Арчер. Глава 12

Машу рвало всю ночь. Егор этого не видел и не слышал.
Он упал в кровать, чтобы ближе к вечеру проснуться от острой головной боли. Доковылял до туалета, осторожно встал на колени и обнял унитаз.
- Маше плохо было, - сказал Крюк.
Как только Егор вышел из туалета, ему опять поплохело. Он сжал челюсти и вопросительно поднял брови.
- Не знаю, что с ней. Похоже, отравилась чем-то.
Крюк скрылся в своей комнате. Зазвонил телефон. Никто не стал поднимать трубку.
Егор долго стоял на коленях, терся лбом об унитаз, кашлял, сплевывал, потом опять кашлял. Было гадко. Настолько плохо, что Егору время от времени казалось, что так было всегда и дальше будет только хуже.
На кухне Егор заставил себя откусить кусок лимона. Лимонные брызги залетели прямо в глаз. Ослепший, похмельный и грустный он сидел на табурете, машинально перелистывая страницы толстого рекламного журнала. Несмотря на ужасную дурноту и боль в голове, Егор без особенных усилий восстановил в памяти главные события прошедшей ночи. Событий было не так уж много. Пожалуй, что всего лишь одно. Он встретился с замечательным человеком, они выпили и под конец замечательный человек сообщил Егору нечто важное. Здесь воспоминания заканчивались.
Егор тер лоб, вертел пальцами в засохших глазах, пытался пересилить боль в макушке и поднять со дна сонного болота то самое, ради чего он затеял эту беспрецедентную пьянку.
Только через час, когда свежесть распахнутых окон, скромный летний дождик и обильный ледяной душ воскресили трезвеющее сознание Егора, он смог вспомнить название поселка, в котором, как выяснилось, должны были собираться скопцы.
Подействовал цитрамон, головная боль ослабла, и Егор принялся узнавать, где находится указанный поселок. Оказалось, что это не так уж далеко от дачи Полины. "Возвращаемся в школу" - так сказал тот, кто пригласил Егора на следующее собрание секты. Теперь понятно, что он имел в виду.
Комната Егора была по колено завалена грязной одеждой. "Где же я был все это время?" - возник странный вопрос. Егор свалил все грязное, что нашел, в одну кучу. Иногда он жалел, что у него в комнате нет шкафа.
Обида не покидала его ни на минуту. Любовь мерцала, выплывая из-под камнепада головной боли. Она пряталась в суете встреч, нечаянных радостей и загадочных сюрпризов. Любовь щекотала между лопаток, а потом, звонко рассмеявшись, убегала к ручью. В игре в догонялки Егор спотыкался, падал, задумчиво лежал, невинно теряя из виду то, за чем гнался – но только одного не забывал. Только одно чувство цепко держало его, каким бы пьяным он не был. Только одна мысль жалила даже во сне.
Егору было обидно.
Обидно, конечно же, не за себя. Даже тысяча раз отвергнутый, отринутый и проклятый он не стал бы прятаться в затхлом шалаше обид и капризов. Любовь долго терпит.
В принципе, если правы романтики и мифические принцессы, любовь может перетерпеть даже смерть.
Наверное, во всяком противлении любви есть несправедливость и ложь. Но кто же был против любви сейчас?
Егору было страшно обидно из-за того, что преградой для его любви становилась не его слабость или несовершенство. Препятствием являлось нечто чудовищное, фальшивое целиком и полностью, до последней ниточки сотканное из глумливого вранья и шарлатанства. Само существование этой секты было уже возмутительным вызовом, но, кто бы мог подумать, что Егору придется оказаться в рядах ее жертв!
- Какая мразь! - Егор раскидывал одежду по углам, пытаясь отсортировать одежду, испачканную в последний визит на дачу к сектантам.
Из кармана рубашки выпала визитка. Егор отнес одежду в ванну, кинул все майки в огромную бадью, наполнил водой, засыпал порошком и, не вытирая мыльные руки, поднял телефонную трубку. После первого же гудка Егор услышал наглый голос:
- Охранное предприятие "Плюс плюс плюс". Я слушаю.
- Сплю-с? С кем-с? - не выдержал Егор и как-то невзначай пошутил.
- Чего?
- Извините. Это не вам. Видите ли, у меня есть важная информация для Дмитрия Сергеевича. Это очень важно.
- Что за информация?
- Это касается его сына.
Разговор, как и ожидалось, был коротким и немного нервным. Егор не без тревоги вспомнил бульдогов, допрашивавших его в логове скопцов. Однако без их помощи он не сможет реализовать задуманное.
Договорившись о встрече и скомкав прощание, Егор бросил трубку и начал на ходу придумывать план.
Отвращение к фанатикам не могло сравниться с легким испугом, слегка коснувшимся его после встречи с бандитами. В каком-то смысле служители частного охранного бизнеса ему показались даже более симпатичными, чем все виденные им сектанты. Парадоксально, но вежливости скопцов он был готов предпочесть грубость и нахальство их безобразных антиподов.
Егор никак не мог вспомнить, кто и по какому поводу сказал эту знаменитую фразу: "Раздавить гадину!" Это даже не просто фраза, а призыв. Вот именно это и хотел сделать Егор. Раздавить гадину. Со всеми приторными улыбками, поцелуйчиками и поклончиками. Как угодно, хоть бульдозером. Раздавить. Обязательно раздавить.
Подходя к назначенному месту встречи, Егор задумался о природе своей ненависти. Во-первых, это личное. Если бы это не коснулось его лично, он бы никогда не заинтересовался такой дремучей ерундой, какой, на его взгляд, является религия и тем более сектантство. Во-вторых, это органическое неприятие всего того, что он увидел на том собрании. Финальный аккорд, так сказать, хирургическая кульминация действа, потрясла его не так сильно, как идея ухода от мира, от житейских радостей и житейских забот. Ради чего? Ради того, чтобы в свободном от укоров совести месте, без риска стать мишенью общественного порицания, калечить себя, своих близких, своих друзей и последователей. "Умерщвлять плоть - кажется, это так у них называется".
Перед выходом из дома к Егору подошел Крюк и попросил купить для Маши лекарства. Судя по всему, она отравилась, что случалось весьма часто. Егор даже не стал уточнять, чем конкретно она отравилась.
Выйдя из аптеки Егор сразу же увидел знакомый джип. Стало страшно.
"Сейчас я соберу всю волю кулак", - сказал себе Егор и действительно тут же собрал всю волю в кулак. Через минуту он уже стоял рядом с джипом. Еще через секунду его затолкнули вовнутрь.
- Ну, чего? Вспомнилось что-то, паренек? - на Егора смотрели те же самые бульдоги-близнецы.
- Я узнал, где они будут собираться в следующий раз.
- Как узнал? Не молчи, ушлёпок, отвечай, как есть.
- Я позвонил Севе, а Сева как раз в это время, как всегда впрочем, он сидел в позе лотоса, и мы какое-то время с ним, потому что мы с ним еще в школе учились, а тут такое дело, и Сева на какое-то время выплыл, а мы с ним по душам, довольно долго так, ну, о том о сем, в принципе могли и покороче, у него девушка, ее Катя зовут, она тоже в желтом всегда ходит, и еще такие мохнатые сапожки носит, что всегда бывает, я не знаю даже как про все про это, а он мне рассказал, что тоже когда-то с ними, но это было еще до того, ведь всегда так, никогда не знаешь, а что я уж и сам не помню, мы тогда в деревне, и он назвал мне место и время, сказал, что будут там, потому что он тоже когда-то там был, но ушел, потому что у него теперь Катя, и он теперь с ней, а она всегда такая была, хотя сейчас очень много сериалов смотрит, уж очень телевизор любит смотреть, а мне, если уж на то пошло, это все как-то безразлично, если Сева когда-то был в секте, это же ровным счетом ничего на значит, он мой друг и я его люблю, он молодец, большой молодец, сейчас работает менеджером, и вот так просто ни в чем не бывало сообщил мне такое, даже сам не ожидал, но я к ним больше не пойду, мне это больше не надо, я знаю что это страшная тоталитарная и разрушительная секта, они плохие, очень плохие, а я хочу чтобы у меня тоже была девушка, как у Севы, ему секты никакие не нужны больше, он теперь с Катей живет и занимается сексом. Регулярно.
Пока длилась пауза, Егор успел рассмотреть велосипедиста, медленно проехавшего мимо джипа. Потом подул несильный ветер. На ветровое стекло села молодая бабочка. Голубь отнял у воробья горбушку. Правильно, воробью такой большой кусок совсем не нужен. Ему и крошки хватит.
- Ты совсем психический, как я погляжу. Но это не важно. Ты сейчас назовешь место, назовешь время, все расскажешь. А потом мы тебя в гости отвезем.
Егор попрощался с погрустневшим воробьем. "Вот там-то меня и убьют", - вздохнул Егор.
Джип незаметно тронулся с места. Они поехали, уверенно обгоняя неповоротливые троллейбусы и пыхтящие жигули. Егор смотрел в окно и считал улыбающихся людей. Количество улыбающихся он сравнивал с количеством мужчин с сумками на плече. В последнюю категорию он включил и подростков с рюкзаками за спиной.
Когда они подъехали к высоким черным воротам, команда улыбчивых безнадежно проигрывала сумчатым. Полный разгром. "Какая страна, такие и улыбки", - решил пофилософствовать Егор. А что делать, если за твоей спиной запираются самые высокие черные ворота в мире?
Под руки, как хромого инвалида, его вывели из машины и проводили до двери. Потом Егор очутился в опрятном офисе с аквариумом в углу. В аквариуме царила зеленая пустота, ни рыб, ни водорослей. Изредка со дна поднимался большой пузырь, выплывал на поверхность и глупо лопался.
Напротив Егора сел один из бульдогов и записал название поселка в записную книжку.
- Это где вообще? Далеко? И где там эту школу найти?
- Это такое место, такое место...
- Хватит! - закричал бульдог, - Не надо трындеть! Это же неприлично.
- Извините.
- Ты хоть знаешь, чьего сына мы ищем?
- Нет.
- А Женю этого видел там?
- Нет. Я же говорю, я с ними почти не знаком. Не мое это.
- Ясное дело. Кто же туда попадает? Каким уродом надо быть, чтобы во все это вляпаться? Я так думаю, что здоровый человек на такое не западет. Здоровому человеку это просто не нужно. Правильно?
Егор не знал, что сказать. Вроде бы он решил корчить из себя придурковатого простачка. Но предложенная тема волновала его в последние дни как ни одна другая тема на свете. Ему хотелось высказаться, но он сомневался в ценности такого диалога.
Пока он думал, в офис зашли еще двое мужчин в черных костюмах.
- Такое дело, - как будто извиняясь, сказал один из них, - с вами хочет пообщаться Дмитрий Сергеевич. Пройдемте.
Егор не сразу понял, что это приглашение адресовано ему. Его вежливо приподняли со стула, он вскочил и, улыбаясь, как приговоренный клоун, последовал за черными костюмами. Они вышли в коридор, там залезли в лифт, долго поднимались, вышли, опять пошли по коридору и вдруг перед Егором открылась широченная панорама яркого лазурного неба. Он встал у стеклянной стены и зачарованно смотрел на небосвод под ногами. Его подтолкнули, и он вошел в просторное помещение с окном во всю стену.
Вокруг – только небо.
Прямо в центре небесной перспективы стояло пухлое кожаное кресло. "Как трон", - подумал Егор. Вид за троном был потрясающим. Егор редко рисовал красками, все больше карандашом или даже шариковой ручкой, но в этот момент он пожалел, что не может прямо здесь установить мольберт и попробовать передать на бумаге все это чудное великолепие. С одной стороны наплывали пушистые облака, солнечные лучи золотили их снежные очертания, падали из бесконечности на далекую землю и вновь возвращались на небеса. С другой стороны безжалостно и безнадежно синела синяя синь. Вероятно, это был самый восхитительный вид из окна, когда-либо виденный Егором.
Где-то сбоку открылась дверь. Навстречу Егору вышел высокий мужчина в серой тройке. Это был Эльфанд.
На его гладкой руке блестел золотой перстень. Рядом сверкали запонки. Из-под рукава выглядывали часы, украшенные многоцветными блескучими камнями.
- Здравствуйте! Спасибо, что пришли.
- Да, - после рукопожатия Егор окончательно растерялся, - да, конечно. Я пришел, конечно. Да.
Они уселись за маленький столик, стоявший рядом с похрустывающим кожаным диваном. Егор еще раз осмотрел кабинет и сделал окончательное заключение – шикарно, царственно и вкусно.
Стены были практически пусты, ни картин, ни многозначительных пустых рамок, ни фотографий, ни дипломов. Общий аскетизм обстановки действовал сильнее, чем могла бы подействовать ярмарочная суета золотых статуэток и вычурных секретеров. Если правы те, кто говорит, что мастерство и сыгранность музыкантов проверяются в умении держать паузы, проще говоря, в умении исполнять тишину, то мастерство дизайнера так же выражается в умении декорировать пустое пространство. Кабинет Эльфанда в этом смысле был шедевром дизайнерского искусства. Только стол, кресло-трон, диванчик в углу и убийственное величие космического пейзажа вместо четвертой стены.
Эльфанд был одновременно похож на усталого человека, которому все надоело, и на человека, который только-только ввязался в новое дело и еще не успел освоиться. Какая-то детская непосредственность, помноженная на очевидное презрение ко всем нижестоящим, привлекала и в то же время отталкивала от него. Егор сразу отметил эти черточки, выдававшие в Эльфанде жадного наглеца, прячущегося до времени под личиной смирной первоклассницы с белом бантиком на макушке. "Вот они какие. Олигархи".
- Вас ведь Егор зовут, да?
Егор кивнул.
- Можно на ты? Я хочу поблагодарить тебя за твою помощь. Ты, наверное, уже понял, что в эту секту попал мой сын Женя. Это произошло не так давно и через какое-то время я бы, конечно, нашел их. Но благодаря тебе мы очень быстро спасем моего ребенка. К сожалению, история проникла в прессу, но это всего лишь упущение нашего отдела безопасности. В свою очередь я хочу попросить тебя, Егор, чтобы ты ни с кем и никогда не обсуждал обстоятельства нашей встречи. У каждой семьи бывают свои проблемы. Ты ведь понимаешь меня?
Егор подумал, что в глазах Эльфанда он может смотреться еще глупее, чем пытается выглядеть. Он многозначительно кашлянул и низким голосом сказал:
- Да, Дмитрий Сергеевич. Я вас понимаю.
- Вот и хорошо. Вообще-то мне сказали, что ты сам не являешься членом этой секты.
- Нет. Но мои друзья там побывали. Лично я только разговаривал с некоторыми из членов секты.
- И какое впечатление они оставили?
- Ужасающее, - Егору захотелось высказать все, что он думает, не дурачась и не маскируясь, - Это зомбированные люди.
- Зомбированные? - Эльфанд испуганно посмотрел на Егора.
- Да! Во главе секты стоит опаснейший человек, мошенник и сумасшедший в одном лице. Его зовут Нил Олегович. Он пользуется беспредельным влиянием на членов секты. Страшный человек! Все подчинены ему и делают, что он скажет.
На секунду Егор остановился и спросил себя, уверен ли он сам в том, что говорит. Вроде бы никаких доказательств тому, что Нил Олегович мошенничает, у него не было. Но в представлении Егора, о тоталитарных сектах следует говорить именно так, с использованием соответствующих, профессионально подобранных эпитетов. Как-то сами собой на язык напросились словосочетания "промывка мозгов" и "отрыв от нормальной жизни".
- Им промывают мозги и отрывают от нормальной жизни!
- Какой ужас, - тихо сказал Эльфанд и выставил на столик бутылку виски.
Егор замолчал и уставился на бутылку. Еще полчаса назад он терялся в догадках, будут ли его убивать или просто помучат. Теперь он думал о том, как бы не стошнить на диван в случае если виски, как выражаются опытные мужчины, "не пойдет".
- И еще знаете, что... - Егор оторвал вмиг помутневший взгляд от бутылки и выскочивших на столик элегантных рюмочек, - Знаете, что там самое ужасное?
- Что же? - Эльфанд выглядел точь-в-точь, как должен выглядеть обеспокоенный отец.
- Нил Олегович учит, что секс это зло. И для того, чтобы достичь духовного совершенства человек обязан отказаться от секса. Но так как полностью избавиться от искушений человек не способен, нужно физически устранить корень этих искушений.
- Как это? - удивился Эльфанд.
- В их секте практикуется кастрация. Вот чем они занимаются. Поэтому они так конспирируются и никого к себе не пускают.
"Хотя вот меня пустили", - мысленно добавил Егор. Пустили, обогрели, и сухую одежду выдали.
- Я ничего не понимаю. Как такое вообще может существовать? Откуда эти подонки взялись?
Эльфанд заерзал на диване. Скрипучая кожа заглушила булькание виски, наполнявшего рюмки. Он даже не спрашивал, хочет ли Егор выпить. Он не предлагал, не приглашал, не угощал, а просто налил и выпил. "Деловая хватка", - решил Егор и осушил свою рюмочку.
- Надо немедленно спасать Женю. Где они собираются?
Егор повторил все, что знал о вероятном месте собраний скопцов. Он предложил Эльфанду сообщить в милицию и в день, когда они соберутся вновь кого-нибудь кастрировать, нагрянуть во всеоружии и пресечь мракобесие раз и навсегда.
Алкоголь подействовал мгновенно. Егор даже не успел испугаться вновь накатившего опьянения. Одна интоксикация взгромоздилась на другую.
Пару раз Эльфанду звонили, он выходил в боковую комнату, возвращался и они снова выпивали. "Классный мужик!" - подумал Егор.
Эльфанд внимательно слушал все, что говорил ему Егор. Чувствовалось, что он давно носит в себе колоссальную тяжесть душевных переживаний, мучений и тревожных ночей. Так думал Егор и подстегиваемый жалостью и состраданием к внезапно появившемуся в его жизни олигарху, он продолжал размышлять вслух о зловредности сектантства и религии вообще.
- Религия отлучает человека от жизни. От жизни, такой какой она есть на самом деле. Религия рисует фантастическую картину идеального бытия и увлекает людей этим фантомом.
Эльфанд старательно поддакивал.
- Теория этого Нила явно вытекает из его личной неудовлетворенности. Счастливый человек не захочет быть кастратом. Счастливый человек достаточно доволен своим счастьем, чтобы не мечтать о загробной жизни и тем более не придумывать такие извращенные способы обеспечить себе теплое место в этой самой загробной жизни.
Откуда-то из глубины неба материализовалась секретарша и принесла вазочку с конфетами. Егор уплывал.
- Ты знаешь, - заговорил Эльфанд, - я ведь не всегда был богатым человеком. Сам я детдомовский. Вот до всего до этого...
Егор и Эльфанд синхронно повернули головы. На фоне стеклянной стены по-прежнему чернел трон Дмитрия Сергеевича. Егор не видел здания, в котором они находились, со стороны, но, судя по интерьеру кабинета, бизнес Эльфанда был более чем успешным. Впервые в своей жизни Егор оказался так близко к Деньгам.
- Вот до всего этого я дошел после многих лет борьбы. Это ведь не работа, это борьба. Временами не борьба, а настоящая война. Со всеми соответствующими атрибутами. То есть страхом, героизмом и предательством. То, что сделал Женя, я называю предательством.
- Почему?
- А это я сам у него хочу спросить. Почему он меня предал.
Эльфанд прищурился и некоторое время сосредоточено разглядывал Егора. Потом встал и перебрался за стол. Картина "Трон на фоне неба" дополнилась фигурой Хозяина.
Он снял телефонную трубку и махнув Егору рукой - "ты пей, пей!" - начал набирать номер.
Егор понял, что приближается важнейший момент в истории его борьбы за освобождение Полины. В подогретом виски мозгу запрыгали громкие метафоры - в борьбе за любовь объединились нищий художник и богатый отец, ищущий своего блудного сына. Звучало пафосно, но именно так Егор все и представлял. Грубая физическая сила - вот, что нужно противопоставить улыбчивым обольстителям. Они вырвут своих любимых из лап Нила и его приспешников, беспощадно уничтожив их вонючий гадюшник. Только так. Никак иначе.
Егор встал и чуть не опрокинул столик. Бодро улыбаясь, он подошел к столу Эльфанда. Тот закончил телефонный разговор и, также бодро улыбаясь, протянул Егору руку:
- Рад был знакомству, Егор. То, что ты сообщил, очень важно для меня. Женю надо спасать. Ну а то, что ты говорил про секты, с этим вменяемые люди спорить не будут, это и так всем понятно. Давить их надо, уродов сраных.
Егору все больше и больше нравился этот человек. Первое впечатление - лис в белом воротничке - сменилось дружеской симпатией к простому, может быть, даже простоватому стилю Эльфанда.
- Я бы хотел вместе с вами туда съездить. На их собрания ходит один человек, очень хороший человек. Этот человек попал к ним совершенно случайно. Они заманили этого человека. Так же, как вашего сына, понимаете? Этого человека нужно выручить.
- Конечно, Егор. Мы справимся. Я лично никому зла не желаю, мне нужно только ребенка спасти. Потом, как ты предлагаешь, сообщим в милицию.
Эльфанд опять стал похож на лису.
- У тебя там девочка что ли? Да? Я угадал?
- Ну, что значит девочка, - застеснялся Егор, - В секты все-таки не только полные уроды попадают.
Высказанная мысль полностью противоречила всему тому, что Егор только что шумно и громко втолковывал Эльфанду. Как бы то ни было, Егору совсем не хотелось посвящать Эльфанда, пусть и симпатичного, но все же чужого человека, в свою личную жизнь.
- Понятно. Мне, по большому счету, до них никакого дела нет. Я сына оттуда вытащу, а дальше пусть с ними люди из соответствующих органов разбираются. Сам я, если честно, побаиваюсь этих психов кастрированных.
- Это вы про людей из органов?
Эльфанд захохотал.
- Молодец! Хороший ты парень. Чем занимаешься? Работаешь?
- Я художник. Мультфильмы рисую.
- Да ты что! Про Карлсона?
- Почему про Карлсона? Про Карлсона это советская классика. Я больше флэш-анимацией занимаюсь, на компьютере рисую.
- Сам придумываешь?
- Конечно, сам.
- Вот тебе и сюжет неплохой попался! Нарисуй про кастратов. Только пусть они все в конце передохнут. Надо чтобы правда побеждала.
- У меня всегда в конце кто-нибудь дохнет. Как у Шекспира.
Эльфанд посмотрел на свои наручные часы. Часы выглядели настолько грандиозно, что Егор не удивился бы, если б из них выскочила миниатюрная кукушка и спела что-нибудь на заказ.
- Слушай, Егор, поехали со мной, а? Я хоть и крупный акционер, но жизнь тоже люблю. Не чуждо мне ничто человеческое, понимаешь? Поехали, погудим немножечко. Заодно план действий обсудим. Ты мне про кастратов этих побольше расскажешь.
Егор вспомнил свои мрачные предчувствия. Убивать его явно не собирались. Эльфанд произвел категорически положительное впечатление. Может, ему чего-то и не хватало - лоска, аристократичности, хороших манер – но, тем не менее, определенным обаянием он, несомненно, обладал. Это было обаяние Мерлина, который после сытного обеда успокоился, ослаб, раздобрел и передумал насылать проклятье на маленьких, и без него запуганных людишек.
На этот раз они вышли через центральный вход. Егор не успевал оглядываться, чтобы отмечать деликатные вкрапления роскоши, рассеянные по интерьерам офиса компании Эльфанда. Несколько раз он заметил недурственную живопись, украшавшую один из коридоров. В холле преобладал нарочито барочный, немного китчевый стиль. Видимо, тот, кто продумывал внутренний облик здания, желал произвести наиболее яркое впечатление, не дожидаясь пока посетитель вникнет в стилистическую концепцию дизайнера. Сразу за входными дверьми журчал фонтанчик.
- Мило, правда? - спросил Эльфанд Егора, - Люблю такие наивные штуки.
Егору фонтан не понравился.