Бархатный сон

Крикливые птицы... Много... В окна в двери... Стучат клювами... Хочется пить...
Открыв глаза, понимаю, что это сон. Открыв глаза, понимаю, что я не дома. Дико болит повреждённая рука. Оглядываюсь по сторонам. Небольшая комната. Много ткани, разноцветной, красивой, мягкой и жёсткой, шершавой и гладкой. Какие-то ленты, какие-то занавеси, какие-то кусочки мыслей, всплывающие в темноте не для моего восприятия. Неестественной громадиной выделяются большие напольные часы в углу. Посекундная тарификации жизни. Неестественно громкие. Вместо тиканья вздохи. И стоны. И шёпот по стенам, задрапированным пёстрой тканью. Осознание, что на мне только тонкая ночная рубашка. С осознанием приходит холод. Постепенное пробуждение чувств. На щеках каплями что-то неприятное. Поднимаю голову к потолку. Маски. Сотни уродливых масок, а из тёмных прорезей-глаз вода. Каплями прямо на моё лицо. Слёзы? Слизываю одну из них. Кисло. Эти маски плачут кислыми слезами. Кривые гипсокартонные лица, между тканей. Или настоящие человеческие? Появляются и исчезают. Появляются и исчезают, скрываясь в грудах наваленной по углам материи. А есть ли вообще углы у этой странной комнаты*?
Чья-то ручка дёргает за нижний край ночнушки. Карла. Полненькая девушка в детском платьице с бантами, большими выпученными глазами и тёмными усиками над верхней губой. Золотые локоны роскошных волос в замысловатой причёске. Смеялся Создатель, лепя такое немыслимое существо. Сочетая самые уродские из всех черт с самыми привлекательными. Настойчиво тянут куда-то. В тканевое царство, за сень кружевного тюля и бордовых бархатных занавесей. Послушная, иду за ней. От прикосновений к бархату просыпается неприятная сухость в пальцах и во всём теле. "Улыбайся ему" - говорит она скрипящим голосом, старушечьим, задевающим за что-то живое между сердцем и лёгкими. "Не перечь. Не плачь. Не молчи. Улыбайся и делай книксен. Говори о литературе и живописи. Потом о театре и балете. Ничего не спрашивай. Ничего не отвечай. Улыбайся и делай книксен. Не смейся над его шутками. Не рассказывай о себе. Если попросит, выполняй. Если прикажет, подчиняйся. Если похвалит, улыбайся и делай книксен. Если накажет, улыбайся и делай книксен." С удивлением рассматриваю коридоры, по которым идём. Из литого камня. Как по туннелю вглубь горы. Гладко и совершенно. Провожу пальцами по поверхности, зацепляю ногтём, надеясь, что штукатурка. Камень. Холодный, как лёд. Гладкий, как волосы уродливой карлы. Совершенный. Ищу хоть какие-то недочёты, места соединений, трещины. Бесполезно. Много поворотов. Лестница. Ещё одна. Ещё. То вверх, то вниз, то вверх ногами до ближайшего поворота, а потом по наклонной. Мне кажется, что мы идём то по стенам, то по потолку этого непонятного коридора. Освещения нет, но настолько светло, что я вижу всё. Или настолько темно? Вдруг остановка прямо напротив одной из стен. "Здесь", - говорит карла, похлопывая рукой по моей голой ноге. - "Здесь тебя оденут, приготовят, научат". И она толкает меня прямо в стену.
Там их много. Там их десятки. Они все крикливые, как курицы, они все напыщенные, как гусыни, они все хитрые, как лисицы. Толкают от одной к другой. Подведённые чёрным, подведённые белым, подведённые красным, подведённые неумело, глаза карие, глаза голубые, глаза внимательные, глаза злые. Слишком много румян, слишком много тона, белая пудра, телесного цвета, красные губы, чёрные губы, синие губы, розовые губы. И ворох шпилек в причёсках, мушки и тонкие линии бровей, серёжки в ушах, шевелятся как живые паучки на кулонах, пахнет розой татуировка в виде прекрасного цветка на плече каждой.
Перекрикиваются. "какая красивая"... "какая чудесная"... "цветок-дитя"... "испортим"... "испоганим"... "нарисуем новое лицо"... "оденем по самой пошлой моде"... "лишь бы господин был доволен"... "самыми сладкими духами"... "самыми яркими тонами"... "самые дешёвые украшения"... "самое бесстыжее поведение"...
Вдруг молчание. И обожающие взгляды в сторону рыжеволосой красавицы в ярко-зелёном платье. Бубновая дама. Тонкие руки, изящная походка, горделивая осанка, смотрит свысока. "Добро пожаловать", - протягивает руку. Прикоснуться к ней губами. "Приступайте, мои хорошие" - тяжёлый смех. Просыпается где-то по спине страх.
И снова толпа вокруг меня. Минута и раздета. Примеряют какие-то тряпки, какие-то платья. Повязывают куски тюля, а потом шёлковые накидки сверху. Другие водят по лицу тонкими кисточками. Третьи рвут волосы на причёски. Плачу. "Перестаньте, милочка, краска размазывается" - змеями шипят на ухо. И слёзы мгновенно высыхают. Подносят коробочки с украшениями. Бабочки и пауки, кошки и змеи, бриллианты и изумруды. "Всё фальшивое, всё-всё ширпотреб!" - с гордостью повторяют девицы, примеряя то брошку, то серёжку. "Испортим, тебя, милая, испортим", - хихикают со всех сторон. Я боюсь моргать. Когда хоть на секунду закрываются глаза, я их всё равно вижу. Они превращаются в скелеты, просвечивающие сквозь густые чёрные тени силуэтов, они превращаются в кукол с фарфоровыми лицами, попорченными рукой кукольных дел мастера, неумехи. Так вот куда деваются те куклы, которые... -не получились-
"Готова"... "готова"... "готовА" - доносится со всех сторон. "прекрасна"... "чудесна"... "прелестна"...
"Очаровательна", - мне хочется снова и снова целовать руки Бубновой Дамы, и вздымающуюся за корсетом грудь, и скрывающееся за дорогой материей фарфоровое тело. У неё тонкие бледные губы, накрашенные светло-розовым, у неё большие глаза, жестокие и манящие. И волосы, огнём. В который я отчего-то так жажду погрузиться...
"А теперь пройди вон в ту дверь. Он уже ждёт..." - она мягко подталкивает меня к внезапно появившейся в стене двери. "Он уже ждёт"...
А за дверью снова коридор. Круглый, с рисунками по всей поверхности. Маски и искажённые в смехе лица. Никогда не думала, что смех может так портить. Кривые тела кривых людей. По шесть пальцев на руке, или безухая безносая амфибия с беспощадной усмешкой. Иду спирально, наступая на лица, головы и груди. Они сходят с картин, они тянут ко мне свои двухмерные руки, они ласкают ноги в золотых туфельках, они дёргают за подол платья, они смеются... Громко и тихо. Хихикая или насмехаясь, резко или мягко, зловеще и искренне.
Я уже вижу яркие огни ламп в конце коридора. Чуть-чуть. Ещё чуть-чуть. Они не хотят меня отпускать. Я вырываю подол из их цепких пальцев и падаю в свет открывшегося проёма.
Руки опутывают тонкие нити, вокруг щиколоток сворачиваются змеями. Безвольно обвисаю, стараясь найти в себе силы шевельнуть хоть пальцем. Тишина, сцена, и глаза, сотни пар глаз, без тел, без лиц, в темноте, вспыхивают яркими цветами.
"Добро пожаловать..." - поднимаю голову. Великан с красивым лицом и чёрными, как смоль волосами. Карие глаза добрые, карие глаза улыбаются, держит в руках ниточки. "Добро пожаловать, любовь моя"...
/улыбаюсь и делаю книксен/ Ниточки напрягаются, ниточки ослабляются, я совсем не чувствую своего тела.
"Такие волосы, такие глаза, такая улыбка", - он смеётся. "Королева, безусловно, королева. Вы любите Босха?"
/улыбаюсь и делаю книксен/
"Боттичелли рисовал такие прекрасные картины ".
"Вы не ответили на мой вопрос..."
/улыбка и книксен/ она говорила не отвечать на вопросы. Я чувствую пальцы рук. Маленькая победа.
"А на стенах Большой Гостиной висели картины Ван Гога. Я их боялась".
"Глупо бояться" - он дернул за ниточку, и я махнула в зал рукой. Глаза зашевелились, глаза уставились на меня. - "Читали Бальзака или вероятно Золя? Все девушки их любят..."
/улыбка, книксен/ Я могу шевелить рукой, а по спине разливается тепло. Наконец-то.
"Моя мать ненавидит читать, поэтому я всегда воровала книги из кабинета отца. На полках стояли Дюма и Экзюпери, Купер и Уайльд, Шекспир и Мольер..."
"Как ты смеешь не отвечать на мои вопросы???!" - его гнев грозой надо мной, я уже чувствую над своей головой удары молнии в стены.
/улыбка, книксен/ я чувствую своё тело. Я управляю им. Победа!!!
"Ты должна повиноваться мне..."
/улыбка, книксен/
"Я твой, Господин!"
/улыбка, книксен/
"Я твой хозяин!!!"
/улыбка, книксен/
"Я твой Бог!!!!!!"
/улыбка книксен/
"По безумным блуждая дорогам,
Нам безумец открыл Новый свет.
Нам безумец дал Новый Завет,
Ибо этот безумец был богом."
/улыбка/ Смеюсь тяжелым смехом. Просыпается чувство гордости и одновременно с ним раздражения.
"Танцуй, марионетка!!!" - он дёргает за нити. Делаю пару шуточных па, а потом обрываю нити, одну за другой...
"Если б завтра Земли нашей путь
Осветить наше солнце забыло,
Завтра целый бы мир осветила
Мысль безумца какого-нибудь".
Смеюсь громче. Смеюсь неистово. Глаза вращаются в недоумении, безротые зрители могут только смотреть. На сцену вылетает Бубновая Дама, в окружении своих прислужниц. Они хватают меня за руки, пытаясь удержать. Они рвут на мне одежду, они срывают украшения. Мне на лицо падают холодные горькие капли. Кукольник плачет горькими слезами. Я смеюсь, я безумствую...
Я просыпаюсь... от стука часов в комнате. Сажусь в собственной постели и улыбаюсь танцующим на занавесках теням. Из тёмного угла на меня смотрит фарфоровое лицо Бубновой Дамы...