К чему приводит ненависть. Редакция и обещанное пр

* * *
 
 Полина, прижавшись к стене, ждала своей очереди у детского врача. Боли в груди мучили ее уже вторую неделю, но родители только сегодня отправили ее в больницу.
 Собственно говоря, Марина и Георгий Доронины не были Полине Зориной родителями. Поля выросла в детдоме, и они удочерили ее на десятом году жизни, четыре года назад. Лучше бы этого и не было. Замкнутая и гордая по своей природе девчонка не смогла войти в чужую семью. Она так и осталась белой вороной в семье Дорониных.
 Впрочем, никто в семье и не хотел способствовать этому. Все, что она получала, давалось как бы в рамках благотворительности. Георгий Доронин был самым обыкновенным подкаблучником и боялся слово поперек сказать жене. А та очень быстро невзлюбила падчерицу, которая во всем превосходила свою ровесницу – сводную сестру Дашу. Во всем, кроме одного – внешности.
 Внешность стала точкой опоры для матери и дочери. Какими эпитетами награждала сводную сестру Дарья, можно умолчать. А от Марины Степановны только и было слышно: «Да ты понимаешь, пугало, ты же нам ноги должна целовать! Можно сказать, с помойки ее привели, а она еще выпендривается! Дрянь неблагодарная!»
 Все это каждый день могло продолжаться очень и очень долго. Кроме этого, издевки сопровождали Зорину в школе. Нескладная девчонка, носящая либо обноски, либо купленные где-то по дешевке вещи, что, в сущности, было одно и то же, естественно, вызывала только презрение у учеников. К тому же, близорукая Полина носила очки с толстыми стеклами в омерзительной оправе. Была у нее одна подруга, и та – такая же затравленная девочка. Так что, никто не замечал, как в Поле, выросшей в атмосфере почти такой же травли в детдоме, зародилась страшная, нечеловеческая ненависть. Нет, она не повредилась в уме, не прониклась злобой ко всему живущему на свете. Но мачеха и отчим встречали каждый раз мрачную, дерзкую, острую на язык девчонку.
 Хуже всего было то, что Полина уже два раза тяжело переболела воспалением легких. И теперь легкие снова напоминали о себе резкими болями. По ночам Полю бил сильный кашель.
 Сидя в очереди, она от нечего делать наблюдала за людьми. В основном это были молодые мамы с маленькими детьми. Полина внимательно смотрела на них, и боль в груди отчего-то становилась сильней – она и сама не понимала, отчего.
 Кроме нее и мамаш в коридоре больницы находились еще двое человек. Низкорослый молодой человек лет семнадцати постоянно бросал на девочку пристальные взгляды. Полине, хоть она и привыкла к тому, что на нее постоянно искоса смотрят, взгляды эти были почему-то особенно неприятны. Один раз она повернулась и вопросительно посмотрела на юношу. Он тут же демонстративно уставился в окно. Раздраженно передернув острыми плечами, она отвернулась. В поле зрения попал второй человек. Но в нем не было решительно ничего интересного. Обычный интеллигент лет сорока пяти – не слишком дорого, но прилично одетый, с аккуратно прилизанными волосами, в очках в тонкой серебристой оправе. Ничего интересного.
 Тут произошло нечто, заставившее ее внутренне напрячься. В коридоре показались две фигуры. Это были ее одноклассники – Рома Колотов, мелкорослый, смуглый, с неуловимыми нахальными глазами и длинным носом. Второй – очень высокого роста, с белесыми волосами и тупым бессмысленным взглядом, Саша Коряжин.
 Полина, прижавшись к стене спиной, с омерзением взглянула на вошедшую парочку. Если так можно выразиться, это были ее главные враги в школе, от них оскорбления слышались чаще всего, исключая, конечно, мачеху. Поле показалось, что будь она кошкой, шерсть на загривке у нее поднялась бы дыбом.
 А тем временем Колотов заметил ее.
 – О-о, Зорька, му-у-у… Дай молочка, Зорька! – сказано было тихо, так, чтобы услышала только Полина. Коряжин тупо заржал.
 – Рот заткни! – привычно огрызнулась девочка. – Что вы вообще сюда приперлись? – она для себя давно уяснила, что лучшая защита – нападение.
 – Ой, – деланно испугался Рома. – Сань, пойдем подальше, а то она нас укусит, мы бешенством заразимся!
 – Да нет, Колотов, – с трудом выдавив из себя улыбку, прошипела Полина. – Если я тебя укушу, ты сдохнешь. А, я поняла! Вы, наверно, друг друга покусали, да? – в горле у нее сильно запершило. Откашлявшись, она закончила: – И пришли на прививки от бешенства?
 – Пошла ты!
 – Идущие к черту посылают вас туда же! – любезно предложила Полина. Ее очередь подошла. Получив направление на флюорографию, девочка пошла домой.
 Она не торопилась. Ничего хорошего ее не ждало. Так что Полина медленно шла по поселку, рассеянно поглядывая по сторонам. В голове было пусто, и от этого редкого ощущения ей было легче. Дома, конечно, уже сидит Дашка. Вряд ли она пошла в школу, если Полину отправили в больницу.
 Полина оглянулась. Шагах в пяти от нее неспешно трусила большая черная дворняга с вислыми ушами и острой мордой. Псина посмотрела на девочку и, фыркнув, убежала куда-то.
 «Даже ты, барбос, меня презираешь! – горько подумала она. – А, ну и ладно! В конце концов, какая разница, как тебя собаки воспринимают». И, поправив воротник у пальто, она направилась к подъезду, проваливаясь ногами в снег.
 Дарья, как и следовало ожидать, находилась дома. У нее было очень важное дело: она сидела в Интернете на форуме фанатов Тимати. Полина равнодушно скользнула взглядом по строчкам сообщений.
 – Интересно? – отвлеклась на секунду от своего занятия Даша, миловидная шатенка. Впрочем, под очаровательным личиком не было решительно никакого ума.
 – Ты знаешь, – протянула Поля, – не очень. Меня как-то не занимают беседы душевнобольных. – И, не дожидаясь ответа, она ушла в их с Дашкой комнату.
 Комната явно делилась на две половины. С одной стороны – дорогая Дарьина кровать, шкафы с бесчисленной модной одеждой и безделушками; с другой стороны – кровать попроще, обшарпанный шкафчик, словом – все Полинино. Она села на свою кровать. Оставшаяся половина дня обещала быть безрадостной, как и вся жизнь. «Ненавижу! – пронеслось в голове уже по привычке. – Себя, Дашку, всех ненавижу!»
 Ночью ее несколько раз будили приступы кашля. Дашка тоже просыпалась и раздраженно шептала:
 – Слушай, ты можешь уйти в ванную и там кашлять?
 Но когда Полина проснулась в очередной раз, ее разбудил не кашель, а чей-то шепот в комнате. Она взглянула на Дашу, но та мирно спала, как будто ничего и не слышала. И вдруг Поле стало страшно.
 В слабом свете из окна виднелись два темных силуэта. Она едва не решила, что это старшие Доронины, но тут же поняла, что ошиблась. В темноте светились две пары глаз. Одна из фигур, повыше, склонилась над ней. Второй субъект стоял у окна, на фоне которого четко рисовались атлетические плечи незнакомца.
 Полина попыталась крикнуть. Но… Едва ее глаза встретились с горящим взглядом атлета, голос внезапно пропал, из горла вырвался едва слышный писк. Все мышцы свело холодом от этого взгляда. А двое продолжали разговор.
 – Давай скорее! – как-то в нос сказал стоящий у окна. – Иначе до утра не управимся.
 – Сейчас! – бархатистым баритоном ответил второй. И, обернувшись, спросил: – Не жалко тебе ее? А, Азазелло?
 – Жалко у пчелки! – отрезал Азазелло. – И потом, ей в этой жизни уже ничего не светит. А так хоть нам пригодится. Давай!
 – Сейчас, – кивнул тот. Холодные пальцы бережно отвели голову Полины назад. А она не могла сопротивляться. – Не бойся! – шепнул ей в ухо бархатистый голос. Перед глазами мелькнули острые белые клыки, шею пронзила острая боль… А потом все расплылось и погрузилось в темноту.
 
 * * *

 Дракула выпрямился, языком слизнул каплю крови с тонких губ. Демон, прихрамывая, подступил ближе, посмотрел на спящую девушку. Теперь уже, скорее, девушку.
 – Хороша! – шепнул Азазелло. И был прав.
 С Полиной укус вампира произвел разительную перемену. Это была она и одновременно не она. Как-то неуловимо выровнялись некрасивые черты лица. Небольшие бугорки на кончике носа исчезли. Тонкие брови ровными красивыми дугами легли над закрытыми глазами. Тусклые губы заалели. На безупречной бледной коже не осталось и следа от угрей. Секущиеся волосы окрепли и заблестели.
 Азазелло коснулся шеи девушки. Пульс был тяжелый и глухой. Демон кивнул.
 – Отлично, Влад, – он смахнул небольшие пятна крови с подушки. – Чисто работаешь, как всегда.
 – Спасибо, – шутливо поклонился Дракула. – Черт, я ведь зарок давал, что от прежних дел отойду!
 – Ну, как говорится, от сумы, от тюрьмы и от прежних дел, кстати, тоже не зарекайся, – усмехнулся Азазелло.
 – Да уж. Ну, так как? Я свободен?
 – Да, иди.
 Вампир растворился в воздухе. А демон, оставшись один, еще раз бросил взгляд на изменившееся лицо Полины.
 – Хороша! – повторил он и исчез.

 * * *

 Полина открыла глаза. Во всем теле она чувствовала непривычную легкость. Боли в груди словно и не бывало. Но что-то беспокоило, и этим «чем-то» был ночной кошмар.
 «Приснится же такое!» – подумала она. – «Стоп. А вдруг не сон? Нет, сон». Мысль эта была сбита другой, еще более мрачной: сегодня было воскресенье, а значит, весь день придется провести в компании Дашки и ее подруг.
 Она раздраженно встала и направилась в ванную. Бросив сонный взгляд в зеркало, Поля поневоле застыла на месте. Из зеркала на нее смотрела четырнадцатилетняя красавица с идеально правильным бледным лицом и длинной черной косой. Серые глаза пораженно смотрели на Полину. Она провела рукой по лицу, но все осталось на месте. Остался на месте и темный шрам на шее. Уже все поняв, но еще не веря до конца, девушка приподняла верхнюю губу. Так и есть – во рту красовались четыре острых тонких клыка.
 – Значит, не привиделось, – прошептала Полина. Ей все было ясно. Ночью ее укусил вампир, и сама она стала вампиром. Азазелло… Имя второго ночного пришельца тоже было ей знакомо.
 Девушку вдруг захлестнула радость. Она была свободна от своих комплексов, от страха самой себя! Что будет дальше, ее пока не слишком беспокоило.
 Даша, только проснувшаяся, открыв рот, глядела на сводную сестру. Все в Полине было другое. И походка у нее стала другая – не дерганная, прежняя, а легкая грациозная походка дикой кошки. И взгляд переменился – нервных близоруких глаз будто и не было вовсе. Серые глаза глядели прямо, уверенно, насмешливо. Костлявая угловатая фигура стала тонкой и гибкой, как хлыст.
 – Доброе утро, сестренка! – оскалив клыки, негромко, с издевкой сказала Полина. Даша молча кивнула, открыв рот. А Поля продолжала. – Слушай, я у тебя в шкафу пошарю немножко, ты ведь не против? – и, не давая сестре вставить хоть словечко, она открыла гардероб. – А то сама понимаешь, симпатичной девушке не к лицу гулять по поселку в обносках с твоей мамочки, которые она ушила на три размера.
 Полина на глазах у оторопевшей Дарьи вытащила из шкафа джинсы три четверти и новую черную кофточку. Все с той же презрительной усмешкой глядя на сестру, она оделась.
 – Ну, как? – спросила она у Дашки. – А, сама знаю, что хорошо. Нам, красивым, все к лицу. Ах, да, чуть не забыла! Я и сапоги твои с шубкой надену, ладно? – не дожидаясь ответа, Полина выпорхнула из комнаты.
 Старшие Доронины еще спали. Девушка бесшумно покинула квартиру. Только дойдя до двери подъезда, она услышала истошный визг очнувшейся, наконец, Даши. Довольно улыбнувшись, Полина ушла гулять.
 Черные сапожки на шпильках бесшумно, не проваливаясь, ступали по мартовскому снегу. В этом году март выдался какой-то холодный, но новую Полину это не волновало. Она шла в короткой серебристой шубе сводной сестры, без шапки, выпустив косу из-под шубы. Первый раз в жизни она не ощущала холода и ничуть не тревожилась за свое здоровье. Мысли были о другом.
 Ноги сами привели ее на пустырь за стадионом. Присев на перевернутый мусорный бак, Полина задумалась.
 «Что все-таки происходит? Вампиры вампирами, а почему, все-таки, я? Ведь на соседней кровати спала Дашка, тогда еще куда более красивая. Может, эти двое нас перепутали? Хотя нет, исключено. Чтобы демон что-то перепутал? А может, мне вообще все снится: что меня покусал вампир, что я сижу тут на пустыре в лучшей Дашкиной одежде? Черт знает, что такое!» «Да, ты права, – в голове раздался какой-то другой голос. – Только черт и знает».
 От мыслей Полину отвлекло появление на пустыре Колотова и Коряжина. «А вот это мне точно не снится» – подумала девушка. Внутри снова натянулась какая-то струна. Не стоило ребятам трогать эту струну, но…
 – Зорька! – обрадовался Колотов. – Му-у…
 И тут в Полине в первый раз по-настоящему проснулся вампир. Соскользнув с бака, она посмотрела ему прямо в глаза. Оба наглеца сжались, словно им грозили ножом. А ведь она просто взглянула на них. Но взгляд этот был страшен – серые глаза были твердыми, холодными и яростными, они сверкнули, как сверкает на солнце финский нож. Казалось, эти серо-стальные глаза могут убить кого угодно на месте.
 Губы юной ведьмы раздвинулись, обнажая зубы. Неожиданно для самой себя Полина прошипела:
 – Если я тебя укушу, ты сдохнешь… Помнишь, Рома? Ведь я предупреждала тебя!
 Говоря это, она все ближе скользящими шагами подходила к мальчишкам. А они ничего не могли сделать, ни шевельнуться, ни закричать. Они уже поняли, что сейчас случится с ними, но просто стояли, не в силах оторвать взгляд от стальных глаз ведьмы, как ночью ничего не могла сделать сама Полина. Она приблизилась вплотную. Невероятно сильной рукой оттолкнула в сторону Коряжина. Пока ей не было до него дела. Первую жертву она наметила, а его могла поймать и после, как бы далеко он не сбежал.
 Легко повалив Колотова на снег, ведьма прижала его коленом. Руки легко отогнули его голову. Полина в предвкушении долгожданной мести облизнула губы. Она упивалась их страхом и своей злостью. Клыки уже готовы были впиться в горло жертвы.
 Но вдруг все прекратилось. Тяжелая рука легла на плечо Полине. Она нетерпеливо повернула голову.
 – Оставь, – негромко приказал Азазелло, мягко оттащив ее от насмерть перепуганного Ромы. Демона нельзя было не узнать. Невысокий атлет с огненно-рыжими волосами, бельмом на глазу и торчащим изо рта клыком.
 – С какой стати? – ведьма выдернула свое плечо из его руки.
 – Оставь их, – повторил демон, – не пачкай клыки. Они тебе не для того даны. – Он повернулся к мальчишкам и рявкнул: – А теперь прочь отсюда, щенки! И молчите. Потому что в следующий раз я ее не стану держать.
 Колотова и Коряжина как ветром сдуло. Азазелло жестом велел Полине сесть на бак, сам сел рядом.
 – А ты быстро освоилась, молодец, – одобряюще заметил он.
 – Да, только вы до конца не дали довести, – мрачно ответила ведьма.
 – Брось, Полина. Для них страха вполне достаточно. А теперь к делу. Ты, Поля, девочка очень умная, поэтому, думаю, не следует объяснять, к кому я собираюсь тебя отвести.
 – К нему… к Воланду? – глухо спросила она.
 – Сразу даю тебе совет: хозяина называй «мессир», и имя его употребляй как можно реже.
 – Почему?
 – Есть в нашем обществе определенные правила, – Азазелло улыбнулся, – и их нужно соблюдать.
 – Ясно. А почему именно я?
 – Потому что ты умеешь ненавидеть, девочка. К этому чувству тоже надо иметь способности. Не каждый человек сумеет так же, как ты, по-настоящему ненавидеть, глубоко и крепко.
 – Не такое уж это умение. Дашка с родителями меня терпеть не могут. Дашка особенно. Да и эта парочка теплых чувств ко мне не питает.
 – Та неприязнь – не ненависть. Они никогда не зайдут дальше банальных оскорблений. На то, чтобы убить кого-то, у них не хватит ни смелости, ни ума. А ты, как только что выяснилось, умеешь легко убивать – а это очень для демона немаловажно.
 – Для демона?
 – Именно, – кивнул Азазелло. – А подробности ты узнаешь немного позже. Теперь слушай. То, что ты легко сама идешь на убийство в состоянии аффекта – это мы выяснили. А сейчас посмотрим – сможешь ли ты также легко смотреть на смерть?
 Он повел рукой перед лицом ведьмы. И она увидела: по дороге с большой скоростью несся автомобиль. А к пешеходному переходу быстро шла девочка. Поношенную одежду и неровную походку Полина узнала с первого взгляда. Девчонка не видела машину и стала переходить дорогу. Завизжали тормоза, но поздно…
 Ни один мускул на лице ведьмы не дрогнул, когда труп девочки упал, отлетев на обочину. Азазелло криво усмехнулся и снова махнул рукой. Видение пропало.
 – Хорошо, – довольным голосом заметил демон. – То, что и нужно – хладнокровная и жестокая ведьма.
 – Что это было? – глухо спросила Полина.
 – Что надо, то и было. Сущности разделились, и теперь можешь легко забыть о своем прошлом. Оно уже тебя не касается.
 – Понятно. Теперь, даже если бы у меня были аргументы «против», выбора у меня не остается. Это ведь так?
 – А язычок-то хорошо подвешен, – похвалил Азазелло. – Выбора у тебя нет, это правда. Идем.
 Демон взял ее за плечо. Одни шаг вперед – и они оказались в небольшом каменном зале. На троне посреди этого зала сидел Он. Когда Азазелло подвел Полину, сатана едва заметно кивнул.
 – Опустись на колено, – быстро шепнул Азазелло. Ведьма подчинилась. От волнения она мало что понимала.
 – Здравствуй, Полина, – ласково обратился к ней Воланд.
 – Здравствуйте, мессир, – ответила она, не поднимая глаз. Воланд взглянул на рыжего демона.
 – Ты объяснил то, что нужно?
 – Разумеется, мессир, – поклонился Азазелло.
 – Хорошо. Как только все соберутся, можем начать обряд перерождения.
 Воланд осторожно поднял Полину на ноги. Она, справившись, наконец, с собой, спокойно, без страха взглянула в глаза сатаны. Тот улыбнулся.
 – Ты не боишься. И это хорошо, потому что бояться тебе нечего. Ты среди друзей.
 – Друзей? – переспросила ведьма. Слово это было ей мало знакомо. Воланд кивнул. Тут в зале появилась большая черная собака. Полина пригляделась. Собаку эту она видела вчера, когда шла из больницы. Но на этом сюрпризы не закончились. Пес встряхнулся и превратился в высокого мужчину в очках. Тот самый интеллигент из больничного коридора! Демон, усмехнувшись, дружелюбно кивнул ей.
 – Наконец-то! – сказал Воланд. – Где Бегемот?
 – Я здесь, мессир! – огромный черный кот вошел в зал. Увидев Полину, помахал ей передней лапой.
 – Прежде, чем мы начнем, Полина, оставь нас на несколько минут. Гелла! – позвал сатана. Нагая рыжая ведьма вошла в зал и, положив руку на локоть Полины, вывела ее.
 – Итак, – начал Воланд, – я хотел бы знать, какого вы трое мнения о ней?
 – Положительного, – заметил Бегемот, – умная, сильная девочка. Мне кажется, мессир, медлить с обрядом незачем.
 – Да, мессир, она выросла в семье, где хороших чувств в ней не воспитали. Осмелюсь заметить, такие семьи – настоящие кузницы талантов.
 – Ты прав, Фагот, – кивнул Воланд. – Доронины дали ей в руки оружие – ее ненависть. Но этого оружия мало. Азазелло!
 – Да, мессир?
 – Ты научишь ее с этим оружием правильно обращаться. Другими словами – возьмешь на воспитание. Уверен, твоя школа себя оправдает.
 – Слушаюсь, мессир.
 – Хорошо. Приведи ее.

 * * *

 Полина в сопровождении Азазелло снова вошла в зал, в котором произошли большие изменения. На месте трона Воланда возникло небольшое круглое возвышение, окруженное огненным кольцом. Только один проход вел к возвышению, и по краям этой дорожки тоже горел огонь. Азазелло мягко подтолкнул девушку на эту дорожку. Ноги у Полины подгибались, но она, собравшись, твердо пошла к круглому возвышению. Как только она ступила на него, кольцо из пламени замкнулось. Вокруг этого кольца вдруг образовалась пустота, затянутая серым дымом. По другую сторону этой пустоты Полина видела одновременно и далеко, и близко лицо Воланда. Три демона разошлись, образуя круг.
 Сатана вскинул правую руку. Губы его беззвучно шевелились. Фагот, Азазелло и Бегемот повторили жест Хозяина. Пламя, окружавшее площадку со стоящей на ней ведьмой, взметнулось и оплело тело Полины, приподняв ее в воздух. Такое же пламя пылало в глазах Воланда.
 Между тем огонь постепенно приобретал новые очертания. Наконец, он вспыхнул в последний раз и погас. На круглую площадку опустилась уже не Полина Зорина. Красавица со смуглым лицом стояла, прикрыв глаза. Но когда она их открыла, глаза были все те же, серо-стальные. Черные волосы блестящими волнами упали на плечи и спину дьяволицы. Она медленно сошла с площадки и подошла к Воланду. Сатана молча протянул руку. Девушка положила на его ладонь свои тонкие пальцы. По всему ее телу пробежали золотистые змейки пламени. Глаза сверкнули.
 – Хорошо, – тихо произнес Воланд, – хорошо, Араминта.
 
 * * *

 Середина марта обозначилась странным происшествием. Над поселком бушевала гроза. Бушевала она уже несколько часов. Черные тучи затянули небо, каждую секунду их разрывали молнии. Каждый удар грома словно старался перекричать предыдущий. Но при всем при этом ни капли дождя не упало на землю.
 Тот, кто взглянул бы на крышу дома №9, все равно не увидел бы причины стихийного бешенства. А между тем причина находилась именно там. На крыше, невидимая для людей, стояла дьяволица Араминта. Ветер, который она подняла, разметал ее черную гриву, подбросил вверх полы длинного кожаного плаща.
 Араминта наслаждалась делом собственных рук. Она была единым целым с беснующейся грозой. Поймав рукой искру молнии, она блаженно закрыла глаза. Та энергия молнии, которая смертельна для человека, бодрящим током пробежала по жилам дьяволицы. Блаженствуя, она не заметила, как Азазелло появился за ее спиной.
 – Ну-с, и долго будет продолжаться эта природная аномалия? – спросил он, полюбовавшись немного на грозу. Впрочем, любовался он, скорее, не на грозу, а с гордостью учителя смотрел на свою юную ученицу. Она повернулась, отпуская понемногу стихию.
 – Долго, – ответила Араминта. – А что, тебе не нравится?
 – Нравится. Но все равно, закругляйся. Не дело это – гроза, да еще такая, в марте. Все должно быть в свое время. Сколько раз можно повторять?
 – Да помню я! – отмахнулась она. – Просто мне скучно, понимаешь?
 – Прекрасно понимаю. Думаешь, мне приятно сидеть без дела в квартире «без вести пропавшего», – демон осклабился, – ментовского полковника? Нет, конечно. Но я терплю. Работа у нас такая – терпеть и ждать. Так что давай, убирай все это и возвращайся.
 Когда Азазелло, круто развернувшись, исчез, Араминта, взмахнув рукавом плаща, успокоила грозу и расчистила небо. Удовлетворенно улыбнувшись, она спрыгнула с крыши и растворилась в воздухе.
 
 Все окна квартиры №59 были закрыты тяжелыми темно-синими бархатными шторами. Просторная гостиная перенесла существенные изменения. Вся мебель в современном стиле, принадлежавшая прежнему владельцу квартиры – некоему полковнику милиции – бесследно пропала. У одной из стен располагались два стола – широкий из черного дерева на тяжелых ножках, уставленный бутылками, и маленький из темного дуба. На нем лежала шахматная доска с золотыми и серебряными клетками. У противоположной стены горел большой камин. Перед ним на полу были постелены серебристые волчьи шкуры. Рядом стояли три кресла, покрытые шкурами ирбисов. Пространство в центре комнаты было свободно, пол был покрыт темно-синим персидским ковром.
 Воланд в длинном черном халате сидел в одном из кресел. Он редко появлялся в общей гостиной, предпочитая уединение в соседней комнате. Опершись локтем на подлокотник кресла, он невидящими глазами смотрел в огонь. У его ног на волчьей шкуре сидел, жмурясь, Бегемот. Фагот (он же, к слову, Соловьев) помещался в соседнем кресле. Справа от Воланда, свернувшись в клубок в кресле, дремала Араминта. Азазелло в комнате отсутствовал.
 Бывают и у демонов серые дни, когда от отсутствия занятий наступает хандра. У Азазелло череда таких дней наконец-то закончилась – сатана отправил его с какими-то поручениями. С какими конкретно – Араминта не знала. Сама она вот уже третий день откровенно скучала, потому и устроила накануне грозу, чтобы хоть как-нибудь себя развлечь. И теперь, сидя в кресле и утопая в мягком барсовом мехе, она сама не заметила, как погрузилась в дрему.
 
 Но сон ей снился странный. Она видела огромный темный зал. Посреди него на золотом троне сидело большое отвратительное чудовище. Тело твари, смутно напоминающее человеческое, было покрыто огненно-красной чешуей. Чешуйчатый мощный хвост обвил ноги. Длинная, наполовину бычья, наполовину драконья, морда шевельнулась и уставилась куда-то круглыми красными глазами. Красные крылья раскрылись, и монстр встал. Он быстро направился к выходу из зала.
 – Ты куда-то собираешься, Молох? – спросил тяжелый бас. Демон оглянулся. Опершись рукой на его трон, за его спиной стоял еще один демон. Но он оставался почему-то в человеческом обличье. Глаза – черный правый и зеленый левый – спокойно и насмешливо смотрели на Молоха.
 – Воланд! – рычащим голосом бросил тот. – Что ты здесь делаешь?
 – Что я здесь делаю? – переспросил Воланд. – Дай подумать. Мне кажется, я здесь стою.
 – Шут! – презрительно бросил Молох. – Разве ты не слышал? Хозяин зовет нас. Время пришло. – В глазах его зажглись плотоядные искры. – Сегодня Небу придет конец, и настанет наше время – время Тьмы и Хаоса!
 – Я слышал, – в голосе молодого демона не было энтузиазма. – А ты знаешь, что будет, даже если Вельзевул доведет вас до победы?
 – Ты говоришь так, будто не собираешься идти с армией Хозяина, Воланд! – Молох грозно взглянул на собрата.
 – Ты прав, – усмехнулся Воланд, – не собираюсь. Хотя бы потому, что мне еще дорога моя шкура. Но не только поэтому. Знаешь, Молох, что случится, если нарушится равновесие Света и Тьмы? Знаешь?!
 – Что же? – прорычал Молох.
 – Вы, сея на земле зло, увлечетесь. И погубите сами себя своей злобой. Она раздавит вас всех, как слишком тяжелый груз валит лошадь. И тогда Вселенная перестанет существовать, потому что не будет ни Света, ни Тьмы. Будет только пустота. Есть две крайности, Молох, допустить которых нельзя: голый свет на пустой земле и сплошная тьма, чего вы и добиваетесь.
 – Мы? – негромко, с угрозой спросил монстр. – Мы? А ты забыл, что пока и сам служишь Хозяину, глупец? И что он сделает с тобой, если ты ослушаешься? Знаешь, щенок?!
 – Ровным счетом ничего, Молох. Потому что этой битвы, которой так хотите вы все, не будет. Не будет, пока я живу.
 – ТАК ЗНАЧИТ, УМРИ! – Молох раскрыл пасть и дохнул. Из пасти его вырвалось пламя и трупный смрад, оставшийся от пищи этого демона жестокой и бессмысленной войны.
 – Врешь! – тихо бросил Воланд и вдруг, кошкой изогнувшись, резко изменился. И в адском своем обличье он был хорош – огромного роста человеческий торс, покрытый золотистой шерстью, тигриная голова, полосатый хвост, и огненные крылья. Только глаза остались прежними. Оскалив золотые клыки, демон-тигр бросился на Молоха.
 Сцепившись, два демона покатились по каменному полу. Молох глубоко вонзил клыки в крыло врага. Воланд впился когтями ему в хребет и рванул. Черная кровь хлынула фонтаном. Яростно взревев, Молох отшвырнул от себя тигра, взмахнул хвостом, целя в глаза. Воланд отступил всего на шаг в сторону. Гибкий полосатый хвост, как хлыст, подсек ноги чудовища. Молох рухнул. Подняться он не успел – Воланд одним прыжком покрыл расстояние, разделявшее их, и, схватив врага за горло, выпустил когти. Молох грозно и бессильно взвыл от боли. По его телу пробежали судороги, а потом от него на полу осталась горсть пепла.
 Воланд поднялся. Первую часть своего дела он сделал – Молох был не последней фигурой в свите Вельзевула. Монстр не исчез бесследно, его силу впитал в себя молодой демон.
 – Ладно, – сказал сам себе Воланд, – пора. – И, расправив крылья, он вылетел из зала.
 Сон Араминты переменился. Теперь она видела скалу над бездонной черной пропастью. Эта скала была единственной дорогой между Небом и Преисподней. И на вершине скалы стоял сам Вельзевул. Трудно было понять, что он собой представлял – он был просто чем-то огромным, темным и страшным. За спиной его маячила его свита. Отвратительные монстры – Люцифер, самый крупный из них, с девятью огнедышащими пастями; Астарот – чешуйчатая тварь с головой осла; Асмодей, покрытый изумрудной чешуей, с головой змея; самым привлекательным из них, пожалуй, был Мефистофель – в черной облезлой шкуре, с собачьей мордой.
 Кроме них, по скале поднималась огромная армия Вельзевула. Это были инферналы – мертвецы, на время в них вселили души, пойманные демонами. Ожившие трупы медленно ползли вверх, неуклюже цепляясь за выступы в скале.
 Подняв руки к облакам, Вельзевул громко заговорил.
 – ТЫ ВИДИШЬ И СЛЫШИШЬ ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ, НЕБО!!! НО СДЕЛАТЬ НИЧЕГО УЖЕ НЕ СМОЖЕШЬ, ПОТОМУ ЧТО В ТЕБЕ НЕТ СИЛЫ!!! СМЕРТНЫЕ НАПРАСНО ВЕРИЛИ В ТВОЮ МОЩЬ!!! СИЛА – ТОЛЬКО В НАС!!! – он начал медленно раздвигать облака. Из-за них раздался высокий мягкий голос:
 – Остановись, Князь тьмы! Ты не знаешь, что будет, если ты не отступишь! Смири хоть раз свою злобу!
 – МНЕ ПОЗДНО ОТСТУПАТЬ! – прогремел Вельзевул. – ПРИХОДИТ ВРЕМЯ ТЬМЫ! – свита поддержала его гулом.
 Но тут Вельзевул отлетел в сторону и упал, ударившись о скалу. Страшный грохот разнесся далеко вокруг, сотрясая скалы и землю вокруг.
 – Рано обрадовался! – коротко бросил Воланд, растирая плечо.
 – КАК ТЫ СМЕЛ? – Вельзевул махнул рукой, и демон-тигр упал на край скалы. Но, упав, он тут же вскочил.
 – Мне не нужна эта борьба, Вельзевул, – тихо сказал он. – Мне нужно равновесие. И я поступлю так, как мне нужно.
 И между Адом и Небом вспыхнула ужасная битва, битва Князя Тьмы и одного из созданий Тьмы. Каждый из них был достоин своего противника. Все остальные лишь наблюдали за ними. А они дрались – страшно и яростно.
 Наконец, Вельзевул поставил ногу на лежащего на земле Воланда. А молодой демон, весь покрытый ранами, с трудом дыша, упирался лапами в землю, еще пытался подняться. Но, как только Вельзевул чуть ослабил давление, тигр, зарычав, взметнул тело вверх. Черная горячая кровь заливала камень вокруг него, из пасти демона вырывалось хриплое дыхание. Но он, загнав боль внутрь себя, выпрямился и упрямо взглянул в огненные глаза Князя Тьмы.
 – ДА ТЫ НЕ УСПОКОИШЬСЯ! – Вельзевул выбросил вперед руку. Но страшная сила, которую он опрокинул на противника, встретила холодный отпор. Воздух между Вельзевулом и Воландом задрожал. Две пары горящих глаз не отрывались друг от друга.
 Воланд изнемогал. Лапы его подрагивали, уши прижались к голове, золотые когти раскалились до яркого свечения. Шерсть на загривке стала дыбом, тигр яростно хлестал себя хвостом по бокам.
 И вдруг… Все разом прекратилось. Вельзевул, внезапно потеряв свои грозные очертания, черной массой упал на краю пропасти. Глаза его, еще миг назад огненные и страшные, погасли. Князь Тьмы был мертв.
 Молодой демон тяжело опустился на землю. Все тело его мелко дрожало. Ослабевший от ран, Воланд все же приподнялся и бросил взгляд на остальных демонов.
 – Воланд убил его… Убил Хозяина… – пробежало шипение. Мертвецы на склонах горы остановились.
 Люцифер уверенно шагнул вперед, к поверженному Вельзевулу. Но Воланд слабым голосом остановил его:
 – Стой!
 – Ты свое дело сделал, мальчик, – снисходительно бросил Люцифер, повернув к нему одну из голов, – клянусь, что не забуду тебя. А теперь – не мешай.
 – По какому праву ты претендуешь на перстень Князя Тьмы? – все так же тихо спросил молодой демон.
 – По праву Силы! – гулко ответил Люцифер и приблизился к Вельзевулу. Остальные демоны согласно кивнули.
 – Если мы и будем служить равному нам, то это будет Люцифер! – проскрипел Мефистофель.
 – Ты слаб, Воланд! – с презрением бросил Люцифер и потянулся за перстнем из темного золота с черным сверкающим камнем на среднем пальце Вельзевула.
 – Тогда попробуй, возьми! – откуда только взялись силы? Воланд стремительным броском оказался рядом с девятиглавым чудовищем, сорвал перстень с пальца Хозяина и быстро надел его.
 Сверкнула молния, и с Воландом произошла метаморфоза. Исчез израненный крылатый тигр. Темная фигура резко выросла. Но вид нового Сатаны не был так ужасен, как облик Вельзевула. Лицо молодого дьявола было очень похоже на лицо демона Воланда в его человеческом обличье. Но глаза изменились. Правый черный глаз стал бездонным, как адская пропасть за его спиной. В левом зеленом вспыхнула золотая искра, пронизывающая насквозь кого угодно и что угодно.
 Легкий ветер взметнул черный плащ сатаны, доспехи блеснули в неярком свете. Воланд царственным взором обвел толпу мертвецов. Взмахнул над ними краем плаща – и по армии инферналов пробежал тлен. Через мгновение от нее осталось немного праха.
 Воланд повернулся к недавним собратьям. Те молчали.
 – Ну, что? – холодно спросил он. – Как я понимаю, вы не подчинитесь мне по-хорошему.
 – У каждого из нас столько же прав на этот перстень, сколько и у тебя! – вызывающе крикнул Астарот.
 – Кроме того, Люцифер старший из нас, а ты моложе всех, Воланд! – прошипел Асмодей.
 Люцифер молчал все это время. Но теперь он словно проснулся и, будто обезумев от ярости, бросился в бой. Воланд, не переменяя позы, даже не шевельнувшись, взглянул на него, и могучий демон застыл на месте.
 – Успокоился? – мягко спросил Воланд. – Так вот слушайте, что я вам скажу. У вас есть выбор: либо вы подчинитесь мне, как своему хозяину, и откажетесь от войны с Небом, либо… Посмотрите на Вельзевула и все поймете. – Он толкнул ногой черную массу, и то, что осталось от Князя Тьмы, обрушилось в пропасть. – Пойдете призракам на обед.
 – Ты один против нас четверых! – прогудел Люцифер.
 – Один? – сатана еще выше вскинул вздернутую бровь. – А вот тут должен тебя разочаровать, – Воланд едва заметно кивнул куда-то в сторону.
 Рядом с ним возникли три демона. Они не меняли обличья, но не были чудовищами, похожими на свиту Вельзевула. Первый из них был высокий худой рыцарь с небольшими усами. Взглянув на монстров, он иронично поклонился им. Второй – куда ниже его, огненно-рыжий, с белым острым клыком, торчащим изо рта. Он сдержанно кивнул. Третий демон, маленького роста, круглолицый, похожий на кота, развязно помахал. Сверкали доспехи, развевались на ветру черные плащи.
 – Откуда? – взревел Люцифер.
 – Ты плохо меня знал, – невозмутимо заметил Воланд. – Кем я был? Демоном-охотником. Но не все, кто попадался мне, переходил к Вельзевулу. Я долго натаскивал их, и теперь они – мои преданные слуги. А вы, – он вскинул правую руку, – последуете за своим Хозяином.
 По телам чудовищ пробежали языки пламени. Вой и рык наполнили воздух. Демоны корчились, извивались в агонии, а Воланд хладнокровно убивал их. Они не нужны были ему, он с самого начала знал, что никто из приближенных Вельзевула не станет служить младшему демону.
 В конце концов, на утесе остались только молодой сатана и его свита. Слабая, едва заметная тень стремительно улетала, уносимая ветром. Воланд равнодушно проводил ее взглядом.
 – Мы увидимся еще, Воланд! Увидимся! – прошелестела тень. Голос ее отдаленно напоминал скрипучий голос Мефистофеля, которым эта тень недавно была.
 – Догнать его, мессир? – почтительно спросил рыжий демон.
 – Не надо, Азазелло. Пусть бежит. Он нам не помешает и не поможет. Не нужно гнаться за бесполезным.
 Облака раздвинулись. Из-за них вырвались яркие лучи света. Голос произнес:
 – Ты пришел ради равновесия, новый Князь. Помни об этом, дух зла, если захочешь нарушить его. Тебя уничтожат так же, как ты убил своего господина.
 – Я это запомню, – усмехнулся Воланд, прикрыв глаза ладонью от света. Лучи погасли. Сатана повернулся к своей свите.
 – Идемте, – негромко сказал он. – Пришло наше время.
 С этими словами он бросился в пропасть и исчез. Демоны последовали за ним.

 Араминта проснулась. Воланд все так же сидел в соседнем кресле. Дьяволица быстро поняла, что ее сон был воспоминаниями хозяина. Она мельком взглянула на его руку. На среднем пальце сверкал тот самый перстень. Араминта внимательно посмотрела на лицо Воланда. Только одно его отличало от молодого, горящего жизнью и волей к жизни дьявола из ее сна – миллионы лет, прошедшие с тех пор, не сделали его моложе. Годы действовали и на сатану. Смуглое лицо его прорезали глубокие морщины, в черных как смоль волосах пробилась седина. Но пламя в глазах, негасимое адское пламя, было все таким же, глаза Воланда не потускнели от времени. Он негромко вздохнул.
 – Вот так, девочка, – тихо сказал он дьяволице. – Когда-нибудь ты так же займешь мое место.
 – Нет! – Араминта, вскочив с кресла, присела у ног Воланда и порывисто прильнула щекой к его руке. – Нет, мессир! Я никогда, клянусь, никогда не осмелюсь восстать против вас. У меня на это не хватит ни сил, ни смелости.
 Воланд приподнял ее подбородок.
 – Успокойся, Араминта, – недовольно сказал он. – Что это такое, в самом деле? Запомни – если я сказал, что это случится, значит, это случится. Никакая власть не вечна. Вельзевул перешагнул ту черту, за которую ступать нельзя – и погиб. Не думай, до него Тьмой правила царица Сатанаида, которая не просто видела, как строилась Вселенная – она сама принимала участие в мироздании. И что же? Прошел определенный срок, и силы ее стали сходить на нет. И вот тогда на сцене появился Вельзевул. Он убил эту почтенную даму, и его приняли как вождя. Мне же пришлось перевернуть все устройство сложившихся порядков, чтобы избежать краха. Но второго такого переворота Вселенная не выдержит. Потому Азазелло и готовит тебя к будущему, готовит как мою дочь и наследницу. Но, повторяю, все случится очень и очень не скоро. По крайней мере, не раньше, чем ты научишься справляться со своими эмоциями. – Тон сатаны стал более обыденным. – Это сейчас, еще не полностью войдя в силу, ты просто от скуки устраиваешь грозы посреди марта. Куда это годится?
 – Простите, мессир, – Араминта кое-как спрятала виноватую улыбку.
 – Вот именно, – продолжал воспитывать ее Воланд, в самом деле, как строгий отец воспитывает непослушную дочь. – А представь, если я (ну, вдруг) решу взять отпуск, оставлю тебя вместо себя, вот сейчас. Даже мне страшно представить, к чему я вернулся бы.
 – Меня просто в дрожь бросает от ужаса, мессир, как представлю! – поддакнул с пола Бегемот, впервые вмешиваясь в разговор. Араминта, не оборачиваясь, придавила ему хвост коленом. Обиженно надувшись, кот встал и направился к шахматному столику. Соловьев неторопливо последовал за ним. При этом оба продолжали внимательно подслушивать разговор Араминты и Воланда. Сатана перешел к деловой части:
 – Так вот, девочка, пока ты от безделья не притащила торнадо в поселок, ночью поработай, разомнись. Пройдись по поселку, вообще по району, по клубам, по дискотекам, займись охотой.
 – Слушаюсь, мессир, – перспектива ночной охоты пришлась по вкусу дьяволице.
 – Вот и славно. – Воланд поднялся и ушел к себе.
 Араминта забралась обратно в кресло и, развернувшись вместе с ним, наблюдала за движением золотых и серебряных фигур на доске. День близился к концу. В гостиной, освещаемой только огнем камина и свечей, – консерватор Воланд не любил электрический свет, – царил полумрак.
 – Мат! – небрежно изрек Фагот, щурясь на огонь сквозь рюмку с французским коньяком. Кот удивленно осмотрел доску.
 – Быть этого не может! – убежденно заявил он.
 – А я говорю, что может. Мат королю.
 – Стало быть – реванш! – воинственно решил Бегемот, и фигуры нехотя поползли на первоначальные позиции. Сверкнув очками, Фагот отставил пустую рюмку и снова обратился к доске.
 – Начинай, – велел он коту.
 – Е2 – Е4, – приказал Бегемот. Золотая пешка с явной неохотой передвинулась на две клетки вперед.
 – Можете даже не продолжать, Фагот, – проворчал Азазелло, входя в комнату. – Если началось с этого хода, то и закончится одним и тем же: Бегемот, когда будет проигрывать, стащит у тебя ладью, ты подвох обнаружишь, а Араминта с Геллой, в конце концов, будут весело гонять этот корм для блох по всей комнате. Все это уже не в первый раз, – заключил рыжий демон, удобно устраиваясь в кресле. Ворчал он скорее по привычке, такая у него была манера разговаривать. На самом деле по лицу его было видно, что он доволен своей работой за день.
 Мало ли какой криминал случается за один день в обширном районе, в десяти небольших городах, множестве поселков городского типа, деревень. Но ни одно убийство, – от мелкого, бытового удара по голове утюгом, до заказного убийства, совершенного профессионалом, – не прошло без наблюдения и участия настоящего профессионального убийцы – Азазелло. Это была его работа. Он редко убивал сам, только в исключительных случаях, чаще выступал в роли консультанта. Но стоило рыжему убийце шепнуть в ухо отчаявшемуся человеку намек на преступление, или подтолкнуть руку с ножом, или что-то более серьезное в этом роде – и человек становился его добычей. У демонов это называлось «малым обрядом», то есть, обрядом получения души без подписания договора.
 – Устал? – Араминта бесшумными шагами подошла к спинке кресла. Руки ее скользнули по мощным плечам рыжего демона, разминая мышцы. Азазелло расслабился, откинулся в кресле, закрыв глаза.
 – Не без этого, – тихо ответил он. – Ох… вот так, хорошо… Зато вон, – демон кивнул куда-то в потолок.
 Араминта посмотрела в указанном направлении. Точно, под потолком клубились расплывчатые тени, слабо напоминающие людей. Это были не души. Такая тень – лишь та часть человеческой души, которая при жизни может отойти к сатане. А после смерти притягивает за собой и душу.
 Да, улов Азазелло в этот раз был прекрасен. Среди теней мелькнуло лицо юноши.
 – Кто такой? – спросила дьяволица, продолжая делать ему массаж.
 – Между лопаток помни, пожалуйста, – попросил Азазелло, чуть наклонившись в кресле. – А ты припомни, я ведь показывал его тебе. Ну? Пораскинь дедуктивным методом… Вот так… спасибо… – он вернулся в прежнее положение. Араминта села на подлокотник, покачнулась и уютно прижалась к плечу друга. Демон мягко обнял ее.
 – Киллер? – вспомнила дьяволица.
 – Он, родимый, – ответил Азазелло. – Молодой, опыта – ноль. Если бы я руку ему не подвинул – промахнулся бы за милую душу. А тут за свою же милую душу, – криво усмехнулся он, – и подстрелил человека.
 Коротко засмеявшись, Араминта искоса посмотрела на него, медленно протянула руку, и пальцы ее быстро забегали по ребрам рыжего демона. Азазелло согнулся в кресле, из горла его вырвался хриплый, больше похожий на стон, хохот, по щекам потекли слезы. Рука приподнялась, было, с подлокотника, но тут же безвольно упала. Все мышцы демона словно свел паралич.
 – Довольно! – взмолился он наконец. Араминта присела рядом и, как кошка, потерлась щекой о его плечо. Азазелло вытер лицо платком.
 – В гроб меня вгонишь, – проворчал он.
 – Тебя вгонишь! – хмыкнула Араминта. – Слушай, я не поняла – ты правда щекотки боишься или прикидываешься?
 – Если бы! До смерти боюсь, – кривясь, сознался Азазелло. Собственно, такой поворот разговора был ему неприятен. Любая слабость для демона недопустима, тем более, для демона его специальности, и тем более, подобная слабость.
 – Брось, Азазелло, – заметил Фагот. – Это ведь единственное, чего ты по-настоящему боишься.
 – Спасибо, утешил, – криво улыбнулся Азазелло, потирая ребра. Араминта тихонько прижалась к нему.
 – Извини, я не знала.
 – Знала! – подал голос кот, обличающе указывая на нее серебряной ладьей. – Просто ты мне не поверила, но ты зна… – тут Бегемот понял, что в очередной раз проболтался.
 – Что? – Азазелло, вскинув бровь, медленно повернул голову. Кот еще медленнее попытался слиться со стулом. Или хотя бы со стеной. Но грозы не последовало.
 – Ах ты, Иуда, – просто заметил Азазелло, снова отвернувшись.
 – Азазелло, ты не поверишь… – начал Бегемот, прижав лапы к груди и выронив ладью.
 – Естественно, не поверю, – кивнул рыжий демон.
 – Азазелло, клянусь тебе… Я бы никогда… Меня пытали! Меня попросту заставили!
 – Что?! – мгновенно вскочила Араминта. – Вот теперь я тебя попросту убью! – в следующие пять минут Азазелло и Фагот просто молча наблюдали, как девушка и кот, сцепившись, катаются по ковру. Когда веселая возня грозила перейти в смертоубийство, Азазелло поднялся с места, одной рукой поднял Араминту, другой взял за шиворот Бегемота и, возвратив его за шахматный стол, вернулся в кресло. Достав с каминной полки короткую трубку из темной глины и слоновой кости табакерку , он набил трубку, зажег ее, щелкнув пальцами, и, откинувшись на спинку кресла, удовлетворенно затянулся.
 – Между прочим, – сладко произнес Соловьев, посмотрев на Бегемота очень нехорошим взглядом. – Что ладья делает под столом?
 – Она там лежит, – сделав большие и невинные глаза, пояснил кот. – Ну, понимаешь, Фагот, это бывает. Ну, ей просто надоела партия, она устала от нас, решила отдохнуть…
 – Под столом? – уточнил Фагот.
 – Под столом, – подтвердил Бегемот.
 – А мне кажется…
 – Нет, – твердо заявил кот. – Это она.
 – Ну, что, все помирились? – спросил Воланд из комнаты. – Азазелло, как отдохнешь, зайди ко мне. Девочка, не забудь о моем поручении, пожалуйста.
 – Разумеется, мессир, – Араминта встала с волчьей шкуры, на которой, скрестив ноги, сидела все последнее время.
 – Куда на этот раз? – вынув трубку изо рта, поинтересовался Азазелло.
 – Отморозков ловить, – бросила Араминта. – Может, со скуки закручу с кем-нибудь.
 – А оно тебе надо? – Гелла, в белом фартуке, остановилась в дверях. – Слушай, девочка, хочешь женский совет, просто по дружбе?
 – Ну?
 – Все они, лица мужского пола, одинаковые. Слышала, наверно песню, Миронов, кажется, пел: «А ба-боч-ка…». Так вот они, мужики, как увидят, что какая-то бабочка юбкой бяк-бяк-бяк, так сразу прыг-прыг-прыг за ней… Ну, потом, естественно шмяк-шмяк-шмяк, сама, понимаешь… А как дойдет до штампа в паспорте, так они быстро шмыг-шмыг-шмыг. Все они – и люди, и вампиры, и черти – все, – подвела итог ведьма.
 – Ты чему ребенка учишь? – деланно возмутился Фагот.
 – А у них, у женщин, одна логика, – вмешался Азазелло, – все мы, мужчины, сволочи, и поэтому женщинам, как всегда, нечегонадеть . Что ведьмам, что людям, что всем прочим.
 Араминта вышла в полутемную прихожую. К ней с поклоном подскочил черт Сильвестро – тоже род домашней прислуги, но относящийся к той же Гелле скорее как к начальнице. В отличие от демонов, смуглолицый черт имел острые длинные уши и два небольших рога на голове.
 – Прошу, миледи, – вышколенный слуга подал дьяволице плащ.
 – Спасибо, Сильвестро, – улыбнулась Араминта, выходя из квартиры. Обычно она не утруждала себя длинным спуском по лестнице.

 Близилась полночь. Дьяволица обошла уже много ночных заведений и была весьма довольна собой – вокруг нее вилось множество теней. Сколько молодых людей уже попалось в ее когти и сколько еще могло попасться… Души их переставали им принадлежать, стоило им поцеловать красавицу, с которой они танцевали. А уж на горячие поцелуи Араминта не скупилась. Она не чувствовала никакого интереса к этим молодым людям, просто художественно выполняла свою работу.
 Только один эпизод немного выходил за рамки ее дела. Араминта привыкла выглядеть на неопределенные годы – от своих четырнадцати до семнадцати лет. В районном центре, у входа в престижный клуб, ее задержал охранник:
 – Стоп, девочка! Лицам до восемнадцати лет вход воспрещен.
 – Что, правда? – лениво протянула очаровательница, рассеянно-обкуренным взглядом смерив его огромную фигуру. – Любезный, а откуда вы, собственно, взяли, что мне нет восемнадцати?
 – Иди, иди, девочка, не мешай, – охранник отодвинул ее с прохода. Такого оскорбления дьяволица не вытерпела. Мгновенно отбросив жеманный тон и наркотическую дымку с глаз, она снова подступила к охраннику. Ей вспомнились слова Воланда: «Азазелло воспитывает тебя, как мою дочь и наследницу».
 – Слушай, парниша, – негромко спросила она, – банальный вопрос: ты знаешь, кто мой отец?
 – Не знаю. Отвали, девочка! – начал он сердиться.
 – Значит, узнаешь, – пропела Араминта. И тут огромный, похожий на Кинг-Конга мужчина с хрипом привалился к стене, хватаясь за сердце. Ему стало страшно за свою жизнь. В груди своей охранник чувствовал холодную тяжесть, грозящую убить.
 Полюбовавшись, Араминта успокоила приступ стенокардии у охранника.
 – Теперь понял? – ласково спросила она. – Вот и славно. Уйди с дороги, не мешай работать.
 Уже позже, закончив, она вернулась в поселок. Возвращалась, летя над лесом. Этот лес имел дурную славу в близлежащих населенных пунктах. Точнее, не сам лес, а старое кладбище, находившееся в нем. На этом кладбище давно уже хоронили только тех, у кого не было никакой родни.
 Этой ночью кладбище было неспокойно. На поляне, в центре его, развлекались местные сатанисты. Ребята в самодельных балахонах организовали на поляне оригинальное подобие шабаша. У огромного костра стоял «магистр». Юноша, поправляя постоянно съезжающую маску козла, нес совершеннейшую ахинею, невпопад перечисляя имена всех известных ему из фильмов демонов. Тираду свою он закончил душераздирающим воплем:
 – Отец наш, Светлый Князь Тьмы, яви мощь свою! Пусть явится к нам один из слуг твоих!
 – Аминь! – негромко, но как-то очень слышно заключил девичий голос. Недалеко от магистра стояла Араминта, вальяжно прислонившись спиной к дереву. Сюда, на шабаш, она заглянула просто из любопытства.
 На длинную минуту в воздухе повисла гробовая тишина – до ребят доходило медленно. Дьяволица небрежным жестом достала из кармана пачку «Русского стиля», зажгла сигарету от собственного горящего ногтя и, ожидая, когда парни выйдут из ступора, закурила.
 – Слышь, девочка, – неуверенно начал магистр, – иди-ка ты отсюда…
 – Опять «девочка»! – рассердилась Араминта. – И что значит «иди»? Ты, кажется, просил моего господина, Князя Тьмы, прислать к тебе слугу. Так? Так. Ну, вот, пришла я. Дальше что?
 После нескольких секунд паузы она нетерпеливо повторила:
 – Ребят, мне, что, по-китайски спросить – дальше что?
 – Если ты демон Ада, то исполни то, что я прикажу тебе, – в тоне руководителя лесного представления не было ни малейшей уверенности, начальственным этот тон назвал бы разве что глухой.
 – Что конкретно? – Араминта выпрямилась, отступив от дерева. – Предупреждаю – в ресторан с тобой не пойду.
 – Убей всех неполноценных на земле! – вдруг с маниакальными нотками в голосе потребовал магистр. Хищный оскал дьяволица приметила даже сквозь маску. – Всех пацифистов!
 – Так-таки всех? Мальчик, – с ударением изрекла Араминта, – ты меня с кем-то путаешь. Я демон, а не ядерная бомба! Что же до неполноценных… Всех не всех, а одним сегодня станет меньше.
 Сатанисты не успели понять, что произошло. Дьяволица молнией мелькнула в пространстве, сорвала козлиную маску с магистра шабаша и острыми когтями впилась в лицо. Легко отогнув ему голову назад, Араминта оскалила быстро вытягивающиеся клыки. Составляющая от вампира осталась в ней и после перерождения.
 Труп парня упал на землю. Из тела медленно поднялась густая тень, повторяющая очертания магистра. Схватив ее, Араминта водворила душу к остальным теням. Потом повернулась к оставшимся на поляне молодым людям. Глаза ее сверкнули, и вслед за этим пламя костра взметнулось вверх и слепилось в трех огромных зверей, напоминающих барсов. Огненные хищники, рыча, бросились вперед, и сатанистов как ветром сдуло с поляны. Ребят еще долго собирала по кустам милиция, а труп магистра нашли на поляне с черными распухшими следами от когтей Араминты на лице. Следов укуса на шее не обнаружили, причину смерти определили, как передозировку наркотиков.
 
 * * *

 Это был один день из жизни дьяволицы Араминты, всего один момент, вскоре после которого завершилась первая часть ее обучения. Вскоре демоны покинули поселок. Рядом с Азазелло на вороном коне скакала его ученица, которой когда-то предстояло продолжить дело Сатаны во Вселенной.

 Они уходили. По впервые очистившемуся небу, невидимые, но существующие, скакали пять всадников. И все люди, спящие и не спящие, слышали в эту ночь то, что тихо и неторопливо говорил Воланд:
 – С исчезновением слепой веры не всегда исчезает то, во что верят. Так, атеизм не уничтожил ни Бога, ни Дьявола. Всевышний вечен в полном смысле этого слова, он не уходит из своих чертогов в высоте. И я буду жить, потому что вечны будут понятия Добра и Зла, Тьмы и Света.
 Сатана – вечен, как вечна Вселенная, как вечно Равновесие, оно и есть единственная моя цель. Пока есть я – есть Вселенная, пока есть Вселенная – существую я…
 Низкий тяжелый голос Князя Тьмы медленно утихал, растворяясь вместе с Воландом и его свитой в ночи. Они уходили…