Мзкрс. Н. Шапареву

МЗКРС Н. Шапареву

Преддипломную практику в МЭИ я проходила на заводе Координатно-расточных станков (МЗКРС). Он находился (да и сейчас находится) на берегу р. Москвы, и мы в обед часто гуляли по набережной.

Все мои друзья направились на практику во ВНИИМЕТМАШ, но мой руководитель В. Елисеев уговаривал пойти на МЗКРС, да и отчим убедил - для будущего инженера полезно немного подышать заводским воздухом.

Со мной туда отправились ещё два совсем не лучших студента. Мне хотелось попасть в научно- исследовательскую лабораторию, там проводились интересные исследования, но взяли Федю Мамина. Заведующий лабораторией потом был очень недоволен им, тот даже не ходил на завод. Думаю, от меня было бы больше толку, но к девушкам там относились с недоверием. В лаборатории работали, в основном, молодые ребята. Помню, один был испанец, его вывезли маленьким из воюющей с фашизмом Испании. Заведующего лабораторией звали очень смешно - Сруль Наумович. Тогда чисто еврейских имён было мало, их стремились привести к более русскому звучанию, например, Мойша - Миша, Лейб - Лев и т.п. А тут такой серьёзный, пожилой человек, весьма уважаемый, и такое имя. Это было непривычно.

Итак, мы с Протасычем попали в КБ (кто не знает, это конструкторское бюро). В КБ мы разрабатывали электромонтажные схемы к станкам с программным управлением.

Коллектив был небольшой. Помню двух руководителей (кто был кто, не знаю) - Володю и Лёню. Им было, я думаю, лет за 40, у одного наметилась седина, у другого - лысина.
Как нам их представили, уже не помню, но все в бюро звали их просто Володя и Лёня, и мы к ним стали так же обращаться. Потом через несколько дней нам указали на недопустимость такого фамильярного обращения к руководителям. Правда, я так и не помню их полных имён.

Работу мы быстро освоили и стали успешно лепить эти схемы одну за другой. Вдруг стали замечать, что остальные члены коллектива вместо того, чтобы нас хвалить, стали недовольно на нас коситься. В конце концов они с нами поговорили "по душам". Оказывается, что мы своим ударным трудом повышали дневную норму, эта норма закреплялась, а им за те же деньги приходилось работать более интенсивно, сокращая время на перекуры.
Такие были тогда трудовые правила.

Нас просили, чтобы мы хотя бы что-то читали на работе, только не беллетристику. Протасыч пошёл знакомиться с заводскими девушками, а я купила в соседнем магазине книгу "Конструкция мозга" Эшби, и стала разбавлять чтением этой весьма увлекательной книги моё рабочее время.

Жажда творчества меня всё-таки не оставила. Научно-исследовательская лаборатория объявила конкурс на разработку какого-то механизма управления станком. Мне в голову пришла идея, и я подала заявку на конкурс. Что-то изобрела, начертила, написала инструкцию, теххарактеристику.

Собралась вся лаборатория и стали меня слушать. Я с воодушевлением рассказывала, они сначала слушали меня несколько снисходительно, потом задавали вопросы, обсуждали. В конце Сруль Наумович сказал, что идея хорошая, но конструкция несколко хлипкая. Все давали отзывы весьма благожелательные. Конкурс я не выиграла, но участвовать мне в нём понравилось - со мной разговаривали как с равной.

В дальнейшем книга "Конструкция мозга" сыграла решающую роль в моей судьбе, я увлеклась этой проблемой и навсегда распрощалась с электроприводом. Отработав положенные тогда годы по специальности, я перешла в МГУ, в лабораторию информационных процессов головного мозга, где и стала заниматься его моделированием.

Вот почему, уважаемый Николай Константинович, при наличии столь многих общих знакомых и общих мест пребывания мы с Вами не встречались.