Ст. 5. Прикл. 5 Сумашедшие на трактах - самое то,

В дверь постучали три раза.
Еще один…
А потом еще…
«Не встану!» - зло подумала я, переворачиваясь на другой бок.
БУХ! БУХ! БУХ!
- АЛЯ! ЛЕШИЙ, ТЫ ОТКРЫВАТЬ БУДЕШЬ?! - заорал Тимофей, стоя за дверью.
«Теперь точно не буду!»
Дверь слетела с петель, словно под нее с той стороны заложило десяток мешков с порохом. Я, вскрикнув, спрыгнула с дивана.
В комнату вошел дымящийся коллега. Этот человек злился редко, но как говорится: «Уж если - так словно…». У него глаза горели, в самом прямом смысле этого слова. Карие, словно квас, налитый в прозрачный бокал, глаза полыхали ярким, красным пламенем. Я ни разу не говорила о внешности своего коллеги, хотя она была довольно примечательна. Взъерошенные кучерявые волосы, цвета темного цветочного меда, подчеркивали его плавные черты лица. Немного вздернутый нос, усыпанный веснушками так же, как и щеки, покрытые легким румянцем. Как у коренного луговийца, губы у Тимофея были прямые, но сейчас он просто скрипел зубами, словно оскалившийся пес, приподнимая верхнюю губу. Его телосложение не давало мне шансов хоть как-то победить его в бою на мечах, хотя в магии он мне уступал. Одет он был так же, как и каждый штатный: сапоги на толстой подошве, штаны, рубаха, куртка с капюшоном.
- Какого черта?! - взъелся он.
Я осоловело повела по сторонам глазами, пытаясь понять, что его не устраивает. Не найдя раздражителей, я уставилась на него:
- Ты о чем?
- Тебя ждет Гневич, если ты его не отговоришь, то я тебя просто убью! - взревел он, нащупывая рукоять меча. Благо тот отсутствовал на его поясе.
- Так, спокойно… - произнесла я, отступая на два шага назад. Тимофей слова на ветер бросал редко.
- Иди… к…- он проглотил нехорошее слово, но тихий вариант я расслышать смогла, нему!!! - пропыхтел он.
Друг эльфов (ох, видели бы они его сейчас!) сгреб меня в охапку и выкинул за порог моего кабинета. За моей спиной скрипнула дверь, снова становясь в петли. Я пару раз ударила по ней кулаком:
- Пусти!
Молчание.
- Леший, хотя бы объясни, в чем дело?! - потребовала я, твердым тоном, барабаня по двери кулаком.
Молчание…
- Ну, хотя бы сапоги отдай… - заскулила я, уже царапаясь в дверь, словно нашкодивший кот.
Дверь открылась так резко (благо открывается она во внутрь), что я даже ничего сказать не успела (лишь пригнуться), а в меня уже летели сапоги. Единственное что я успела увидеть это Тимофея со злорадной ухмылкой, и подошвы своих сапог.
Досадливо шмыгнув носом, я пнула дверь ногой, сильно ударившись босым пальцем о ее железные заклепки. Похромав к ближайшей лавке, я натянула сапоги и увидев свое не выспавшиеся лицо в отражении застекленного стеллажа, я лишь попыталась привести себя в порядок. Кое-как заплела волосы в косу (если лохматый шнурок можно так назвать), поправила рубашку, разгладив ее заклинанием, прошла даже к уборной, где сполоснула лицо холодной водой… в общем, через минут двадцать «не выспавшееся лицо» превратилось в «был оч-чень тяжелый день, а по моему лицу не заметно?!». Даже «мятое» сознание после сна освежилось таким вот оригинальным пробуждением.

Я постучала в дверь к редактору.
- Да-да… - послышалось за ней.
Я толкнула тяжелую дверь с табличкой «Главный редактор: Захар Прокопьевич Гневный» и ступила в кабинет своего начальника.
Редактор сидел за столом, около единственного окна, но зато такого огромного, что занимало всю стену! Рядом с его столом расположилось два мягких темно-зеленых кресла. В темно-красном кресле сидел сам редактор. И постоянные запыленный стеллажи, набитые книгами снизу доверху…
Я села в кресло:
- Вы меня звали?
Захар Гневный покрутил карандашик в руках, оторвавшись от каких-то бумаг, и произнес:
- Я читал работы твоей воспитанницы, - сказал он, очень строго, - там есть недочеты, но во второй работе я их обнаружить не смог. Это была довольно интересная статья о редких лесных духах. Я с удовольствием приму эту девушку в нашу редакцию.
Я улыбнулась:
- Ей только тринадцать.
- Знаю, но дочери леших взрослеют уже в десять.
- А мне говорили, что в сотню…
- В сотню они уходят в лес. Что ты делала на уроках по расам и народам? - спросил меня Захар Гневный.
- Спала, - невольно вырвалось у меня.
- Тогда ясно… - он помолчал, словно вспоминая, на чем закончил, - я просто хочу, чтобы эта девушка попутешествовала по трактам.
- Я пришла к вам в пятнадцать, - напомнила я.
- Знаю, но этот ребенок - находка.
- Чего вы хотите от меня? - спросила я.
- Ты съездишь к ней и уговоришь ее родителей, чтобы они отпустили девочку к нам.
Я промолчала.
- Ну все, можешь идти! - бодро сказал он и снова погрузился в бумаги, - только тут тебе письмо от нее пришло, с последним ее сочинением.
Он протянул мне грубый конверт и повторил:
-Ну, все, выезжает… кхе! гм! - Захар Гневный закашлялся, - …ешь завтра, - договорил он.
Я взяла письмо в руки и выйдя из кабинета развернула его, читая на ходу:
«Привет, Аля!
В последнее время жутко не хватает время написать тебе письмо, но, проработав всю ночь, смогла выкроить несколько минуточек. Родители передают тебе привет, очень скучают и волнуются. Мы часто вспоминаем тебя, ты стала для нас сестрой, а для папы с мамой - старшей дочерью. Отец подарил мне на днях лошадь. Сказал, что не подобает журналисту бродить по дорогам пешим. Назвала Евеньем. Я спрашивала, отпустят ли они меня в Тропинию, к тебе, отец согласился, мать говорит, что маленькая еще. Приезжай, пожалуйста, ты ее обязательно уговоришь!
Теперь мы выписываем газеты, и местные помогли нам построить небольшую конюшню (сказали, что для Евенья и Серенки). Твоя статья произвела на всех такое впечатление, что нас стали приглашать на праздники, а магов, которые еще выступают за четкое подразделение рас, просто бьют. Пусть неэтично, но зато по заслугам…
Сшила себе походный костюм. Аля, приезжай, пожалуйста, ты меня просто не узнаешь! Я настолько изменилась…
Ну, все, сестренка, я тебя буду ждать.
Димильяна.

P.S. Мать уже на пироги тесто собирается ставить, а отец смеется - мед да квас давно в погребах для тебя припасены!»
В ответ, я смогла, только облизнутся, представляя обилие блюд на столе в доме у леших.

Дверь своего кабинета я открыла без всякого напряжения или усилий, правда, она противно скрипнула. Тимофей посмотрел на меня, и вроде, как успокоившись, спросил:
- Ну, отговорила?
Я подняла глаза на коллегу, и тут поймала себя на мысли, что забыла спросить редактора о проблеме Тимофея.
- Не до тебя, Тим, - сказала я, садясь на диван и думая о теплом, уютном домике, посреди леса.
- НЕ ДО МЕНЯ?! - взвыл коллега, хватая меня за рубаху и встряхивая.
- Да что случилось? - не вытерпела я.
- Мы едем вместе забирать девушку от родителей. Я - журналист высшей категории!!!
Я безвольно обвисла в руке и Тимофея раскрыв рот.

Я постучала в дверь.
- Да-да… - послышалось за ней.
Такой занудный, отвратительный скрип петель, когда медленно открываешь дверь.
За дверью красовалась моя перекошенная физиономия, и воспитанный стук в дверь, в таких случаях заменялся тараном. Но только не у меня… я предпочитаю более гуманные методы…
Захар Гневный сглотнул, когда увидел, что за моей спиной маячит темно-русая шевелюра Тимофея.
- Аля, что-то еще?
Я кивнула, совладав с потоком ругательств.
- Можно войти? - я сделала робкий шажок в сторону редактора.
Он кивнул. За мной засеменил Тимофей. Зная его характер, я смело могла заверить, что если бы не я, от двери бы просто полетели щепки.
Мы с коллегой сели в кресла и выжидательно уставились на редактора.
- Что случилось? - спросил он.
- Ничего, - хором ответили мы, улыбаясь.
- Тогда…? - не понимал тот.
- Зачем мне ехать с ней?! - не выдержал Тимофей.
Я, посмотрев на него, перевела взгляд на редактора и кивнула, подтверждая вопрос.
- Э-э… ну… - Захар Гневный замялся, но, совладав с собой, произнес: - потому что я так сказал!
- Но…
- Молчать! - рявкнул он, - что это такое?! Два моих лучших работников заявляются ко мне в кабинет, и отказываются работать в паре?!
- Нам…
- Я не потерплю такого! Чтобы завтра выехали и прокатили девушку до столицы!
- И…
- А ты - он указал на Тимофея, - будешь работать с Алей и Димильяной до конца сезона, если не дольше. Позднее к вам присоединится Рифон.
Мы оба раскрыли от удивления рты:
- Зачем нам Рифон? - спросил Тимофей.
- Поможет вам он.
- А…
- Не скажу, Аль, даже не пытайся! Все только когда приедете вместе с девушкой!
Мы оба замолчали. Захар Гневный нависал над нами огромной тенью:
- Ладно, указания Рифону я уже дал, - смилостивился он, - так как она самый молодой журналист, ей надо обеспечить достойную охрану, параллельно повышая ее опыт в магии и оружии. Вы подходите для этого как нельзя лучше.
- А Рифон? - спросила я.
- Вы трое - самые успешные по разрядам «магия - бой», будете учить ее всему, что знаете сами.
- Мы будем охранять малявку, которая просто умеет писать статьи, - обречено констатировал Тимофей.
Я вспыхнула словно спичка:
- Сам малявка - ума как у пятилетки!
Тимофей хотел что-то ответить, но редактор перебил:
- Хватит!!! Чтобы научили ее хотя бы меч держать прилично.
Я вздохнула. Тимофей скрипнул зубами. Захар Гневный хлопнул в ладоши и радостно предложил нам удалится.

Я зашла в комнату, и скинув куртку повалилась на диван. Тимофей шел следом:
- У тебя ничего пожевать не найдется?
- Прям как Рыжий, - проворчала я в подушку, - там, в шкафу посмотри - колбаса и хлеб…
Рыжий ушел вместе с Валеттой в подвалы, отлавливать для нее новых Кикиморок и утвопелов, которые попортить крови смогли и мне. Эти вредные, маленькие существа, похожие чем-то на чешуйчатых крыс… бр-р! думать даже противно!
Через несколько минут послышались чавканья со стороны шкафа с провиантами.
- Аль, а это правда, что про тебя кот рассказывал? - неожиданно спросил журналист.
- Смотря что, - насторожилась я.
- Ну, - замялся он, - что будто ты умирала…
- Правда, - сухо ответила я.
- И как там? - спросил он.
Я перевернулась на спину, и поглотив в себе зевок призналась:
- Наткнешься на исписанный обелиск - не читай его, если знаешь точно, что время еще твое не пришло и слушай дракона.
Журналист задумался:
- Там страшно?
- Ничуть…
- А что там? - спросил он
Я повернулась к журналисту. Чего он приелся ко мне… Ведь он живой. Руки-ноги на месте? Вроде да.… Значит:
- Для тебя - ничего… - ответила я, отворачиваясь к стенке.
Этими словами я повергла журналиста в глубокие думы. А на меня нахлынули воспоминания, которые принесли с собой голос вурдалака. Я закрыла глаза, пытаясь как можно дольше сохранить его в памяти. Так я и уснула…
А Тимофей просидел рядом со шкафом всю ночь, оставив на столе только кожуру от колбасы и корочку хлеба.

Я проснулась, когда дверь слетела с петель - Валетта и Рыжий неосторожно открыли ее пинком ноги. Аккуратней надо…
Я перевернулась на другой бок, боясь сорвать с себя остатки сна внешними раздражителями.
- Аль, чай будешь? - доброжелательно спросила Валетта, потрясая меня за плечо.
- Утро? - хмуро поинтересовалась я.
- Утро! - шмыгнула носом девушка.
- Ы-ы-ы… - провыла я, - Рыжий, поедешь со мной к Димильяне?
- Зачем? - послышался голос кота.
Я открыла глаза:
- Она теперь работает у нас.
- Чего? - не поверил кот.
- Кто?! - заинтересовалась Валетта.
- Так захотел редактор, - я сползла с дивана, - что могу я поделать?! Тем более она этого хочет…
- Зачем? - не понимал Рыжий.
- Кто?! - допытывалась ведьмочка.
- Не знаю. Статьи у Димильяны действительно неплохие. Но ее возраст меня смущает… - призналась я.
- Смущает?
- Кто?! - не отставала девушка, стоя между мной и котом и переводя взгляд то на меня, то на него.
- Согласна, она еще слишком молода…
- Да кто же?! - взвыла девушка, бухнув, железную коробку с чаем об пол и топая ногой.
Мы с котом замерли. Девушка залилась краской, сбегала за веником и быстро собрала разбросанный чай.
- Я попью кофе, - сказала я.
Девушка кивнула.
- Я… молока… - сглотнув, произнес Рыжий.
Через час я была уже готова и седела у дверей кабинета главного редактора «Магического взора», рядом со мной топтался кот. Вот-вот должен был подойти Тимофей, да и по словам редактора, Рифон появится с минуты на минуту.
И стоило мне вспомнить, как из-за угла появился он.
Это был юноша одного возраста со мной, и внешность у него была задорная. Он чем-то напоминал мне того же Тимофея - типичный луговиец с красивым лицом, яркими глазами (правда, голубыми, что среди луговийцев считается редкостью), но с неестественно светлыми волосами, которые были редкой челкой уложены по вискам, что еще сильнее подчеркивало узкий лоб и прямой нос.
- Привет, - сказал он, останавливаясь напротив меня.
- Откуда? - в лоб спросила я, оглядывая коллегу с головы до пят.
- Не поверишь, - улыбнулся тот.
Я нахмурила брови. Мне не нравилась излишняя самоуверенность, но этому человеку она шла.
- На границе с Половией и Лесовией был. Аккурат на точке скрещения границ там есть селение: «Гадьево» (мое лицо перекосила улыбка), мне там редких мышек подарили.
С этими словами он достал конвертик, который начал на моих глазах разворачивать. И в эти моменты начала раскладываться клетка с двумя мышками, которые, словно и вовсе не замечали, что они живут в конверте: они крутили колесо, щелкали орешки, заботливо насыпанные в керамическое блюдечко, и беззаботно крутились около небольшого деревянного домика.
Я внимательно осмотрела мышек: на вид - две абсолютно обычные полевки, но вот хвосты - волосатые с кисточкой на хвосте. Я просунула палец между прутьями и рыжая мышка, засеменила на задних лапках в его сторону. Черная не отставала.
- Это рыжая полевка, - сказал он, - они многочисленны, но увидеть их можно очень редко…
- Дайте-ка мне посмотреть! - зафыркал кот, забираясь по моей штанине на плечо.
Его желтые глаза уперлись в двух мышек, и по его выражению лица можно было подумать, что он перебирает в голове все возможные рецепты приготовления таких вот мышей.
- И ты их с собой берешь? - заинтересовался кот.
- Да… - пробормотал Рифон, складывая мышек.
Кот лишь промычал что-то в ответ, но спрыгнул с плеча, как ни в чем ни бывало начал напевать себе под нос какую-то песенку. В этот самый момент из-за угла показался Тимофей. Пожав руку Рифону, он постучал в дверь к редактору.

- Так, - причмокнул Захар Гневный, - ваша задача: забрать Димильяну Прохоровну и привести ее сюда.
Мы дружно кивнули.
- Научить ее правильному бою на мечах, - сказал он.
Мы, словно болванки, кивнули еще раз.
- Магия и все такое…
Кивнув в последний раз, я посмотрела на редактора и спросила:
- А кого вы дадите ей в напарники?
- Я еще не думал над этим, - произнес редактор.
- Ну а предположения есть? - допытывалась я.
- Кто-то из вас…
- Только не я! - завыл Тимофей, - я работаю один!
- Назло вручу ее тебе! - гаркнул Захар Гневный.
- Мне кажется, - начал Рифон, - что лучше всего дать ей в пару женщину…
- Согласна… - выдохнула я.
- Я же, думаю, что она в состоянии попутешествовать и одна… - вставил Тимофей.
Мы с Рифоном уставились на коллегу. Тот ненавидел работать в паре, считая, это оскорблением. Мы же с Рифоном частенько встречались на трактах и помогали друг другу, изредка подтрунивая в статейках друг над другом.
- Так, этот вопрос я буду обсуждать, когда приедет девушка, а сейчас - по седлам…
Мы встали, и Захар Гневный, пожелав нам «ни пуха, ни пера», был дружно послан к лешему.
Запрыгнув на Серенку, я выехала за ворота редакции.
И новое приключение расстелилось предо мной как уездный тракт города, погруженный в предутреннюю дрему…

Мы ехали чуть меньше трех дней. Луговия - это страна между двумя горными цепями, уютно уместившееся в кольце союзников. Холмовия и Лесовия граничили с морем, что не мешало нашему царю спокойно торговать.
О Луговии можно воспевать легенды… ну скажем, «Песнь о Великом Костре» или «Песнь о походах богатырских»… но никогда не исчерпаешь саму тему «Луговия - великая, красивая страна». Лес там плавно перетекал в широкие, раздольные, зеленые луга, реки - переходили в чистые озера… а холмы, которых было не так уж и много, иногда казались просто горами!
Но во всем есть плюсы и минусы…. Нельзя сказать, что экономия страны устраивала всех. Нет, все было как и в каждой нормальной стране богатым - больше; бедным - меньше…
Три лошади шагали по дороге, направляясь к городку Пеньково - тот самый городок, где я повстречала с котом Титая - мага-самозванца. Его частокол уже вырос на горизонте щербатой стеной, и по моим прикидкам до него оставалось не более трех верст.
Рыжий сидел позади Рифона и со слезами на глазах умолял отдать ему мышек. Рифон отказывался и лишь смеялся над его попытками залезть ему в заговоренный карман. Я ехала немного впереди всех, погруженная в свои не очень высокие, но очень важные мысли.
- Как она хотя бы выглядит? - недовольно спросил Тимофей, догоняя меня.
- О, это маленькая, белокурая, симпатичная девчушка, - начала я, отрываясь от раздумий, - ушки у нее длинные-длинные, заостренные и такие изгибающиеся немного вбок… - я нахмурила лоб, пытаясь как можно точнее вспомнить Димильяну, - у нее очень красивые голубые глаза… Она выглядит как шестилетка, хотя ей, на тот момент было уже двенадцать…
Мы свернули около города на неширокую тропку, и ехали примерно версту. И тут моим глазам предстал самый прекрасный во всей Луговии дом!
Все как тогда - и широкое дерево, с тяжелой дверью и тремя корнями - ступеньками. И птица, беспокойно снующая вокруг дома, петляющая меж трех торчавших из-под земли корней - ступенек дома. Знакомая черно-белая коровка паслась на открытом лужку. Я не была тут целый год, но, приехав, смело сказала себе: «Я дома!»
Дома - где все как всегда…
Дома - где я всегда буду просто необходима…
Дома - где аромат пирожков, словно пушистое одеяло, окутывает тебя и зовет на печку…
Дома - где вот-вот ждешь жарких поцелуев в щеки и крепких объятий…
Дома… дома… Я ДОМА!!!

- Аленька! Солнышко! Касаточка ты моя ненаглядная… - приговаривала Марфа Васильна, крутясь вокруг меня, - ты как похудела, красна - девица моя… но хороша! - довольно добавила она, после тщательного изучения меня с ног до головы, - ручки - нежны, волосы - длинны…
Рифон и Тимофей поклонились хозяйке, кот же просто помахал ей лапой и пошел к курятнику. Лешуха, радостная, как никогда, пригласила нас в дом.
Усадив за стол, на котором тут же возникло блюдо с пирожками и холодный квас, брусничный компот, земляничный кисель, пирог, блины, картошка, вот-вот должен был свариться суп… дел невпроворот, а гости стучат ложками по столу, в ожидании чего-нибудь съестного.
- А где Димильяна? - спросила я, заметив, что девочка не вышла нас встречать.
- Ой, да она вообще дома редко теперь бывает! После «Серебренного Дождя» она ходит по лесу, пишет статьи - взрослая стала.
- А что такое «Серебренный Дождь»? - спросил Рифон.
- Это когда Луна светит как никогда и нимфа преображается, - ответила лешуха.
- Преображается? - не поняла я.
- Да-да, - Марфа Васильна повернулась к плите, и кинув в кастрюлю щепоть перца продолжила: - она вот-вот прейдет, сама тебе все и расскажет.
- Марфа Васильна, - начала я, немного замявшись, - можно я Димильяну в Тропинию заберу? Если она захочет вернутся - приеду вместе с ней, в обиду - не дам!
Лешуха немного помолчала:
- Знаешь, Аля, - сказала она, - если бы не «Серебренный Дождь» - вовек не пустила, ну а коли так - то и ей решать. Я же - согласна, потому, как и возраст у нее, теперь не тот, что ранее, да к тому же и коня мы ей купили… - она улыбнулась мне, - она сама просится в столицу… чего перечить?
На кухню вошел кот, который держал за хвосты трех серых мышей. Я поморщилась:
- Это отвратительно.
- И тебе приятного аппетита, - ответил кот.
- Кот - уйди, - твердо произнес Рифон.
- Я не понимаю, - честно признался кот, - вы сидите за столом, обедаете, а я - должен торчать на крыльце, и есть мышей ни как цивилизованный житель нашей страны, а как последний… кот?!
Мы все трое дружно кивнули. Кот в ответ лишь жадно схватив трех мышек, уместился на лавочке, прямо напротив нас. Придвинув к себе пустую тарелку, он уже собирался отведать свежатину, как мы все четверо (я, кот, Рифон, Тимофей), вцепились в тарелку и начали перетягивать ее. Кот, словно издеваясь, орал, что есть сил:
- А-а-а (сильный рывок на себя), что кота голодом морите?! НЕЛЮДИ?!
Лешуха, которая просто не ожидала такой реакции, схватила кота за шкирятник и выволокла его во двор (слышался глухой удар из-за угла, показалось ли мне, что коту дали пинок по его самому мягкому месту?), напоследок приказав с мышами в избу даже нос не совать.
- Димильяна рассказывала, что ваша жизнь теперича изменилась, - вспомнила я.
- Да, - лешуха бухнула на стол самовар, - и знаешь, Прохор Чщеславович теперь очень дружен с мужиками из соседней деревни.
- А где он сейчас? - спросила я.
- Да в Пеньково, - отмахнулась Марфа Васильна, - там наша лавочка открылась - медок, настойки, квас продаем - самый лучший в округе!
- Здорово, - невольно произнесла я, - и когда хозяин придет?
- Как солнышко закатится - так и придет. Всегда Оксане и Евлампии подарки приносит. Димильяна подарки принимает, но хочет все сама зарабатывать.
- Как Оксана? - спросила я, вспомнив, что она не является нимфой как ее сводные сестры.
- В этом году пошла в церковную школу. Она уже научилась писать, читать. Отец ей не успевает книги покупать, а она приходит и постоянно говорит: «вот тут такая ошибка глупая - он просто теряет свою любимую»… ночью лампы тушим, потому, как втихоря читает…
- Что же плохого в этом? - спросила я, улыбаясь.
- Да ничего, - пожала плечами лешуха, - просто Евлампия - выросла, Димильяна - выросла, а Оксанка - человечек же…
- Не переживайте вы так… не зря она в вашу семью попала…
Рифон и Тимофей в разговор не влезали, переговариваясь о чем-то между собой. Но когда с сеней послышались легкие шаги, а Марфа Васильна вскликнула: «Димильянушка пришла!», все разговоры стихли…

На кухню вошла…
Нет, не Димильяна! Это была настоящая эльфийка, дриада, богиня… она была красива, даже слишком…
Белые, светло-русые локоны спускались ниже лопаток, игривыми, беспорядочными и запутанными колечками, словно волны горного ручейка. Заостренное, аккуратное, красивое личико, с очень большими ярко-синими глазами и длинными черными ресницами, темной полосочкой обрамляющие веки. А ушки.… Те самые смешные ушки: такие длинные, что чуть ли не выглядывали на макушке. Заостренные, и немного удлиненные назад. Эта девушка (редко такую девушку можно увидеть!), была одета в длинную, выше колен, голубую рубаху. Она была словно рваный осенний листочек снизу - так было задумано, это можно было увидеть по сложным, серебряным узорам, вышитых столь бережно и аккуратно, что просто диву даешься, как такая легкая ткань, просто не съежилась от ниток и стежков. В верхней части были лишь серебряные рисунки, которые словно обволакивали голубую кожу незнакомки, столь идеален, смотрелся этот костюм на ней. Кожаные, светлые сапожки выше колена, в которые были заправлены синие обтягивающие штанишки. Через плечо у девушки висел лук и колчан со стрелами, а на другом плече болталась сумка…. Даже такие приземленные вещи как сумка обычного штатского журналиста, эта серая, беспорядочная, кое-как сшитая сумка, которую я когда-то подарила маленькой девочке, слезно умоляющей меня продать ее ей, не могла испортить этой хрупкой, красивой и неземной красоты…. Ох, как же я тогда мучилась! Я и подумать не могла, что эта сумка будет жива даже через год…. Я отдала ее в руки Димильяне, которая на радостях понапихала туда чего ни попадя (и порвалось дно!), и долго бродила по лесу, в поисках вурдалака, согласного дать интервью. Девушка была частично экипирована в более боевом стиле: широкий пояс - прикрывающий живот от клинка противника - начинался примерно ниже груди и заканчивался низом живота. Редко можно было увидеть столь интересную задумку мастера: пояс был, словно несколько рядов метала - принимающий любую форму, но не пробиваемого. Наручи - крепкие, которые были на внутренней застежке, а не на этих бестолковых ремешках. И перчатки - из легкой кожи…
- К тебе гости пожаловали, - улыбнулась Марфа Васильна, обводя нашу компанию широким жестом, которым пользуются экскурсоводы в музее, указывая на редкий и исчезающий вид.
Мы все дружно кивнули.
- Вот что, вы пойдите-ка, прогуляйтесь, а через четверть часа обратно воротите, я на стол накрою.
Предложение было довольно здравым, и мы все вывалив на улицу, запрыгнули на коней и пустились по тропкам дремучего леса.

- Как, Димильяна? - спрашивала я.
- Каждые сто лет, - в какой раз начала девушка, - Луна выбирает ту, что должна будет выступать за честь природы. И вот, в этот раз она выбрала меня. Как правило, сам ритуал посвящения происходит весной, и нимфа-ребенок, просыпается нимфой-защитницей. Это как совершеннолетие заранее. Я теперь иду на ровне со взрослыми нимфами.
- Понятно… - только и пробормотала я.
Конь Димильяны оказался поджарым, стройным, высоким жеребцом, бежево-кофейного масти в яблоках, словно в черное кофе влили недоброкачественные сливки. Резвый, с характером, этот конь наотрез отказывался слушаться кого-либо из нас, но с превеликим удовольствием слушался свою совершеннолетнюю хозяйку.
 Когда Димильяна нагнала Рифона, решив с ним поболтать о столице, меня догнал Тимофей:
- «Ей всего тринадцать…» - передразнил он меня, - ты что, слепая?
- Изыди, - процедила я, сквозь плотно стиснутые зубы, - без тебя тошно…
- Нет, Аль, как ты могла не заметить, что ей на вид все шестнадцать, если не семнадцать?!
- Уйди, - повторила я.
- Она была такой же прошлым летом? - поинтересовался он.
- Если тебе это интересно… - начала я, но голос Димильяны, меня перебил:
- В прошлом году я выглядела как маленький ребенок шести-семи лет. И она в этом не виновата, - Димильяна выехала из-за поворота тропинки вместе с Рифоном. Тимофей замялся, но вскоре произнес:
- Нам, пожалуй, пора домой.
Димильяна ехала со мной в паре…
- Мне было не сложно. Просто немного непривычно - то там заметят, что у меня уши не такие, то скажут, что запас магии у меня более объемный, чем у человеческих магов. В городской знахарской школе ко мне относились более-менее прилично, но вот через три месяца обучения я пошла в чародейскую школу, окончив основной курс знахарской. Там было полным-полно эльфов и гномов… я даже несколько дриад и нимф нашла… твоя статья помогла всем расам.
- Про что ты собираешься писать? - спросила я.
- Я надеюсь пробиться в «Магический взор», и пытаться там написать статьи о разрушительном и благоприятном воздействии магии на природу.
- Мощно, - удивленно приподняв брови, призналась я.
- Я нимфа, - почему-то печально, заметила Димильяна, - а значит, что хотя бы так я смогу помочь своей Истинной Матери.
- Да… кот, ты как думаешь, как на это отреагирует Гневич? - спросила я, оглядываясь на заднюю луку седла, где никого не было.
- Кот? - повторила я, словно ожидая, что он появиться в воздухе из ничего.
Все остановились. Над лесом повисла нехорошая тишина, которая предвещала только беду…

Въехали мы во двор дома лешего просто галопом, резко затормозив у калитки.
Я, спрыгнув с Серенки, первым делом помчалась в дом, и не зная с чего начать, в панике начала мерить шагами комнату.
Румяная лешуха пыталась разузнать, в чем дело, но все либо молчали, либо просто смотрели на меня: злую, скрежещущую зубами и взлохмаченную, а в душе просто рыдающую!
Кот…
Сколько приключений мы прошли вместе. Сколько врагов повидали. Сколько раз он выпутывал меня из разных ситуаций. Сколько раз мы сражались с ним спина к спине… а действительно сколько? Все бои, которые я припоминала, были либо с участием кота как приманки, либо с его хвостом на ближайшем дереве, и постоянными наставлениями…
Я вышла на улицу и стала ходить по окрестностям.
Он, наверное, обиделся. Ходит по лесу, с тройкой не съеденных мышек и крутит своей мордой по сторонам, пытаясь найти укромное местечко, чтобы без всяких хлопот набить сове пушистое брюшко.
От таких образов мне стало тоскливо. Я забыла своего кота! Это вышло случайно, я даже не заметила, как он исчез…
Под такие вот раздумья я вышла к бане. Неказистый сарайчик, напротив пруда с мостком, перед банькой… ох! Я аж протерла глаза.
Перед баней была расстелена вышитая цветами и жар-птицами скатерть, где красовались на золотых блюдах различные угощения, начиная эльфийскими сладостями и кончая человеческими малосольными огурчиками. Вокруг скатерти толпилась всякого рода нежить, причем мой кот был среди их общей массы. Он выделялся рыжей шерстью и огромным размером. Восседал он на почетном месте, то есть там, откуда до всего можно было дотянутся. Я юркнула за ближайшую яблоню и стала наблюдать.
Кот развалился на траве, жуя кусок вяленого мяса и запивая яство заморским вином. Какой он был в этот момент наглый. Мое внутреннее «я» рвалось наружу, всяческими способами представляя, как будет издеваться над телом этого рыжего тюфячка… гы-ы-ы… я невольно растянулась в наглой ухмылке и уже хотела сделать шаг как…
- Алька? - я снова нырнула за яблоню, не понимая зачем.
За моей спиной стоял Тимофей.
- А? Чего? - спросила я, отрывая взгляд от кота.
- Что ты тут делаешь? - спросил Тимофей.
Я, даже не задумываясь, облокотилась на яблоню и с самым невинным видом призналась:
- Яблоню трясу.
- К черту?! - не понял коллега.
- Яблочка захотелось, - продолжала я.
- В сенях корзин пять красных, наливных яблок стоит. Зачем тебе эта мелочь да кислятина? Этими только коня да поросят откармливать.
Я скорчила обиженную мину, хотя сомнения в мою душу закрались:
- Не интересно. Хорошо только что сорванные… - с этими словами я допрыгнула до ближайшего зеленого маленького яблочка… и с опаской посмотрела на его явно недозрелый вид.
- А ты чего тут делаешь? - поинтересовалась я, пытаясь заставить собеседника забыть прошлую тему.
- Если ты не заметила, - начал он, - то тут проходит ближайший миграционный путь до укромного домика.
Я покраснела. И чтобы замять на этот раз эту тему, надкусила яблочко.
Кислятина?! Да у меня кожура от яблока, во рту растворилась от сока такого плода, язык онемел, а глаза налились слезами. Я протяжно шмыгнула носом, набирая в грудь побольше воздуха:
- Аль, - начал Тимофей, - да не расстраивайся ты, найдем мы Рыжего…
Я мстительно кивнула, продолжая не дышать, и заливаться слезами. Видимо, мой коллега принял это на счет потери кота, и лишь утешительно похлопал по спине, отчего я еще начала покашливать, так как горло начало першить из-за кислого сока столь необычного фрукта.
Тимофей поплелся по вытоптанной тропке, а я, глянув в стороны бани и не обнаружив ничего, кроме пруда да полянки, сдержанным бегом побежала к колодцу и выпила не менее двух огромных кружек воды.

Сидя за столом, все говорили и пытались поддержать как можно более теплую атмосферу, но коллеги не забывали часто поглядывать на меня, а семья лешего явно сторонилась моего гнева. Я же просто ловила удовольствие над издевательством окорока, который уже превратился в бесформенную субстанцию с картофелем и подливкой «по-луговийски».
Я сидела, подпирая левой рукой щеку, а правой перемалывая содержимое тарелки. Мой скучающий вид все списывали на стресс, только один Тимофей сказал, прямо при всех, что я рыдала. Мой уничтожительный взгляд он не воспринял серьезно.
Нас уложили втроем в запасной комнатке, где обычно, летом спит Прохор Чщеславович. Заходили туда с другой стороны дома-дерева, поднимаясь по необычному крыльцу - трем пенечкам - кругляшкам к двери комнатки. Открываешь дверь, и твоему взору предстает просторная комната шагов пять - вширь; и шагов семь - в длину. Три окошка освящали столик, нарытый ажурной, белой скатертью, где стояла ваза с засохшими цветами. Напротив стола стояла кровать, а рядом с ней удобно устроилась тумбочка, накрытая вязаной салфеткой. Свечка с красивыми восковыми подтеками дополняла всю простоту комнаты, делая ее теплой, уютной и обжитой. Я здесь жила в прошлом году, и мое сердечко приятно защемило, когда я увидела заботливо поставленный сюда шкаф, которого мне так не хватало в прошлом году. Его поставили прямо напротив двери: красивый, двухстворчатый, резной шкаф, который наверняка, делал сам леший. Около шкафа висело зеркало, обрамленное в красивую, кованую оправу-плющ. У кровати был заботливо постелен мягкий, теплый коврик, по которому так и хотелось пройтись босичком. Кинув свою сумку на кровать, я взглянула на своих коллег, которые неуверенно топтались у двери.
- Ну, чего вы? - спросила я, - сейчас лавки вам притащим, постелим на них.
- А ты где спать будешь? - спросил Тимофей.
Я блеснула глазами и зло сказала:
- При таком раскладе это я должна спрашивать тебя о том, где ты должен будешь спать…
- Ладно, - сказал Рифон, делая большой шаг в комнату, - нам надо найти кота и отправляться в столицу.
Я согласно кивнула:
- Кота я беру на себя.
- Мы поможем, - заявил Рифон.
- Нет, - я проиграла в воображении еще раз выбранную сцену расплаты над котом, - я с-сама его… - «прибью» - хотела сказать я, но вовремя спохватилась, - найду…

Словно сторожевые псы, Рифон и Тимофей похрапывали с двух сторон двери. Их лавки мы разместили слева и справа, параллельно стене. Они долго пытались то одним, то другим боком установить их в комнате более или менее рационально и компактно, но пришли, в конце концов, именно к последнему варианту.
Тимофей прихрамывал, потому, как я неосторожно поставила лавку ему на ногу. Сложив на меня все слова, которые он только знал, он звучно грохнул лавку об пол и кряхтя вышел на улицу, где и просидел на протяжении всей перестановки.
Не надевая сапог, я приоткрыла дверь и вышла на улицу, захватив обувь с собой. Дверь лишь немного скрипнула засовом с внутренней стороны, повинуясь моей мысли.
 Темная, звездная ночь, которой правит полная луна, не пробивающая своими серебряными лучами даже мрак полночи. Я шелестела по траве сапогами, пытаясь, сосредоточится на самой сущности магии, которая присутствовала у каждого представителя нежити.
Леший, лешуха, Димиляна, Евлампия… все их сущности проносились у меня в мыслях, но я их отсеивала.
Пройдя к бане, опять занялась поискам, но обнаружила только одинокого упыря, и того безвредного - крепкий сон в его сущности присутствовал.
Я прошла по участку лешего раза два, и рискнула выйти за калитку, абсолютно потерявшая надежду на нахождение кота. И тут…
Да мне даже поиска не понадобилось, в лесу, примерно шагах в двухстах, я слышала ритмичное тренькание балалайки, и грубый голос напевал довольно простую, и известную среди луговийского народа песню «Балалайка», где припев был прост не только в изучении, но и в исполнении: «Лай-лай-лай-ка, бала-лай-ка, ты играй, скорей играй! Мы как прыгнем, да как топнем, вот ты нас и выручай!»
Я пошла в сторону доносившихся воплей, и через несколько мгновений, увидела всю туже скатерть, кота, нечисть, балалайку, черта, который, поднимая огромную кружку с пенным пивом, скрашивал минуты веселья своих товарищей песнопениями у костра, здесь же и разведенного. Через костер прыгали кикиморы и русалки, одну ночь в году способные выходить из воды на сушу. Черт пританцовывал на пенечке, лихо выбивая чечетку черными, начищенными до блеска, копытцами и брызгая пивом в разные стороны, отчего его соседи были мокрые, но вполне довольные жизнью.
Черт пропел припев два раза, хотя следовало три, и тут я не выдержала. Моя луговийская душа решила запеть, причем так… поисковое сознание ясно доложило мне, что упырь, который, казалось, крепко дремал в своей берлоге, встал настолько резко, что прошиб головой низкую крышу своей норы. То есть, даже упырь, который находился на довольно приличном расстоянии и тот испугался, а вы представьте, что случилось с нечистью.
Черт, каким-то волшебным образом, побледнев пяточком, упал с пенька и почему-то сказал: «Чур, меня!», три раза плюнув через левое плечо, попав в своего собрата. Одна из русалок, прыгавшая через костер именно в тот момент, когда я решила продолжить незаконченную песню, ойкнула и опалила край своего полупрозрачного платья, и с диким визгом побежала в кусты, дымя длинным шлейфом. Оставшаяся дюжина ее подружек пригнулись, хватаясь за уши, и побежали за своей сестрой. Единственное, что меня удивило - это поведение кота, который приподняв кружку с пенной брагой, сказал, одурманенным, пьяным голосом: «А-а-ал-ля-а-а!». И выпив, словно за мое здоровье, захрапел. Осталось только небольшая группка чертей (среди них и певец) и одна рыжая ведьма, единственная, кто не растерявшись, схватила помело и с боевым криком, «пошла на вы!». Пригнувшись, я подставила подножку ведьме, в итоге, хорошо приложившуюся носом, о торчавший из-под земли корень. Взвыв, она резко поднялась на ноги и пошла на второй заход. Я щелкнула пальцами, и помело ведьмы запуталось в ветвях высокого дуба, хотя ветки до щелчка росли куда выше, чем после.
Всегда удивлялась одной особенности - в школе не раз бывали так называемые «коридорные драки», конечно, там участвовали парни, но стоило случится стычке между двумя девчонками.… Там начиналась драка не до крови, а до полного облысения соперницы. Все это сопровождалось визгами, всхлипами, грозными рычаниями и недостойными угрозами. И даже спустя столько лет, когда, казалось, я могу сжать кулак, могу достать меч, могу использовать заклинание, я просто хватаю соперницу за куртку и раскручиваю, злобно вереща.
Соперница тоже, видимо забыла о магии и просто вцепилась за мои волосы, словно намериваясь оторвать их вместе с головой. Мы бешено крутились вокруг своей оси, черти благоразумно не вмешивались, а переползли поляну и скрылись в кустах. Моя щека была уже расцарапана, а под глазом светился здоровенный синяк. Куртка была просто порвана на всех швах, а рубаха, можно сказать, что и вовсе отсутствовала - переднюю часть соперница просто выдрала, оставив на мне льняную сорочку и заднюю часть рубахи (с пока еще пришитыми рукавами).
Но, стоит заметить, что мои успехи, тоже были налицо (в прямом и переносном смысле). Ведьма теперь могла смело избегать зеркал: на лбу красовалась огромная шишка, нос, которым девушка приложилась о корень, был окровавлен и уже начал отекать, отчего превратился в огромный помидор, шея была ее вся в синяках от моих пальцев - пытаясь совершить ее убийство в рукопашном, я прибегла и к таким «грязным» методам. Девушка осталась без сапог - их я просто сняла и выбросила куда-то в кусты, когда пыталась всячески ее задержать на пути к мирно посапывающему коту. Ко всему прочему, ее штаны я тоже порвала, теперь они были чуть ниже колен, все остальные части полетели вслед за сапогами.
В конце концов - мы выдохлись…
Повалившись на траву, но, все еще сжимая в кулаках косы, друг друга, мы решили немного передохнуть. Ведьма шипела, и я слышала, как она ощупывает свободной рукой свой нос. Я вспомнила о своем увечье и решила коснутся глаза. Все же женская драка более болезненна, чем драка между женщиной и мужчиной. Мужчина всегда остановится, в то время как женщина не раздумываясь даст пинка под зад.
Я дернулась, отпуская косу соперницы, и как кстати я угадала момент: дернулась и сама ведьма, выпуская меня. Мы, на четвереньках пересекли поляну и схватившись за кота начали перетягивать его.
- Отдай! - сказала ведьма, дергая кота на себя и сжимая задние лапы.
- Не отдам! - твердо заявила я, поудобнее перехватывая Рыжего за передние лапы.
- Мой кот!
Кот приоткрыл мутные желто-зеленые глезенки, и счастливо глядя мне в лицо пропел: «Лай-лай-лай-ка, бала-лай-ка, ты играй, скорей играй! И мы вскоре вместе с вами… хр-р-р»…
- Предъявите документы! - нагло приказала я (почему-то шепотом), перетягивая кота на свою сторону.
- Какие документы?! - не поняла ведьма (тоже переходя на шепот), делая рывок на себя, - Я нашла кота, а значит - он мой!
- Да куда он тебе? - не понимала я.
- ХОЧУ КОТА! - что есть силы, заорала ведьма.
В ночной тишине этот крик казался воплем души, отдающимся в изнеможенном дракой теле эхом. Мы обе замолкли и уже вполголоса продолжили:
- Намучаешься ты с ним еще, - сказала я, словно ведьма была моей дочерью, решившая идти под венец с нерадивым кузнецом, оправдывающим поговорку «сила есть - ума не надо».
- Да отстань ты! - вспыхнула рыжая ведьма, - между прочим, по законам, кто к нам пришел, тот от нас не уходит!
- Да ты что?! - передразнила я ее, - спорим, я уйду?!
- Не уйдешь!
- Уйду!
- Ах, так?!
С этими словами она отпустила кота, намериваясь пожать мне руку для спора. В этот самый момент, я закидываю кота на спину, и рысцой, пригнувшись, бегу к дому лешего. Ведьма завыла и попыталась выдернуть помело из объятий дуба, но решив, что занятие это бесполезное, кинулась за мной в погоню пешим. Постоянные иголки от ели и сосен не давали даже мне покоя, хотя я была в сапогах, а моя соперница бежала босиком и я очень четко слышала ругательства по поводу себя. Перемахнув через забор, я бросилась к задней комнатке, но замерла, потому, как больше не слышала тяжелого дыхания ведьмы за спиной. Я резко обернулась, ожидая подвоха, но увидела, что ведьма стоит за калиткой и скрежеща зубами, смотрит мне в след. Я бесцеремонно свалила кота прямо на дороге между калиткой и дверью своей комнаты, и направила свои стопы к ведьме.
- Почему не проходишь? - невинно спросила я.
- Ты победила, - призналась девушка, - кот твой. Я не могу проходить за добычей на чужую территорию.
- Но ведь ты устраивала гулянку около бани! - удивилась я.
- Обед на поляне - другое! - гаркнула ведьма.
- Зачем тебе кот? - поинтересовалась я, бесстрашно облокачиваясь на заборчик.
- Я ведьма, если ты не заметила, а у ведьмы должен быть кот.
- Логично, - кивнула я, - продолжай.
- Я тебе заплачу, - неожиданно сказала ведьма.
Я причмокнула:
- Не пойдет - с котом я слишком многое пережила, чтобы продать его первой встречной ведьме.
- Я взамен - власть тебе дам, - начала торговаться она.
- Зачем? - удивилась я, вскидывая бровь.
- Станешь ведьмой, - пожала плечами девушка.
- Я и так ведьма, - заметила я, - только в отличие от некоторых, - я многозначительно оглядела девушку, - я не связываюсь с нечистью (практически не связываюсь - буркнула я, задумавшись).
- А-а-а, - протянула девушка, скривив губы в улыбке, - так это ты… ты и есть та самая, что отстояла честь иных рас и теперь они - наравне с людьми?
Я кивнула.
Ведьма плюнула на землю:
- Черт с тобою, ведьма. Поступай - как знаешь, но кота никому и никогда не отдавай.
- Тогда…
- Потому что - надо! - громко сказала ведьма, перебив меня.
- Тебя кто-то попросил, да? Заплатил денег, чтобы ты его выкрала? - осторожно предположила я.
Ведьма засмеялась:
- Мелко плаваешь, думаешь, раз уж я ведьма, значит, буду котов воровать?! Этим прекрасно бы занялись те же черти. Мне нужен кот для шабаша.
- Возьми с улицы, - предложила я, пожав плечами.
- Не хочу! - ведьма капризно топнула ножкой, - хочу говорящего!
- Тогда возьми ворона - их ведьмы часто на плечах носят, говорить они умеют…
- Не хочу! - повторила ведьма.
Я опустила голову, задумываясь о коте. Встретилась бы я с ведьмой год назад - купила бы еще бант - чтобы упаковать красиво, да из рук в руки сдать, а сейчас даже полезла на шабаш, чтобы этого оболтуса спасать.
- Нет, - твердо решила я, - я не продам кота.
- Ну, как знаешь. Ответь только, где можно такого найти, - спросила ведьма.
- Такого - нигде.
С этими словами я отвернулась и зашагала к дому, прихватив по пути кота. Я тащила его за хвост, как в пещеру орк тащит свою очередную добычу за ногу, и слышала, как он с тревожным всхрапыванием встречает очередной камушек, выросший на дороге.
От нечего делать я пустила поисковый сигнал и наткнулась на упыря, который, собрав свои скромные пожитки, переселялся в более спокойные места. А дальше я почувствовала ведьму, летящую высоко в небе на ощипанной метле…
Открыв затвор с помощью магии, я зашла в комнату и кинула кота на коврике, рядом с кроватью, кот потянулся и сонно пропел: «И я точно как бала-лай-лайка, играю как ба-лай-лай-ла-ка!». Я же, удобно устроилась на кровати и под храп своих коллег уснула.

Проснувшись утром, когда кот и мои товарищи еще спали, я вышла во двор, и колодезной водой ополоснула лицо. А когда подошла к зеркалу, чтобы переплести косу, то просто отскочила в сторону, рефлекторно разогрева между пальцами шаровую молнию.
На меня смотрело отвратительно чудовище, у которого была разодрана левая щека. На правой же, виднелась ссадина от чего-то сильно смахивающего по отпечатку, на дубину, но ничего подобного я вспомнить не смогла. Правый глаз, который при утреннем умывании, мне показался просто «не проснувшимся», оказался просто «заплывшим» то есть синяк увеличился раза в два и закрыл половину, оставив маленькую щелку для обзора.
Куртка, чьи рукава держались на тоненьких, хлопковых линях, самой дешевой обработки, не достойна была даже называться «жилеткой», так как спина тоже была распорота. Моя рубашка была той же самой курткой, потому как переднюю часть - все, что прикрывало грудь и живот, вчера выдрали в запале драки. Единственное, что на мне осталось неповрежденное - это моя нижняя сорочка, но и та была в кровавых подтеках, штаны - грязные, словно я валялась где-то в высохшем ручье, и сапоги - которые тоже не мешало почистить.
Я уныло вздохнула. Моя перекошенная рожа (другого слова я просто не в состоянии подобрать), мигнула мне здоровым глазом, и я, понимая, что магией сюда лучше и не лезть, отвернулась от проклятой стекляшки. Пока я умывалась, проснулся кот, и рыжей тенью скользнул по направлению бани. Я поплелась за ним, не в состоянии пересилить свое женское любопытство.
Кот остановился около дверей бани и стал оглядываться по сторонам. «Вспоминает…» - подумала я, прячась за пышным кустом крыжовника. Шабаши ведьм имеют одну интересную особенность, которую даже ведьмы и черти не в состоянии объяснить: каждая жертва нечистой силы, после того, как она выходит за границы их владений, забывают напрочь все, что было связано с «ведьминой вечеринкой». В редких случаях жертва забывала свою расу и имя. Она просто становились безмозглой куклой, шатающеюся по местам шабаша, не в силах вспомнить что-либо. Я оценивающие поглядела на кота, который с самым невинным видом стоял на том самом месте, где на закате прошлого дня, поглощал вяленое мясо, вино, фрукты и прочую снедь. Его поведение казалось мне обычным, и мысль о провалах в памяти опала сама собой. Продолжая наблюдать за котом, я непроизвольно пританцовывала на месте, и эта картина со стороны, смотрелась весьма комично: из куста выглядывает чей-то сгорбленный торс и ноги, приплясывающие на месте, а голова зарыта в зеленую листву колючего растения.
Кот, не теряя времени, отмерил шаги от двери бани, и, оглядевшись по сторонам, нырнул в высокую траву, росшую чуть в стороне от тропинки. Я подозрительно оглядела его возвышающийся над травой рыжий хвост, кончик которого извивался, как у игривого котенка и с удивлением обнаружила, что кот достает из зарослей… огромную зеленоватую бутыль, оплетенную лозой.
Я гнусно ухмыльнулась: провалов в памяти у него точно не было, даже частичных, потому как порывшись еще чуток, кот извлек из все из тех же зарослей узелок, в котором обнаружилось два огромных соленых огурца, помидоры, колечко колбасы, несколько яиц, рыба, холодный окорок, перья зеленого лучка и огромный каравай.
Удовлетворительно крякнув, кот уселся на траву, хлопнул бутылочной пробкой, и отхлебнув, зажевал напиток лучком и караваем. В какой раз мне представилась уникальная возможность поиздеваться над котом? Я стала прикидывать, какое заклинание мне использовать, перебирала самые извращенные способы мести за мое опухшее лицо. С выбором, надо сказать, я не торопилась. Бутыль большая, судя по коту, он уходить не торопился.
- Аля?
Я резко высунула голову из куста и улыбаясь повернулась к Тимофею.
Какой это был крик! Даже я зажмурила глаза, втянув голову в плечи. Когда в легких кончился воздух, и громкое, протяжное «А-а-а-а-а-а!!!» превратилось в хрипловатое, предсмертное «Ы-ы-ы-х!!!», я открыла глаза:
- Да?
Тимофей отдышался, хватаясь за пояс, в поисках ножен и в конце концов, узнав в моем нынешнем облике свою коллегу, хрипло произнес:
- Ч-черт с тобою! - он сглотнул, - ты кт… в смысле: что с тобой?
- С крыльца упала, - честно созналась я.
Судя по выражению Тимофея, он пообещал себе, что больше никогда к крыльцу не подойдет, но чтобы уж наверняка понять какого крыльца следует опасаться, он спросил:
- С какого?
- С нашего. Вышла ночью, думаю, звездами полюбуюсь, на крылечке посижу, а тут… бах! - я ударила кулаком по ладони, отчего журналист вздрогнул, - нате вам - ударилась об крыльцо и вот итог…
Я продолжала улыбаться.
- А что ты тут делаешь? - спросил меня Тимофей.
- Да так, - я спешно содрала с куста несколько ягод крыжовника, вперемешку с мелкими листьями и колючками, - крыжовника захотелось.
Я кинула в рот несколько плодов, заработав челюстями, и чувствуя во рту не только сладкий вкус самих ягод, но еще и травы с колючками.
- Понятно…
Тимофей отвернулся и пошел к домику на огороде, а я, отплевываясь, вернулась к коту. Сам вкус мести куда-то испарился и я, полностью разбитая этим фактом, поплелась к дому.

Димильяна уже сидела за столом и пила горячий кисель, но при виде меня она разразилась кашлем и выбежала во двор, только лешуха осталась более-менее спокойной, лишь вздрогнув, при моем виде.
Я, уже привыкшая к такому приветствию, скользнула по лавке, заезжая к самой стенки.
- Аленька, что с тобой? - спросила лешуха, всплеснув руками.
- Я…
- С крыльца упала, - подошел Тимофей, вытираясь полотенцем, - опасно в наше время выходить ночью на улицу… не дай Боги!
Я взглянула на коллегу, который, напевая, вышел на улицу.
- Может заклинания, какие? - спросила Марфа Васильна, расставляя тарелки.
- Лучше не рисковать, - буркнула я, ощупывая синяк под глазом.
- А может… - начала Димильяна, входя на кухню.
- Лучше не надо… - твердо перебила я.
Девушка кивнула и, поглядывая на меня, стала продолжать прерванную трапезу. На кухню вошел, потягиваясь, Рифон:
- Доброе… - он запнулся, взглянув на меня, - … утро. Что с тобой?
- Я…
- С крыльца упала, - доложила лешуха.
Рифон понимающе покачал головой. Я хмуро уставилась в окошко, пытаясь не смотреть в глаза своих коллег.
Если еще раз этот кот вляпается в какую-нибудь историю, будет выпутываться из нее сам. Ведь он знал, что я приду ему на помощь, иначе бы, не припрятал бутылку и узелок с едой. Димильяна достала из сумки книгу и толстую тетрадь в кожаной обложке. Водя карандашиком по бумаге, она шептала заклинания, которые мы с Рифоном проходили еще в школе.
Рифон заинтересовано глядел на мою исцарапанную щеку, и, в конце концов, тихо сказал:
- Крылечко, как я вижу, было с ногтями.
Я сглотнула, но ответила:
- Еще с какими…
- А кот вернулся? - вспомнила Димильяна, отрываясь от записей.
- Вернулся, - кивнула я, - этой ночью. Я нашла его под крыльцом. Заснул.
- Понятно… - протянул Рифон, и, порывшись в кармане, достал оттуда конверт, превратившийся в клетку, - семечек ни у кого не найдется?
Димильяну крайне заинтересовали мышки, и она, забыв про учебу, достала из многочисленных кульков своей сумки, орехи и семечки, сию же минуту, перекочевавшие в миску к грызунам.
На кухню вошел кот. Сладкий запах дорогого винограда почувствовала даже я, хотя сидела дальше всех. На вопросы что это, кот только пожимал плечами.
- Доброе утро, - произнес он.
- Доброе, - ответила я, отворачивая от него искалеченное лицо.
- Вернулся! - обрадовалась нимфа, сжимая кота в объятиях.
- Вот видишь, Аля, как надо приветствовать редкий вид говорящего кота, - заметил кот, освобождаясь из цепких ручек Димильяны.
- Угу, - мрачно поддакнула я.
И тут кот разглядел мое лицо. Он, немного помявшись, спросил:
- А что с твоим лицом?
Я посмотрела на своих собеседников. Вроде молчат:
- Я…
- Она с порога упала, - в один голос подхватили Рифон и Димильяна, словно и дожидаясь сигнала моего голоса.
Я, приложилась лбом о стол и тихо застонала, сжимая кулаки.

Каждый, кто подходил к задней комнатке, где остановились журналисты «Магического взора», обходил порожек стороной, а если обстоятельства и вынуждали по нему подниматься, то делали это крайне осторожно.
Три лошади стояли уже у калитки, и к ним то и дело подходила Марфа Васильна, с огромным тюком, связками или узелками. Рифон, заметив безобразие перегрузки коней, робко подошел к лешухе:
- Три дня ехать, - начал он, - куда нам столько еды?
- Да как же?! - удивилась лешуха, - за три дня можно зачахнуть в лесу. Огурчики малосольные, прянички к чаю… - начала перечислять лешуха, - О! - лешуха любовно прижала к груди медный чайник, и тут же запихала его в одну из седельных сумок, так и не пояснив, что такого ценного, для ее сердца, она нашла в этом бытовом приборе.
После плотного завтрака, который уже вот-вот должен был перетечь в очень плотный обед, мы забрались на коней, и неспешно потрусили на северо-запад, где нас ждал главный редактор газеты «Магический взор».

Тусклый костерок был единственным светочем в непроглядном мраке ночи. Наш маленький лагерь мы развернули у лесного озерца, совсем небольшого, и неприглядного. Его окружали со всех сторон сосны, плотной стеной сомкнувшие ветки на берегу, и казавшиеся абсолютно непроходимые даже для одинокого путника. Единственная полянка и та была под нашим чутким контролем, сопровождающимся гулким храпом Тимофея (первое дежурство всегда ему достается). Гладь озера была спокойной, и только редкая русалка (ну, на худой конец спишем все на карася), махнув хвостом, потревожит ее зеркальный сон причудливой рябью. Впрочем, не только ее.
Я бродила по самому берегу, хлюпая влажной травой, смоченной не только росой, но еще и водами озера. Хотелось подумать, а заодно и поднакопить магических сил, рискнув залечить синяки. Царапины уже практически прошли, отек немного спал, но синева под глазом (который открывался-закрывался уже с меньшим трудом, нежели утром), не давала мне покоя.
«Хлюп, хлюп, хлюп» - я остановилась, и подумав, запустила кончики пальцев в черную гладь озера.
- Здравствуй, - сказала вода, бережно обнимая мои горячие руки своими волшебными потоками.
«Здравствуй», - словно эхо, повторила я.
Я почувствовала, как сила моей стихии медленно передается ко мне. Начиная от кончиков пальцев, и перетекая холодными истоками по моим жилам к мозгу, она заряжала меня новой магической энергией, выгоняя из тела старую.
Каждый чародей выбирает для себя стихию, из которой он будет забирать больше всего силы. Я выбрала воду, объяснив в своем первом сочинении, что мне нравиться слушать ее шепот, бурлящую ярость и силу, которая просто неудержима. Но это вовсе не значит, что я не смогу пользоваться заклинаниями других стихий, что я не могу брать силу из того же воздуха, просто большая часть энергии и знаний мне будет передаваться через бурлящие потоки ручьев, рек… у каждого мага характер своей стихии. Воздух - спокоен и мягок; огонь - кипуч и неуправляем; земля - рассудительна и великодушна; а вода…вода - это начало начал, когда каждый шаг может разбудить гейзер, обрушившийся в тот же миг на тебя водопадом, но каждое твое движение может вызвать легкий шелест прыгающих, с камушка на камушек, волн… я похожа на эту стихию, и это чувствуют не окружающие, а сами маги, которые всю жизнь проведут только с нею… это моя стихия… и я ни на что не променяю ее…
Я чувствовала, как ласковые потоки опутывают меня, словно оковы, не причиняющие ощущения заточения. Я закрыла глаза, и тут же, моя стихия начала выплетать причудливые миражи, чтобы скрасить время накопления сил, хоть ими. Лица, приключения, закаты, рассветы… взрывы звезд, рассыпающиеся на миллиарды частиц, а потом - словно перемотка этого взрыва назад - и звезда снова сияет на небосклоне. Нет времени… пространства… разве в озеро я окунаю свои запястья? Смерть? А что это такое? Жизнь? Зачем она нужна, если сердце приятно щемит от энергии? Ты жив? Ты мертв? Ты в пространстве? Ты знаешь, что такое время?
Я открыла глаза, и потоки отхлынули от моих рук, уходя куда-то в глубины.
- Спасибо… - бодро пробормотала я.
«Приходи», - только и донеслось до меня откуда-то со дна.
Я стала и пошлепала дальше, чувствуя, как полученная сила начинает благоприятно воздействовать на меня: голова больше не болела, синяк не саднил…
Просидев на берегу всю ночь, я пыталась рассмотреть на небе, с помощью астрального взора, хоть что-то, напоминающее трехголового ящера, но так и не найдя ничего подобного, свернулась калачиком у костра, забыв про свою вахту.

На следующее утро мы въехали в столицу… и Димильяна впервые увидела дом «Магического взора».
Захар Гневный, сидел за своим столом и глядел на нас, словно пытаясь оценить потери от такого путешествия.
- Что ж, - наконец произнес он, - я действительно рад, Димильяна, что ты присоединилась к нашему дружному коллективу. Тимофей, Рифон - хорошо поработали, Аленька, Рыжий - молодцы.
Теперь о переменах…. Димильяна теперь живет в одной комнате с Валеттой, так что ты с Рыжим, переезжаешь на третий этаж там несчастный случай с хозяином комнаты… - грустно доложил Захар Гневный, - в общем, неважно какой, - замогильным голосом добавил он, и как ни в чем не бывало, продолжил: - Аля, твоя работа к концу месяца должна лежать на столе, то же касается и вас - он перевел взгляд на Рифона и Тимофея, - Димльяна же, может пока освоится, но не слишком долго - даю месяц. Ну а пока, у меня для вас радостная новость - командировка. Сейчас все наши работники находятся в штабе, так что я выбирал вас из огромного количества работников, ну за вычетом еще семерых, которые давненько никуда не выезжали, и они просто поехали в первых рядах. Проще говоря, вы выбираете маршрут, и статья об этом приключении - чтобы была написана.
- Кем? - спросила я, - едим, как я поняла, мы все компанией, и что все одно и тоже писать будут?
- А вы выберете, - редактор развел руками - честно говоря, я бы хотел, чтобы эта была статья Рыжего и тебя, но ничего против - иметь не буду, если поработает Рифон или Димильяна.
-А куда ехать? - задумался Рыжий.
- Это уже не мои заботы, - редактор сел за стол, - честно говоря, была бы моя воля, пустил бы вас всех, куда хотите, но королевский указ выделил по двести золотых на каждого из двадцати лучших журналистов.
- А нам нельзя, деньги так отдать? - поинтересовался Тимофей.
- Нельзя, - скрипучим голосом ответил редактор, - ну что, согласны ехать?
- Мы ни разу толком не были в северо-западной части страны, - заметил Рифон, глядя на меня, - может, махнем туда?
Я думала. Что-то мне не очень хотелось ехать шут знает куда, только по привилегии короля. С другой стороны, эта привилегия была так кстати - повышение после несколько удачных статей плюс новая комната (автоматически отпало). Не хотелось, так же, подводить и Захара Гневного. Летом, позапрошлого года, король отдал такой же указ, но в список «лучших» я не попала из-за возрастного ограничения. Несколько журналистов благополучно вернулись из путешествия, еще несколько попали в больницу (смущало меня не это), но из-за одного непутевого журналиста, который вывалился из окна третьего этажа (сломав только руку), Захару Гневному влетело по первое число. Деньги, которые отделялись специально на непутевого журналиста, пустили в бытовые нужды редакции, но король счел это «грабежом средь бела дня», и приказав «вернуть деньги с процентами в виде двух сотен золотых», отослал редактора «Магического взора» восвояси.
Злые языки поговаривали, что Захар Гневный в долгу не остался, грохнув затвором королевского кабинета так, что штукатурка с потолков посыпалась. После редактор четко и сдержанно объяснил, что если король и дальше будет требовать «компенсацию», то газету он (редактор), и прикроет, а следовательно, главная достопримечательность королевства Луговийского, просто-напросто загнется. Король сразу изменил свое решение, и уже на следующий день выделил тысячу золотых и пять коней из Половии - премии журналистам. Вот именно тогда досталась мне Серенка, хотя меня иногда терзают мысли о том, что денежная премия была бы куда лучше.
Захар Гневный внимательно следил за нами, переводя взгляд то на одного, то на другого.
- Идея неплоха, - наконец сказала я, - но не меньше чем через два дня - на выезд я не соглашаюсь.
Захар Гневный кивнул, и покрутив головой спросил:
- Вы едете все вместе?
Каждый внимательно осмотрел своего соседа, словно отыскивая в нем причины отказа, но так и не найдя их, мы все дружно произнесли «да».
Нашей развеселой компании до отъезда оставалось ровно два дня.

Я проводила Димильяну до своего бывшего кабинета. Валетта сидела за столом и красноречиво описывала все страдания народного героя Авгура Смертного - победителя драконов всех времен и народов, диктуя их перу, без помощи ведьмы, скакавшему со строчки на строчку. Книга шелестела страницами, повинуясь ее непоседливым мыслям. Почему непоседливым? Все просто: девушка иногда останавливала страницы рукой, выкрикивая что-то вроде: «куда?! Вот леший то!».
- Валетта, - начала я, открывая шкаф и перекладывая свои вещи в сумку, - меня переселили на третий этаж.
- Куда?! - почему-то жутко испугалась девушка, и перо шлепнулось на пергамент, поставив жирую кляксу.
- На третий этаж, - повторила я, замирая.
Димильяна стояла на пороге комнаты и озиралась по сторонам. Валетта побледнела, сглотнула и трагическим шепотом произнесла:
- Аленка, останься, пожалуйста….
- Не могу, - пожала плечами я, - у тебя новая соседка - Димильяна. Она приехала к нам из Пеньково, это на юге.
- Ты эльф? - спросила Валетта, разглядев ушки своей новой соседки.
- Нет, - немного смутившись, призналась та.
- Она нимфа, - сказала я, аккуратно доставая из шкафа красивый зеленый сарафан, который толком ни разу не надевала.
- Да ты что?! - жутко удивилась ведьма, спрыгивая со стула, - настоящая нимфа?
- Да. - Кивнула моя спутница.
Пока Валетта кружила вокруг Димильяны, помогая ей разложить на только что освободившиеся полки вещи, я быстренько собралась, и уже выходила за порог, как вдруг Валетта схватила меня за руку и развернула к себе лицом:
- Скажи мне, а в какую комнату тебя поселили?
Порывшись в кармане, я извлекла ключик с деревянной бирочкой, где с одной стороны было написано Хомяковский Б. (зачеркнуто); Гаврилов З. (зачеркнуто); Лукриянова А. (ну хоть это оставили), а с другой красовался и номер моей комнаты:
- 32 «А».
На лице моей бывшей соседки промелькнул ужас:
- Ну держись, - почему-то сказала она, и вложила мне в ладонь холодный осколок гранита с дырочкой для шнурочка, - носи это не снимая, - пояснила она.
- Да он же тяжелый! Им и убить можно! - удивленно произнесла я, подбрасывая в руке булыжник.
- Аленька, ну пожалуйста! - взмолилась Валетта.
- Да что такое то? - спросила я.
Ведьма поджала губы, явно не собираясь отвечать. Пожав плечами и нацепив на себя этот оберег, я вышла из комнаты, чувствуя, как глаза Валетты буравят мою спину.

Кот уже стоял у двери нашей комнаты. Замочек щелкнул, и дверь без скрипа отворилась. Я ожидала увидеть все: растерзанные тела журналистов, берлогу дракона, склеп с упырями, но только не это!
Мы стояли на пороге, щурясь от яркого, солнечного света, проходившего через три окошка, освящавшие просторную, чистую комнату. В углу комнаты стоял шкаф, а дальше пестрила лоскутная шторка, прикрывающая, казалось, голую стену. За шторкой, в уютной нише уместилась маленькая, жесткая кроватка, больше подходящая для подростка, нежели для меня. Одна радость - подушка оказалась набита гусиным пухом, хоть сам матрац был набит соломой. Накрытая лоскутным одеялом, подстать занавеске, кровать и ниша с шторой казались несколько чужеродными в партизанских условиях общежития, словно кто-то притащил этот уголок из уютной деревенской избы.
Потертый паркет уже давно отжил свое, но местные домовые тщательно натерли его мастикой, так, что тот заблестел. Кот даже проехался по нему пузом, разогнавшись с самого порога, дабы проверить его качество, но в процессе экспертизы он сильно ударился головой о пустой шкаф (я не пропустила этот момент и съехидничала), стоявший прямо у противоположной стены. Справа от шкафа, практически в углу, я увидела внутренний шкаф со скудным провиантом. Слева же стоял письменный стол, да так, что каждый пришедший все равно попадался мне на глаза - кресло было развернуто к двери.
В двух шагах от тайника с едой, и в шаге от самого дальнего окна, расположился круглый стол, в компании трех разных стульев.
Три окошка были наряжены в синенькие шторы, чуть свисающие ниже подоконника. Было видно, что журналист, обитавший до меня в этой комнате, обходился без штор - они были совсем новыми.
За дверью обнаружились печные заслонки и задвижки, а так же и сама небольшая топка. Но больше всего меня поразила красная, поистине королевская подушка, рядом с печью.
- Что это? - спросил кот, брезгливо приподнимая край подушки, с которого свешивалась золотая кисть.
- Ого! Да я смотрю, ты у нас уже стал легендой, и тебе уже шьют бархатные подушки… - я ощупала ее, - да еще и на пуху!
Пока я раскладывала вещи, кот уже успел опробовать качество подушки и со стороны печи послышался храп. Когда комната была частично «экипирована» моими вещами, в дверь постучали.
Ожидая увидеть кого-то из своих друзей, я громко сказала: «открыто».
В комнату вошел молодой человек. Полноватый, нос картошкой с россыпью веснушек на нем, румяный, да еще и ниже меня ростом.
Я заинтересовано оглядела незваного гостя с головы до пят. Заметив мой взгляд, незнакомец засмеялся и сказал:
- Ярвиль я. Ярвиль Хмыреевский - журналист из соседней комнаты.
- Аля, - сказала я, и чуть не прибавила: «Хмыреевский? Да, тяжелое у тебя было детство»…
- Я с Зеверем был в хороших отношениях, жаль парня, - вздохнул сосед.
- Зеверь? - переспросила я, - это предыдущий владелец комнаты?
- А то ж, - хмыкнул журналист, - поселились, а знать ничего не желаете?
- Что именно? - попыталась уточнить я.
Ярвиль поводил взглядам по углам комнаты и, словно пародируя Валетту, шепотом произнес:
- Чертовщина какая-то происходит на этаже этом, люди калеками становятся.
Я поджала губы. Домовой в редакции - вещь относительно гадостная, но вот «чертовщина» - это уже куда серьезней.
- А что случилось с Зеверем? - аккуратно спросила я.
- Упал с окна, вот этого, - Ярвиль указал на центральное окошко, прямо напротив кровати, - еще хорошо отделался - успел заклинание прочитать, но писать не сможет месяц, али больше.
- Значит здесь жил Хомяковский Б.? - спросила я, вспоминая ярлычок на ключах.
- Здесь, но он не пострадал. Как узнал, что с хозяевами комнат на третьем этаже стали несчастья творится - сразу переехал на второй.
- А кто еще пострадал? - не унималась я.
- Сосед мой бывшей - Невка; после - Табул из 12 «В»; а самым первым - Некадим - тоже отсюда.
- И что, все из окна?… - сглотнула я.
- Все. - Мрачно подтвердил журналист.
- А догадки есть?
- Да какие догадки?! Черти виноваты во всем! Вот и говор весь!
Я вздохнула:
- Вот вроде журналист, а верите слухам.
Ярвиль пожал плечами:
- Ну-ну, только Зеверь тоже смеялся…
Я облизала пересохшие губы:
- Ладно вам, - отмахнулась я, - коли черт придет - мы с ним сладим. Только скажи мне, ночью или днем происходит эта… «чертовщина»?
- От заката и прям до рассвета, - задумавшись, ответил Ярвиль.
В этот период на охоту выходит практически любая нежить, так что круг немного, но все же, сузился.
 - А зимой тоже выходит? - спросила я.
- И зимой, - кивнул головой Ярвиль.
Круг подозреваемой нежити заметно уменьшился. Зимой все спят. А это не спит… а жаль, что не спит…
- И все жертвы находились одни?
- Да…
- Ну, а ваш сосед…
- Я был в отъезде, все остальные комнаты - тоже рассчитаны на двоих, но эта нечисть выбирает именно то время, когда жертва находится в комнате одна.
- И все окна смотрят на внутренний двор?
- Все.
Я расспросила Ярвиля еще немного, и узнала, что теперь он живет с соседом по имени Еревей. На третьем этаже насчитывалось всего две девушки, не считая меня, но те жили вместе, да и сейчас в отъезде. Окна их кабинета выходили на улицу. «Чертовщина» нападала исключительно на мужчин, не старше двадцати трех лет. И этот факт меня заинтересовал. Когда солнце клонилось к закату, встал кот, пожав руку соседу, он ушел вместе с Рифоном, который пригласил кота и меня на дегустацию заморского вина, который получил как гонорар за какое-то «непыльное дельце». Отказавшись, я продолжила беседу со своим соседом.
Взглянув за окно, тот спохватился и объяснив свой уход срочными и неотложными делами, умчался, напоследок сказав такую фразу:
- Среди нас бытует мнение, что эта тварь дюже дев молоденьких не любит, разрывает их на мелкие кусочки…
Я ухмыльнулась.
- Короче, - выдохнул Ярвиль, - вот тут амулетик у меня имеется, - он порылся в кармане и извлек оттуда огромный гранитный булыжник на холщовой нити, - тебе это.
Я отступила на шаг назад, словно мне - ведьме, протягивали не безобидный кусочек камня (хотя о его «безобидности» я уже высказывалась), а вампиру - серебро с осиновым колом и молотком:
- Есть у меня уже.
- Возьми. Два - надежней, - не отставал сосед.
Приняв такой вот своеобразный «дар», я, под внимательным взором своего соседа, напялила этот булыжник на шею, и улыбнулась, придушенная тяжестью двух амулетов.
- Ну вот, - крякнул сосед и удалился.
Уставшая с дороги, хмурая и запряженная двумя тяжелыми камнями, я повалилась на кровать и заснула, просыпаясь в первые секунды лишь оттого, что стучусь головой о стену ниши, потому как она была мне мала.

Мне снился очень хороший сон. Не помню о чем, помню только, что он светлый и добрый, и главная роль досталась мне и двум ярким красным глазам. Позавидовав медведям, я открыла заспанные очи, и потянулась, шурша соломенным матрасом. Кот еще не вернулся, а меня смог кто-то разбудить. Перевернувшись на другой бок, я уставилась на открытое окно, шторы которого вздымались пузырями на сильном ветру.
Простоволосая, красивая девушка, сидела на моем подоконнике спиной ко мне и любовалась звездами, повернув ко мне голову в пол оборота, словно давая мне возможность как можно тщательнее разглядеть его, и вовсе не обращая внимания на шесть аршин расстояния, которые отделяли ее до газона под моим окном. Длинная, полупрозрачная сорочка, казалось не в состоянии защитить тело от прохлады ночи, а незнакомке было безразлично, на столь непримечательную деталь. Красивое лицо с несколько заостренными чертами. Уши, так же как и у эльфов, дриад, нимф - заостренные, а глаза у незнакомки горели ярким голубым пламенем.
В воздухе чувствовалась магия…
- Не правда ли, - начала девушка, томно вздыхая, - сегодня удивительный вечер, и звезды такие яркие…
Пока девушка разглагольствовала по поводу романтизма ночи, я сонно проршаркала к ней, и, схватившись за ставни, произнесла:
- Я, конечно, все понимаю, с моего подоконника - звезды - ближе, луна - ярче, - начала я, - но не могли бы вы переселится на соседнее окошко?
Девушка повернулась, и, икнув от страха, увидев мою помятую физиономию, свалилась в кусты. Я захлопнула окно и вернулась в кровать, укрывшись теплым одеялом.
Только через минуту до меня дошло, что я сделала!
Вскочив с кровати, словно ошпаренная, я схватила сапоги и торопливо зашнуровала их, пропуская одну-две петли. Подлетев к окну, я распахнула его и с опаской глянула на газон, где не обнаружила ни тела, ни следов крови.
Медленно подняв голову, я заорала так!
Резко спикировав на меня, лунная гарпия завизжала, словно давая мне ответный удар по барабанным перепонкам. Миловидная девушка, молоденькая и красивая, превратилась в серую, отвратительную летучую мышь. Ну, или почти в летучую мышь… крылья похожие, ну а в целом та же девушка… только…
Вместо белых волос, у гарпии были черные, а вместо абсолютно белой кожи, у гарпии она была серая, трупного и довольно неприятного оттенка. Алые губы были приоткрыты, так как захлопнуть пасть, гарпия просто не могла - массивная челюсть не давала такой возможности. Кожистые крылья, примерно десять локтей - в размах, создавали целый вихрь ветра, когда гарпия начинала набирать высоту. Но одно осталось неизменным - ярко голубые глаза и… полупрозрачная сорочка.
Захлопнув окно, я вжалась в стену и зажмурила глаза. Гарпия выбила окно, и влетела в комнату, сложив крылья и не полностью развернув их, когда столкновение со стенкой было практически неизбежным.
Я открыла один глаз и завизжала вторично, отчего гарпия отшатнулась в сторону, завыла.
- Фто такое? - спросила она, заметно шепелявя.
- Ничего, - пораженно ответила я, открывая второй глаз.
Лунная гарпия подошла ко мне и спросила:
- А фто ты тут дефаеф?!
- Живу, - совладав с собой, я что есть силы, бросилась наутек, но от такой хламиды убежать было не так уж и просто.
Покружив по комнате с несколько минут, и ответно перебрасываясь различными вещами обихода, она в конце концов зажала меня в угол.
- Фдесь долсен выть Грачев Л.
- Л. не Л., - пробурчала я, шаря рукой по письменному столу в поисках чего-нибудь тяжелого, - только А., и та не воет…
Гарпия задумалась:
- Исдефаеся?
- Вовсе нет, просто с просоню я жутко раздражительна, - доверительно сообщила я.
- А я футко голодная!
С этими словами она кинулась на меня, но я просто пригнулась и пробежала у нее между крылом и телом. Гарпия резко развернулась, а я, даже не задумываясь, сняла с себя кулон побольше и что есть силы запустила его в глаз гарпии. Бот это был действительно вой! Перемешанный с непечатными словами, заимствованных сразу из нескольких наречий, он был протяжным и душевным, даже сердце невольно щемит от таких признаний! Развернувшись, я пустила в гарпию шаровую молнию, но поняла, что гранитный булыжник и раскручивать на бегу легче, и эффект лучше… второй кулон последовал за первым.
Ударив меня крылом под колени, гарпия кинулась на меня, пытаясь прокусить вену на шее. Я разогрела в кулаке огненный шар и положила ладонь на ее сердце, отчего гарпия недовольно зашипела. Поднявшись на ноги, она снова рухнула на колени, и так поползла к окну, где развернула крылья и полетела подальше от общежития, спасаясь от полоумной ведьмы, которая смогла сбросить с третьего этажа Лунную гарпию.
«Упущу!» - подумала я, и разогнавшись, прыгнула в окно, приземлившись на спину улетающей гарпии, сжав кулаки на ее острых ушах.
- Слесь! - прошепелявила она.
- А какая следующая остановка?! - заинтересовалась я.
Гарпия зашипела, и сделав «мертвую петлю» (в этот момент визжали мы обе: я - от восторга, она - от меня), повернула к редакции, уже твердо намериваясь высадить меня там. Но этого не произошло. Резко перелетев через крышу, да еще и вверх ногами, отчего я чуть не ударилась головой о крышу и дымоход, гарпия полетела сквозь листву вековых деревьев, росших на заднем дворе. Все ветки, соответственно, были моими.
В этот момент мне вспомнилась первая поездка на Серенке - когда лошадь наотрез отказывалась слушаться поводьев, а теперь, вместо них у меня выступали два длинных уха…. Я гнусно улыбнулась…
- Ухи! Ухи! - захныкала гарпия.
- А-а-а, - громко заорала я, - пришел твой смертный час!!!
- Неф, фетьма, - прошипела гарпия, - эфо тфой час прифол.
Спикировав вниз, она уже хотела врезаться в стену первого этажа, но я потянула уши на себя (чисто по инерции), отчего гарпия взмыла вверх и влетела в одно из окон, ударившись головой о стену чьей-то комнаты. Мою же посадку смягчила сама гарпия. Я, очухавшись всего через несколько секунд, огляделась по сторонам.
Толи я быстро очнулась, толи жители комнатки настолько были шокированы, что простояли в одних ночных рубахах несколько секунд. Два молодых человека, бледных и перепуганных. Смотря то на гарпию, то на меня, так и не найдя отличия, нервно вздрагивают, глядя как я поднимаю за хвост отвратительное существо с длинными когтями и кожистыми крыльями (приняла все-таки форму истинной гарпии), наколдовываю мешок, и запихивая туда добычу интересуюсь:
- Где выход?
Два трясущихся пальца указали на темную дверь в углу. Перебросив мешок через плечо, я просто произнесла:
- Спасибо.
Ответа не последовало. «Не привыкать!» - подумала я, и хмуро поплелась по коридору.

Голоса за дверью разу стихли. Звон стаканов тоже умолк, и послышалось несколько пьяное «Ш-ш-ш», и глуповатое хихиканье.
- Кто там? - донесся из-за двери голос Рифона.
- Где? - послышалось сразу несколько голосов.
Потом голос Рыжего, смешанного со смехом, начал вторить, задыхаясь от неукротимого ржания: «Где?!».
«Ш-ш-ш» повторилось.
- Я, - хмуро оглядев себя, в конце решила добавить: - Аля.
Дверь распахнулась, и за ней я увидела Димильяну, кота, Валетту, Ярвиля, трех незнакомых типов, Тимофея и самого Рифона. Как только дверь распахнулась, в нос ударил резкий запах алкоголя.
- Аля!!! - завопили все, и семь пар рук втянули меня в комнату, оставив мешок на пороге.
Посреди комнаты стоял стол, нагруженный тремя бутылками трольего самогона, и еще двумя бутылками вина. Присутствие на столе таких вещей как жареная курица и вишневый сок, просто поразили меня, как правило, такие гулянки обходились без них.
- Это я их попросила, - пояснила Димильяна, - я вино не очень люблю, а сок…
- А курица - моих рук дело, - похвастался кот, пьяно взбираясь по ножке стола на столешницу, - что же это за стол, где нет курицы?
Но кот протянул лапу не к курице, а к мутной жидкости, что плескалась в огромной прозрачной бутыли.
- Это, - я устало потрясла Ярвиля за рукав, - кто такой Грачев?
- Так вот он! - Ярвиль широким жестом указал на худощавого черноволосого парня, который вместе со всеми тягуче распевал «Леший с чертом воевал - кто же милую украл?!».
- Точно? - спросила я.
- Да точно, точно. Он сегодня приехал на наш этаж, живет за твоей стенкой. А чаво? - протянул Ярвиль, увидев, как я облегченно вздыхаю.
- Да так…
Притащив мешок, я вручила его Грачеву Л., тот немало удивился, когда я подтолкнула мешок к нему:
- Что за леший?
- Не леший. - Поправила я. - Товарищ Грачев, к вам сегодня должна была заявиться гарпия. Ну вот, собственно говоря, и она. Получите, распишитесь…
С этими словами я рухнула на пол и… заснула.
Утром я сама перешла к себе в комнату, и прошептав заклятие, вернула ее в нормальный вид. Налив себе молока, я глянула на мешок с гарпией, который опять оказался в моей комнате. Как? Сама удивляюсь, но у меня были подозрения, что «получатель» просто не захотел брать «посылку» к себе в комнату.
- Что, вчера нашла новое приключение? - спросил кот, протягивая лапу за бутылкой молока.
- А вы не слышали визгов на улице?
- Нет, - кот покачал головой.
Наверное, столь своеобразная магия гарпий действует только на жертву, но не услышать криков от меня - было просто нереально.
- Завтра выезжаем? - спросила я.
- Только куда поедем?
- Это решать нам, Рыжий. А куда бы хотел?
- В Моревию, - неожиданно признался кот, - там хоть приключений не так много.
- Неужели ты недоволен переизбытком приключений? - спросила я, открывая от изумления рот.
- Да нет, просто там как-то все по-другому.
- Ладно, - я поставила пустой стакан на стол, - мне надо еще к Захару Гневному сходить… отдать посылку.

- Войдите.
- Захар Прокопьевич, я вам принесла подарок, - с этими словами я грохнула мешок на стол, - вы меня забыли предупредить о нем, когда селили в мою комнату, развязав горловину, я стала рыться в мешке, натыкаясь, то на горловину бутылки, то на обглоданный скелет курицы. В конце концов, я оставила попытки найти гарпию, полностью уверенная, что она где-то в недрах мешка, - короче, там где-то лунная гарпия.
- Свят-свят, - перекрестился редактор, оседая в кресло, - что ж это получается?
- А вот что, - терпеливо пояснила я, - в редакции работает много мужчин, а лунной гарпии нужно только, положительные эмоции именно таких вот журналистов, которые просто не могли оторвать глаз от прекрасной незнакомки. Она сидела у них на подоконнике, а когда те подходили к ней, то она сбрасывала их вниз.
- Зачем?
- Получая последний заряд энергии.
- Как же ты ее победила?
- Ну, - замялась я, - это ведь, необязательно разглашать, неизвестно до сих пор, как Авгур Смертный победил Цествира Золотого.
 - Отдадим ее королевским стражам, рассказав удивительную легенду о тебе и битве посреди кладбища, - подмигнул мне редактор.
- Согласна.
- Аль, - редактор вдруг посерьезнел.
Я повернулась к нему и удивленно приподняла бровь, когда увидела, что мешка на столе уже нет:
- Пускай сидит, в своих измерениях… держи золото, удачи.

Третий день наши лошади проезжали мимо неплодородных земель, где росли невысокие деревца, а на полях скакали грачи. Третий день мы, голодные и уставшие, проклинали кота за неудачную попытку переехать реку вброд, хотя все уже высохли, и никто не замерз. Каждый из нас проклинал меня - ведьму, которая развела не костерок, а кострище, подпалив со злости куст.
Наконец, казалось, бесконечная дорога, привела нас к селению. Надо сказать, само селение было очень сомнительным. По его пустым, безжизненным улицам, клубился туман, а из тумана торчали верхушки гор.
- Мы взяли слишком на восток, - заметил Рифон, - это горы Квар Хан Гарга - гномьего царства, но у нас они называются куда более просто - горы Четырех Королей.
Зная, что я ни разу не видела горы, Рифон терпеливо объяснил мне, что Четыре Короля - четыре вершины, расположенные прямо на границей с Горовией, и что гномы постоянно твердят, будто эти вершины - их территория, хотя она официально признана нейтральной.
Село Подгорки, было дворов в двадцать, но на улице, кроме трех беззаботно щелкающих семечки бабулек, мы никого не увидели. Подойдя к ним, Тимофей спросил:
- Ну что, как у вас тут? Упыри не беспокоят?
Старушки задумались, а потом одна из них заверещала, разводя руками в разные стороны, так, что Тимофей вздрогнул, не ожидая такого ответа:
- Ох, бабоньки! Страшен ящер, что в горах поселился. Глаз у него - волшебный, кто ни глянет, а все в камень обернутся. А зуб у него - точно меч богатырский, любой доспех проколет. И огромен зверь этот! И силы в нем столько, что ни одному Луговийскому дюжему мужу не справится с ним! Василиск - не иначе…
- Поговаривают, - подхватила вторая, - что зверь этот прилетел к нам из стран заморских, не одну сотню кораблей потопив прежде. А сколько сокровищ змей этот с собою приволок! М-м-м… - бабуля досадливо покачала головой - видано - невиданно….
- Слыхали так же, - начала третья, - что ящер этот погубил не одного богатыря. Что сила в каждом богатыре была огромна, но по силе ящеру уступала.
- Спрашивал только об упыре, безобидном создании, уволакивающим поздних путников к себе в нору или склеп, а получили взамен зловредного дракона… - ошарашено произнес кот мне на ухо, сидя на моем же плече.
- И где эта зверюга обитает? - спросила я.
Бабки, словно по команде, все вместе, указали на торчавшую из тумана, вершину горы.
- А сколько заплатите? - прямо спросил Тимофей, не отворачивая своего взора от гор.
Бабки, посовещавшись, сказали:
- Деревушка наша бедная, но две сотни золотых мы собрали, да еще серебрушки, медяки…
- Короче, чуть больше двух ста монет? - не выдержал Рифон.
Бабки кивнули.
Мы отошли в сторонку и стали совещаться. После нескольких мнут совещания, все признали, что меня кто-то хорошо приложил головой о забор, да и крыльцо в доме лешего внесло свою лепту. Еле уговорив своих коллег (кота никто не спрашивал, так как он сейчас играл «просто кота», при посторонних ему запрещалось разговаривать), они все же склонили головы, напоследок обозвав меня последними словами.
- Мы согласны, - повернувшись к бабушкам лицом, я улыбнулась, - только вы более подробно опешите нам, как дойти до пещеры этого дракона, а после попарьте в баньке, да уложите спать.

Выполнив все наши требования, бабоньки снова ушли на лавочку, а мы остались в избе одной из старушек, которая накрыла нам стол и застелила все кровати и лавки простынями.
- Ты просто сумасшедшая, - неожиданно произнес кот, ковыряясь деревянной ложкой в супе (хозяйке объяснила внеплановую порцию, как добавку для себя).
- Почему? - спросила я, скидывая сапоги и растягиваясь на лавке.
- Потому что только сумасшедший мог согласиться на такую сделку за две сотни золотых, - не выдержал Тимофей, - ты подели это на пять… сорок монет и синяки - вот то, что ждет тебя.
Димильяна благоразумно молчала, хотя я видела, как она нервничает. Рифон сидел рядом с нею и смотрел на меня, о чем-то задумавшись.
- Не хочешь - не иди, - предложила я, закрывая глаза, - твою долю я дам, вот только ты многое пропустишь…
- И что же я пропущу?
- Не знаю, - честно ответила я, - но дракон, в наше время - редкость, так что решать тебе.
Мы поспорили еще немного, после чего все вдруг замолчали: посреди комнаты, с легким хлопком, появился маленький, шустрый домовой, и обняв мои сапоги, он исчез. Все сидели на местах, уставившись в пространство, пока домовой не появился еще раз, стащив, на этот раз, кувшин с молоком. Первым опомнился кот:
- Какого лешего сидите?! Держите этого гада!!!
Бросившись на него, кот лишь придавил пузом кусок сала, а домовой, мгновенно появившись на спине кота, лишь противно захихикал, указывая пальцем на кота и припрыгивая на нем, словно бы кот был подушкой.
Вот теперь я вспомнила о магии, да и не я одна. Щелкнули пальцами четверо - я, Димильяна, Тимофей и Рифон. Каждое из заклинаний нейтрализовало друг друга, и результат был налицо - домовой, схватив с пояса Тимофея кошель, повис на нем и исчез, разумеется, вместе с деньгами. Скрипя от злости зубами, я, сверкая босыми пятками, вышла на улицу.
Там царила ночь. Что-то загадочное есть в этом прекрасном времени, когда ничто не мешает раздумьям, когда есть время помечтать, когда жизнь останавливается. С ревом проносятся воспоминания, уступая место желаниям, с жалостливым всхлипом проносится прошлое, и с горькой усмешкой думается о будущем.
В кустах будет стрекотать сверчок. В лесу будут выть волки. На траве заблестит алмазами Квар Хан Гарга роса…. Благодать… в этом есть что-то упоительное, нерушимое завораживающее кроется в ночи. Я люблю ночь? Нет, просто я ее чувствую, так, словно я еще одна яркая звездочка на бархатном небе. Меня манят высоты, которые открываются, только когда светлые утренние облачка уступают место ночному небу…. И тогда онемевшая душа, затаившееся где-то в пятках, робко расползается по всему телу, приобретая мою волю, начинает петь и плакать. А почему, я толком и не знала, просто бывает такое, что хочется проплакать всю ночь, а после пойти и заснуть, где-нибудь на теплой кровати, укрывшись одеялом… и приключения, страхи, обиды - стираются из твоих мыслей, и голова заполняется только звездами. Спешить? Зачем? Бежать? Куда? Вспоминать? Вспоминать… вспоминать только его….
Я опустила голову, и горестно ухмыльнулась: «Нет, Аля, - пронеслось у меня в голове, - ты действительно ведьма. Городских парней тебе не надо, а нужен только полоумный бог, зачем-то прикинувшийся вурдалаком…» Я снова подняла глаза к небу, где разбиваясь на тысячи частей кружили два полупрозрачных существа. Не долго разглядывая стройные птичьи тела, которые были словно сделаны из прозрачного тонкого льда, я пришла к выводу, что это тогби - астральные жители, выбирающиеся из своего мира только ночью, чтобы поднабраться сил от света луны и звезд. Тогби удивительные существа, которые выбирают себе одного партнера один раз и на всю жизнь. Вот один из них спустился поближе к земле, принимая вид юноши в дорогом королевском костюме, второй тогби начал преображаться в длинноволосую девушку в пышном, бальном платье. И они, взявшись за руки, стали кружить в танце, набирая высоту с каждым кругом в танце.
Я улыбнулась, и зачем-то помахала им рукой.
Нужен… очень нужен….

Петух взлетел на ставень моего окна и кукарекнул три раза.
Я распахнула створки, бухнув ставнями о стену, от чего несчастная птица скатилась с них кубарем.
- Еще раз…. - злобно предупредила я, делая паузу в конце, за которой явно следовало нечто неприятное для объекта моей злобы.
Петух все понял, и уныло поплелся к корытцу с овсом. Разбудил он меня вовремя: на столе уже стояла вареная картошка, зеленый лук, каравай хлеба, десяток отваренных яиц и кусок сала. Бабулька снова сторожила хату, сидя на лавочке у калитки. Выглянув в окно, я невольно задумалась над тем, что она вообще оттуда уходит хоть когда-нибудь?
- Где пропадала? - спросил Рифон, накладывая себе в тарелку несколько картошин.
- Гуляла, - уклончиво ответила я, - слушай, вы не знаете, здесь портной есть?
- Сапоги? - сразу понял Тимофей.
Я кивнула. Конечно, многие герои штурмовали замки и убивали драконов только с мечом на перевес, одни (боевой конь-товарищ ведь не считается?), но в сапогах. А я иду в логово ящера босой, совершенно не знакомая с убиенным предметом.
- Здесь была лавка ростовщика, но сейчас ее вконец обнесли, - ответил кот, - может у бабушек попросить?
- Да, - кивнул Рифон, - разумней всего - сходит к нашим работодателям и потребовать себе обувку для совершения новых благих дел на этой грешной земле.
Он достал конверт и стал раскладывать ее.
- Ближайшее селение - день ходу к северу, - робко заметила Димильяна.
- Кого пошлем мне за сапогами? - хмуро спросила я, нервно кроша в руках горбушку хлеба.
- Кота, - разом предложили все.
Я зло улыбнулась. Кот, потерев шею лапой, сглотнул и хрипло произнес:
- Я конечно могу….
- Забудь, - милостиво перебила я.
- Дай-ка мне кусочек картошки, - попросил Рифон, разбирая клетку и оставляя на столе лишь поддон с опилками и мышками.
Я протянула ему маленькую картошину, заинтересованно наблюдая за тем, как кот внимательно разглядывает живой обед.
- Кота за сапогами посылать, - говорил Рифон, насыпая в кормушку семечек, - все равно, что тролля за самогоном.
Все утвердительно закивали, соглашаясь с таким мнением, даже кот. И вдруг…
Хлоп!
- ДОМОВОЙ! - взвыли мы, но на этот раз кот оказался проворней и, прыгнув на стол, полоснул домового по штанам, выдрав с них кусок ткани.
Домовой перепрыгивал через наши тарелки и схватив с другого конца стола крынку с молоком засмеялся, хватаясь за живот. Мы все дружно зарычали и я, протянув руки к маленькому подпольному обитателю, стянула с него лапти. Домовой ойкнул, и в этот самый миг, Рифон, не усмотрев за своими мышками, взвыл дурным голосом, потрясая укушенным пальцем. В итоге Рифон и Димильяна ловили мышей, мы с Тимофеем - домового, а кот, со слезами на глазах, выбирал из двух зол….
- Что делать?! - вопил Рифон, посасывая палец и припрыгивая на месте, водя по полу растерянным взглядом.
- Ловить! - разумно заявил кот, но так и остался на месте, не решаясь признавать свой выбор.
Словно издеваясь, домовой появился на потолочной балке и выпив все молоко из кувшина, пританцовывал на месте. Мы с Тимофеем крутились вокруг домового, словно лисы вокруг заячьей норы. «Заяц», помахав нам ручкой, с легким хлопком исчез, подкинув кувшин в воздух, который так удачно приземлился мне на голову…

- Наверное, кода она проснется, то будет - жутко злится, - заметил кто-то.
- Да уж, ее характер - не сахар, - ответил знакомый голос.
- Да ладно вам, она все равно добрая, - оборвала спор Димильяна.
- Добрая?! - возопили сразу три мужских баса.
- Замолчите вы или нет?! - не выдержала я, поднимая голову и открывая глаза. На мои колени звучно плюхнулся влажный компресс.
Все покорно притихли. Я поводила глазами по углам кухни, мой взгляд уткнулся на печь, осколки кувшина, и небольшую лужицу крови среди них.
- Сильно? - поинтересовалась я, ощупывая затылок.
- Горшок только вырубил тебя, - произнес Тимофей, - осколок рассек щеку.
Я выругалась про себя. Что ж это за домовой, которого даже я уже убить готова?!
- У меня мышки сбежали….
Я глянула на Рифона, с перевязанным указательным пальцем:
- Сочувствую, - буркнула я, слезая с кровати.
- Э-э… Аля, - замялся кот.
- Чего?
- Мы тебе обувь нашли.
Я недоверчиво уставилась на кота, который вытащил из-под кровати два валенка.
- Ты что, спятил?! - заорала я, хватая валенки и уже готовая ударить ими кота, как на моей руке повисли трое моих коллег:
- За них деньги уплачены, - заметил Тимофей, выворачивая мне руку.
- Да я в три раза больше заплатила за свои сапоги!
- Какая тебе разница? - негодовал Рифон.
- Да уж, дракон помрет не от страха, а от смеха, - фыркнула я.
- Ну, приедем в город - новые купишь… - утешила меня Димильяна.
- Щас! - заверила я, отпуская руку с занесенными валенками и грузом в виде трех журналистов, - делать мне больше нечего, как луговийских домовых снабжать сапогами.
- Зачаруй их…. - робко предложила Димильяна.
- Ты еще мишень впереди нашего отряда неси, - грубо ответила я, - для драконов магия - радар.
Димильяна притихла, а я, натянув сие чудо, зашаркала ими по дощатому полу. Мои ноги тонули в валенках во всех смыслах, так что я могла выпрыгнуть, и запрыгнуть в них без «прицела».
Димильяна, словно успокаивая меня, наготовила блинов с медом, выпросив у бабушки молока и муки.
Мы сидели все за столом, перед чудным блюдом, которое то было полно блинов, то вообще пустовало….
- Кто-нибудь выяснил точную дорогу к ящеру? - спросила я, следя за Димильяной, суетящуюся у печи.
- Да, - кивнул Тимофей, - к его пещере ведет тропинка, и прямо по ней мы и можем прийти к дракону.
- Хорош ящер, если к нему тропинку проложили…. - заметил Рифон, рассматривая окровавленный бинт.
- Да уж, - кот стянул блинчик, только что съехавший со сковородки, - как вы думаете, что нам поможет в битве с ним?
Все посмотрели на меня.
Я молчала. Что поможет? Леший знает, ведь я далеко не каждый день убивала драконов. Слышала легенды, притчи, былины, но на собственном опыте мне еще не довелось встретить дракона для столь благородного деяния, хоть я с ним и была знакома. «Все бывает в первый раз… - подумалось мне, и тут же мое ехидство закончило эту фразу на свой лад: - … и последний…»
Я сглотнула:
- На месте посмотрим.
Кот задумчиво жевал блинчик, косясь на меня, с каким-то сожалением. Рифон разглядывал забинтованный палец, переводя взгляд на меня, когда я этого «не замечаю». Тимофей открыто уставился, и сквозь стиснутые зубы я слышала обрывки ругательств. На кухне запахло горелым - Димильяна сожгла блин, «заслушавшись» нашим разговором.
Поводив по сторонам взглядом, я встала из-за стола, и долго еще думала, как провести день. Ближе к вечеру ко мне пришел великий план мести, в котором я расставляю ловушки по всему дому и жду прихода домового. А после… Что было «после» не знала даже я. Мое воображение рисовала живодерскую картину, где главным инквизитором являюсь я, а моим «клиентом» - домовой.
Распахнув дверь и зайдя в дом, я увидела… Рифона, ползающего на коленях по комнате и рассовывающего во все углы магические ловушки типа «коробка-ловка», бутылку, в которую автоматически попадала мышь, когда пробегала мимо нее на расстоянии ни больше локтя и тому подобную легко заколдовываемую дребедень. По пятам Рифона семенил Рыжий, с надеждой произнося слова: «Рифон, ну чего ты как дите? Я помочь тебе могу…» Рифон лишь раздраженно отмахивался от кота, произнося что-то вроде: «Рыжий - отвали» или «Рыжий - щас спалю».
- Что с тобой? - спросила я у Рифона, не найдя лучших слов.
- Я поймаю их, - признался коллега, жадно посыпающий ловушку семечками.
В этот момент я понимала его как никто другой. Поэтому и присоединилась. Теперь по полу ползали двое журналистов, между которыми мотался из стороны в сторону рыжий кот, так и не принявший чью-либо сторону.

Выехали мы ранним утром.
Только-только прошла утренняя дойка, и три ведра парного молока принесли из хлева в избу этот томный аромат теплой чудодейственной сыворотки*, перемешанной с травянистым привкусом по-осеннему душистых трав.


_____________________________________________________

* «молоко парное, али сыворотка чудодейственная - лучшее средство супротив всех болезней, хворей, да переживаний. Все молоком лечится». (С) «Гномьи рецепты народного врачевания и знахарства.»
Я поджала губы и задумалась.
Три бабки опять сидели на лавочке, накинув на себя тулупчики - погодка на улице стояла уже прохладная, а госпожа Зима так и норовила прикоснуться к Луговии своим хрустальным каблучком.
Наши лошади стояли около сарая, привязанные и уже оседланные - постарался Тимофей с Рифоном. Натянув на себя валенки, я прошаркала к Серенке (вы бы видели ее взгляд в этот момент!) и с горем пополам запрыгнула в седло.
- Аль, - неожиданно начал Рифон, - ты до сих пор не придумала, как мы его будем убивать?
Познания в убиении драконов у меня действительно ограничивались лишь легендами и былинами, так и перекочевывающих от одного поколения к другому. Главную роль там отводили рыцарям или колдунам, которые умертвили дракона только при помощи своих гениальных, редких, неповторимых способностей и меча - желательно подороже, покрасивее,
заговоренного и охраняющего хозяина от несчастий.
Рыцаря умолял весь город во спасение, и короли потом приносили ему в жертву…. тьфу ты!… в качестве благодарности - прекрасную деву, спасенную из логова зловредного ящера. И как провожали героя…. Под звуки труб дюжины трубадуров, под гомон плачущих женщин, которые уже начинали лить слезы над загубленной душой прекрасного спасителя. Городские красавицы провожали рыцаря объятиями и пылкими поцелуями.
Если герой женщина - то все куда проще. Она прекрасна, сильна, умна и хитра. В рядах «благодарных жителей» маячит чей-то пернатый шлем, который, прорвавшись на передний план, начинает махать вслед героини белым платком и выкрикивать напутствия вроде: «Ни пуха, ни пера!». О-о… без рыцаря ни одна легенда не обойдется - так что, она приедет победительницей, и он на радостях возьмет ее в жены - от этого никуда не деться…. Жители кидают под копыта белой лошади благородных кровей цветы, усеивая ими всю дорогу до городских ворот. А после марша еще долго слышен гомон, провожающий девушку в трудный и опасный путь.
После таких раздумий в меня закрались смутные сомнения. Первые казались абсолютно глупыми, но вполне справедливыми: какого лешего, когда героиня уезжает убивать дракона, рыцарь стоит среди общей массы?! Вместо дорогого меча сойдет казенный, да еще и заговоренный мною?! А как же на счет провожатых? В «опасное приключение» нас провожали три бабки, один гусь, две собаки и еще сумасшедший заяц, не пойми, откуда взявшейся. Ну, что, пойдет? «Кобыла благородных кровей» имеет право быть заменено на: «Половийская чистокровная»? А героиня может быть настолько глупой, что сама лезет дракону в пасть?! А цветы, «ковром выстилающие дорогу к воротам», присутствовать должны обязательно? И где взять столь самоотверженного «рыцаря», что отважится жениться на сумасшедшем журналисте, с массой вредных привычек?! С каждым вопросом я убеждалась в том, что я и вправду ведьма: полоумная, нервная, но - ведьма.
- Придумаю, - буркнула я Рифону, оглядываясь по сторонам.
Солнышко еще даже не проснулось, лишь слегка позолотив силуэты Горы Четырех Королей. Небо было серым, изо рта валил пар, и даже легкие раздувались от воздуха с некоторым треском. Кот сидел позади, и уныло ощипывал какой-то цветок, словно гадая на «любит - не любит », но фразы в гадании явно заменились на «выживу - не выживу». Я поражалась нашей харизматической компании - никто толком и не впал в истерику (тихая истерика - это дело личное, сугубо индивидуальное), хотя могли бы. Каждый ушел в себя, надежно сокрыв переживания за непоколебимой маской лица.
Я боялась. Я признаю это. Мне было страшно, и я чувствовала, что сердце словно застряло у меня в горле, не давая вздохнуть. Я готова была развернуть кобылу и дернуть поводья, навсегда забыв этот унылый пейзаж, но… я не могла.
И именно с такими мыслями, моя кобыла зацокала по каменной тропе, с каждым шагом приближая меня к логову дракона.

Огромная, пустая платформа, перед сплошной стеной, в которой зияет дыра примерно в четыреста локтей радиусом.
Я, не рискуя спрыгивать с кобылы, огляделась по сторонам.
- Пойдемте отсюда, - твердо заявил кот, сквозь стиснутые зубы.
- Аль, давай к дому двинем? - с надеждой спросил Тимофей.
Я покачала головой.
Все затихли.
Решившись, я перебросила свою походную сумку через плечо и спрыгнула с лошади. Как только я приблизилась к обрыву, у меня перехватило дух.
Там, подо мною, расстилался лес, уже осыпавший свой наряд, и пестривший только зелеными озерами, которые казались вовсе тусклыми из-за плотного тумана, еще не сошедшего после сна. Под порывами ветра ветки деревьев гнулись, и казалось, что каждое дерево стремиться что-то донести до своего соседа. Серое небо приобрело перламутровый окрас, по непонятным мне причинам…. И это вовсе не волновало меня: почему? как?.. главное - красиво…
Налюбовавшись вдоволь, я отвернулась и прошла к пещере. Было очевидно, что там никого нет, потому как дракон - существо чуткое, и близко к своему логову он бы нас не подпустил. До пещеры оставалось всего ничего, как вдруг, меня что-то остановило и заставило отпрыгнуть назад. И на то месте, где я была секунду назад, ударил столб пламени. Ровненький, черненький кружок на камне, заставил меня содрогнуться и поднять голову кверху.
Дракон был изумителен! В пятьдесят саженей ящер, ухватился мощными когтями за выступ, свесив вниз морду с такими ярко выраженными ноздрями, из которых валил пар. Два желтых глаза с черными, вертикальными зрачками, уставились на меня. Под этим взглядом мне стало неуютно, и по телу пробежал холодок. Ящер прошуршал крыльями, словно разминая их, и зацепился небольшими когтями, росшие прямо из основы крыла, за гору. Длинный хвост, без всяких шипов, наростов, а именно змеиный и прямой, был в длину не меньше самого тела дракона, хребет ящера был согнут, чуть ли не в колесо, что говорило о его гибкости и грациозности. Четыре лапы, каждая увенчанная пятью когтями, смотрелись мощно, грозно и устрашающе. Красная чешуя дракона, блестела в скудном осеннем солнце рубиновой кольчугой, и лишь низ дракона был желтоватым. Создавалось ощущение, что все лето ящер пролежал на животе, загорев только спиною. Заскрипели стальные когти, разрушая горную породу, и на меня посыпались мелкие камушки. Дракон вдохнул, набирая в грудь побольше воздуха, готовясь к новому залпу огнем, но я не отошла. Я была в глазах дракона, я чувствовала, что полностью нахожусь в желтой дымке этих волшебных глаз. И невольно я разделила мнение того рыцаря, что должен по легендам, провожать меня на подвиг - лучше уж послать полоумную ведьму-журналиста.
Он грозно зарычал, и выпустил пар из ноздрей, не давая перерасти ему в столб огня. Я зажмурилась, но он, клацнув клыками, произнес:
- Не для тебя место это, ведьма…
- Выгонишь? - ехидно поинтересовалась я.
- Съем, - заявил ящер, хищно облизнувшись.
- С валенками я пойду в желудок лучше, чем без них? - спросила я.
Дракон осторожно перевел взгляд на мою необычную обувь и засмеялся, и лишь сквозь слезы, он смог произнести:
- Ох, ведьма, ну и рассмешила ты меня! Кто ж на подвиги в валенках ходит?!
- Я хожу, - пожала плечами я.
- Ведьма ты ведьма, - уныло покачал головой ящер, неожиданно посерьезнев.
- Ведьма, - в том же тоне, что и собеседник, подтвердила я. За моей спиной послышались тихие поддакивания моих коллег, полностью поддерживающие меня в моем ведьмовстве.
- Что надо тебе, - дракон помолчал, пожевал, покрутил носом, - ведьма? - с трудом произнес ящер и тут же передернулся.
- Честно говоря, - я хлопнула в ладоши, - я пришла убить тебя….
Над горами повила нехорошая тишина. Даже мое сердце, до этого колотившее по ребрам как сумасшедшее, замерло, ожидая конца. Лишь дракон остался практически равнодушным к моему заявлению, от удивления только распахнув пасть.
- Ты спятила, ведьма? - неожиданно спросил он, с усилием подтянув челюсть.
- Не знаю, - откровенно призналась я, - но обязательно задумаюсь над этим.
- Шла бы ты отсюда.
- Мне заплачено сорок золотых….
- И нам тоже, - захныкали мои коллеги, так и стоя за моей спиной, в двадцати локтях от меня.
- Ведьма, - дракон стал раздуваться на глазах, - ведьма… ведьма… ведьма….
- Ведьма, - радостно закончила я за него, но на всякий случай отступила на шаг.
- Думаешь, поможет?
- Одна секунда жизни - мне тоже дорога.
Дракон выпустил по мне струю огня, чудом не задев моих коллег и просто случайностью, из-за невесть как сотворенного заклинания, пронесшегося мимо меня.
Дракон хмыкнул и уже с некоторым уважением поглядывал даже на мои валенки… дымящиеся… но до сих пор продолжающие нести службу.

Дракон с минуту глядел на меня, пытаясь найти причину столь необъяснимого расстройства моего рассудка. Он выдохнул. После глубоко вдохнул, надеясь тем самым помочь себе в поисках. Но результат - нулевой.
Сколько раз, вчитываясь в полу стертые строки древних баллад, я огорченно вздыхала: появится в самый неподходящий момент некое существо, что переменит ход событий. У Цесвира Благородного, великого Убийцы Драконов, это «значительное» представилось как злой колдун, могущественный воин, непобедимый великан. Вот тогда уж Цесвир занесет меч для решающего удара - прямо в сердце «значительного» персонажа… и только после этого, словно красуясь перед кем-то, убьет столетнего ящера в расцвете сил.
Но стоит неопытному журналисту ступить на пыльную дорогу, где за каждым поворотом - новое приключение, а в кустах затаились - цели моих путешествий, статей и наблюдений; стоит совершить один непростительный шаг, не позволяя душе руководить чувствами, как все катится в никуда. Что происходит с человеком, когда он прислушивается к толпе, отказываясь слушать свое сердце? А что происходит с объектом обсуждений? Наверное, Госпожа Судьба решила мне подкинуть «толпу», только чтобы я научилась на своей ошибке, или приняла решение…
Итак, с негромким, противным хлопком, который заставил меня брезгливо передернуться, на носу у змея появился пресловутый домовой, одетый в шлем и мои сапоги.
Дракон фыркнул.
Я охнула.
Разглядеть причину приостановки боя, мне удалось во всей красе (благо морду ящер опустил, когда всматривался в нелепую обувку настоящего героя), так что теперь домовой представлял собой небольшого, сморщенного человечка с темной кожей и длинной бородой. Мои сапоги ему были чулками, а шлем, кажется, он сотворил из небольшой миски. Предусмотрительность домового была поразительной: ни меча, ни щита я разглядеть не сумела, потому, как их просто не существовало, но вот бороду, заботливо заткнутую за пояс, я разглядеть смогла.
Домовой, лишь на мгновение замешкавшись, покрутился вокруг совей оси, после чего, подпрыгнув, сложив ладони рупором, проорал: «Бей змея подлючего, дабы неповадно гадине этакой по земле гномов шастать и есть что ни попадя!!!»
Кричал он это куда-то в сторону, так что дракон, не обращая на домового внимания, тряхнул головой (отчего «великий, грозный воин» полетел, словно пушечное ядро, но вовремя, с тем же хлопком, испарился), и уставился мне за спину. Резко развернувшись, готовая ко всему, в том числе и к орде змеев, схожим уже со знакомым мне, я разогревала между пальцами заклинание.
И мое удивление не имело границ, когда я заметила на земле холмик, довольно приличных размеров, так что создавалось чувство, будто огромный крот лезет на поверхность. Но под землей, на сей раз, прятался отнюдь не крот: гном. Причем какой!!!
Он выпрыгнул наружу, держа свою кирку наперевес, словно секиру. Я сглотнула, понимая, что моя «жертва», ныне будет делиться пополам, чего я абсолютно не хотела.
Гном, даже не обращая внимания на домового, подленько хихикающего за его спиной, подошел ко мне и сказал, потрясая пальцам в сторону змея.
- Ныне я - Седая Кирка, иду на этого дракона, для его умерщвления. Кто поможет мне одолеть этого отвратительного гада, того я вознагражу, - гном подумал, подыскивая слова, которые он еще мог отнести к этой миссии, со своим знанием языка… Думы продолжаться долго не могли, поэтому, немного подождав (для приличия), я гнусно поинтересовалась:
- Я не намерена делится с вами своим драконом.
- Он не ваш.
- Я первая пришла. Тем более, похоже, что он вас не знает.
- Не знаю. - Подтвердил дракон, подтягивая отвисшую челюсть, после фраз «гнусный», «ползучий», «гада».
- И похоже, что сегодня он вообще никого не ждал, но нашей компании он все же решил не отказывать в встрече…
- И кажется, что ему абсолютно безразлично, с какими намерениями вы пришли, - заметил кот.
Дракон фыркнул, выражая презрение по отношению к гному.
Только сейчас, когда он начал багроветь и похрустывать костяшками пальцев, я решила разглядеть его получше.
Борода до пояса и хорошая амуниция - кольчуга и шлем, за спиной - боевой топор, но в руках - все та же рабочая кирка. Ростом - не выше четырех локтей, зато, чтобы обхватить эдакого «вояку» нужно не менее двух мужей. Гном продолжал багроветь, после чего затрясся, не выдержав… взмахнул киркой, нанося удар! И в этот самый миг заклинание слетело с указательного и большого пальцев, отбросив на десяток шагов.
Кот прыгнул вперед, заставляя меня пригнуться. Рифон и Тимофей среагировали тоже быстро: перед глазами блеснуло две магических вспышки: двойной блок Эйзиля, причем поставленный на меня. В воздухе просвистела стрела, но остановилась… практически у самого носа гнома? На всякий случай я моргнула, стараясь списать увиденное (может, все же «замеченное») только на шок от неожиданности момента. Но, открыв глаза, продолжала наблюдать, как гном медленно поднимается, берет стрелу за древко и медленно начинает ее изучать, словно издеваясь.
Что за черт? Только не говорите мне, что он еще и колдун!!!
Стрела покрылась едва заметной перламутровой пленкой: магия. Магия, причем самая настоящая магия, не способная даже на отражение. Нет, конечно блок - это хорошо, но эта стрела, будь она в груди гнома - намного лучше. Уж не судите меня строго, гуманностью я не отличалась, практически никогда.
Гном сплюнул и замахнулся стрелой, словно это было копье. Вот-вот оно должно взмыть ввысь и попасть в кого-то одного. Бежать? Долго бегать - себе не в пользу. Ждать. Ждать именно того момента, когда каждый сможет оценить ситуацию и мысленно произнести: «Я знаю, в кого она летит». А вот «цели» придется уворачиваться, но сейчас уворачиваться - только заставлять противника лучше прицеливаться, или не дай боги - применять магию. А вдруг уже применил? Нет, стрела сохраняет перламутровый оттенок, что говорит только о физических улучшениях, никак не о магических… или все же применил? Я не состояла в Союзе Магистров, не была даже Кандидатом, но в своих способностях я не сомневалась. Каждый маг, подвергавший свои силы сомнениям во время боя - самоубийца, потому как именно вера позволяет полностью использовать наш запас магической энергии.
А стрела летела, но как только я поняла в КОГО, она летит, готовая принять решение: «Лечь и закрыть голову руками - магию тут лучше не тратить!», как услышала грозный рык.
Этот рык заставил затрястись скалы, и мелкие камушки посыпались на площадку, а дракон, расправив крылья, сжимал в лапе крохотную стрелу, он стоял между мною и моим противником, не страшась ни магии гнома, не тем более его гнева. Он стоял на моей защите!
Подняв голову от земли, вспрыгнув, резко приподнимаясь из своего «защитного положения», я оценила ситуацию. Гном был магом. Магом неплохим, и, скорее всего магом физических заклинаний - улучшение оружия, некоторых его свойств и т.д., но что-то подтолкнуло меня на мысль, что ему известны не только заклинания физических свойств, а нечто большее.
Гном рассмеялся и гневно произнес (его самого я не видела - дракон загораживал весь обзор, в том числе и скалу, своей спиной):
- Я предлагаю тебе денег, ведьма, много денег. Ты думаешь, что ящер этот - лишь легенда, полная удивительных подвигов? Что за чушь?! - фыркнул он, - ты уже взрослая женщина, неужели так и хочешь всю жизнь протрястись в седле, на старости лет проклиная себя за это? Ну что, ведьма?
Я молчала. Слова гнома заставили меня задуматься, ведь в чем-то этот нахальный тип был прав. На старости лет - все кажется другим. Старость приходит рано, приходит тогда…
Я оборвалась: змей повернулся ко мне и пристально посмотрел, желтыми, удивительно прекрасными глазами.
Шаг… второй… еще немного - и я стою рядом с гномом. Стоит сосредоточится - и мои пальцы приятно нагрелись - блок ведь еще на мне, а следовательно - рисковать практически нечем.
Оказавшись в трех шагах от гнома, я подняла на него глаза:
- Ты прав - деньги - нужны всегда. Разве смогу я, старой, немощной и бессильной, сжимать в руках меч? Кто подаст мне воды, когда придет время умирать? Кто будет горевать по мне - обычному журналисту… ведьме… авантюристу? Уж точно не дракон, которого я просто хотела повидать. Точно не семья - ведь ее просто не будет. А кто?
С кончиков пальцев слетело восемь шаровых молний. Уже в быстром, практически неуловимом полете этих невероятных шариков, окрашенных ярко-голубым цветом, я грустно договорила:
- Наверное, будут плакать те самые деньги. Ведь они мне доставались непосильным трудом. Можно даже семью на них «сколотить»… а старость - нанять некроманта - и все дела?…
Шарики впились в кольчугу гнома, заставляя его онеметь. Теперь мне приходилось действовать. Замахав руками, словно мельница, я повернулась к дракону:
- Что стоишь?! БЕГИ!!!
Дракон зарычал, и несколько раз взмахнув крыльями, взвился в воздух, но домовой (про которого я неудачно успела забыть), накинул на его хвост веревку, словно надеясь удержать. Тормозил он ногами, отчего на земле осталось две канавки от моих сапог.
В сторону маленького человечка, улетавшему куда-то вдаль, полетало десяток стрел. С визгом он рухнул через пропасть, сжимая обрывок веревки - одна из стрел практически достигла цели. Сглотнув, и отворачиваясь от дракона, я скрестила руки в сложном магическом жесте: оставалось всего несколько минут, до того момента, как на гнома перестанут действовать молнии.
Но не досчиталась: минуты те прошли, а блок - вот-вот подновят мои товарищи, я чувствовала, как блестит энергия защиты, пока еще хранящаяся в небольших сферах. Но гном уже снял с себя оцепенение, стряхнув голубыми брызгами заклинание.
- Просто ведьма, - выдавил он, видимо до конца разозленный моей речью.
Это был действительно бой! Никто не вмешивался в него, даже мои напарники. Бой двух магов - это всегда сложный, едва уловимый, для человеческого глаза, танец, где вместо красивых, плавных движений - бесчисленное количество пассов и жестов.
Словно кидаешь маленький мячик - сила идет от плеча, текуче, неким теплом, перетекает к локтю, от локтя бежит по венам к кисти, а от кисти, по миллионам капиллярам стремится к самым кончикам пальцев - где энергия преобразуется в тепло, холод или нечто другое.
А вот защита - когда выкидываешь руку вперед, навстречу шару огня - это совершенно другое. Ощущение толчка - сильного или слабого, зависит только от силы нападения. Кажется, будто натолкнулся на невидимую стену и, пройдя ее, с вытянутыми руками топаешь дальше - вдруг в шаге от тебя скрыта такая же подлость?
А теперь представьте постоянную гамму вспышек, грохота и множеств грозных заклинаний, искусно переплетенных с непечатными фразами на редких и удивительных языках. Это наблюдать страшно - и когда два мага сражаются - только сумасшедший может влезть между ними.
Например, дракон.
Он сбил хвостом гнома, отчего тот кубарем полетел в сторону скалы, треснувшись о камень головой. Сбитая с толку, ничего не понимающая, я не уследила за его последним заклинанием, и только в последний момент смогла отскочить в сторону, опять же заслугой кота: резко заорав, заставил меня дернуться и шар огня обжог нерабочую руку… что не столь важно но… все же руку!!!
- Какого ты лешего прилетел?! - спросила я у дракона, хватаясь за обгоревший рукав куртки.
- Все, живо, хватайтесь за веревку! - приказал он, пролетая третий круг над площадкой.
Первой как обычно была я. В тот самый момент, когда дракон вышел за приделы площадки, я с разбегу ухватилась за веревку, больной рукой помогая себе в этом. Валенки остались стоять на скале, одиноко и красиво, словно говоря о судьбе каждого героя, так некстати покусившегося на змея. За мной последовал Рыжий. С диким воинственным воплем он догнал меня и ухватился за штанину, выпустив когти. Ухватился он не только за штанину, но и за мою ногу. Силы притяжения на него действовали, и он начал медленно съезжать, соответственно разрывая ткань и калеча мою конечность. Следующим оказались Рифон и Тимофей. Культурно (не считая нескольких незнакомых мне слов), они вцепились в веревку, но Рифон, очень неудачно сомкнул руки не только на ней, но и прихватив в кулак кошачий хвост. Выл не только Рыжий. Выла я. Во-первых - рука просто осталась где-то на поле сражения, а Это являлось лишь чужеродной и очень безобразной подделкой, невесть как заслужившая доброе званье моей необыкновенной ручки. Более того, кот теперь усилил хватку, так что, обезумев от боли, я била его голой пяткой второй ноги по морде, за что слышала в свой адрес множество ругательств. Самая спокойная посадка (т.е. без комментариев) на дракона оказалась у Димильяны. Грациозно вспорхнув воздух, она подхватила веревку и взмыла вверх…
Стоило последнему представителю нашей компании оторваться от земли, как я соизволила глянуть на площадку, где происходила битва. То, что я увидела, повергло меня в шок. Гном, стоял на обрыве и сосредоточенно размахивал руками.
«Что же за заклинание? Ну же, давай, дочитывай, говори, что ты делаешь, дай хоть блок поставить?» - думала я, досадливо болтаясь на хвосте у змея.
Ну же.
И стоило появиться магическому куполу, блеснуть, отнять у гнома силу, как я разглядела цвет и охнула.
Красный.
Это цвет древних заклинаний.
Это цвет запрещенных заклинаний.
А это заклинание было против дракона. Единственное магическое заклинание, которое убивает цель с одного удара.
И блоков против него - не существовало…

Оно уже близко - а увидеть его невозможно. Даже сказать с какой стороны оно летит. Оно может развернуться прямо в полете, чтобы сбить добычу с толку. Гном выпустил его сзади, в хвост удаляющемуся дракону. Следовательно, еще есть шанс оторваться. Вот только надо вспомнить…
«Сколько верст? Сколько? - я мучительно вспоминала множества чисел (вспомнила даже заклинание, что проходили еще в начальных классах) - Двадцать. Двадцать верст».
Я облегченно вздохнула и не теряя боле времени заорала:
- Прибавь ходу!!!
- Что?! - громыхнул дракон.
- Лети быстрее!!!
- Зачем?! Эта тварь все равно не дотянется.
- Он выпустил заклинание.
- Что?!
- Оно уже летит!!!
Разговаривать было практически невозможно: ветер свистит в ушах а расстояние между мордой и хвостом приличное. Приходилось орать, срывая голос и повторяя фразы по несколько раз.
- Что мне делать?
- Лети быстрее! Нам осталось семь верст! - солгала я.
- Сколько времени?
Я сглотнула. Не вижу, а не вижу - значит, не знаю; но чувствую, чувствую так, словно сама выпустила этот треклятый шар энергии. А если верить себе и своему чувству, то могу сказать, что жить осталось нам недолго.
- Хватит! - я снова солгала, закрыв глаза и надеясь на лучший исход моего приключения.
И тут я вспомнила одну детскую игру, что была еще в школе. Каждый ученик брал в руки искорку (магическую), это было что-то вроде вышибал - каждое попадание - и твоя магическая сила уменьшается (через пять минут - все в норме), но так было удобней вырабатывать рефлексы. Каждое неосмотрительное движение - и ты наказываешь сам себя.
- Рифон, Тимофей, Димильяна! - крикнула я.
- Что?!
- Помните вышибалы в школе?
- С искрами?
- Мне нужно, чтобы вы сейчас сосредоточились на передаче силы мне. Всей, не магии, а именно силы, слышите?
- Зачем? - я услышала голос Рифона, беспокойного, как никогда.
- Делай! - рявкнула я, взбешенная нынешней ситуацией, - но только досчитайте до ста, и начинайте. Рифон - ты первый - потом считаешь до ста - Тимофей - сто - Димильяна…
- А я? - спросил кот.
- Рыжий, а ты просто… помолчи.
- Готов, - Рифон выровнял свой голос, сосредотачиваясь на передаче.
- Я тоже, - Тимофей закрыл глаза.
- Всегда готов! - грустно произнесла Димильяна.
- Ну тогда…
 Первый этап - просто сделать так, чтобы силы отнимались, как только заклинание коснется цели. Как вышибалы только наоборот - ударил искрой коллегу - получи минут пять очков силы…
Вы когда-нибудь чувствовали, как каждая клеточка вашего тела превращается в поток? Поток, направленный сильными ударами сердца, прямо в центр огромного шара, что несется на вас?
Я видела его. Он был больше дракона и имел мерзковато синюшно-красный оттенок, словно язык пламени. И он был намного больше дракона. Это было три дракона, причем взрослые, огромные драконы. Казалось, что на нас надвигается солнце - языки пламени плясали по его окружности, обволакивая ярким, горящим нарядом. Я знала, что после такого не выжить, особенно человеку.
Осталось только сосредоточится. Каждое мгновение в такой плоскости мира - дорогого стоит. Нет, не жизни, а смерти…
Если закончилась магия - гляди вокруг, потому, как видишь ты это в последний раз.
Плоскость магии - это словно ты зашел в тень и глядишь оттуда на всех, даже на себя. Паришь рядом со своим телом, разматывая шнурок - серебренный, невероятный шнурок - твой путь обратно, в свое же тело. Но когда ты глядишь на каждое существо, замечаешь малейшее изменение природы. И то, что казалось для тебя днем - проходит словно год - это сила.
Кажется, что моя магия на исходе, но толчок и я увидела, как голубая паутинка обволакивает меня - порция Рифона, которой хватит на еще несколько минут сопротивления.
Второй этап - ослабить магию, хоть чуть-чуть, стягивая ее незримой (для мня очень даже видимой) сетью магии.
Что за жизнь может обитать в таком пространстве? Самые знаменитые - тогби, стайка которых кружит вокруг огненного шара, чувствуя необратимую беду. Сколько же веков эти бессмертные создания не наблюдали такого шара?
Заметив меня, они подлетели поближе и замерли. Я не стала с ними разговаривать: отвлекаться зря не стоит. Запас магии Рифона практически опустошен и теперь магия Тимофея толкает мою сеть ближе к враждебному заклинанию гнома. Эта сеть была уже на пол пути, а значит, что сейчас опустошаться мой запас магии будет быстрее в несколько раз - пробить фон направленной магии - сложнее.
Тогби заметались, предчувствуя, что мне сложно справляться с таким напором.
Опустошена.
Димильяна.
Сеть окутывает шар и должна замкнуться, как я вдруг ощущаю, что силы мои предназначены только на возвращение. Странно, но об этом я не подумала.

Я сглотнула и глянула на саму себя. Что ж, если ты не подумала, значит тебе это не так уж и важно. В конце концов, не придется нанимать некроманта, чтобы продлить свою молодость, не придется больше думать о возлюбленном, что таскается где-то между мирами и ищет приключения. Возлюбленный? Леший, да кто вообще сказал, что он меня любит?!..
Аля, не о том думаешь!!!
Тогби заметались, а я снова переключилась на изучения себя, не отпуская концов сети - если начала, то обязательно закончу. Русые волосы - действительно очень красивы, так что не оставляет сомнений моя луговийская кровь. Фигурка - грубоватая, особенно для женщины, но если профессия была изначально представлена как мужская, то что поделать?
Я уныло взглянула на серебренную ниточку, связывающую меня физическую и меня астральную. Последний шанс - это использовать выход жизненной энергии, что резко вырвется наружу после разрыва нити. Подобрав в руки практически невесомый шнурок, я посмотрела на шар - последние мгновения придется компенсировать именно таким путем - нитью. Но пока есть шанс держать и стягивать сеть, стоит продолжать бой.
Я снова глядела в даль, надеясь различить нечто интересное, что могло бы скрасить моменты моего нахождения здесь. Вдалеке маячила маленькая серо-черная точечка, практически незаметная на фоне скал - это гном до сих пор ожидал результатов своих трудов. Хотя я и нахожусь по меркам астрала здесь недолго, по меркам материального мира, прошло всего пару минут.
Концы сети стянулись и требовали окончательного закрепления вместе в один узелок. На это сил практически не оставалось…
Нить натянулась и готова была лопнуть, как один из тогби замаячил перед глазами, привлекая мое внимание. Он приблизился к шару и с помощью своих собратьев, связал концы вместе.
Я облегченно вздохнула и почувствовала, что силы на выход еще остаются. А шар разверчивался, меняя траекторию полета - он хочет ударить в грудь дракона.
- Спасибо, - тихо произнесла я, и услышала, как тогби тихо перешептываются между собой: «Она первая, кто поблагодарила нас, она первая…», - прощайте, может встретимся еще.
Я начала наматывать нить на кисть, и дотронувшись рукой до сердца, почувствовала поток свежего воздуха в лицо, боль в руке и ноге и слезы на щеках - ведь я осталась жива…

- Дракон! - крикнула я.
- Что?!
- Разворачивайся и лети на север! Только прошу тебя: немного опустить правое крыло, защищая грудь. Всеми силами защищай грудь!!!
- Слышу! - недовольно проворчал дракон и резко развернулся на девяносто градусов.
Оставалось только ждать.
Мы летели над каменными массивами, слева - виднелся лес; справа, только чуть дальше - выглядывали деревья. Горы, где жил раньше дракон снова пролегли под нами. Мы возвращались.
Удар по крылу заставил дракона взвыть, вся наша компания схватилась за веревку, как за последнее спасение (кот снова предпочел мою штанину). Извиваясь, изнемогая от боли, дракон бился. Рычал, выл, плевался пламенем… а после - рухнул, чудом не подмяв под собою нас. Но мы все, включая последнего кота, были живы. Все… кроме гнома….

По площадке гулял ветер, путая мои распущенные волосы и сбивая их мне на глаза. Подняв голову, я увидела дракона. Он сидел на огромном валуне, поджав под себя лапы и полу раскрыв крылья. Одно крыло было порвано, но я увидела, как рана затягивается - смерть гнома не позволяет заклинанию и дальше высасывать из ящера жизнь. Наша компания, все, кроме меня, без сознания, валялась напротив него, на абсолютно ровной площадке, схожей с той, что была у пещеры. Шатаясь от усталости, изнеможения, сильного ветра, я стояла перед ящером, глядя ему в глаза.
- Редкая ты находка для этого мира, ведьма, - тихо произнес дракон, словно в задумчивости, - я слышал о тебе не раз. Из всяческих краев Луговии до меня доходят слухи о подвигах, и среди бесчисленных героев, которые то и дело спасают дев от людоедов и драконов, мелькает некая, русоволосая девушка из столицы. Она помогает тем, кто просит. Пишет статьи о своих подвигах, так и не раскрываясь в них до конца…
Дракон замолчал. Я пошатнулась от неожиданной боли в пострадавшей от кота ноге, но была поддержана хвостом ящера.
- И теперь я смотрю на эту юную особу и удивляюсь выбору судьбы. Алевтина…
- Откуда ты…? - поразилась я.
- Имя твое тоже смогло долететь до моих краев. Больше всего меня поразило то, что ты меня не убила. Не могла убить. Не хотела убивать. Почему?
Я молчала. Слов просто не было, потому, как и ответа не было. Дракон внимательно посмотрел на меня и после недолгой паузы мягко произнес:
- Сядь.
Я села рядом с ящером, и увидела панораму, открывающеюся только с валуна. Это был заснувший до весны лес. Просторы, которые стирались на горизонте легким туманом, казались непостижимы. Дракон обвел все свои владения желтыми глазами и глубоко вздохнул:
- Давно я не сидел здесь. Последний раз это было… - ящер задумался, - три сотни лет назад. Луна тогда была еще больше, а звезды - как никогда ближе. Моровия открывала государства, а Холмовия отбирала у нее новые земли, совершая набеги. Маги были поистине сильны, а стихии - поистине питали их мощью. Все изменилось…. Впервые пролетая над этими местами я и думать не смел, что вернусь сюда через столько лет…
Мы опять замолчали, любуясь лесом.
- Попробую найти свое место в Горовии...
- Для меня места в этом мире тоже нет…
Дракон шумно вздохнул, и неожиданно сказал:
- Глупая ты еще, ведьма. Твое место уже давно определено, просто сама ты этого еще не поняла. Но не ищи его… найдешь, но позже…
Я подняла глаза на ящера:
- Скажешь, хотя бы как тебя зовут?
- Феникс.
Мы снова замолчали. Такое бывает, когда находишь пока что твое место. Оно поистине принадлежит тебе, не позволяя даже отойти на шаг от своего предназначения. Но эти места - как миражи, и чаще всего, они исчезают задолго до того момента, как ты возблагодаришь судьбу за полученное богатство.
- Когда гном сказал про сокровища, и ты пошла ему навстречу, я подумал, что ты встала на его сторону…
- Сначала я и в правду задумалась «а зачем мне это все надо?», но потом неожиданно вспомнила, что спрашивала себя об этом еще зимой, сидя в сугробе со сломанной ногой. Наверное, это действительно мое место - когда я ожидаю нового поворота дороги, по которой иду уже на протяжении девятнадцати лет…
- Вот видишь, ведьма, в нашем мире для каждого есть свой уголок… - дракон перевел взгляд на площадку, где происходила битва, - другое дело: насколько он будет ценить этот уголок. Тебе он подарен жизнью изначально, а другим кажется, будто их никто и не ждал здесь… - грустно закончил он, - но что-то я заболтался с тобою… - ухмыльнулся змей.
- Вот теперь пришло время прощаться? - спросила я, спрыгивая с валуна.
- Драконы не умеют прощаться, - произнес дракон.
Мы посмотрели друг на друга еще немного, задумавшись о чем-то своем. Змей развернул крылья, пригнулся, готовясь к полету, и уже взлетая, он громко сказал:
- Не повезло тем упырям, что встанут у тебя на пути!
- Прощай, Феникс!!! - крикнула я, подбегая к обрыву и махая рукой, словно хотела догнать ящера, но не успела.
- До встречи, ведьма!.. - донеслось до меня.
«Старость приходит только тогда, когда ты ее примешь. А пока - двери мои, для этой гостьи закрыты… Ведь дорога - практически бесконечна… а уж коли куда упрется, то всегда есть возможность возвратиться домой… где тебя ждут…».
И я долго не могла оторвать взгляд от неба, настолько прекрасное зрелище предстало моим глазам. Это было закатное небо, что накинуло на простилавшийся внизу лес одеяло сумрака, сотканного из пушистого, легкого тумана. Каждый шорох отдавался эхом и поэтому тишина стояла невероятная, словно каждый жучок замер, оторвавшись от своих дел и глядел на дракона… чей силуэт четко вырисовывался на оранжевом диске засыпающего солнца…

Бабушки сидели на лавочке, словно никуда и не уходили со времени нашей последней встречи. Мешочек с платой за непосильные труды покоился на коленях одной из них, и при виде них у меня пересохло во рту. Создавалось ощущение, что бабульки эти уже давно поставили ставки кто победит, и кажется, что ни одна из них не выиграла. В целях успокоения и без того натянутых нервов, бабушки щелкали семечки. Подойдя на безопасное расстояние, мы встали перед работодательницами словно тридцать три богатыря перед дядькой Черномором на королевских смотринах.
- Как чудище заморское, чтоб ему бес в ребро, яд в желудок, поживает? - спросила левая бабуля, щелкая семечки.
- Надеюсь, вы ему ногти повыдирали? - поинтересовалась центральная.
- И как подлежит героям, голову отрубили? - подхватила «правая».
- Слыхала я, что смертельный взгляд у гадюки этой... - пробормотала третья, - глаза выкололи?
При каждом совете, вся наша разношерстная компания вздрагивала, представляя, что осталось бы от нашего нового друга. Собравшись с силами, я слабо улыбнулась и хрипло произнесла:
- Ну что вы бабоньки... все как полагается и зубы... и глаза... - я хотела добавить «улетели по направлению западных гор», но вовремя прикусила язычок.
- Все? Проблем больше никаких, возвращаемся в столицу? - спросил у меня Тимофей, потирая руки.
- Ну... - я не успела ответить, что гонорар забрать не мешало бы, как влезла бабка:
-Ох! Батюшки, а у нас тут с бабоньками беда произошла!
Мы уставились на четырех бабулек, непринужденно (не смотря на пессимизм недавних слов) щелкающих семечки.
«Неужели еще один «Василиск»?» - с ужасом подумала я.
- Мыши огромные бегают по избам.... ДА С ХВОСТАМИ ВОЛОСАТЫМИ!
Бабоньки заохали, показывая, что проблема требует срочного вмешательства магов, все же, как никак феномен...
Все облегченно вздохнули...
И повернулись к бывшему хозяину феноменов.... А он, словно оправдываясь, незаметно показал укушенный палец...

Солнце только что вынырнуло из-за самых дальних гор, скудными лучами освещая безрадостный пейзаж горной среды. По дороге, переговариваясь, ехали на лошадях четверо путников, пятый отмахивался от комаров хвостом, удобно устроившись за спиной одной из девушек. Он лениво догрызал куриное крылышко, не забывая поглядывать на небо, словно опасаясь на нем заметить дракона.
- И зачем ты его отпустила? - негодовал один из юношей, обращаясь к русоволосой ведьме.
- Не смогла я его убить, и можете считать это слабостью. Но отдала бы я хоть сто монет, чтобы еще раз посидеть с ящером на скале. - Ответила ведьма, устремляя свой взор на далекие пики гор Квар Хан Гарга, - Тимофей, пройдет сотни лет, и может, хоть какой-то одичавший бард напишет о нашем подвиге балладу. Но крови, в балладе той - не место…


«Сумасшедшие на трактах - самое то, супротив дракона!

Всю жизнь мы ищем дарованное нам кем-то в жизни место. Всю жизнь мы в поисках чего-то, кого-то ждем, куда-то спешим… и только когда я села рядом с драконом на скалу, и взглянула на осенний лес, я осознала, что все это - просто мелочь, по сравнению со свободой, которую так и не смогла отнять у своего нового неожиданного друга. Пусть столь необычного решения проблем от меня и ожидали, я никогда не обменяю свободу мудрого и гордого ящера, на горсть золота. Удивительная вещь судьба - она умеет сводить разные жизни вместе, а после разлучает их, на сотни, тысячи лет.
Сколько времени прошло с тех пор, как первый рыцарь покусился на жизнь дракона? Так много, что уже и не помним мы самого героя, а одно-единственное заклинание против дракона - запрещено законом. Совсем недавно, я поняла, как действительно можно победить, но не дракона. Стоит лишь задуматься, и ответ - очевиден… Каждый из нас - своеобразный герой, герой, готовый творить подвиги и совершать множество благих поступков. Но как только тропа заведет нас на мертвые земли, мы не способны разглядеть там надежду, а пытаемся отыскать сокровища, забывая про человечность. Побеждать в таких случаях, стоит только себя…
После успешного задания, мы снова в столице. Невольно поднимаю взгляд к облакам. Наступает зима, дорогие читатели, и вот-вот в окошко постучится 1004 год по летоисчислению луговийскому. В избах добрых хозяек, что приютили нас, бегают странного вида мыши, в небе, над безымянными вершинами гор, парит дракон, и где-то живем мы - специальные корреспонденты «Магического взора» Алевтина Лукриянова и четывехлапый напарник - Рыжий. До новых встреч!
P.S. Выражаем благодарность Рифону Вороненому, Тимофею Красногриву и Димильяне Лесной, за содействие при написании (и не только!) данной статьи».