Давай будем всегда

Ты ведь понимаешь, что никто не виноват. Ни ты, ни я. И я это прекрасно понимаю.
Просто так случается, что люди расстаются. Я не знаю, почему… Любим друг друга, но не вместе. Наверное, совершено слишком много ошибок, нанесено слишком много обид. Если бы всё можно было исправить… Я так часто думаю об этом. Но мы уже пробовали начать всё сначала. Ничего не вышло. Воспоминания мешают, мешают звенящие в памяти крики, картинки наших взаимных измен…
Расстались уже больше года назад, а до сих пор встречаемся и не можем отвести друг от друга глаз. Господи, если есть на свете любовь – то она между нами. Я люблю тебя каждый день. Сильнее и сильнее. И чем дальше ты от меня, тем ближе к тебе я хочу быть. Столько всего совершено в порыве уничтожить «нас», но всё остаётся по-прежнему.
Я смотрю на наши фотографии. Смешные, ей-богу, такие влюбленные и сумасшедшие. Было бы здорово соврать сейчас друг другу, сказать, что всё забыто, всё прощено, давай будем вместе? Пожалуйста.
Ты должен называть меня Лучиком. Меня никто так не зовёт, я не позволю никому. Мы же были когда-то друг для друга всем. Я не могу без тебя жить, но я живу… это так парадоксально. Кажется, иногда не хватает воздуха, начинаю задыхаться. Забросила все свои хобби, учёбу, работу. Пишу для тебя стихи, которые никогда тебе не прочту. Читаю твой виртуальный дневник и пытаюсь отгадать, в какой из закрытых записей ты написал обо мне. Боюсь брать в руки телефон; сорвусь, позвоню, начну плакать и шептать, что люблю только тебя…
Да ты сам знаешь. А я знаю, что ты меня любишь. Почему так получилось, скажи? Почему ты мне тогда сказал, что тебе больно со мной? Почему позволил мне сказать, что я тоже страдаю? Зачем, зачем… Мы не были бы счастливы вместе, но были бы рядом. Я готова умирать каждый день, лишь бы быть с тобой. Дотрагиваться до тебя, слышать тебя, чувствовать.
Все вокруг давно долбят по мне, пытаются доказать, что нам не суждено быть вместе. Как же так, если мы любим друг друга? Что же за мир такой, если любовь теперь не превыше всего? Ради чего тогда жить?
Надо что-то делать, я знаю. Я вижу тебя по ночам в своих снах, ты всегда такой грустный. Я подхожу к тебе и зачёсываю твою чёлку назад. У тебя голубые глаза. Ты называешь меня Лучиком и обнимаешь. Мы снова вместе, как миллион лет назад. Кажется, что снова счастливы.
Но это ложь, враньё, нет, всё не так.
Последние месяцы вместе – это был ад. Мы сделали столько боли и зла, я удивлена, как мы выдержали это. Как не взорвались? Я столько не наплакала за всю свою жизнь, сколько за те месяцы. Какие вещи я тебе говорила!.. Я хочу забрать все свои и твои слова обратно.
Если было бы возможно исправить прошлое, начать всё сначала. Если бы нам никто не мешал. Если бы можно было быть вместе заново, действительно с чистого листа, а не лишь «делать вид». Если бы кто-нибудь стёр нашу память, и мы бы встретились снова. Мы должны быть вместе, ты же тоже это понимаешь. Я не знаю, ради чего ещё проживать свой век. Только ради «нас» или умереть.
Подойти ко мне,
обними меня,
давай будем всегда.

Я закрываю тетрадь с вложенной ручкой, встаю, подхожу к окну. Светит солнышко. Но мне так холодно, я прошу тебя закрыть окно. Ты не спрашиваешь, почему я не могу закрыть сама, молча подходишь и закрываешь.
Я поворачиваюсь к тебе и утыкаюсь лицом в шею. Ты кладёшь руки мне на спину.
- Вернись ко мне, - говорю вслух, а про себя недоумеваю:
«Зачем ты сегодня пришёл?».
Чувствую, как ты хочешь что-то сказать, но молчишь. Отстраняюсь, смотрю на тебя снизу вверх, улыбаюсь. Ты тщательно осматриваешь моё лицо, будто видимся в последний раз. Я не могу ничего больше сказать. Так тяжело внутри. Но что-то надо.
- Я кое-что в твоей тетрадке написала.
- Хорошо. Дома прочитаю.
Качаю головой:
- Нет, прочитай там, внизу, на улице. Под моим окном. Я буду смотреть. Ты примешь правильное решение…
- Решение? А ты написала мне какую-то задачу?
Уклоняюсь от ответа поцелуем. Ты берёшь мою руку, подносишь к губам, целуешь ладонь и, смотря прямо в глаза, говоришь:
- Я всегда буду с тобой.
- Знаю.
- Кстати, видел тебя позавчера с этим… как его…
Я не понимаю, зачем ты это говоришь. Знаю, что ты имеешь в виду Тимура, но не помогаю тебе вспомнить его имя.
- Ну… - хмуришь лоб. – В общем, вас с твоим видел. Симпатичный такой, но, по-моему, дурак.
- Ты тоже дурак, - бурчу в ответ.
- Зато ты умная… у ме… у него.
Хочу тебя поцеловать, но страшно – вдруг не позволишь. Просто смотрю на тебя и радуюсь, что ты стоишь так близко. И твои руки держат мои.
И тут ты вздыхаешь, отпускаешь меня, берёшь свою тетрадь с ручкой и направляешься к двери. Я иду следом. Смотрю, как ты надеваешь свои кроссовки, куртку, берёшь с зеркала ключи.
Вдруг отсоединяешь мой ключ от своего брелка и протягиваешь мне.
- Думаю, лучше это твоему… как его… Тимуру отдать.
- А ты?
Не хочу слышать ответ! Не хочу, не хочу, пытаюсь не смотреть в твои глаза, но оторваться от них - не в моих силах.
- Кире это не нравится.
- Кире? – усмехаюсь. – Ты всё ещё с ней?
- Да. Она думает, у нас серьёзно.
- Она думает?! А ты что, не думаешь?
Ты молча открываешь дверь…
- Не хочешь ответить? - спрашиваю.
- Сама ответ знаешь.
Выходишь за порог, оборачиваешься. Смотришь на меня хмуро. Я уже чёрт знает сколько времени не видела, как ты улыбаешься. Иногда мне начинает казаться, что я выпила из тебя всё твоё жизнелюбие. Что любовь съела всё у тебя внутри. Так страшно.
- Пока, Лучик.
- Пока, Влад.
Смотришь-смотришь, потом отворачиваешься и бежишь по лестнице вниз. А я остаюсь на пороге, стою минуту, другую, потом как будто озарение. Закрываю быстро дверь и бегу на кухню к окну – посмотреть, читаешь ли ты моё письмо в тетради.
Ты сидишь там, на скамейке, тетрадь у тебя в руках. Опустил голову, я не понимаю – читаешь или уже прочёл? Закрываешь тетрадь, но головы не поднимаешь. Я начинаю нервничать. Думаю, не позвать ли тебя? Рука уже тянется к форточке, но ты внезапно резко поднимаешься, кидаешь тетрадь в урну и затем…
Я не вижу, ты, кажется, уходишь в сторону остановки. Я не вижу. Я плачу. Слёз так много, что весь мир вокруг мутнеет.
«Неужели это конец? Неужели ты говоришь мне “Прощай”? Неужели… Неужели, я теперь навсегда без тебя?»
Я бегу из квартиры, я звоню в соседнюю дверь, я бросаюсь к Оле в руки, когда она открывает, я плачу, плачу, я прошу её убить меня, мне так плохо. Оля ничего не говорит, только слушает. Я реву прямо в её прихожей, раскачиваюсь на ветхой табуретке.
- Уймись, уймись, Лесь, - говорит Оля.
- Не могу! – хриплю в ответ, рыдая. – Всё, это конец, Олька. Я его никогда не увижу!
- Ну что ты. Вы видитесь чуть ли не через день. Хотя я тебе давно говорила – пора прекратить. Леся, ты его так никогда не забудешь…
- Но я не хочу забывать!
Всхлипываю и рассказываю, что он выбросил свою тетрадь с нотами, потому что я написала о том, что хочу, чтобы мы были вместе. Говорю, что этот поступок яснее любых слов – он не хочет меня видеть.
- Но мы же созданы друг для друга, Оля! Понимаешь?! Созданы! Я никого и никогда так не полюблю! У нас судьба вместе быть! Судьба!
- Прекрати, - обрывает меня Оля. – Если так, почему вы не вместе? Ты просто не можешь сейчас здраво рассуждать. У тебя это пройдёт. Ты забудешь, встретишь другого, будешь счастлива. О Владике своём потом и не вспомнишь…
Вскакиваю, пинаю табуретку и иду к себе. Оля кричит в спину:
- Помучили друг друга и ладно! Лучше бы о Тимуре подумала, идиотка!
Захлопываю дверь, иду в комнату, бегаю по ней, как ужаленная, не могу успокоиться. Уже и слёз нет, ничего нет, даже мыслей никаких нет. Только сердце стучит и такое ощущение, что его стук разносится по всей квартире.
В серванте за стеклом наше фото с компанией – я, ты, Олька, Вовка, Женька и Игорёк. Я бью кулаком в стекло, оно трескается, на пол капает моя кровь. Я беру часы со стены, я бью ими в стекло, оно крошится… Маленькие бриллиантики на полу под моими ногами вместе с кровью. Достаю фото и разрываю на мелкие кусочки.
Ты, ты, ты… Слишком много тебя в жизни! Но не будь тебя – и жизни не было бы никогда. Что делать, что делать? Может маме позвонить? Интересно, она с отчимом? Вдруг, нет времени поговорить?
Что делать? Позвонить тебе? Накричать?
О нет. Может, позвонить твоей Кире? Сказать ей, какая она сука. Позвать Женю, пойти с ней и избить дуру-Киру в подъезде?
Боже, боже, о чём я думаю? Какие мысли в моей голове? Опускаюсь на пол в осколки и кровь, опускаюсь среди разорванной фотографии, и взгляд сам находит кусочек с тобой. Твоё лицо и твоя улыбка. Когда-то, без меня, ты умел улыбаться.
Что я наделала? Что наша любовь наделала?
Поднимаюсь, отряхиваю колени – они зудят от осколков, подхожу к дивану и падаю на него. Утыкаюсь в подушку и закрываю уши руками. Мне нужна тишина и темнота. Необходимо что-то придумать. Больше так нельзя, нельзя нам с тобой порознь. Мы вместе должны быть. Какой-нибудь план обязательно придёт в голову… Мы с тобой… Ничто не помешает…
Падаю в сон, он поглощает меня, сжимает в объятьях, и, кажется, я кричу.

Просыпаюсь от телефонного звонка.
В окно бьёт вечер, в комнате темно, хоть глаз выколи. Я шарю по тумбочке рукой в поисках выключателя ночника. Нахожу, жму, вспыхивает ослепляющий свет.
- Гребаная трубка… - сажусь и пытаюсь понять, откуда доносится заливистая, как песня соловья, мелодия.
Ага, вот он. Ступаю по осколкам в своих ветхих тапочках, беру телефон, «Да?».
На том конце провода тяжёлое дыхание, ты? Нет, всхлип, очень женский всхлип, надрывный, дрожащий.
- Леся…
Твоя мама?
Пытаюсь запихнуть все осколки ногой под сервант.
- Инна Леонидовна, вы?
- Леся! – она, точно. Я действительно удивлена. – Леся! Горе!
Холодею душой и телом, разворачиваюсь, прислонившись спиной к серванту. Не хочу спрашивать, с тобой ли что-то случилось, потому что точно с тобой. Иначе зачем бы стала звонить твоя мама – мне? Не Кире, а мне. Боже, нет, нет…
- Что случилось? – спрашиваю.
- Владичка, Владичка… Владичка умер, Леся.
- Ч-что?
Как темно, душно, что это, чёрт возьми…
- Он, он… Я пришла с работы, как обычно, в шесть… Он лежал в ванной комнате…
На ватных ногах подхожу к балконной двери, глоток воздуха, нужно подышать…
- Ах господи, Леся, он убил себя!... Он лежал в ванной, в воде…
Ломаю ноготь, проклятая дверь, открывайся, выпусти…
- Разрезал себе грудную клетку, ножом… Это такой кошмар, я не могу… не могу говорить, Леся…
Тяну ручку на себя, дверь поддаётся, в лёгкие врывается холодный воздух, делаю шаг, выхожу на балкон…
- Зря я тебя позвонила… Я, я лишь хотела сообщить… Чтобы не кто-нибудь, а именно я …
Хватаюсь свободной рукой за перила, смотрю вверх, задираю голову высоко-высоко, чтобы видеть звёзды, рассыпанные на чёрном небосклоне…
- Олеся?
- Он что-нибудь оставил, написал? Что-нибудь? Что-нибудь?
Луна качается, как корабль на волнах, или я качаюсь, или мой балкон. Дотрагиваются до лба, до носа, до губ… Это моё лицо, но я себя не чувствую здесь.
- Написал… Написал, я прочту… Леся, Леся, он тебе написал…
Сглатываю комок в горле, закрываю глаза, чтобы мир перестал вращаться, чтобы всё ушло в черноту, только…
-… «Лучик, прости, в этом мире у нас ничего не получится»…
Я слышу рыдания в трубке, и мужской голос, это твой отец, он говорит:
- Я отключаюсь. Держись, Олесь.
Пип-пип. Гудки. Пора отключаться. Нажимаю кнопку, открываю глаза и, замахнувшись, кидаю трубку вдаль. Белая, она стремительно удаляется от меня, похожая на маленькую ракету, улетает, блестит в последний раз над гаражами, а потом я теряю её из вида…
Нужно о чём-то думать. Нельзя думать о тебе.
Это была шутка, должно быть. Или нет, что сегодня? Первое апреля было пару недель назад. Странно. Страшно. Холодно.
Боже, неужели ты меня бросил?.. Как же это, мне не верится, что-то не так…
Я начинаю рыться в памяти, начинаю вспоминать тебя, ведь ты живой, ты не можешь умереть, ты во мне, ты – частичка меня, тебя не может не быть! Я смотрю на небо, я вспоминаю, как мы вместе стояли здесь, мы смотрели на луну, была осень, мы любили. Это было даже не год назад и не два, это были мы, но и не мы. Слёзы скользят по щекам, горячие полосы по шее, в воротник, вниз, к сердцу…
Я вспоминаю сегодня. Я вспоминаю это как вчера. Мы с тобой вместе, ты стоишь у окна, держишь мои руки. Ты не говоришь мне «люблю», но я читаю это в твоих глазах.
Помнишь, ты ведь помнишь, мы были счастливы когда-то. Просто это не наш мир, ты прав, поэтому мы в итоге и не смогли быть вместе. Но ведь, Влад, но я же тут остаюсь, я же здесь, куда ты без меня, зачем ты?
Воспоминания стайкой бабочек в моей голове тревожат, тревожат, летят к сердцу, тревожат, тревожат, встают перед глазами тем, что было, чего теперь – никогда? – не будет…
Я вдруг вспоминаю… Да, конечно, мы тогда гуляли целый день по парку, а потом сидели у тебя дома и слушали музыку, разговаривали… Уже тогда мы чувствовали, что ничего не получится, что второй раз у нас не получится, эта любовь – она губительна для обоих…
Ты говорил, что существуют миллиарды реальностей, а мы живём лишь в одной из них. И существует миллиарды нас – в параллельных вселенных. И мы такие же, но не точь-в-точь, в нас что-то другое, но это мы, и у нас другие жизни и другие судьбы. И в одной из этих реальностей мы, должно быть, друг друга ненавидим. А в другой – безгранично счастливы, и у нас уже есть дети, и мы живём на какой-нибудь ферме на юге страны, ходим на сельские дискотеки, мы…
Я захожу обратно в комнату и иду на кухню…
Ты говорил, что когда человек умирает не своей смертью, он просто переходит в другую реальность, в то же самое время, в тот же самый возраст, в котором умер. Он ничего не помнит о своей предыдущей жизни и начинает жить ту жизнь, что у него появляется в следующей реальности. Потому что каждый человек должен прожить целую жизнь. И если он снова умирает от болезни или его убивают, он переходит в другой мир, снова живёт.
Я оглядываюсь в поисках ответа, я оглядываюсь, я верчусь на месте, у меня начинает кружиться голова, я хватаюсь за ящик стола и открываю его.
Я тебя слушала, я внимала тебе, считала, что вся эта сказка, конечно, прекрасна, но основана ни на чём. Но что если… Влад, что если это – правда? Что, если я сейчас попробую твою теорию на вкус?
Где он, ну где, чёрт возьми? Я роюсь в ящике, я беру в руку самый острый нож.
Даже если то, что ты рассказывал – всего лишь выдумка, я ничего не теряю, ведь ты умер, а зачем мне быть одной? Неужели ты думал, убивая себя, что я ещё задержусь здесь хотя бы на час без тебя? Лучше я попаду в ад за свой грех, чем буду существовать здесь без своего сердца…
Никто не поймёт, да и не надо. Любил ли хоть один человек так, как я люблю сейчас? Тот, кто любил – поймёт меня и не осудит. Я лишь пытаюсь вернуть свою любовь, тебя, своё счастье. Это обычные человеческие отношения, слишком много проблем, слишком много «но». Где бы ты ни был, я должна быть с тобой…
Совсем не страшно смотреть в лицо смерти. И нет никакого калейдоскопа жизни перед глазами. Я думаю только о тебе. Я буду держать в памяти лишь тебя, чтобы в другой жизни, другой реальности вспомнить, зачем я там. Тебя невозможно забыть. Я буду помнить, я люблю тебя – это самое главное.
Удар в ту пустоту, где было сердце, которое ты у меня забрал… Невыносимая боль, но я успеваю повернуть нож внутри себя…
Задыхаюсь.
Боль, боль…
Темно.

И я просыпаюсь в другой реальности.

Я сижу в своей комнате, да, это моя квартира. Голова нестерпимо болит. Вечер. Кажется, я должна о чём-то помнить… Ты, ты – о да! Сердце обливается кровью.
Ты умер, но я должна быть с тобой! Я помню всё – так отчётливо, так ясно.
Я бегу к телефону, звоню тебе, трубку поднимает твоя мама.
- Инна Леонидовна?! – кричу. – Пожалуйста, умоляю, позовите Влада!
- Кто это? – удивленный голос, и я ликую.
Удивленный, но не убитый, даже не грустный, значит – ты жив, жив, мой любимый, моя любовь!
- Это Олеся, Леся, ах, боже, неужели вы меня не узнали?
Я начинаю плакать от счастья и не могу сдержать улыбки.
- Какая Олеся? Северова? Неужели?
- Я, я, - смеюсь. – Пожалуйста, позовите Владика!
- Ох, Олесенька, - я слышу, что твоя мама улыбается. – Влад, как всегда, у Киры, ты же помнишь, Киру, Леся? Кажется, вы когда-то дружили.
- Как?!
- Да, Олесенька, он вернётся утром, а мобильный, как обычно, забыл. Так что, если что-то срочное – звони Киреньке. Или это подождёт до утра?
- Подождёт… Думаю, подождёт… Спасибо, Инна Леонидовна.
- Пожалуйста, милая, передавай привет родителям.
Твоя мама вешает трубку, и я совершенно растеряна. Ты всё равно с Кирой? Ты умер, я умерла, и всё это теперь – чтобы я видела тебя снова с ней?! Но почему ты с ней? Как так получилось?
Наверное, мне надо выспаться, подумать обо всём этом свежей головой, утром. Да, я так и сделаю. Что бы ни случилось, я буду с тобой. Завтра всё выяснится. Мне немножко не по себе, но я не сошла с ума – я живая, ты живой, всё будет прекрасно.
Доброй ночи, где бы ты ни был…
Сквозь сон рождаются интересные мысли. Интересно, если ты умер, может, тоже попал в другую реальность?...

С утра я пью кофе, ем бутерброды, смотрю телевизор. В новостях показывают всю ту же кровь, что и обычно. Пока что я не вижу различий между моим и этим мирами. Это настраивает на оптимистичный лад. Сердце бьётся так гулко, так быстро, а разум ещё не совсем в состоянии поверить в случившееся.
Но я не хочу думать ни о чём, кроме тебя. Я так боюсь, что вдруг начну забывать нашу любовь, для меня нет ничего хуже.
Я звоню Оле и спрашиваю, как дела. Это Оля, моя Оля, и она такая же, как всегда. Рассказывает о своих отношениях с Вовкой, мы шутим, смеёмся, и я не замечаю в ней ничего необычного.
- Скажи, - говорю, - мы сейчас с тобой говорим… и я всё та же?
- А какой ты можешь быть другой, Лесь? – смеётся Оля. – Заходи ко мне минут через сорок, я приму ванную, и потом, может, чайку с коньяком жахнем, а?
- Нет, не хочу… Мм… Оля, а ты не знаешь, как там у Влада с Кирой?
Оля вдруг замолкает. С чего бы это? Нервничаю.
- У них всё в порядке… Как всегда… Слушай, Лесь, мне казалось, что ты уже остыла…
- Я?! Остыла?! Оля, да как ты можешь? Он – вся моя жизнь.
Оля вздыхает.
- Конечно, я помню. Но мы уже давно не говорили о нём… Лесь, ну сколько можно? Провстречались ведь всего с ним месяц, было это три года назад… Почему ты до сих пор о нём думаешь?
- Месяц?...
Нужно присесть. Сажусь, пытаюсь привести мысли в порядок. Не может быть, чтобы месяц… Три года назад? Но мы расстались-то всего как год. Быть того не может… Какая далекая реальность. Мы же любим друг друга.
- Леся, согласна, - продолжает Оля на фоне включенной воды, - мне всегда казалось, что он в тебя влюблен, но, ты знаешь, с тех пор, как они с Кирой… Всё-таки у них отношения, а не что-то там. Не думаю, что с большой буквы, ты же знаешь Киру – вертихвостка, ветер в голове… Да и не пара она ему. Но ребёнок…
Ребёнок?!
- Он их связал по рукам и ногам, обоих. Ничего не поделаешь.
- Что… ребёнок? Оль… шутишь?
- Леся, что с тобой? Забываешься? Не хочешь верить в то, что это произошло? Да, ребёнок у них родился, уже три месяца как. И хоть не вместе живут, но семья, распишутся скоро…
Я бросаю трубку, не могу это слушать… Какой-то бред! Ты и Кира?! Распишетесь?! У вас ребёнок?! О чем ты думаешь?! В таком возрасте – заводить семью? НЕ СО МНОЙ?
Я молниеносно одеваюсь, сталкиваюсь на лестничной площадке с Олей – она пытается поговорить со мной, но я уже мчусь к тебе. Еду на трамвае, т.к. оказывается, что автобуса с маршрутом к твоей улице не существует… Я смотрю в окно и кое-где замечаю незнакомый пейзаж. Но всё это неважно. Мне нужно тебя увидеть, поговорить с тобой. Реальность может измениться как угодно, только люди меняться не должны. Я верну тебя, обещаю.
Звоню в твою дверь, и открывает твоя мама. Улыбаюсь ей, растерянной, спрашиваю, дома ли ты. Она кивает, зовёт тебя…
Ты выходишь из ванной.
Это ты. Мой красивый, мой живой. Ты смотришь на меня, и ты тоже растерян. Я улыбаюсь, не могу сдержать эмоций, подхожу к тебе и обнимаю, крепко-крепко. Твоя мама смотрит на нас неодобрительно, но молча скрывается на кухне.
- Боже, боже, - жарко шепчу тебе на ухо. – Влад, ты живой, ты со мной… Я так счастлива видеть тебя, обнимать. Я думала, я больше никогда не смогу сделать это…
- Леся.
Берешь меня за плечи и отстраняешь. Смотришь внимательно.
- Зачем ты пришла? Разве я не говорил тебе, что нам лучше не встречаться?
- В чём дело, Влад? Это же я. Разве ты меня не любишь? Мы можем быть вместе.
Ты изумленно смотришь на меня, выводишь из квартиры, закрываешь за собой дверь.
- Леся, ты свихнулась?
Твоё «Леся» режет слух, но я не могу оторваться от твоего лица и порываюсь обнять и поцеловать, потому что слишком страшно было там, во вчерашнем дне, вчерашнем мире – с мыслью о том, что больше тебя не увижу.
Я обнимаю тебя, но ты меня отталкиваешь.
- В прошлом месяце, мы же договорились, была наша последняя встреча. У меня семья теперь, Лесь, извини. Всё в прошлом.
- Мы в прошлом? – улыбаюсь, ничего не могу с собой поделать.
- Да.
Молчу. Не знаю, что сказать. Ты такой серьёзный, такой решительный… странный. Но что-то в твоём взгляде – такое же, как всегда. Что-то в твоих руках, крепко схвативших меня за плечи – знакомое.
И я смотрю себе под ноги. Я дышу глубоко. Я слышу, как ты дышишь, слышу, как работает телевизор в одной из квартир на этаже, слышу, как поднимается лифт.
Я спрашиваю:
- Ты её любишь?
И считаю про себя: раз, два, три, четыре… Ты отвечаешь только через семь секунд. И я знаю, что не любишь, иначе ты ответил бы мне сразу.
- Зачем ты спрашиваешь?
Смотрю в твои (самые голубые, голубее небес) глаза, говорю прямо:
- Потому что я уверена, что ты любишь меня.
Я боюсь. Мне сейчас кажется, что ты начнешь возражать мне или рассердишься, или даже от души захохочешь, и я… я не знаю тогда, что мне делать, если ты меня не любишь.
- Леся, прости… - у тебя грустный взгляд и слова твои звучат грустно. И ты не режешь мне сердце, нет, я уже приняла решение.
- Леся… я всегда к тебе испытывал что-то… нечто… Ты же знаешь, - ты даже не пытаешься смотреть в мою сторону, твой взгляд витает где-то на потолке. – Я и Кира, мы вместе, у нас ребёнок, и это не просто так. Мне нужно думать о работе, о дипломе, о семье. Чувства теперь не главное.
- Не главное? – начинаю смеяться.
Ты наконец-то смотришь на меня; ты как будто раздражен или даже возмущен.
- Нужно быть ответственным. Любовь-любовью, но раз так получилось… Ошибка ли, судьба – я не знаю, Лесь. Но мы с тобой больше не будем встречаться. Не в этой жизни… - ты пожимаешь плечами.
- Но, Влад, - я не могу тебя отпустить, хватаю за руки. – Послушай. Ответь на один вопрос, больше ничего от тебя не жду… Если допустить, на миг, что было бы так – ты не встречаешь Киру, ты свободен, и мы… Мы снова вместе. Как ты думаешь, у нас бы получилось? Мы были бы счастливы?
Ты не задумываешься, ты просто улыбаешься – чуть-чуть, уголками губ, но этого достаточно для того, чтобы во мне зажглась надежда.
- Да, Лесь. Я тебе уже говорил. Странно тогда у нас получилось, ну, когда мы встречались… Потом просто дружили и вот, надо же такому случиться, когда Кира стала моей девушкой, снова вспыхнули чувства к тебе. Как будто они давно были во мне, но просто… дремали. И ждали своего часа… И всё было прекрасно, я так благодарен тебе за то время. Но оказалось, что Кира беременна… Этого не исправишь, Лесь. Мне жаль. Быть может, если бы не сотня-другая причин, всё у нас было бы хорошо. Но хорошо не будет.
Ты наклоняешься ко мне, целуешь в щеку и, без какого-либо другого прощания, заходишь в квартиру и запираешь за собой дверь.
Я чувствую себя отрешенной от всего. Поднимаюсь на шестнадцатый этаж твоего дома, выхожу на открытый для всех балкон. Воздух стал теплее, и солнце кажется таким близким. Всё ясно, ты ждёшь меня не здесь. Здесь не получилось, но если я сделала это раз, я смогу сделать это снова.
В кармане неожиданно вибрирует телефон. Смска от мамы:
«Мы с Ником ждём тебя вечером на семейный ужин».
Кто такой Ник? Моего отчима зовут Андрей… Не могу об этом думать, не хочу. Неправильный мир. Я исправлю его.
Я найду тот, где мы будем с тобой вместе.
Вдыхаю полной грудью воздух. Залезаю на перила, сижу, свесив ноги. Хватит медлить, вперёд, ты ждёшь меня, я иду…
Я лечу. Я падаю. А асфальт и люди, и машины – они всё ближе, они так стремительно приближаются ко мне, что я даже не успеваю об этом подумать…
Задыхаюсь.
Боль, боль…
Темно.

И я просыпаюсь в другой реальности.

Я всё ещё помню, что я люблю тебя.
Странно оказаться вдруг не лежащей на асфальте с раскинутыми руками-ногами, а сидящей в аудитории на лекции. Я оглядываюсь по сторонам. Рядом со мной сидит Женя. Кажется, это английский. Я поднимаюсь с места и перебиваю преподавателя – женщину с седыми волосами в пучке на затылке. Я прошу прощения и говорю, что мне очень срочно надо выйти. Женя смотрит на меня удивленно.
Преподавательница недовольно морщит лоб, но разрешает мне выйти.
В коридоре я оглядываюсь по сторонам. Это удивительно – я учусь вместе с Женей?! Как странно, ведь я никогда не хотела пойти на её факультет права и экономики… О чём я думала, когда поступала сюда? Я достаю из своей-не своей сумки свой-не свой телефон и пишу Жене смс: «Выходи из аудитории, следующие пары гуляем». Во входящих - смс от мамы «Мы с Эдиком ждём тебя вечером на семейный ужин». С Эдиком?... Иду в туалет, смотрю на себя в зеркало.
Да, это я, но у меня осветленные волосы и слишком гламурные шмотки. Стираю с век серебристые тени, стягиваю с шеи лиловый шарфик и кидаю его в урну. Чуть взлохматив волосы, выхожу обратно к аудитории. Там уже стоит Женя – такая же Женя, как и всегда. Моя вторая лучшая подруга.
Я обнимаю её и прошу помочь мне.
- В чём дело, Лесь? – она изумлена. – Что с тобой сегодня? Мы же никогда не прогуливаем английский.
- Женечка, милая, пожалуйста, выслушай меня. Какой бы безумной я тебе ни казалась, ты должна мне помочь, ведь ты моя подруга… Женя, поможешь?
- Конечно, помогу, но в чём дело, Лесь?
Я беру её за руку и вывожу из здания. Погода чудесная, похоже, она и не собирается меняться. Мы садимся на скамейку во дворике университета, и я спрашиваю:
- Женя, ты знаешь Влада?
Она улыбается:
- Как же я могу не знать парня, по которому ты безответно сохнешь уже который год?
Я напрягаюсь.
- Безответно?... Да. Пусть так… Женя, прошу тебя, я должна его повидать. Мне нужно кое-что ему сказать, очень нужно.
- Что? Владу?! Леся… ты чего? Мы же сегодня идём с Олей, Колей и Вовкой в кино.
- Колей?!
Женя перестаёт улыбаться.
- Да, Колей. Олькин парень. Помнишь такого?
- Но… как же… разве Оля не с Вовой?... – я удивлена до глубины души и не пытаюсь это скрыть.
- С Вовой? – Женя начинает звонко смеяться. – Как же так, с Вовой?! С ума сошла?! Да мы же все дружим с десяти лет, у нас же семейка, как Вова и Оля могут встречаться?! Ты бы ещё сказала – я и Игорёк, ха-ха!
Я закрываю лицо руками. Нужно собраться, собраться. Это так сложно – привыкать к другому миру. Которого ты даже не знаешь.
Но всё ради великой цели, правда? А цель оправдывает и средства, и всё на свете, такая цель как у меня – любовь, ты, наше счастье. Всё будет хорошо, слышишь? Я не верю, что ты меня не любишь. Наша любовь – она сквозь пространство и время.
- Женя, я должна найти Влада. Где он? С кем он?
- Ну, думаю, гуляет, где ещё?
- Где, где? – я вскакиваю.
- Ну где он может быть, прогуливая, как и мы? В общаге у своих друзей-приятелей отсиживается.
- Женя, милая, отведи меня туда…
Я не знаю, что скажу тебе. Я не знаю, смогу ли пробудить твою любовь ко мне. Но мне необходимо быть с тобой, не терять тебя. Я верю в то, что делаю. И пусть сейчас моя реальность стала от меня ещё дальше, а этот мир – ещё более чужой, чем предыдущий, но я должна быть с тобой…
- Ну пойдём, Виталик с Димкой нам наверняка обрадуются. Но ты точно сбрендила, дорогая.
- Пусть так, - улыбаюсь. – Влюбленные похожи на сумасшедших.
Мы выходим из дворика и идём по шумной улице вдоль трамвайных путей.
- Просто странно, что ты столько лет не решалась к нему даже подойти, а теперь вдруг… Ведь мы с ним не общаемся уже года два.
Женя говорит всё это серьёзным тоном, но я вижу, как веселятся чёртики у неё в глазах – она всё-таки азартная девушка, немного безумная… Даже странно, что так вышло, что мы с ней не были лучшими подругами.
Мы идём около десяти минут, я осторожно с ней разговариваю, выясняя новые подробности этого мира. И всё так странно, так чуждо и между тем, я не могу сказать, что этот мир совершенно не похож на мой. Нет, наша компания всё такая же, только, почему-то с тобой мы перестали общаться. А я не представляю нашу развесёлую компанию без тебя… Без тебя, моего грустного.
Это всё неважно. Меня тянет к тебе невидимыми нитями, мы связаны крепко-накрепко.
Эта общага, в которую ты меня неоднократно приводил посидеть с твоими знакомыми Виталиком и Димой. Теперь вы, получается, лучшие друзья. Но как же Вовка, Игорь… Странно, что они не скучают по тебе.
Женя звонит кому-то, и вот вы втроём выходите из здания. Такие же, совершенно. И ты, ты! О боже, такой красивый! Такой родной! Я улыбаюсь, но не решаюсь обнять, как обычно. Мы здороваемся, вы радуетесь нашему приходу, решаем пойти выпить. Женя подмигивает мне и уводит твоих друзей с собой вперёд. Мы идём рука об руку, но ты молчишь.
Я останавливаюсь. Ты продолжаешь идти – делаешь три шага, оборачиваешься и тоже останавливаешься.
- Олеся? Что такое?
Я смотрю на тебя внимательно. Пытаюсь найти что-то чужое. Но ты даже пахнешь так, как всегда. И я смеюсь, подхожу к тебе и кладу руки на плечи. Ты улыбаешься – тепло, но не более. И твои глаза…
- Влад, знаешь что?
Твои глаза… Я не вижу в них… Они...
- Что?
Взгляд твоих глаз совершенно чужой. Я не вижу в них даже… даже намёка на любовь.
- Я люблю тебя.
Ты, как громом пораженный. Смеющиеся Женя и мальчишки где-то там, очень далеко.
- Что скажешь?
Ты молчишь. Ты молчишь. Чёрт, какое невыносимое молчание. Моё волнение отражается на руках – я чуть ли не вцепляюсь в тебя, чтобы ты ответил.
- Леся… я… - берешь мои в руки в свои. – Ты мне, конечно, нравишься, но… как друг.
- Я же тебе нравилась и как девушка! – перебиваю тебя я.
- Нравилась, согласен. Но это было так давно… А ты меня тогда и не замечала, хотя мы близко общались. Потом как-то перестали… И, вот…
- Что? Ты же знаешь, что мы могли бы встречаться, Влад. Ты знаешь, что есть нечто, что между нами… только между нами. И всё может быть так чудесно. Ты же чувствуешь, правда?
Смотрю с надеждой и любовью. И ты вдруг… да, снова улыбаешься. Смотришь на наши руки… А потом на меня.
- Знаешь, Лесь, ты права. Может быть… ведь мы можем поближе общаться. Просто ты так неожиданно затеяла весь этот разговор…
Ты смеёшься, и это так приятно, так здорово, я так соскучилась по твоему смеху. Я обнимаю тебя и целую в щеку, да, пока что только в щеку. Как прекрасно. Всё будет теперь точно хорошо. Я была права – мы созданы друг для друга! Мы вместе, вместе!
Я беру тебя за руку, и мы ускоряем шаг, чтобы догнать остальных. И всё кажется таким простым и прекрасным, и я так рада, что на этот раз не стала терять зря время, а сразу встретилась с тобой…
И мы бежим вперёд, потому что ребята уже перешли дорогу, и я держу тебя за руку – она горячая, и так приятно чувствовать твой пульс, я улыбаюсь тебе, обгоняю, смотрю только на тебя, и такое счастье, это такое счастье…
- ЛЕСЯ!!!!
Только что был беззаботно-весёлым, и вот – вдруг в ужасе. И ты толкаешь меня вперёд, я ничего не понимаю, оборачиваюсь, падая на асфальт, и слышу крики, возможно, это кричит Женя, я слышу крики, и я вижу, как на нас несётся машина, Лексус, но я-то падаю, не попадаю под удар, а ты, ты прямо перед ним, и я вскрикиваю, не от боли, я вижу, как машина, взвизгнув тормозами, толкает тебя, я зажмуриваю глаза…
Господи, нет…
Это нереально…
Это злые шутки судьбы, жестокой, жестокой…
Так шумно. Сбегаются люди. И чьи-то руки поднимают меня. Кажется, я подвернула ногу, но я не чувствую боли, мне страшно, я подхожу к тебе… Ты на асфальте, ты весь в крови… И водитель Лексуса, грузный мужчина, он в ужасе опускается рядом с тобой, берёт твою руку, слушает пульс… Он оборачивается по сторонам, у него в глазах застыл страх, он видит меня, тыкает в меня своим окровавленным пальцем и кричит:
- Глупая девчонка! Это ты бежала на красный!
И я слышу, как Женя что-то говорит этому водителю…
И я вижу, как какая-то женщина отталкивает от тебя водителя Лексуса, осторожно приподнимает твою голову (ты весь в крови, весь, весь…), проверяет твой пульс, снова и снова, но качает головой, а это значит… Она пытается сделать тебе искусственное дыхание… Я не могу на тебя смотреть, ты, мой любимый, ты…
Я делаю шаг назад…
Я слышу визгливый голос водителя-убийцы:
- Это она виновата! Это не я! Она бежала на красный, а он спас её!...
Кажется, мне трудно дышать. И я вырываюсь из толпы, я бегу в сторону проспекта, там, где быстрое движение, и я бросаюсь под первую попавшуюся машину, меня бьёт в живот, я отлетаю на несколько метров, я ничего, я нигде, я…
Задыхаюсь.
Боль, боль…
Темно.

И я просыпаюсь в другой реальности.

Хватаю ртом воздух. Снова улица, но около моего дома. День. Прохожие проходят мимо. Проехала машина, и я отпрыгнула от неё, как будто она грозила задавить меня…
Как тебя… как нас… Я всё помню. Моя любовь к тебе – я проношу её сквозь реальности вопреки правилам. Я снова поменяла мир, пролистала на следующий… Новый, чужой, ещё более далёкий. Но всё это ради нас, ты же знаешь. Я верю, всё теперь получится. Тот мир – там тебе было предначертано умереть… Но он лишь доказал, что мы должны быть вместе. Потому что в будущем у нас была бы любовь, да. Я знаю. Мы будем счастливы.
Я достаю из своей-не своей сумки свой-не свой телефон и проверяю записную книжку. Большинство старых имён, но есть новые и нет твоего… Но не только твоего, Олиного тоже нет. Мне кажется это настолько странным, что я ускоряю шаг и иду скорее к своей парадной. Открываю внезапно появившийся на дверях в подъезд домофон, вхожу внутрь, поднимаюсь на свой этаж…
Звоню в Олину дверь. Открывает незнакомый старичок.
- Здравствуйте, вы из соседней квартиры, так? – старичок близоруко щурится. – Что-то хотели?
- Нет, ничего… - бормочу и захожу к себе. Квартира выглядит шикарно, но она вполне моя. И отражение в зеркале – тоже. Никаких высветленных волос, только вторая серёжка в правом ухе. Я обхожу квартиру, рассматриваю фотографии на полках… На тех, где наша компания – там нет тебя и Оли. И я почему-то в обнимку с Игорьком. Я делаю себе чай и вдруг натыкаюсь на фото, прикрепленное магнитом к холодильнику… Там моя мама, я и… Мужчина. Но это не отчим, не Андрей, это…
Я несусь в комнату, нахожу семейный фотоальбом, судорожно листаю, листаю, листаю… Не может быть! Я не верю!
Звонок телефона – совершенно незнакомая трель. Поднимаю трубку.
- Алло, милая, как хорошо, ты уже вернулась с учебы…
Голос мамы, моей мамы… Так приятно и хорошо слышать её, она моя, родная, она всегда будет со мной, в любом мире, и это даёт ощущение надежности, безопасности.
- Ты приедешь сегодня к нам на ужин?
- Мама… - мой голос дрожит.
- Да, Лесенок?
- Мам… Папа… он дома?
«Он жив?» - хочу спросить я.
- Нет, он ещё на работе, но скоро приедет. Мы так давно тебя не видели, дорогая, так соскучились… Ты приедешь?
Я начинаю плакать, но не в голос. Я смотрю на фотографии своего живого отца в фотоальбоме. Он ведь умер… умер, когда мне ещё не исполнилось и шести. И вот, живой? Разве такое возможно?! Насколько же далека эта реальность от моей?
- Конечно, конечно, я приеду, мамочка…
- Лесь, ты что, плачешь?!
- Нет, я простыла немножко… Но я обязательно приеду. До вечера, мам…
Я вешаю трубку, прижимаю её к груди. Это что-то странное – мой отец. Он жив. Какие сюрпризы ещё меня ждут?!
Но это ведь не помеха нам, правда? Я должна позвонить Жене, должна узнать, где ты, что с тобой… Жив ли ты? Господи, конечно, жив, ведь мой отец жив, а ты, ты не можешь…
Я звоню Жене, она мне очень рада.
- Женя, скажи… как Влад поживает?
- Двойной? – удивляется Женя.
- Двойной?! – в свою очередь удивляюсь я.
- Да не Двойной, а твой Ной? Это я у тебя должна спрашивать. Всё ещё сватаешь меня с ним, да?
- Сватаю? Да нет… А должна?
Голова начинает болеть от полученной информации… Её так много, и так сложно всё узнавать заново – заново мою жизнь. Но всё это ради тебя, любимый. Ради «нас» я готова на всё.
- Нет, в том-то и дело, что не должна… Странные ты вопросы задаёшь, подруга. Ты сегодня пойдёшь с нами в клуб?
- Нет, я сегодня к родителям на ужин…
- С Гариком?
- Гариком?
- Ну да. С ним? Или хватит уже устраивать «знакомство с родителями»? – Женя смеётся.
- Стоп… ты о Игорьке что ли? – начинаю соображать я.
- Ну да, о Гарике, а о ком ещё? Твой парень, помнишь? – Женя на том конце провода, похоже, веселится.
Я впадаю в ступор, медленно, но очень верно… Я и Игорёк?! Кто бы мог подумать… Но я же люблю тебя? Почему я сватаю тебя с Женей?
- Нет, я одна…
- А-а.
- Извини, Жень, голова что-то разболелась… Потом поговорим.
- Ну да, завтра. Сегодня мы в клуб. Я позабочусь, чтобы к Гарику никто не приставал, обещаю.
- Спасибо…
Вешаю трубку. Закрываю глаза и откидываюсь на спинку дивана. Считаю от одного до ста, а потом обратно. Как сложно, знала бы я, что всё так будет… Столько эмоций… Я увижу своего отца!
Но сначала, я должна позвонить тебе. Я ищу в записной книжке мобильного телефона «Ноя», и он там действительно оказывается. Набираю номер, нетерпеливо кусаю ногти.
- Да, Лесь, привет.
Твой голос! Это ты, ты!
- Влад! – чуть ли не кричу я от радости.
- Да-да, знаю, что опаздываю, я уже еду в лифте, домофон мне открыли… Так что беги к двери!
- Влад! Влад!.. – я не могу перестать повторять твоё имя. Я снова могу его повторять, снова, снова… И ты едешь ко мне! Сам! Я сейчас тебя увижу! Какое же счастье!
Я бегу к двери, распахиваю её, ты выходишь из лифта… Ты и не ты. Ты одет странно, но это ты – улыбаешься и подходишь ко мне. Я бросаюсь к тебе, обнимаю, крепко-крепко… Мне не хочется тебя отпускать, никогда, пожалуйста, пусть в этот раз мы будем счастливы…
Ты обнимаешь меня, тоже крепко. И смеёшься… Ты – смеёшься, обнимая меня. Это такое счастье. Ты любишь меня, любишь… Я люблю тебя… Боже, спасибо тебе!
- Спасибо, Лесь, спасибо! Я так рад! Она согласилась! Мы вечером идём вместе в клуб!
- Что? – я отстраняюсь немножко, улыбаюсь, разглядываю твоё светящееся от счастья лицо.
- Женя! – говоришь ты. – Она согласилась на свидание, как ты и говорила! И мы идём в клуб! Я так счастлив, безумно!
Я теряю дар речи. Всё ещё обнимая меня, ты закрываешь дверь, снимаешь обувь, ведешь меня на кухню и усаживаешь на табурет. Деловито разливаешь чай нам обоим и всё говоришь, говоришь…
- Я так рад, что у меня есть такой друг, как ты, Леська. Настоящий друг! Я бы, наверное, из-за своей дурацкой скромности никогда не пригласил такую девчонку, как Женя, на свидание… Ты ведь знаешь, я уже полгода влюблён в неё, а она даже не замечала… Если бы не ты! Блин, я расчувствовался, как девочка какая-то, но я тебе просто безмерно благодарен, понимаешь? Ты супер, Леська!
Ты протягиваешь мне чашку чая и улыбаешься. Бросаешь взгляд в сторону холодильника, а я знаю, чья фотография там висит рядом с фотографией моей семьи… Женя… У тебя взгляд такой… Ты раньше смотрел так на меня.
Раньше… Раньше? Когда это было? Со мной ли это было? На меня ли ты смотрел? Столько всего… такой безумный день…
Ты любишь не меня… Но я тебя точно люблю. Я знаю это, чувствую. Я люблю тебя в любой реальности. Это не изменить. Господи, как же так? Знаешь ли ты, что я тебя люблю? Знаешь ли ты, как мы были счастливы с тобой? Как мы будем счастливы?
Но ты влюблён… И в кого, в Женю?... Я не могу тебе сейчас сказать… Не могу сказать о своих чувствах. Ты такой счастливый. Я тебя не помню таким рядом с собой очень давно… Но ведь ты и таким был, правда! Ты сам знаешь!
- Лесь, какие, ты говорила, она цветы любит?..
Я отворачиваюсь от тебя к окну.
- Герберы… Оранжевые герберы…
- Ах да, точно! Вспомнил. Ну ладно, спасибо за чай, я побегу.
Ты встаёшь, целуешь меня в лоб, как сестру, ты говоришь мне «спасибо» за то, что я помогла тебе пригласить Женю на свидание, за то, что выполнила твою мечту, за то, что разбила себе жизнь, за то, что…
И вот я уже стою в прихожей, а ты ушел. Я выключаю свет. И мне кажется, что этот свет – он выключился для всей моей судьбы. Это неправильный мир. Нет, неправильный. Я должна сбежать отсюда, пока не поздно, пока боль ещё не разорвала меня… Ты так близко, но ты так далеко! Когда же я найду тебя, когда же мы будем счастливы?
Но я так устала… Мне хочется отдохнуть…
И я иду в кровать, я падаю в неё и заворачиваюсь в одеяло. Я погружаюсь в беспокойный, полный кошмаров сон. Просыпаюсь от будильника. Оказывается, я продремала всего час, и мне пора на ужин к родителям… Я увижу отца. Да, пожалуй, стоит остаться здесь ещё немного. А завтра мы будем уже вместе. Ты и я, снова, начиная всё заново.
И я еду к своим родителям. Еду на старую квартиру, а не на ту, где жила мама с Андреем… В другой жизни… Мне нужно забыть старую жизнь, ведь следующий день, завтра, он будет совершенно новый. Возможно, отца там не будет… Возможно, там не будет даже Жени. Но я точно знаю – ты там будешь.
Мама встречает на пороге, и отец, мой папа – он тоже. Я целую их, рассматриваю. Мама другая, она такая счастливая, она никогда не была такой с отчимом. Она действительно всю свою жизнь любила только отца. И он, он… я не могу его описать. Я смотрю на него, я таким его себе никогда не представляла. И он живой. У меня есть отец. Это так здорово…
И мы ужинаем, родители рассказывают мне о ремонте, который затеяли, о работе, об общих друзьях, которых я, конечно же, не знаю… На вопросы обо мне, которые всё больше и больше рассказывают мне о моей весьма неплохой жизни в этом мире, я отвечаю неохотно. Мне не хочется знать ещё, потому что завтра всё это уже сотрётся, уже ничего не будет. Я всё равно не могу быть по-настоящему счастливой без тебя, как и ты без меня. Как бы ты сейчас ни был влюблен в Женю, по-настоящему – не она твоя судьба. Никто не будет подходить тебе так, как я.
Вечер проходит восхитительно. И я со слезами прощаюсь со своими родителями. Я смотрю на маму, и мне хочется запомнить её такой – счастливой, рядом с мужчиной, которого она по-настоящему любит. Неудивительно, что в каждой жизни у меня разные отчимы. Потому что мамина судьба – это отец. Эта её огромная и великая любовь. И она могла бы её вернуть, если бы знала, что реальности, судьбы можно листать… Но вряд ли она когда-нибудь смогла бы бросить меня одну.
Уже поздний вечер, я иду к себе домой и натыкаюсь на Олю. Это она-не она, Оля, но в какой-то ужасной компании полупьяных мужчин. Я подхожу к ней и здороваюсь. У неё мутный взгляд, она одета вульгарно, даже неприлично, да и запах от неё невозможно отвратительный – табака и спирта.
- Подожди-ка, ты Олеся, да? – она улыбается, у неё не хватает двух-трёх передних зубов. – Мы раньше жили по соседству, да? Ух ты, какая красотка!
Она громко смеётся, я не хочу даже продолжать с ней разговор, и на счастье её окрикивает один из её провожатых.
- Прости, красоточка, зовут!
Оля громко икает и кидается в объятья высокому мужчине. Я не могу на неё такую смотреть… Как странно расходятся реальности. Как моя подруга могла стать такой?
Я дома, я ложусь в свою кровать и смотрю в потолок. Я не могу выбросить из головы своих родителей. Я бы так хотела, чтобы они, такие, всегда были со мной… Это было бы замечательно. И так велик соблазн остаться здесь… Ведь, возможно, ты будешь со мной? Жене ты никогда не нравился, как парень, она отвергнет тебя, да, ты вернёшься ко мне…
С этой мыслью я засыпаю. И просыпаюсь только утром, и это утро выходного дня. Оно кажется не таким плохим. Я потягиваюсь, нащупываю под подушкой мобильный телефон и читаю пришедшую смс от Жени:
«Знаешь, ты была права, этот Влад Ной не так уж и плох. После проведенного с ним вечера… Кажется, я влюбилась».
Я вскакиваю. Я швыряю телефон о стену. Решительна, как никогда. Бегу на кухню, я это уже делала, пусть больно, но падать с шестнадцатого этажа или быть сбитой машиной – тоже больно. Умирать вообще очень-очень больно. И я делаю это снова и снова, безумная. Я сошла с ума от любви… Я делаю это, свихнувшись на мысли о том, что мы должны быть вместе… Но это безумие! Я убиваю себя! Я ищу те пути, где мы будем вместе, но мы всё дальше и дальше друг от друга!
Нет, глупые мысли, уходите.
Удар, точно в сердце.
Задыхаюсь.
Боль, боль…
Темно.

И я просыпаюсь в другой реальности.

Как меня зовут? Где я? Что я здесь делаю?..
Просто самопроверка. Потому что каждый раз, умирая, последняя мысль – о тебе. И она проносится в следующее мгновение. Вместе со мной. И я не могу забыть, что люблю тебя. Я и не хочу.
Если существует на свете Любовь, почему я не должна бороться за неё? Если бы Бог не хотел, чтобы я боролась, он бы остановил меня в самый первый раз. Но он позволяет мне искать тебя, искать наше счастье. Значит, так тому и быть. Быть – нам вместе.
Я стою перед зеркалом. И на мне белое платье. Белое платье до пола, белые туфли на невысоком каблуке. Я выгляжу, как невеста, и, да, в моих руках – белоснежный букет. Но на пальце нет кольца…
Что это? Моя свадьба? О боже… С тобой? Но если нет? Где ты сейчас? Господи, боже, как мне страшно… Помоги мне! Я хочу, чтобы женихом был ты!
Комната такая маленькая. Кажется, это будуар в ресторане или клубе. За дверьми доносится смех и пение. Наша свадьба? Может ли быть такое счастье? Значит, мы начали всё заново, и у нас получилось? Мы счастливы, правда?
- Смотри, какой жених, самый красивый жених на свете!..
Этот голос, он мне незнаком. Я подхожу к двери, и она вдруг сама открывается. За ней – мой отец, не отчим, а именно папа. Он смотрит на меня со слезами на глазах и лучезарно улыбается.
- Лесенька, как прекрасно! Ты такая красивая. Боже, видела бы тебя сейчас твоя мама…
- А почему она не может сейчас на меня посмотреть? – улыбаюсь я в ответ, обнимая отца.
- Ты права, Олеся, конечно же, может… С небес, как и другие ангелы, твоя мама смотрит на нас, и она счастлива.
Эта… эта тишина внутри меня. Кажется, я перестала жить.
Я отказываюсь.
Моя мама…
Я смотрю на отца и в глазах слёзы.
- Милая, прости, я тебя расстроил? – отец протягивает руку и осторожно вытирает с моих щек соленые дорожки. – Невеста не может быть заплаканной!
- Да, ты прав… - я пытаюсь успокоиться, но выходит плохо. – На своей свадьбе я не должна плакать.
- Да, на своей – не будешь, а сейчас, раз уж хочешь выплакаться – поплачь.
Я не совсем понимаю, о чём говорит папа, но я не могу остановиться, я иду к двери, потому что я слышу твой голос. Я распахиваю её, и там стоишь ты. В костюме жениха.
Ты прекрасен. Ты счастлив, боже, как ты счастлив! Нет, таким я тебя точно никогда не видела! И я начинаю улыбаться сквозь слёзы, глядя на тебя.
- Самый прекрасный жених на всём белом свете, - говорит твоя мама какой-то незнакомой мне женщине. – И, наверное, самый молодой!
- Мама! – ты смеёшься.
Я делаю шаг к тебе, протягиваю руки… Ты видишь меня, подходишь, обнимаешь… Я плачу, не могу сдерживать слёзы, я так счастлива… Мы с тобой, вместе, навсегда, наконец-то… Всё это было не зря. Теперь мы оба осознаем нашу судьбу. Я никогда тебя не отпущу, обещаю, любимый.
- Ты самая прекрасная… - шепчешь мне на ушко. – Да, ты самая прекрасная подружка невесты…
- Влад?
Я вижу это, как сон. Как туман. Ты перестаёшь меня обнимать. Ты идешь к Жене. К Жене в белоснежном пышном платье и фате. К Жене, своей невесте… К Жене – о да, я вижу кольца на ваших руках, - своей супруге…
Вы целуетесь на моих глазах. Вы самая счастливая пара на свете. Вы сияете ярче звёзд на ночном небосклоне. Вы – сама любовь. В вас столько нежности, что окружающие не в силах бороться с этой силой – они улыбаются, они смотрят на вас и радуются вашему счастью, как своему собственному.
И вот вы оба подходите ко мне, и Женя лукаво подмигивает:
- Леська, молодец, что поймала букет! Я, конечно, кидала в Вовку, чтобы, ну ты знаешь, у них с Игорьком всё получилось… Поженились бы они в Голландии.
Вы смеётесь, а я… мне ничего не остаётся, как плакать и улыбаться. Я говорила, что умирать больно? Сейчас мне больнее. Сейчас больно так, что даже если я попытаюсь выразить эту боль в крике – у меня не получится. Я не знаю… я вижу вас… и я плачу…
- Леся, ну зачем ты плачешь? – ты заботливо гладишь меня по плечу, и слёз в глазах становится в два раза больше.
- Я так… счастлива… за вас… - отвечаю я.
- Боже, Леська, - Женя тоже начинает плакать. – Ты такая милая! Могла ли судьба послать мне подругу лучше?! Слёзы счастья – это так трогательно! Спасибо!
- Женя, солнышко, ну ты-то не плачь, - просишь ты.
Но Женя обнимает меня, а я обнимаю её, и мы обе плачем, плачем… Одна от счастья, другая – от нестерпимого горя.
Это ваша свадьба. Не наша. И я не знаю, что я здесь делаю. Почему я не умерла в тот момент, когда потеряла тебя? Почему, почему… Я бы спала вечным сном. Как же у нас всё не получилось НАСТОЛЬКО? Что же мы друг другу сделали, какую же боль причинили? За что судьба издевается надо мной? Или это играет с моей душой сам Бог?
Я сижу за общим столом и пью за здоровье жениха и невесты. Я не могу кричать вместе с остальными «горько», потому что мне разорвёт горло. Я не смотрю на вас, почти не смотрю. Только на тебя, но очень редко. Мне кажется, что у меня взгляд самого несчастного человека в мире, да так оно и есть. Я не пью, иначе, опьянев, попытаюсь признаться тебе в любви… Но вы так счастливы.
Кто бы мог подумать… Будь на месте Жени любая другая, будь на её месте Кира – я бы расстроила вашу свадьбу, я бы убила её на месте… Но это же Женя. И ты, счастливый.
Вы танцуете свой первый танец. Я смотрю на вас, сидя на скамейке возле стены, рядом – Вова и Игорёк самозабвенно целуются. Я не обращаю на них внимания, хотя могла бы быть и шокированной.
И я думаю о нас с тобой. О том, сколько раз у нас ничего не получалось. О том, что ты любил меня лишь однажды. Любил больше жизни. Но от той жизни теперь так далеко… Если сначала ты хотя бы был в меня влюблен, то теперь ты всем сердцем и всей душой любишь другую. И мне кажется… Что, если я затеяла это всё – зря? Что, если я выдумала нашу счастливую судьбу быть вместе? Может, я так тебя люблю, что не готова признать, что без меня ты всегда был счастливее?
Если вспомнить наши с тобой отношения – лишь только в самом начале мы были счастливы. А потом началась боль. Столько причин, внешних и внутренних разрушили нашу любовь. Я изменяла тебе, ты – мне. Мы лгали друг другу. Столько ошибок, смертельных, как оказалось. Иногда мы делали такие вещи, которые делают все люди на планете, после которых отчаянно жалеют о свершившемся, но ничего уже не поправить. Я не знаю, правда, зачем мы тогда попытались вернуть отношения во второй раз. Потому что вся наша жизнь давила на плечи. Мои родители были против, твои – тоже, и твоя мама никогда меня не любила, хоть и пыталась быть любезной. Наши друзья отрицали нашу любовь, потому что видели, как тяжело она нам даётся. Всё было против нас, а мы были против всех. Но мы не могли быть против самих себя… Пришлось отступить. Отпустить. Но друг без друга мы уже не могли. И тогда ты умер… А я последовала за тобой.
Но я жива. И ты жив. И ты не любишь меня, а я тебя люблю ещё сильнее, чем раньше. Наверное, пора остановиться. Пора признать своё поражение. Следующая реальность сделает нас ещё дальше, чем раньше…
Ваш танец завершается. И Женя подходит ко мне, уводит в её личную комнату для отдыха. Усаживает меня на стул, сама садится рядом и спрашивает:
- Леся, пожалуйста, скажи мне, что с тобой?
Я улыбаюсь и качаю головой. Делаю вид, что всё в порядке. Я паршивая актриса…
- Я вижу, что ты сегодня сама не своя. Ты такая грустная, я не могу на тебя смотреть… Расскажи мне, пожалуйста.
- Я просто привыкаю ко всему этому вокруг… - я развожу руки в сторону. – Мне придётся выучить мир заново.
- О чём ты? Что это за метафора?
- Это не метафора, Жень. Это так и есть.
- Лесенька, родная… - Женя обняла меня. – Пожалуйста, расскажи, что случилось?
- Я… я люблю, Женя. Я безответно люблю человека, который когда-то любил меня, но теперь нет. И мы были вместе, Женя, и мы могли бы быть вместе. Но я больше не могу, не могу… Я устала. Это тяжело – каждый раз умирать и рождаться. И мне страшно – у меня не получается, у меня не получится быть с ним… Потому что всё против этого, Жень. Мне кажется, сама вселенная против этого! Она не позволяет нам быть вместе.
- Но ты же сказала, что вы могли бы быть вместе? – Женя смотрит мне прямо в глаза. – Значит, есть шанс?
- Да, есть, - киваю я. – Но шансы, Жень… это так глупо. У меня не получится. Я должна быть с ним… вернее, я так думала. Он – вся моя жизнь. Я узнала, что такое настоящая любовь, которая бывает на Земле, наверное, раз в тысячу лет. Но это всё чепуха. Я, наверное, просто придумала то, что нам предначертано быть вместе. Лучше пусть я буду несчастна одна… Мне кажется, я делаю несчастными слишком многих.
Я вдруг думаю о том, что, убивая себя раз за разом, я оставляла за собой столько несчастных людей. Я оставляла своих друзей, я оставляла свою маму. Я не писала ни записки, ни прощального слова… Это так эгоистично с моей стороны. Ведь все эти люди где-то там, далеко, страдают без меня. А я погналась за тобой, моя любовь… Но ты счастлив без меня, что самое забавное, понимаешь?
И тут Женя говорит мне:
- Олеся, ты самый замечательный человек, которого я когда-либо встречала. И ты, как никто другой, заслуживаешь настоящего счастья. И если ты можешь его добиться, почему нет? Ты должна бороться за свою любовь! Если этот человек – твоя жизнь, то и ты – его жизнь, иначе не получится. В истории столько несчастных влюбленных, Леся! Я хочу, чтобы ты была счастливой! Пожалуйста, будь! Я знаю, у тебя всё получится. Ты говоришь о своей судьбе, и у тебя загораются глаза. Ты веришь в это, ты знаешь это – пусть узнают и другие! Я люблю тебя, Лесь, этот букет – он для тебя и твоего любимого! Найди его!
Женя встаёт, целует меня в щеку и выходит. И вот я снова одна.
И я снова хочу найти тебя. Но сейчас я не уйду по-английски, я попрощаюсь. Потому что в этой жизни ты счастлив, и я не хочу портить твой самый счастливый момент в жизни.
И я пишу на листке бумаги:
«Существуют миллиарды реальностей, а мы живём лишь в одной из них. И существует миллиарды нас – в параллельных вселенных. И мы такие же, но не точь-в-точь, в нас что-то другое, но это мы, и у нас другие жизни и другие судьбы.
Когда человек умирает не своей смертью, он просто переходит в другую реальность, в то же самое время, в тот же самый возраст, в котором умер. Он ничего не помнит о своей предыдущей жизни и начинает жить ту жизнь, что у него появляется в следующей реальности. Потому что каждый человек должен прожить целую жизнь. И если он снова умирает от болезни или его убивают, он переходит в другой мир, снова живёт».
И я оставляю записку на стуле, Женя её обязательно найдёт. Она всё поймёт, объяснит тебе. Она такая, моя Женя.
Я выхожу в зал, нахожу своего отца. Я целую его в щеку и говорю, что люблю его и маму. Я говорю, что даже если завтра я его уже не увижу – я запомню его таким.
Потом я подхожу к вам, я целую вас обоих, обнимаю. Я желаю вам счастливой совместной жизни, хорошеньких детей. Я говорю вам это искренне, да, я рада за вас.
Потом я прощаюсь, и ты спрашиваешь:
- Ты уже уходишь?
- Да, мне пора, - отвечаю я просто.
- Увидимся, Лесь.
- Конечно, - отвечаю я.
Мы с тобой обязательно увидимся, любимый мой. Будем счастливы.
И я выхожу на улицу, иду вдоль канала по набережной. Конечная остановка – река. Я иду на мост, стою и любуюсь вечерним городом. За моей спиной проезжают машины, проходят люди. А я просто стою здесь, и знаю, что буду счастливой. Я выпиваю чуть ли не залпом бутылку водки, которую украла с твоей свадьбы. Расстегиваю куртку, сбрасываю её с себя. Снимаю туфли. Перемахиваю через парапет и бросаюсь в воду…
Вода ледяная. Я не умею плавать ни в одном из миров.
И я снова задыхаюсь...
И снова боль, ужасная боль…
И темно.

И я просыпаюсь в другой реальности.

Знаешь, когда-то мне придётся остановиться.

Я просыпаюсь в другой реальности.
Но эта та же самая реальность, что и вчера. Я уже три дня в этой комнате. И мне отсюда не сбежать. Столько часов, минут, секунд, чтобы думать. Чтобы мечтать. Чтобы придумывать миры.
Я прошу человека, сидящего передо мной, наконец, заткнуться.
- Слушайте, - говорю. – Вы мучаете меня своими вопросами-допросами уже так долго. И я хочу сознаться. Я всё осознала, я поняла. И да, ваш психолог совершенно прав, я вменяема.
Записывайте на ваш диктофон или что там у вас… Вы спрашиваете, правда ли, что я убила Влада и его невесту? Да, это была я. Это я хладнокровно убила их. Вы знаете, я никого так не любила, как его. И никого так не полюблю. Потому что он – моя судьба. И он тоже меня любит, понимаете? Тоже. Просто не здесь, не сейчас. А в каком-то другом мире…
Да, то, что я говорила раньше – это почти правда. Эти миры существуют. Просто они у меня в голове. Вы столько раз повторяли мне, что я сирота, меня бы пожалели присяжные, если бы я соврала, что убила их не из-за своего помешательства. Но я верю в свои истории, в свои реальности. Там, где я бывала и счастливой. Где у меня есть родители, да, оба родителя. Жизнь, в которой у меня – великая любовь.
Я придумала всё сама, но я не испытываю угрызений совести. Потому что это то, что я должна была сделать, понимаете? Он не хотел понимать, что я – его избранница. Я – его судьба, а не кто-то другой. Мне пришлось его убить, иначе… иначе, он никогда бы не понял. И да, месяц назад я не выдержала, я убила их обоих. Так надо было, понимаете?
И я заслуживаю наказания. Я готова признать, что всё выдумывала раньше. Я готова ответить за свой поступок.
И адвокат встаёт, он выключает диктофон, он выходит из моей камеры. А я ложусь на свою койку, закрываю глаза и засыпаю…
Я просыпаюсь и даже что-то делаю, как-то живу. Но я не помню свой суд, и я не помню эти дни до своей смертной казни. Я помню только её. Я осознаю себя после того разговора с адвокатом только через пять дней; я иду по коридору к комнате, где меня должны посадить на электрический трон. И я иду, как королева. Я улыбаюсь людям, которые сидят в зале, чтобы посмотреть, как я умру. Там сидят журналисты и, наверное, какие-то знаменитости. Я вижу своего адвоката.
Там нет моих родителей, ведь у меня нет родителей. И нет моих друзей, ведь у меня нет друзей.
Меня сажают на стул, подключают к голове кучу проводов, стягивают руки и ноги ремнями. Ко мне подходит священник, один на один. Он просит меня покаяться в своих грехах.
- Есть ли что-нибудь, в чём ты искренне раскаиваешься, но о чём ещё не поведала? – спрашивает священник.
Я улыбаюсь ему и спрашиваю, останется ли этот разговор только между нами.
- Конечно, - отвечает священник. – Покайся, дитя, я унесу твою тайну в могилу.
- Единственный грех, который я совершила – это ложь. Ложь пять дней назад. Потому что я никого не убивала, и я ничего не выдумывала. Я пришла в эту реальность за три дня до признания… И я рада, что попала в конце концов в неё, а не в какую-то другую из того миллиарда. Потому что я осознала самое главное. Каждый раз, убивая себя, я совершала грех, поэтому он отдалял меня всё дальше и дальше от моей настоящей судьбы, от моей жизни. А ведь Влад был прав, он сказал мне, что я должна умереть не своей смертью, но и не от своей руки. И раз в этой реальности «я-не я» совершила преступление, я заплачу за него. Меня убьют, но это будет сделано не по моей воле. Я лишь признаю правосудие. И, значит, когда я умру, я наконец-то смогу быть с ним. Я верю в это. Потому что всё это не может быть зря! Нам предначертано быть вместе! Такая любовь, как у нас, она бывает раз в жизни, раз на несколько миллионов человеческих жизней. И я не должна просто так отпускать её.
Я заканчиваю свою исповедь и облегченно вздыхаю. Теперь моя совесть чиста.
Священник смотрит на меня с жалостью, простодушный человек. Он осеняет меня крестом, бормочет нечто вроде «бедное дитя» и уходит. Я жду, когда палач нажмёт рычаг.
И вот всё моё тело насквозь пронзает болью… Я чувствую, как душа и жизнь покидают моё тело… И кажется, что это – конец.

Но я просыпаюсь в другой реальности.

Я открываю глаза. Я лежу в своей кровати. И я слышу, что за спиной на кровати лежит ещё кто-то. Я так сильно боюсь увидеть там какого-то незнакомца, что не рискую повернуться. Для начала я оглядываю тот участок комнаты, который мне виден. Кажется, всё такое, какое когда-то было у меня. Я достаю из под подушки мобильный телефон и читаю смс от мамы.
«Мы с папой едем завтра в магазин игрушек, купить твоему будущему братику парочку игрушек. Вы тоже можете поехать с нами».
Я улыбаюсь. Потому что эта реальность хороша хотя бы потому, что жива моя мама и жив мой отец. А ещё, оказывается, у меня будет братик, о котором я так давно мечтала…
Я проверяю другие входящие сообщения. Там есть и от Жени, и от Оли, от всех моих друзей. Но нет ни единой смс от тебя…
Я слышу, как кто-то за моей спиной заворочался во сне.
Фото. Да, кажется, на тумбочке возле кровати стоит какое-то фото. Его точно не было в моей реальности. Я беру его в руки и…
Мы с тобой. Да, мы. Счастливые, улыбаемся, держим друг друга в объятьях. И тут вдруг я думаю о том, что людям, которые живут вместе, нет необходимости писать друг другу сообщения…
Я оборачиваюсь. Ты лежишь рядом. Спишь, мой любимый. Мне кажется, что я самая счастливая влюбленная на свете. Я обнимаю тебя, целую, шепчу что-то нежное, сама не знаю что… Мы вместе, любимый! Всё будет хорошо! Я же говорила тебе, что это – судьба!
- Я люблю тебя… - говорю я. – Теперь я тебя точно никогда не отпущу.
И во сне, ты улыбаешься мне, прижимаешь к себе. И я понимаю, оглядывая комнату целиком – мы действительно живём вместе.
Я закрываю глаза и открываю их снова. Мне не верится, что всё это – реально. Я нашла тебя, нашла, нашла…
Обнимая тебя, я начинаю засыпать… Но ты вдруг крепко-крепко меня целуешь, и я снова распахиваю глаза. Твой нежный, любящий взгляд голубых глаз.
- Я люблю тебя, - целуешь меня. – Я никогда тебя не отпущу.
- Мы вместе навсегда, - отвечаю и смеюсь. От счастья.
И вдруг ты говоришь:
- Да, Лучик, уж в этом мире у нас точно всё получится.

09-10 апреля 2007.