По прозвищу зверь

 На пятницу выпало пятое марта. Ну, какого еще подарка можно было желать себе, любимым? Пятница, считай, праздничный день на рабочем месте, потом два законных выходных – суббота и воскресенье, и собственно праздник – 8 марта. Три дня полноценного отдыха, и пятница, которая и так то почти выходной по случаю последнего рабочего дня на неделе.

 С утра в институте никто не работал. Дамы из разных отделов носились по коридорам как угорелые с банками-склянками, закусками самопальными домашними и магазинными консервами. Мужчины суетливо шептались по углам, кучковались по отделам и подразделениям, скидывались на цветы и сувениры, на горячительные напитки.

 Кое-как народ дотянул до законного обеда, после которого двери кабинетов плотно позакрывались, и за ними начались праздненства по рангам. В просторном директорском за богато убранным столом ( где что достали?! – не понятно! Дело было в «голодные» 90-е…) уселись приближенные к главному телу – замы директора всех мастей, в основном мужского пола, и немногочисленные дамы – в основном стареющие тетки с постными физиономиями.

В лабораториях «мэнээсы» - младшие научные сотрудники и лаборантки – вчерашние студентки, сдвинули рабочие столы, залитые чернилами еще в бог весть какие годы, и водрузили на них разбавленный спирт в колбах для мужчин и он же, настоянный на клюкве – для женщин. Вместо фужеров и рюмок из хрусталя - мерные стаканчики с миллилитровыми делениями. Из закусок - горы бутербродов, в которых хлеба и булки было куда больше, чем сыра и колбасы.

 Особенная атмосфера царила в хозчасти института. Стол в бухгалтерии буквально ломился от даров полей и огородов, любовно взращенных на загородных сотках, а потом засоленных, замаринованных и высушенных по особым рецептам главного бухгалтера института Марины Владимировны.

Из горячительных напитков на столе красовалась неведомая никому водка «Зверь». Огромные бутылки – главный инженер Семен Абрамович абсолютно точно обозвал их «фугасами» - с жидкостью ядовито-желтого цвета слегка пугали, но презентовавший алкоголь бизнесмен Петров, у которого с главбухом были свои амурные шашни и деловое сотрудничество в виде институтского буфета, заверил всех, что напиток – просто «высший пилотаж».

 - Девушки, не бойтесь! – Успокоил всех Петров. – Мы «Зверя» пили, пьем, и будем пить. И все, как видите, живы и здоровы.

 Петров, видимо, уже хватанувший «Зверя» на грудь, панибратски облапил главбуха, от чего она зарделась и отпихнула его, думая, что этого никто не заметил. Впрочем, все грамотно сделали вид, что, и правда, ничего не заметили.

 Первая рюмка «Зверя» пошла хорошо. Да под такую закуску!... Грех не пить. Мужчины, пошептавшись, выволокли из-под стола большую картонную коробку, в которой были припрятаны цветы и подарки для дам. Для каждой нашлось и слово доброе.

 Поздравив всех, мужики с облегчением вздохнули, и накатили по полной второй. После нее за столом заметно повеселело: включили погромче музыку, и женщины красиво начали подпевать попсовым певцам и певицам. Лучше всех получалось у инспектора по кадрам Митрофановой и ее лучшей подружки – бухгалтерши Насти Селезневой.

 - Прошу слова! – Взревел вдруг дурным басом бизнесмен Петров.- Пора принять за милых дам, а потом,- Петров сделал театральную паузу, состроил смешную гримасу, и с придыханием закончил,- Дамы приглашают кавалеров!

 Танцы в институте любили. У Петрова тут был свой шкурный интерес: будучи мужиком сильно женатым, многодетным, он не мог терять драгоценных минут, и не мог дождаться момента, когда сможет легально полапать свою «лапушку» - Марину Владимировну.

 - У всех нОлито? – Деловито поинтересовался бизнесмен Петров на правах тамады.- Ну-с, за милых дам!

 Из дальнего угла курьер Слепков промычал не совсем членораздельно:

 - За милых дам, за милых дам, я ща кому-то в рожу дам…

 Видать, парнишка уже не две рюмки успел принять, побольше. На него зашикали, и он, обидевшись, замолк.

 После третьей народ кинулся активно закусывать. И правда, как-то по-другому рюмочка пошла. Как там правильно-то… «Первая – колом, вторая – соколом»… А третья? Ну, словом, хорошо пошла третья. Но ударила сразу по голове и по конечностям.

 - Девочки, закусывайте! – Командовала главбухша.- Всем еще до дому добраться нужно.
 Митрофанова чувствовала, как ноги наливаются жуткой тяжестью. В голове стоял дикий шум, и действительность расползалась, как швы на старенькой кофточке. А стол между тем начали сдвигать к стене, освобождая место под танцы.

 Потом Митрофанова с кем-то топталась под медленную заунывную музыку, партнер нещадно отдавливал ей ноги, и она, наконец, взмолилась:

 - Посадите меня, пжлста!

 Ей помогли приземлиться за стол с руинами салатов. Тут же рядом с ней, неестественно медленно, как при замедленной съемке, приземлилась Настя Селезнева. Очки в золотой оправе косо сидели у нее на носу:

 - Митрофанова, а ты как домой будешь добираться? – Тщательно подбирая слова, спросила подругу Настенька – барышни проживали по соседству. - Хочу тебе сказать, что я совершенно неожиданно напилась в зюзю, и в таком виде боюсь домой ехать через весь город.

 - Не боись! – Успокоила подругу Митрофанова. – Мы сейчас позвоним моему Сереже, и он нас отвезет.

 С третьего или с пятого раза Митрофанова попала в нужный номер, встрепенулась, и, как только произошло соединение, проворковала:

 - Сержик! У меня проблемы. – Дальше она почти прошептала, закрывая трубку ладошкой.- Сержик! У нас тут женский день – 8 марта. Ну! Мы тут празднуем! Да. Так вот, как-то мне не очень хорошо. Ты не мог бы нас с Настей забрать после работы и отвезти домой?

 Митрофанова примолкла, выслушала ответ и просветлела лицом:

 - Да ты ж драгоценный мой! Ну, я спокойна за себя! Жду!!! – Митрофанова отключилась и выразительно посмотрела на подругу. – Все! Не муж! Золото! Пей и гуляй – Сережка нас домчит!

 Окосевшая буквально на глазах, Настя Селезнева вытянула губки трубочкой, изображая поцелуй. Она была похожа на сову из мультика про Винни-Пуха, о чем Митрофанова ей тут же и сообщила.

 - Выпьем за нас, любимых, - плеснув желто-зеленого «Зверя» предложила бухгалтерша Селезнева Настя.

 - Выпьем! – Подхватила с энтузиазмом строителя коммунизма Митрофанова. И девушки выпили.
 Со стороны на картину маслом любовались Галя и Света – абсолютно не пьющие и не курящие. Они видели, как народ «зверел» буквально на глазах. Бизнесмен Петров, хваставшийся тем, что перепил «Зверя» немеряно, забыв про свою возлюбленную Марину, лапал главного инженера, который «кыш» сказать не мог. Он хватал ртом воздух и укоризненно, если это слово тут уместно, «возражал»:

 - Ну-у-у… Ну, не надо! Не надо, я Вас убедительно прошу,- мычал он, проглатывая слова.
 Бизнесмен Петров, не замеченный ранее ни в каких подозрительных наклонностях, страстно шептал на ухо главному инженеру скабрезности, от чего последний покрывался красными пятнами, отталкивал от себя Петрова, и беспомощно вопрошал:

 - Ну, как?!! Ну, как Вы можете? Вы.. Вы же «музчина»!

 - Да-а-а?!! – С удивлением спросил бизнесмен Петров, опрокинув ненароком очередную рюмашку в рот и тарелку с салатом на пол.- А Вы тогда кто?!!

 - Главный инженер.

 - Какого полу? – Деловито осведомился Петров.- Хотите угадаю?!

 - Безобразие! – Разозлился главный инженер, вскочил на ноги, не удержался и сел на пол, потянув на себя скатерть со стола. На голову ему посыпались вилки, тарелки, куски хлеба, и заключительным аккордом – большая плошка с салатом.

 Галя и Света, трезвые и очумевшие от всеобщего безумия, догадывались, что убирать все это предстоит им. Остальные просто не смогут. А оставить все до следующей недели никак нельзя. Аккуратно обходя топчущиеся в медленном танце пары – кто-то все же мог еще ногами перебирать, хоть и не очень твердо,- Галя и Света начали потихоньку разгребать стол.

 В это время Митрофанова, у которой голова пошла кругом, упала со стула. Настя Селезнева с трудом подняла лучшую подругу, усадила на место. Но едва она отвернулась, как Митрофанова снова рухнула со стула. Настя снова подняла ее и усадила на стул, привалив тело головой к стене. Митрофанова сладко засопела.

 Галя и Света шустро чистили стол и вполголоса рассуждали на тему, что делать с пьяной в дым компанией. В аптечке нашелся нашатырный спирт. Совать ватку под нос спящим пьяным сотрудникам они не стали. Поступили жестко, но правильно: несколько капель на стакан воды и вместо чая-кофе. Лекарство помогло. Во всяком случае, народ приходил в себя. Бутылки со страшным «зверем» были припрятаны в шкаф с бумагами, поэтому пей то, что дают.

 Когда народ начал шевелиться шустрее, раскочегарили старую кофеварку, и вкусный кофейный дух немного оживил всю компанию. Трезвевательный процесс был в разгаре, когда в запертую дверь кто-то сильно постучал.

 - Тс-с-с! – Скомандовал мгновенно протрезвевший бизнесмен Петров.- Это за мной! Не открывайте!

 - Девочки! – Послышался из-за двери мужской голос.- Это я, муж Митрофановой!

 - Это за мной! – Сквозь сон пробормотала совсем никакая Митрофанова, а Петров подскочил к двери и провернул ключом в замочной скважине.

 Сережа Митрофанов удивленно присвистнул, войдя в бухгалтерию.

 - Девки, что ж вы так упились-то???

 - Понимаете, - кинулись к нему с объяснениями абсолютно трезвые Галя и Света,- Это водка такая – «Зверь» называется. Никогда не пейте! Это кошмар какой-то! На глазах в штабеля укладывались.

 - Моя где?- Спросил Митрофанов.- И подруга наша, Настюха?

 Галя и Света кивнули на закуток, в котором храпели Митрофанова с Настей Селезневой, уютно устроившись на папках с архивными документами.

 Муж Митрофановой тряс своих красавиц битый час, отпаивал горьким кофе без сахара, вставлял беспомощные тушки в шубы и сапоги. Наконец, девицы были экипированы, и компания отчалила к стоянке машин. Пока они шли по двору, Галя и Света, а вместе с ними окончательно протрезвевший Петров, смотрели в окно и считали, сколько раз они завалились, пока доковыляли до места.
Погрузив спящих девиц в автомобиль, Сергей закинул на заднее сиденье их многочисленные сумки и пакеты с цветами и подарками, и вырулил на дорогу.

 Они проспали весь неблизкий путь, счастливо похрапывая. А когда подъехали к стоянке, где ночевала машина Митрофановых, коварный «Зверь», попавший в неокрепшие организмы, снова напомнил о себе. Вытащив любимую и ее подружку из машины, Сергей понял, что красавицы вообще не стоят на ногах.
А им, между прочим, еще две остановки на электричке нужно было проехать. Похожая на сову Настя Селезнева, нахохлившись, стояла у ворот автостоянки, ожидая, пока муж Митрофановой упакует все сумки и пакеты в один большой куль. В него не влез хлеб, и Сергей сунул черный кирпич в руки Насти.
Его дражайшая супруга Митрофанова с трудом держалась на ногах.

 - Ну, все, девки! – Подвел итог сборов Сергей.- Тихонечко двигаем к платформе, и чтоб я не слышал «Не могу!».

 Дамы, держась друг за друга, выписывая кренделя на скользком льду, двинулись по тропке к платформе. Охранник, куривший у ворот, кивнув им вслед, смеясь, спросил:

 - Серый! Где у тебя тетки так набрались? До праздника-то еще три дня!

 - Где-где… - с раздражением ответил Сергей Митрофанов,- в институте своем, научном, между прочим!

 Охранник весело заржал.

 В этот момент дамы, поскользнувшись на льду, завалились на тропе. Хлеб выскочил из рук Насти Селезневой и запрыгал далеко впереди. Пока дамы изловили его, ползая на четвереньках по тропинке, муж Митрофановой и охранник умирали со смеху. С третьей попытки подруги встали, нежно придерживая друг друга, и осторожно ступая, продолжили путь. Однако, метров через пять они снова упали, потеряв хлеб.

 Сто метров до платформы по скользкой тропе можно смело сравнить с восхождением на Эверест.

 Но самое паршивое было потом. Электрички, будь она неладна, не было! То ли сломалась, то ли провалилась куда. Митрофанова с Настей Селезневой поначалу стойко ждали электропоезд, вглядываясь вдаль.
 Потом слегка примерзли, и принялись икать. Судя по всему, это тоже был побочный эффект от «Зверя». Икали они громко, и четко друг за другом: «Ик!» - басовито вздрагивала Митрофанова, «И-и-ик…» - вторила ей протяжно Настя Селезнева.
Муж Митрофаной от стыда подальше умотал на другой конец платформы, и когда промерзшие насквозь дамы вспомнили о нем, они принялись звать его, не обращая внимания на многочисленных зрителей.

 - Сержик! Ик! – басила законная супруга.

 - Сережа! И-и-ик! – продолжала концерт подруга.

 Муж Митрофановой спрятался за спинами пассажиров, наблюдая издалека, как его красавицы постепенно приходят в себя.

 - Митрофанова! – пьяно подбоченившись и сверкая очками, вопрошала Настя Селезнева.- Где твой муж? Сережа твой где? Я вообще не понимаю, почему мы не доехали до дома на машине??? А?!

 Митрофанова задумчиво вглядывалась в даль.

 - Мы не доехали потому, что у Сережи воры каждую ночь с машины что-нибудь снимают. А тут она под охраной. В отличие от нас с тобой… Муж-то где?

 Настя еще немного повыступала на тему мужа Митрофановой, который, свинья такая, не соизволил их до места доставить.

 - Убила бы! – тихонечко сказала она. – Убила бы я такого мужа!

 - Вот заведи себе и убей! – спокойно ответила ей оскорбленная супруга Митрофанова.
 Наконец, со свистом примчалась электричка. В вагоне, набитом под завязку, Сергей Митрофанов протиснулся к своим барышням.

 - Ну, что, красавицы мои, оклемались? – хохотнув, спросил он.
Митрофанову и Настю Селезневу трясло крупной дрожью. Не было сил ни говорить, ни двигаться.

 Похмельное утро было не менее страшным, чем пьяный вечер. Митрофанова очнулась, обнаружила рядом тело, в котором не признала родного мужа. Пол поменялся с потолком местами, а вместо туалета она едва не забрела в холодильник. Выдув на пустой желудок два чайника крепкого, как деготь чаю, Митрофанова потихоньку приходила в себя. В голове, словно вспышки, мелькали события вчерашнего дня.

 «Тут помню, а тут – не очень»,- с ужасом думала Митрофанова, влезая в куртку и сапоги.
 - Ты далеко собралась, пьяница «зверская»? – со смехом спросил муж.

 - К Насте,- буркнула Митрофанова, и выползла в парадную.

 Настя Селезнева, мертвенно-бледная, в ночной рубашке, надетой задом наперед, с очками, сбившимися с переносицы,- похоже, спала, не снимая их!.- открыла двери.

 - Как ты? – хрипло спросила сердобольная Митрофанова.

 - Как фантик! – пожаловалась Настя Селезнева.- Пью, как носорог, и напиться не могу. А самое главное – амнезия.

 - Точно! – подхватила Митрофанова.- Тут – помню, а тут – не помню, да?

 - Да.

 - А как водички попью, так опять пьяная.

 - Точно! Ну «Зверь»!

 Заливистый звонок телефона оборвал задушевную беседу. Настя Селезнева сняла трубку, сосредоточилась, насколько это позволил ей измученный «Зверем» организм, и пропела:

 - Аллё?!

 Звонили не пьющие Галя и Света, проверяли, живы ли участники праздника.

 - Ой, девочки! Живы, но лучше бы умерли! – запричитала Настя Селезнева, и замолчала, слушая внимательно ответ. Потом молча положила трубку на рычаг, посмотрела на Митрофанову, и сказала:

 - Кто-то из нас с тобой главбуху в туфли… ну, того…

 - НапИсал?- пробасила Митрофанова.

 - Нет, наблевал!

 - Уволили?

 - Нет, главбух сказала, с нас – бутылка. Только не «Зверя».