Ты слышишь, как я играю для тебя на флейте?

*Каждый раз, когда меня просили спеть, я, вежливо отказываясь, ссылался на свои недостатки в манере исполнять требуемые ими старинные странные композиции.
А семьдесят лет назад я был другим. Эта фраза сидит у меня в голове уже второй год, и каждый рассказ мне хочется начать именно с этой фразы.

Семьдесят лет назад я был другим. Когда я взял в руки флейту, впервые, тогда в амбаре, когда ты меня обнимала, ты подумала, я знаю, что она мне идет, я ведь был тогда таким худым. Когда я пил молоко, которое нам принес незнакомец, я видел в твоих глазах надежду и старость. Тем летом мы сильно постарели. Когда я надел твою шляпу, тебе стало так стыдно, что я в ней выгляжу лучше тебя. В тот момент ты меня сильно любила, поэтому не показала обиду.
*Покажи мне обиду сейчас. Обидься на меня. А потом прости меня. Прощать – дар. Я не умею прощать и не умею просить прощения.
Ты это поняла, когда я рвал траву в поле и рассказывал тебе истории из моего детства. Мы с тобой уже двадцать два года вместе.
*Ну что ты машешь головой? Семьдесят лет назад и ты была другой.
В амбаре, обнаженный, в шляпе и с флейтой в руке, я играл тебе.
*Реквием не удавался мне до конца. Ты говорила, что мне мешает шляпа. А я считал что этот образ был не полон даже с ней. Поля бы побольше и цвет по глубже. Ну, вот так вот, наверно, было бы хорошо. Как скатерть, а не как гардина. Ты только не засыпай сейчас, я хочу договорить. Поспишь попозже. Я прошу не спи сейчас.
*Ты слышишь, как я играю для тебя на флейте? Да, да, семьдесят лет назад я был другим. А ты меня помнишь таким же, говоришь? Почему-то я тебе верю. Ты слышишь, как я играю для тебя на флейте? Не смотри так долго на огонь в моем сердце. Глядишь уснешь, а мне еще столько рассказать тебе нужно.