Двое под столом на Авиньонском фестивале

Когда я начинал рассуждать о театре, как об искусстве, то моё лицо принимало выражение полного недоумения и будто бы немо вопрошало: «Почему одним нравится кривляться, а другим – смотреть на это?!». Однако глядя на меня, в сотый раз пересматривающего «Двое под столом в Авиньоне», можно было бы легко предположить, что я в восторге и от того и от другого.
Я всегда отличался умением смеяться над собственными остротами. Швайнштайгер неумолимо присовокуплял это качество к моему диагнозу, но мне казалось, что данное отклонение свидетельствует только о хорошем чувстве юмора.
Вот и сейчас я задыхался от неконтролируемых спазмов дыхательных путей, вспоминая весёлые дни фестиваля, когда сценической площадкой нам послужила площадь перед мэрией.
На экране закончилась финальная сцена в ресторане. Зрители аплодируют и кричат: «Автора!». Когда в них кидают корм для домашнего скота и выливают помои, они начинают свистеть, швырять яйца, бутылки, тухлые овощи и фрагменты уличного городского ландшафта, однако продолжают требовать выйти к ним «автора», но уже с угрожающими интонациями. Некоторые, особо фанатичные любители театрального искусства, вылезают на сцену, вспыхивает потасовка, перерастающая в массовое побоище. Слышится вой сирен, приезжают интеллигентные авиньонские жандармы, которым приходится применить резиновые дубинки вкупе со слезоточивым газом, и пожарные с водомётом. Зачинщики беспорядков из числа зрителей, актёров и авторов постановки подвергаются аресту. Кубичек хладнокровно задокументировал это с крыши соседнего здания.

Ещё в камере временного задержания Швайнштайгер убедил меня в необходимости проведения пресс-конференции «по горячим следам». Он сказал, что это лучший способ излечить мою социопатию, к тому же мы сумеем «набрать вистов», «хорошо заработать», «продвинуть нашу продукцию». Надо ли говорить, что на благо Компании я дал своё согласие.
На свободе Кубичек, как ни странно, сумел заинтересовать трёх журналистов специализированных изданий, а ещё один (из крупной бульварной газетёнки) вообще пришёл самостоятельно, разнюхав о конференции по своим каналам. Сам Кубичек, в парике и гриме, задавал вопросы от имени С. Бржизы – несуществующего сотрудника нашего печатного органа «Философия творчества».
Прямо у полицейского участка для пущего антуража построили огромный стол высотой метра четыре, и, когда мы со Швайнштайгером наконец-то вышли под честное слово никогда больше не приезжать в Авиньон со своими постановками, нас сразу усадили под него и стали задавать свои идиотские вопросы.
Человек на экране, сидящий рядом с успевшим раздобыть две бутылки вина Швайнштайгером, отнюдь не производил впечатление социопата. Конечно, в том, что он не совсем здоров, сомневаться не приходилось, однако со стороны я не обнаружил у себя каких-либо заметных симптомов социопатии или того хуже – агорафобии.

БРЖИЗА: Какова цель вашего приезда в Авиньон со спектаклем «Двое под столом?»
Журнал «ТАЛИЯ АВАНГАРДА»: Что вы хотели этим сказать?

ПИТИЧ: В детстве, сидя на задних рядах актового зала во время школьных концертов, я всегда мечтал о том, чтобы и обыкновенные зрители могли становиться полноправными участниками действия. Вспомнив о своей детской мечте, я сочинил такую пьесу, и мы привезли её на фестиваль театрального искусства, где, как я слышал, приветствуется всё новаторское и революционное. Это классическая комедия театра парадокса, что подтверждает смех публики на протяжении всего спектакля.

БРЖИЗА: Но потом что-то пошло не так. Вы могли предположить дальнейший ход событий или он был прописан в сценарии?

ПИТИЧ: Реакцию людей на площади и даже появление полицейских предугадать было нетрудно. Труднее было найти актёров, готовых пойти на риск быть избитыми или посаженными за решётку. Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность труппе Народного Театра и простым любителям-энтузиастам, задействованным в постановке – им пришлось изрядно натерпеться. Я потом навещал многих актёров из массовки в больнице, – ради искусства они приняли основной удар на себя. По-видимому, это того стоило! А сколько было смешных ситуаций, розыгрышей на репетициях и во время выступления. Вот забавный пример: как вы знаете, я играл роль ОФИЦИАНТА и в ресторанной сцене использовал настоящую водку. Актёры, игравшие влюблённую парочку, поняли это, только когда я налил им по полному стакану. Так что исполнительница главной роли ближе к финалу натурально начала сползать под стол. Но надо отдать ей должное – она не забыла ни одного слова по тексту, не перепутала ни единой реплики, хотя до того, как мы случайно нашли её на улице, она не имела никакого отношения к театру. А актёр, играющий персонажа-мужчину, нашёл нас самостоятельно. Он просто пришёл и постучался к нам в дверь. Сейчас пан Клима – к слову, артист от чёрта, великолепный лицедей – опять вынужден вернуться в психиатрическую лечебницу, где проходит плановое обследование.

Газета «ЛА ФРУТТАБОМБА»: Как происходит кастинг на женские роли?

ПИТИЧ: Обычно мы берём понравившихся нам официанток или продавщиц в супермаркетах.

«ЛА ФРУТТАБОМБА»: Правда ли, что девушкам попасть в ваши проекты легче всего через постель?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Ложь! Да, иногда мы используем на съёмках даже профессиональных проституток, но если захотим с ними переспать, то оплачиваем их услуги по установленным тарифам. К творческому процессу это не имеет никакого отношения.

ПИТИЧ: А что вы думали – все без исключения девушки хотели бы танцевать, петь на сцене, сниматься в кино. Между прочим, на улицах, в кафе и магазинах полно талантов.

БРЖИЗА: Вернёмся к пьесе «Двое под столом». Неужели нельзя избежать скандальных заголовков в прессе, чтобы донести и претворить в жизнь новаторские идеи?

ПИТИЧ: Нам совершенно ни к чему этот оголтелый ажиотаж. В конце концов, процитирую моего друга и сподвижника доктора Герхарда Швайнштайгера: «Если вы по-настоящему узнали людей, то не станете искать их признания». Я просто написал текст о любви, какой она предстаёт в чужом исполнении. А в конце, я всего лишь выразил своё отношение к так называемым институтам человеческого общежития вообще, и к публике на площади – в частности. К тому же, потом она тоже смогла выразить своё отношение к нам, сперва, правда, поаплодировав. Так что, надеюсь, никто ни на кого не вправе обижаться. Тем более что все мы, по-моему, неплохо провели время.
А ведь по началу никто не хотел ставить эту пьесу и участвовать в разбрасывании по зрительному залу корма для свиней. В итоге я решил действовать самостоятельно, оставив роль ОФИЦИАНТА для себя, а об истинном финале рассказал только доктору и профессору Кубичеку. Вот и вышло, что драка получилась неотрежиссированная, хотя я и предвидел возможность её возникновения. Можете написать, что я гениальный провидец. Или провокатор. Мне всё равно. Главное, я добился поставленной цели – скучающий и вечно обманываемый и обманывающийся зритель стал непосредственным участником действия, разыгрываемого на сцене. У меня есть документальные свидетельства, что никто особо и не пострадал. А если кто-то посидел несколько часов в полицейском участке или один раз сходил к врачу, – то в этом нет ничего страшного.
Надеюсь, все смогли ощутить себя полными идиотами, когда хлопали в ладоши и смеялись, а затем начали вести себя как те животные под столами. А те, кто начал потасовку – идиоты в квадрате. Помню, я тогда открыл огромную бутылку шампанского и поливал всех пеной, пока мне не заехали по спине дубинкой. «Автора» им подавай… Ну вот он я – автор, сижу и отвечаю на ваши глупые вопросы. На умные я вряд ли отвечу. Вы, кстати, не боитесь, что я хорошо подготовился, и сверху на вас не выльются нечистоты? Ладно, шучу, это уже не так свежо. Тухлых, впрочем, и свежих овощей попрошу, в свою очередь, на это раз тоже не метать. Ах, вы принесли торт?

(Вокруг импровизированной конференции собралась достаточно внушительная толпа любопытных, из которой в Швайнштайгера запускается кремовый торт. После окончание инцидента, обращенного в шутку, конференция продолжается. Швайнштайгер ест торт руками прямо со своего пиджака).

«ТАЛИЯ АВАНГАРДА»: Когда и где мы насладимся вашим спектаклем в следующий раз?

ПИТИЧ: Боюсь, эту пьесу нельзя ставить несколько раз, тем более – в обычном репертуарном театре. Её премьера наделала много шума. Хотя я считаю, на неё шли бы именно те зрители, которые предвкушали бы заранее, что в финале в них будут швырять объедки из хлева.

«ЛА ФРУТТАБОМБА»: Товарищ Питич, связана ли ваша жизнь затворника с перенесёнными в детстве травмами?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Да подождите вы со своими травмами! Дайте слово «Заднице авангарда».

ПИТИЧ: Нет, вы затронули очень важный вопрос. Я с радостью отвечу на него. Когда вы находитесь в своём убежище, резко уменьшается шанс, что с вами произойдёт что-либо помимо вашей воли. Выходя за ворота, сразу же возрастает вероятность вашего вовлечения в цепь случайных событий, до которых вам нет дела, но которые могут сильно повлиять на вашу судьбу, в том числе и негативно.

ШВАЙНШТАЙГЕР: Хочу, чтобы представители жёлтых изданий окончательно уяснили, – ни у кого из нас нет никаких проблем, кроме хронического бреда величия в прогрессирующей стадии и лёгких форм аутизма. Поэтому нам так удаются фильмы про разные пограничные состояния. Вы, наверное, видели одну библейскую историю, препарированную в разрезе современной психиатрической практики…

Журнал «ПРИБЫВШИЙ ПОЕЗД»: Если позволите, давайте поставим наш разговор на киноиндустриальные рельсы. Немногие знают, что вы являетесь создателем компании «Удалённые Горизонты», хотя дешёвыми дисками и кассетами с вашими фильмами завалены все стихийные видеорынки в странах третьего мира, а также они лежат в свободном доступе в Сети. До недавнего времени лишь считанное число критиков из специализированных изданий, вроде нашего, знало ваши имена, а в лицо вас вообще никто не видел.

ШВАЙНШТАЙГЕР: И слава богу (по нему было заметно, что он начинает нервничать, поскольку вино в бутылках подходило к концу).

«ПРИБЫВШИЙ ПОЕЗД»: Объясните же нам, наконец, что вдохновило вас пойти по пути изготовления «философских блокбастеров»?

ПИТИЧ: Как известно, ещё товарищ Ленин почти сто лет назад обозначил важность кино и поставил его над всеми видами искусства. Также ему приписываются слова, полновесно объясняющие смысл нарождающейся идеологической формации: «Социализм – это ликвидация безграмотности плюс электрификация всей страны».

«ЛА ФРУТТАБОМБА»: А ещё он говорил, что «если мы не победим вошь, то вошь победит социализм». К чему вы клоните?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Полагаете, это недостаточно глубокое высказывание? Лучше помолчите!

ПИТИЧ: Товарищ Ленин исповедовал диалектический материализм, и поэтому чётко понимал, что всеобщая электрификация произойдет гораздо быстрее. Но как тогда донести до революционных масс хотя бы часть истин, заключавшихся в понятийном аппарате научного коммунизма, чтобы избежать извращенного истолкования программ справедливого мирового переустройства? Ведь на литературные источники, философские трактаты и листовки в условиях всеобщей безграмотности населения полагаться не приходилось. И здесь в очередной раз можно поаплодировать прозорливости тов. Ленина, объявившего кинематограф важнейшим из искусств, которое завладевает умами людей и движет их в нужном направлении. Непревзойденныё шедевры соцреализма до сих пор потрясают зрителей всего мира. Если вы пересмотрите старые фильмы этой несуществующей страны, то будете долго спрашивать себя, почему эти эпические, честные люди, совершающие бескорыстные и героические поступки, завоёвывающие вечную мерзлоту, пустыни, луны и планеты не смогли устроить на всей Земле такое же прекрасное общество, какое показано в их фильмах. Мало того, до сих пор кинолента «Коммунист» рекомендуется специальной комиссией Ватикана для просмотра верующим, ибо в ней наглядно проиллюстрирован пример «духовного подвига».

(Из полицейского участка выходит жандарм, с неодобрением смотрит на построенные декорации, толпу любопытных, качает головой и заходит обратно).

«ЛА ФРУТТАБОМБА»: Как вы откомментируете свои слова: «Однажды во Вселенной произошёл какой-то сбой, и в её ничтожно малой части Природа пошла по пути эволюции органической материи. Дабы исправить свою ошибку, через усложнение организации, её дальнейшее развитие было направлено на появление вида, который бы вместе с собой уничтожил бы всю эту нелепую биосферу»?

ШВАЙНШТАЙГЕР: Это мои слова. Сказаны они очень давно, скорей всего – в состоянии аффекта, излишне эмоционально. Я бы не стал придавать им большого значения. Всё гораздо сложнее. Но если это правда, то у неё всё отлично получилось. И вообще, вы мне порядком надоели!

«ПРИБЫВШИЙ ПОЕЗД»: Ходят слухи, что вы собираетесь перевести на язык кино ваше «наноэпическое повествование» «Экзистенциальные странствия», получившее нелестные отзывы на Западе за идеализацию исламского фундаментализма; и из-за которого суданскими экстремистами из группировки «Чёрный Халифат» за вашу голову назначено солидное вознаграждение с формулировкой «за необъективный показ мотивов Джихада, выставляющий правоверных мусульман в неподобающем комическом виде».

ПИТИЧ: Вы хорошо осведомлены. Действительно, у нас были некоторые проблемы с финансами и подбором актёров, однако после неожиданного коммерческого успеха «Человека в водолазной маске» и научно-фантастической картины «Проект Биосфера» процесс съёмок в скором времени начнётся.

«ТАЛИЯ АВАНГАРДА»: В чём заключались эти проблемы?

ПИТИЧ: Дело в том, что мы решили отказаться от использования Супер-ЭВМ, и будем вести натурные съёмки по всему миру. А для этого необходим совсем другой бюджет.

«ТАЛИЯ АВАНГАРДА»: Правда ли, что на пробах вы долго искали молодого актёра-алкоголика с крепким здоровьем?

ПИТИЧ: По моему замыслу, для достоверной передачи материала, актёр, играющий главного героя, должен по-настоящему страдать от жажды в пустыне, мёрзнуть во льдах и при этом напиваться до чёртиков, как в литературном первоисточнике. Этого требует поставленная перед всеми нами сверхзадача.

«ТАЛИЯ АВАНГАРДА»: И в чём же она состоит?

ПИТИЧ: Посмотрев фильм, вы поймёте сами.

БРЖИЗА: Чего ещё неожиданного и новаторского следует ожидать от вас в ближайшее время?

ПИТИЧ: Совсем недавно я открыл совершенно новый литературный метод. В моей последней новелле все взаимодействия людей и вещей, а также их передвижения друг относительно друга описываются исключительно математическими уравнениями и формулами химических реакций.

«ЛА ФРУТТАБОМБА»: И кто же будет читать такую литературу?

ПИТИЧ: Книга рассчитана на успех среди лауреатов нобелевской премии по физике, а кроме того – должна вызвать неподдельный интерес у носителей искусственного интеллекта, кои появятся уже в недалёком будущем, и для которых наша обычная литература первое время будет совсем непонятна, и даже покажется лишённой смысла.


Пресс-конференция уже подходила к завершению, как журналист «Фруттабомбы» зачем-то спросил Швайнштайгера, к какой научной области относится его докторская степень, и кто её ему присудил. На одном из последних кадров можно отчётливо увидеть озверевшее лицо доктора среди мельтешащих спин и кулаков. Досталось даже С. Бржизе: в запале Швайнштайгер забыл, что это переодетый Кубичек.
Я уже почти оделся, когда на экране из стен участка снова вышли интеллигентные авиньонские жандармы и арестовали всех без разбора. Мне надо было поторопиться, поскольку я уже немного опаздывал. Утром по электронной почте пришло письмо от Швайнштайгера, в котором он лихорадочно и бессвязно обещал мне сообщить «нечто важное» при личной встрече, которую назначил в баре около Консерватории. Минимум раз в неделю, в очередной раз потрясённый чьей-нибудь «нечеловеческой музыкой», он заходил туда сразу после концертов, чтобы переварить свои переживания, и они спокойно укладывались у него в желудке.