Полковник не стреляет и не промахивается

Повадившись играть на скачках, мне до зарезу нужно было попасть в букмеккеровскую кантору. Смысл имел поставить на «Черного Филиппа» во втором забеге. После первой пробежки он немного подустанет, но особых четверолапых крепышей в списке рядом с ним явно не наблюдалось. Можно будет смело пойти на осмысленный риск. Бумажник был при мне и, в случае неудачи, я был морально готов расстаться с частью его содержимого.
Притормозив «Лексус» на Сандрайв Роуд, у первой попавшейся букмекеровской канторы, я решительно шагнул в нее, опуская руку в карман и нащупывая сложеные купюры.
Помещение встретило обыкновенным для таких мест атрибутом. Пара сколоченных полок-столов вдоль стен, с вазочками для девешевых авторучек, и линия не слишком дорогих пузатых телевизоров под потолком. Из живых душ - кассирша, седовласый ирландец с крепкими руками и какой то господин в углу, в темной шляпе, и нервно подергивавшимся веком, не спускавший глаз с запыхавшейся собаченки за номером 6 на одном из экранов. Кассирша – полногрудая ирландка, усеянная веснушками, сидела в майке и хрустела солеными чипсами с укропом. Никакого интереса к забегам на экране она не проявляла, ровно как и к присутствующим.
Пока я заполнял за столиком листочек, выводя на нем крупными буквами «Черный Филипп», собаченка за номером шесть благополучно достигала финиша и мужчина в шляпе довольно крякнул. Затем покосился в мою сторону, измерил меня коротким взглядом и изрек сокраментальное:
– Вы тоже, как и я русский! Вас не спасут не запонки и не обручальное кольцо не на том пальце!
При этом он как то странно сощурил глаз, что мне неприятно показалось, будто меня разглядывают по старой солдафонской привычке, через оружейный прицел.
- Совершенно верно! Я отставной полковник! - ответил он мне на немой вопрос.
- Служил в специфическом полку и выполнял небольшие особо идейные задания в разных частях суши.
- Простите, но...
- Я просто, что б вам было понятно. По долгу службы имел дело не только с людьми, но и собаками. Поэтому подмечаю у кого шансов больше пересечь планку первым... Вот, например, у вас шансов очень мало, даже если учесть, что с вами плотно набитый кошелек.

Я на него очень удивленно посмотрел. И только растерянно произнес:

- Да тут, собственно, вообще не у кого практически никаких шансов...

Тут бывший вояка широко улыбнулся, приподнялся и уверенно поплелся к кассирше, светясь искренней улыбкой человека, сорвавшего куш. Затем о чем то стал с ней перешептываться, в то время как я потерял к нему всякий интерес и с ужасом понял, что пропустил ставку. Теперь мне просто оставалось глазеть как мой «Черный Филипп» несется за имитацией зайца, весело хост. Затем вдруг споткнулся, создавл вокруг себя кучу пыли и поволокся в сторону финиша уже позади всех...
- Да уж! – подумалось мне – Прав был полковник! Погорели бы мои денежки...
Я развернулся, чтоб пройти к выходу, как помянутый мною субъект перегородил дорогу. Полковник стоял, весело прожевывая чипсу, которой угостился у кассирши. В руках у него была перевернутая шляпа полная выигрыша.
- Ну что, землячок, отметим знакомство?

Знакомство отметили в пабе напротив. Полковник был щедр, как бывали щедры гусары первого созыва. Расставив несколько кружек с пивом и еще несколько бутылок с вином, он протянул мне руку и громко представился – Евгений Самуилович! – и тотчас продожил.

- Вот, вы, вижу уж давно в Дублине обитаете. И машина у вас хорошая. А я вот всего пару месяцев. До того в Греции на стройке стройбатил. Платили так себе. Прижимистые эти греки вместе с друзьями армянами. Все больше обещать любят и что б работали вокруг них все побыстрей. А я человек прямой и лести не выношу. Одному греку так и сказал, что, мол не хороший ты человек и по мордасам съездил. Что тут началось... крики вопли, ножи подаставали, а я плють на них и ушел. Ровно так, прямой походкою, даже не оборачиваясь.

- Как же вы в Греции то оказались? – полюбопытстовал я, отпивая из кружки крепкий напиток.

- А так вот и оказался... Все папа мой, не преведи господь! Он у меня полугрек и уж давно там, с горбачевских времен. Приезжай говорит, из своего Ивана Франковска на обетованные земли Эллады. Паспорт получишь, заживешь как человек.

Тут полковник тоже жадно глотнул пива, осушая пинтовую кружку ниже половины.

- Пасспорт я конечно получил. Но не стал папе его старость скрашивать. Уж больно он мне там все расписал в мифических тонах. А там вовсе не апельсиновое царство. Тысяча евро в месяц зарплатой это большая удача. И еще ого-го как постараться надо! Свой дом чтоб купить из кожи вон лезть приходиться. О женщинах вообще молчу...

На последних словах по лицу Евгения Самуиловича пробежала едва заметная тень. Он стал какой-то сразу очень грустный. Затем допил стакан, пододвинул к себе второй и уже с прояснишимся лицом произнес:

- А знаете каким я был раньше... я умею стрелять так, что снес был все стаканы за спиной того бармена, если бы они находился бы от меня на расстоянии четырехсот метров. И ни одного промаха. Пистолет, автомат, детская рогатка или снайперская винтовка – все могу.

Мой интерес неподельно увеличился и боясь, что полковник не успеет поведаеть мне о какой нибудь произшедшей с ним истории прежде, чем осушит все стаканы за столом я попросил его напрямую рассказать занятный случай.

- Пожалуйста!, - воскликнул он.
- Служба моя состояла из сплошных командировок. И парень я был очень идейным. Состоял при части , но в любой момент звонок и меня в машину. Отвезут в особое место, объяснят что почем и будь готов. Потом в самолет и молча в полет. Куда летим, что за местность один черт ведает. И вот однажды чувствую по времени, что как то все долго выходит. Приземляемся ночью, никаких огней. Ко мне подходят прямо на летном поле два в штатском. Один вроде русский, другой - что то южное, но по русски говорит хорошо. Поступаю в распоряжении этого южного человека. Зовут его Леви. Его ли это имя или нет не знаю до сих пор. Садимся в покореженный джип безо всяких номеров и с притушеными фарами в ночь. Лес вокруг не русский, а колючковый и повсюду кусты в виде пьяных осьминогов. Сезон дождей только что кончился, везде промоины и лужи жидкой грязи. Приходится вылезать: толкать машину, переходить пешком реку или помогать менять колесо. На какое дерево не посветишь фонарем, везде видишь чьи-нибудь глаза: лемуров, маленьких сердитых сов или гекконов. Наконец, нам все надоедает, бросаем машину по колено в воде, берем рюкзаки и куда-то темными тропами. Звуки не то обезьян, не то кенгуру, а то и гиппардов. В ночи ничего не разберешь и этот молчит. У него ж свои инструкции, только по делу что то вставляет.
Идем просекой, затем углубляемся в низину, доходим чуть ли не болота. По пути то и дело снимаем с себя, то одичавшего енота, то обезьяну, то карликового шипанзе. В ногах путаются змеи целыми связками, еле успеваем отбиваться. Добираемся до вершины горы, ныряем в темное отверстие, спугиваем горного козла и все... Ночуем.
Наутро продираю глаза от какого то шороха. Вижу мой поводырь Леви пытается расшевелить в стене большой камень, потом окуратно вынимает его, нащупывает в углублении какойто предмет и тащит на себя. Через секунду к мои ногам падает что-то удлиненное, завернутое в китайский брезент.
Леви кивает, что б я этим занялся.
Разворачиваю сверток – Мать чесная! – супер американская снайперская виновка последнего образца, тысяч за сорок баксов, не меньше. Все сама делает...
Быстро позавтракав баночной провизией, вылезаем из ночлежного укрытия.
- Господи! Ну и виды вокруг!
С трех сторон лес, впереди - заболоченная пойма, по середине речка петляет, над ней узкая полоска тумана. В высокой траве полосатые антилопы пасутся. Копыта у них как длинные пальцы, чтобы в болото не проваливаться. Тихо-тихо, только по заводям то и дело круги расходятся: там выдра рыбу ловит. На соседнем суку мартышка спит: сама серо-голубая, лицо черное, борода белая, а на лбу золотисто-рыжий "козырек" из меха.
Леви меня толкает в плечо, чтобы я тут прекращал созерцанием заниматься. И указывает пальцем в сторону речки. Там стоит шикарный особняк, а перед ним какой то человек. Он сидит в позе хозяина дома и что то мастерит перочиным ножиком по полену. На голове большая солнцезащитная шляпа. Он то нам и нужен. Не знаю, чем он досадил нашим партийцам. Мое дело маленькое – наставляю на него чудо американского военного искусства. Корректирую цель и тут вдруг на меня со всего маха летит что то мохнатое, зубастое и очень физически крепкое. Только потом мне показали в детском зоологическом
атласе эту редкую породу обезьян. Винтовка отлетает в сторону, в глубокий овраг, которую к счастью больше никто не видел, а я куборем вниз. В итоге на что то напарываюсь, чувствую дикую боль и отключаюсь.
Когда продираю глаза, нахожу, что лежу на лужайке перед домом, заботливо укрытый шерстяным пледом. Вокруг меня собрался весь бразильский сериал. Отец семейства, тот самый в шляпе, жена, дочери и еще пару слуг. Все на меня смотрят с умилением и отеческой заботой. Тут же возникает и Леви. Он переводит мне, что добрый хозяин отправляет нас – добрых туристов в аэропорт на собственной машине, в знак гостеприимста. У самолета нас встречает тот самый русский. Он недоуменно принимает меня из рук хозяина в шляпе и чертыхается в мой адрес в самых нелестных выражениях, которые употребляют люди живущие вокрг Чудского озера. Я ведь провалил задание.
Лечу молча, весь угрюмый, считайте уже без пагон. Только веселые летчики громко шутили между собой на местном диалекте, часто употребляя слово Камбоджа. А того в шляпе все же прихлопнули. Это я уже из газет узнал. Добрый был человек. Настойкой меня своей с ложки угощал, чтоб я быстрее окреп. Потом меня разжаловали. В стране уже витал ветер перемен и пошло поехало...

Тут мой рассказчик умолк. На столе оставались только пустые стаканы и подбежавшая официантка-полячка со звоном все убрала, радуясь хорошему чаевому с полковничьего выйгрыша.
Расспрощались мы с Евгением уже заполночь. Воздух был свеж и немного накрапывало с темного дублинского неба. Вставляя ключ в зажигание и несколько нарушая ирландские правила о вождении автомобиля в нетрезвом виде, я подумал – какими все таки интересными людьми наполнился за последние десятилетие Дублин.