О лютой ненависти. И о святой любви?

Водянистая весна растеклась прохладцей по непроснувшемуся городу. Город гонял стаи голубей и ждал вечера. По вечерам он брал в руки свечу и выходил на охоту. Ему нравилось отстреливать в темноте перепуганные души.
Я знала, что в этом городе мне будет нелегко тебя найти, но мне нравилась сама мысль о том, что когда-нибудь и эта дверь скрипнет и откроется, чтобы запустить в тесный гостиничный номер твою тень. Мне нравилось думать о своей боли. В первый раз в жизни она приносила мне странное удовольствие. Я готовилась к казни. Получив приглашение, я не думала долго. Твоё личное аутодафе. Это не похоже на всё то, что было раньше, осенью. Приглашение на казнь – это более изысканно и леденяще, чем приглашение на банальное чаепитие. К такому визиту надо подготовиться тщательно. Продумать всё до мелочей.
Мне нравилось думать о том, что сегодня ночью я увижу твою смерть. Это должно было обезвредить меня от ненужных эмоций, открыть глаза на новую дорогу, подготовить к весне. Я не могла, не могла прийти в эту весну со старыми гноящимися ранами. Я должна была пройти через смерть, чтобы снова научиться дышать.
Каюсь. Я не переношу вида крови. Я отвела глаза. Слабость? Я побоялась собственной жалости. Твои пальцы. Твоя гладкая грудь с налётом копоти чужих взглядов. Запах твоей крови. Звон твоих глаз. Окаменелая музыка застывшего взгляда. Я много раз прокручивала у себя в голове этот мотив и каждый раз думала, что не смогу вынести криков. Я их боялась. Я боялась этих диких воплей озверевшей толпы больше, чем процесса твоей смерти. Мне мерещилось, что я падаю в обморок, но такого не случилось. Крики показались мне слабыми. Пьяная толпа не стояла на ногах. Она устала ждать твоей смерти. Твоя смерть затянулась, поэтому, когда она всё же пришла, вместо улыбок лица этих мертвецов украсили сонные гримасы.
Когда тебя принесли с креста, блёкло таял рассвет. Раскинутые руки птицы, погибшей раньше срока. Не в небе, на лету. Всё застыло. Боль. Страх. Зачем так быстро? Я понимала, что не могу плакать. Что слёзы навсегда окаменели, как кровь в твоих венах. Твоё мёртвое лицо распятого ангела было оледенело-прекрасным. Его черты навсегда заморозили в себе вкус смерти. Могла ли я простить тем пьяным лицам то, что тебя у них никогда не было, и они могут продолжать жить? Могла ли я отречься от лютой ненависти к ним, ставшей костяком моих снов? Могла ли я сделать святую любовь ещё более чистой, пройдя через твою торжественную смерть?
Я думала о том, что весна не пришла. Она просто никуда не уходила. Она всегда была в Бразилии наших снов. Красивое лето, горы, вздымающиеся над джунглями, смех речной воды и брызги, которыми ты кропил мои смеющиеся глаза. Мне нравилось думать о том, что эту Бразилию у нас с тобой уже никто никогда не отнимет. В ней не будет места для дымных кабаков, снежных полей, душных автобусов, пьяных лиц, острых криков, подмостков с крестом в виде золочёной лесенки-пирамидки. Я знала – что-то закончилось, значит чему-то суждено начаться, и горячей рукой гладила твои красивые мёртвые глаза.


wtorek, 6 marca 2007