Сладкий чай, виски и труп

Вечер сегодня был необыкновенно долгим. Обнаруживая смещение стрелок минут на 5 после ожидания, которое, казалось, длилось часами, я чувствовал себя обманутым. Неизвестный мне механик сломал часы, чтобы невероятно медлительное сборище цифр и шестерёнок действавало мне на нервы.
Тем не менее, виски, что я забыл разбавить, убывали гораздо быстрее минут на часах. Что же, это сдерживало меня от расправы с моим тикающим врагом.
Ушла жена. Вот здесь, напротив, она ещё совсем недавно сидела в своей голубой майке и джинсовой юбке. Она сидела, закинув ногу на ногу, попивая мой невкусный кофе. За 6 лет совместной жизни она ни разу не обругала этот отвратительный напиток, хотя меня и самого уже воротило от каждой новой чашки.
На майке забавный рисунок искривился от форм красивых грудей. Поднимаемся выше, камеру, камеру!!!
Странное дело, я не помню её лица. Пожалуй, одного сотрясения моего жидкого мозга хватило, чтобы всю картину, не законченную и за 6 лет, заляпало ацетоном.Ничего не помню, ничего не знаю. Дома плывут по небу.
Врачи успокаивают заботливую мамашу:
- Всё будет хорошо, сотрясение не такое сильное - врут.
Даже этот профессиональный белый халат не знает насколько всё серьезно. Я чувствую, что-то изменилось во мне, что-то ушло, давая место новым декорациям на моей сгоревшей до тла сцене. Актёры в цинке...
Виски не осталось, ни одной бутылки в моём проклятом пустом ящике. её нет уже больше недели, а я всё чувствую её тепло в своей кровати. Мне холодно, холодно настолько, что больно дышать.
Вся моя квартира представляет из себя 3 случайно встретившиеся комнаты. Кухня, спальня, да туалет с ванной каждый день терпят моё безделье и небритый пофигизм. Встав со стула, где я сидел, в любимых носках, трусах и грязной майке, я поплёлся к входной двери.
Звонок прозвенел слишком отчётливо, эхом отразившись в моей голове, чтобы я проигнорировал его.
- Распишитесь пожалуйста - попросила пожилая женщина в форме почтальона.
Её лицо скривилось в возмущённоей гримасе при виде моих носков. Из уст седого почтальона уже рвались грязные словечки, которые она вскоре изольёт в дружеские полые кувшины.
Тем не менее, превозмогая себя, она вручила мне письмо, после того как я бесцельно поводил ручкой по жёлтой хрустящей бумаге.
- Неужели в старости у меня будут такие же прекрасные щубы - пронеслось в голове.
Письмо. Я послал его сам себе неделю назад.
- А я то думал, что осталось гораздо больше времени - разговаривал одинокий мужчина в трусах с конвертом.
Красивый белый конверт даже не помялся, только штамп нарушает его бумажную красоту. Зацепив торчащий кончик бумаги большим и указательным пальцем, я медленно открыл конверт, стараясь не порвать.
- Что там? Я помню, белый порошок; отравить себя вздумал! ну что же, будь, что будет.
Треск - нежный звук, если не слышал девичьего голоса.

Сахар мне действительно был нужен. Всю неделю не мог налить себе сладкого чаю, от чего схватился за виски.
Жена требует меня четвертовать в суде. Ничего другого не остаётся, кроме как пойти и терпеть её нападки. Пора снова послать себе горсть сахара, или что похуже, и будь тогда, что будет. Только и остаётся играть с самим с собой, прожигая дни, не принадлежащие самому себе.