Ёлочка

 У неё смешное и ласковое имя - Ёлочка.
 Собственно, крестили её Еленой. Но пожилые родители, у которых она была первой и последней, замирая от нежности и любви к нежданному росточку жизни в своей семье, звали её Ёлочкой.
 И уж новогоднюю ёлку, мысленно величая её Рождественской, так или иначе справляли для дочки. И из дому раньше 15-ого января не убирали. Так и слилась, пахнущая зимой и лесом зелёная ель с чуть раскосой черномазенькой Ёлочкой. От первого года её жизни.
 Выросла Ёлочка и вышла замуж. За славного парня по имени - не поверите! - Ясень. И когда родилась у них дочка, родственники и друзья шутили: "Не иначе, надо Липой её назвать. Как в прошлом веке в простонародьи и купечестве часто называли. Олимпиадой, то есть."
 Назвали девочку Лидой, при тайном крещении - Лидией.
 А мама, все годы напролёт, так и оставалась для папы Ясеня и дочки Лидочки - Ёлочкой. Мамой Ёлочкой.
 По прошествии времени Лида стала преподавать английский язык в школе и тоже вышла замуж. За поляка, по имени Тадеуш, преподававшего английский язык в одном из московских ВУЗов.
 Был он католиком. Но, искони православная семья Ясеня и Ёлочки - и против выбора дочки не возражала. "Был бы Христос в сердце!" - справедливо рассуждали они. В начале 80-ых годов Тадеуш и Лида решили эмигрировать в Штаты. И родителей уговорили. Ёлочке (да и Ясеню) решение это далось мучительно. Особенно тревожила мысль, найдётся ли там для них Православная церковь. "Найдётся! - заверяли их дети. - И Православная найдётся и Католическая..." "И ёлочка на Рождество" - смеялась Лида. В Америке ведь, "как в Греции" - всё есть."
 Долго ли, коротко, получила семья вызов из Израиля - от родственников, которых у них там не было. Получила и разрешение на выезд. Всё это ценой многих трудностей и переживаний. Как у всех, кто выезжал тогда из дому, оставляя привычное и родное. Ещё одной семьёй меньше стало в Советском Союзе. Ещё одной семьёй стало больше в американском штате Массачусетс, в стандартном по виду, но радующем глаз, городке.
 Не сразу, но все устроились на работу. Внук Карел пошёл в школу. Нашлась и Православная церковь - в пределах досягаемости, где служба шла по-английски и по-русски. И земляки из числа её прихожан. С некоторыми из них подружились...
 Облако на горизонте стало расти и темнеть постепенно.
 Ясень и Ёлочка по воскресеньям старались не пропускать службы. Лида обычно присоединялась к родителям. А Тадеуш уезжал в Католический костёл, но по дороге делал приличный крюк, чтобы завезти семью в Православный храм.
 Однажды Лида не вышла из машины, поехала дальше с мужем. И стало это повторяться всё чаще. Карела в таких случаях она брала с собой. Ёлочка расстраивалась, Ясень тоже. Но что было делать! Дети - люди взрослые, а Карел их сын.
 Выходя как-то из машины зятя, Ясень наклонился к Ёлочке и то ли сказал, то ли вслух подумал: "Бог - один, и все мы Его дети." Почему-то он вздохнул при этом.
 А потом в семье начались богословские споры. Стариков поражала неожиданная напористость зятя. "Прежде он не был таким настырным, раздражительным." - удивлялась Ёлочка. Тадеуш пытался доказать им, что Бог, хоть и один, да вера - истинно христианская - в католичестве, и нигде более. Стал ругать православие, злился, злилась с ним и Лидочка; Карел принимал сторону родителей...
 "Как же Господь Отца просит: Да будут все едино; как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино...?" - осведомился как-то Ясень.
 Но у зятя и дочери на "сложные вопросы" ответов не было. Они предъявили родителям ультиматум: или те перейдут в Католичество, или дети перестанут общаться с ними. И уж, конечно, возить их в Православную церковь не будут. Тяжелое потянулось время. Душевно, и не только душевно.
 Каждое воскресенье старики поднимались чуть свет и, если погода позволяла, более часа брели в свою церковь пешком. Молились больше, чем прежде. Происходящее воспринимали как испытание, которое для чего-то посылает им и детям Господь. Всё узнается в своё время.
 Приближалось Рождество. Дня за два до него Тадеуш всегда привозил Ёлочке и Ясеню ёлку - благо что и продавались они едва не на каждой улице. Но в тот тяжёлый год ёлок в их городок почему-то не завезли. Соседи говорили, что где-то на окраине их всё же продают. Между бензоколонкой и корейским магазинчиком. Ёлочка никогда там не бывала.
 "Вот тебе и Рождество: ни детей, ни ёлочки." - горестно думала она.
 За обедом, в канун Рождества, даже расплакалась:
 "Сколько помню себя, ни одно Рождество без ёлочки не проходило... а тут словно сиротами остались..."
 "А мы и остались ими, Ёлочка. - глядя на жену, старый Ясень сам едва не заплакал. - За Христа осиротели... Да, простит Он всем, кто не знает, что творит."
 Ёлочка встала из-за стола, надела шубу.
 "Ты куда?" - встревоженно спросил муж.
 "На бензоколонку, за ёлочкой, "
 "Опомнись, мать, темнеет уже, а ты дорогу в ту часть города не знаешь! Да и как понесёшь? На руках, что ли! Успокойся, Ёлочка..."
 "Не сердись, я скоро..."
 Примерно дорогу к бензоколонке она узнала ещё днём. В кармане было двадцать долларов. "Маленькую возьму..."
 Чем дальше шла Ёлочка, тем больше чувство безнадёжности и... страха охватывало её: темно совсем, заблужусь ведь... Господи, помоги мне старой дуре... чтоб на Рождество Твоё нам с Ясенем хoть на ёлочке огоньки светили..."
 Шла и плакала.
 У двух-трёх одиноких прохожих спросила, так ли идёт к бензоколонке, где ёлочки продают. Один неопределённо махнул рукой; другой посоветовал вернуться; третий поинтересовался, как она ёлку, если купит, до дому дотащит...
 А она шла и шла.
 По заснеженной дороге медленно проехал грузовичок. Она в отчаянии махнула рукой: "Остановитесь, пожалуйста!"
 Из окна выглянул симпатичный парень. Она робко попросила довезти её до бензоколонки, туда, где ёлки продают. Тот удивленно взглянул на неё, мгновение подумал, потом ответил с сожалением:
 "Мне в другую сторону, а туда ещё с милю... Дома дела срочные, жена ждёт, волнуется..."
 "Извините." - промолвила Ёлочка и поплелась дальше. Парень уехал. Темно, тихо, лишь огоньки в окнах.
 "Не напал бы кто, двадцатка в кармане. - устало подумала Ёлочка. - Господи, помоги."
 Позади услышала шум машины. Обернулась и узнала тот самый грузовичок.
 "Садитесь! - окликнул её водитель, - я довезу Вас!"
 "А жена ругать не будет? - обрадованно спросила Ёлочка. - Там ведь дела срочные!" "Подождут дела, и жена подождёт." - почему-то тоже обрадовался парень...
 На ёлочном базаре оставалось несколько высоких красавиц; все маленькие были давно раскуплены. Оставшиеся стоили пятьдесят долларов и больше.
 "Вот и купила ёлочку." - растерянно подумала бедная путешественница.
 Парень, выбравшись из кабины, подошёл к продавцу, минуты три что-то говорил ему, потом подозвал Ёлочку.
 "Он отрубит для Вас верхушку. - сказал. - Получится маленькая. Мы договорились: больше десятки не возьмёт."
 По дороге домой Ёлочке всё хотелось спросить парня, верует ли он в Бога; но смущалась: в Америке незнакомых людей о личном спрашивать не принято. И всё-таки спросила, когда он затормозил у дома.
 "Я католик, - ответил он, а Вы?"
 "Православная."
 "У меня жена православная, она гречанка. А мы с мамой итальянцы - католики, - повторил он. - Сестра жены недавно вот к евангелистам перешла. Говорит, что у них про Бога всё понятнее." - улыбнулся водитель.
 "Это ваша семья?" - спросила Ёлочка, указывая на две фотографии над ветровым стеклом.
 "Это мы с женой, её сестра и моя мама." - подтвердил он. - А это наши мальчишки, - показал он на другую фотографию: Пьетро и Лука."
 "Какой же веры они будут?" - спросила Ёлочка. - Православной или католической?"
 "Дай им Бог стать просто христианами." - услышала в ответ.
 "Простите, Вы кто? - вырвалось у Ёлочки. - Санта-Клаус? Или Ангел, ищущий печальных в Рождественскую ночь, чтобы порадовать их?"
 "Не то и не другое, - улыбнулся итальянец. - Не догадались ещё? Я - добрый самарянин." И полез в кузов за ёлочкой...
-----------------------------------------------------------
 В нескольких словах напомню забывшим (или незнающим) о "добром самарянине."
 - Возлюби... ближнего твоего, как самого себя.
 - А кто мой ближний? - спросил Иисуса законник. И, услышав от Господа притчу о добром самарянине, ответил сам себе и Ему: "Оказавший (мне) милость." Подробней об этом в 10-ой главе Евангелия от Луки.