Евсей Григорьевич

В тёмную ветреную ночь, когда собаки воют на Луну, я всегда вспоминаю Евсея Григорьевича.
И как поднимет он руку и скажет, что этой руки раньше не было. И все, что было между нами отходит на задний план, и Евдокия Павловна отходит. А что делить то нам маленьким, неумелым? Как глину обжечь? Что скажешь летом на тёмной речке? А он всегда говорит, отвечает мне. Правда, я не всегда понимаю, но это ничего, это на будущее. И что бы мне переспросить, проясниться. Не напрасно ли всё? Стоит ли потрошить сёмгу? Хороша ли икра, или недостаточно вызрела? Но всегда спрячется и молчит. Или напишет во сне на грязном клочке, что и не разобрать ничего. А так в тёмную ночь, когда и окна запотели и холодно, раздуешь кругляшок на стекле да заглянешь. Только долго - долго смотри и увидишь глаз по ту сторону и зрачок там. А что ещё хотеть нам в мире? Я всегда его вспоминаю, и когда чай пью, и спирт когда, и мочу. Жду его как манны небесной и знаю что нет ничего хуже его. Но и лучше тоже нет.