Полуфабрикат

Темнота вокруг говорит о том, что ты заложник зрачка.
Безвоздушный аквариум для я (пауза), настороженно принюхивающегося своими выпученными глазами сквозь тонкие стены слизистых оболочек к запаху звезд.
Ночь и желтая луна катится вдоль набухшего экватора дорожной разметки.
На другом краю день (быстрее). Рядом трехголовое солнце, исходящее марихуаной, влюбленный радостный апельсин, раздутый скоростью собственного движения, с порами, заполненными дурманящим голубым озоном. Пьяное от лазурного сахара я (пауза), шипящее на виниловой сковороде наслаждений, разбужено криком полупрозрачной от легкости серебристой чайки, возвестившей о начале разлива сочного утреннего перламутра, блестящего и переливающегося от источающего тепло света. Сквозь пальцы утекает черный от ночи, густой смог тяжелого сна, как грязным двигателем выплюнутый напоследок сердцем, сошедшим на аритмию. Беззаботная душа замерла вблизи, которая избавит от одиночества, душа океана, всматривающегося в усыпанное лепестками сакуры небо.
Излом.
Ночь. На часах 2, одно из 24 звеньев сумасшедшей цепи, приковавшей я (пауза) к кораблику тела, за бортом которого пустота, повисшая на скомканной ватерлинии безумия.
Шепотом просишь у неба дождя, порой замирая от шока, когда из темноты белеют сумасшедшие лица дорожных знаков, на которых написано, что дальше ничего нет.
Это предчувствие - загустевший рой холодных потных пчел, шевелящийся под кожей.
Это жизнь, как свалка для обломков душ, потерпевших кораблекрушение и севших на мель.
Это вселенная, вселенная – это я (пауза)…