Серая с разводами

Каждый день я жду того момента, когда наваливается темнота, и ночь сажает свою злую метель на цепь… Момента, когда окончательно погаснет небо, и кто-то там, наверху, зажжет, вместе с уличными фонарями, свой круглый желтый ночник. Я уже давно не видел звезд. Лишь желтый свет да черная пустота вокруг.
Вместе с темнотой на улицу выходит ветер. Он гонит по тротуару ледяную пыль. Снег? Невиданная роскошь. Нет, лишь белая полупрозрачная поземка. Сначала она лишь щекочет картонные стены моего пристанища, потом – пробирается внутрь. Я не сплю. Я давно ждал этого момента. Теперь - можно.
На улице тихо, темно, холодно, пустынно и сухо. Неспешно и устало, я выбираюсь на серый с белыми разводами асфальт. Мне отчего-то стал чужд дневной свет. Он режет глаза и загоняет в самые темные уголки… Туда, где от него можно укрыться и не бороться с болью. К чему эта боль? Может, я нездоров? Мысль о страшной болезни, при которой не живут больше десяти дней, ворвалась в мое сознание, подобно потоку яркого света. Он заставляет зажмурить глаза но лишь для того, чтобы через мгновение открыть их, и понять, что все вокруг точно так, как и прежде.
Я брел по улице, мерно рассекая белую поземку. Промерзшая мостовая на мгновение высвобождалась от поволоки, но тут же ее накрывала новая волна ледяной пыли. Опустив взгляд, я смотрел, как мои ботинки, словно два отважных корабля в безбрежной пустыне, рассекают ее. Когда же я поднял глаза, впереди, появился силуэт. Скорее, даже точка. Там, далеко, кто-то шел мне навстречу. Я уже давно не видел прохожих. Никто не обгонял меня, никто не шел мне навстречу…
По обеим сторонам дороги, в тени трущоб, я то и дело замечал картонные бунгало. Точно такие, как и мое. Я никогда не видел их обитателей. Они боятся темноты, ее чарующей силы. Их удел - день
Меж тем, силуэт впереди становился все более четким, и я разглядел маленькую девочку в шерстяном пальто с поднятым воротником. Ее шею тщетно пытался укрыть от ветра красный шелковый платок. Русые вьющиеся волосы безнадежно отстали ото лба, не в силах противостоять вьюге. Озябшие руки были спрятаны в карманы. К одному из них тянулся поводок, закрепленный на ошейнике белой болонки. Собака беззаботно семенила по серому с белыми разводами асфальту рядом со своей юной хозяйкой.
Я вижу их каждый день. Когда на улице еще светло, когда зимний город просыпается, встречая холодное солнце - я вижу сны. И во сне я вижу эту пару, уже ставшую для меня единым целым. Им тоже холодно, но совсем скоро они нырнут в одну из сытых железных дверей и сядут у одного из тех окон, что безжалостно отбрасывают свет на серый с белыми разводами асфальт.
Дверь беззвучно отворилась, и девочка с собачкой растворились в потоке света. Свет сочился на порог, будто приглашая и меня в эту теплую благополучную обитель. Свет… Нет, вовсе не дневной, яркий болезненный, а ласковый, успокаивающий. Тот, что излучают лампочки накаливания.
Еще одно пристанище распахнуло передо мной свои двери. Трепет ветхого картона сменился на сытый оскал стекла и бетона. Завороженный электрическим светом, я силился вспомнить образ той девочки – родной и далекой одновременно. Ледяная пыль обволакивала мои ноги, словно увлекая за собой. Неожиданно я почувствовал резь в глазах. Невыносимую резь. На востоке поднималось солнце.


P.S. Написано в 2002-м году. Отредактировано - в 2007-м.