Девочка и пудра

 В одной семье умер дедушка, и последней просьбой умирающего было, что бы его внучка три ночи подряд пудрила ему лицо пудрой. А надо сказать, что девочка дедушку при жизни не очень-то и любила, говорила, что он зануда и что у него изо рта воняет, и вообще считала, что от него никакого толку. Издевалась над ним по всякому. Бывало, уснёт он перед телевизором в кресле, захрапит, а девочка тут как тут, сзади тихонько подкрадётся и волосы в ухе
 ему зажигалкой подпалит. Дед хрюкнет, встрепенётся, глазами хлопает, со сна ничего не понимает. А вся семья стоит и над розыгрышем этим ржёт. Особенно папа девочки надрывается, ему дед тестем приходился, и всё ему голову по молодости ****, за то, что тот дочь его ебёт и не женится. В общем, этот дедушка приказал долго жить, и что бы внучка его пудрила три дня. Делать нечего, дали девочке пудру «Lumene», она сначала упиралась, не хотела, но ей новый мобильник пообещали, она и согласилась. Сидит в комнате на стуле, ногами болтает, на дедушку в гробу смотрит и думает: «Чего это я буду хорошую пудру на хрыча старого, да к тому же мёртвого переводить, сама лучше попудрюсь». Повернулась демонстративно к деду спиной, открыла пудреницу и давай пудриться. Потом что-то в зеркальце за её спиной мелькнуло, она смотрит, а деда в гробу нет. Вскрикнула, пудру выронила. Обернулась, а дед рядом стоит, глаза красные горят, изо рта слюна течёт. Схватил девочку, сжал крепко холодными руками и посадил себе на колени. По голове её гладит и рассказывает, как им с её бабушкой тяжело жилось, не то, что ей сейчас, как ковыль в степи топтал в тридцать восьмом, как фашиста бил и до самого Берлина дошёл, как в голодные послевоенные, картошку выкапывали руками из мёрзлой земли. Рассказывает, а у самого изо рта могилой несёт. Всю ночь рассказывал, до самого утра, пока светать не стало. А светать стало, отпустил девочку и в гроб лёг.

 Утром родители смотрят, а у девочки пол головы седые. Погоревали, а что делать, последняя воля покойника-закон, тут ничего не попишешь :(. А девочка целый день, сама не своя, как зомби по квартире прошаталась, даже спать не ложилась, а под вечер съебала куда-то из дома. Вот уже время второй ночи наступает, а девочки всё нет. Тут сосед её приводит, говорит, на вокзале сидела. Вот сучка, с****ила у мамаши своей деньги на билет, и хотела из города свалить. Пожурили её чуть-чуть, иди, говорят, к деду. А она, ладно, налейте только рюмку коньяку. Делать нечего, налили. Девочка рюмку опрокинула, и куклу свою с собой взяла, что бы не так страшно. В комнату вошла и перед трупом села, задумалась. Вчера, думает, я сама напудрилась, лажа полная вышла, напудрю сегодня свою куклу и посмотрю, что будет. Напудрила, и тут же во всём городе свет погас, и чернильная мгла опустилась на город. Только в комнате, где девочка сидела, на шкафу, заработал старый ламповый приёмник. Загорелась жёлтым светом шкала настройки, зашипел, затрещал динамик и скрипучий голос запел: «Утомлённое сооолнце нежно с морем прощааааалось, в этот час ты признааааалась…» и так далее. Из гроба вылез дедушка, глаза красные горят, слюна на губах пенится, вырвал куклу из рук девочки и давай с куклой танго танцевать. Такую движуху в комнате устроил, туда-сюда мечется, куклу по всякому нагибает. Девочка в угол забилась и всю ночь «Отче наш» вспомнить пыталась, но в голову постоянно лезла статья прочитанная в «Космополитене», как выйти замуж за бизнесмена . К утру, дед натанцевался, куклу бросил и в гроб обратно лёг. А свет ещё три часа после этого не давали, оказывается, это что-то Чубайс там опять напутал.

 Девочка из комнаты вообще вся седая вышла. Поблевала в туалете. Зубы почистила. От завтрака отказалась. Детскую Библию в картинках полистала, отложила и говорит: «Ну, предки, хоть режьте меня, я к деду больше не ногой». И тут, тогда всплывает такая информация, что у деда накопления кое-какие имеются, а точнее тридцать штук баксов. Дед, оказывается, копил, во всём себе отказывал, и получить эти деньги можно, только если выполнить последнюю волю покойника, так нотариус сказал, без ****ы. Пообещали девочке десять процентов, она вроде сразу как-то успокоилась, внутренне собралась, мобилизовалась. Видно, что хоть сейчас к деду готова, но сейчас не надо, надо ночью.

 Вот наступила последняя, третья ночь. Девочка в комнату зашла, на гроб с дедом смотрит и думает, ладно, за такие бабосы, можно деда один раз попудрить, ничего страшного уже точно больше не случится. Взяла и напудрила деду лицо, дед глаза свои васильковые, ясные, сразу открыл и говорит: «Я, внученька, пока тут лежал, о многом успел подумать». Вылез с трудом из гроба, подошёл к стене, где портрет его отца, казака висел, и шашка его. Взял в руки шашку, которой его отец врагов рубал. Из ножен её достал, и внучке говорит: «Вот этой шашкой твой прадедушка шушару всякую налево и направо клал, тут вот и надпись выгравирована благодарственная, прочитай дедушке, у дедушки глазки слабые». Девочка подошла по ближе, что бы прочитать, а дедушка раз, и девочку напополам разрубил. А внутри девочки ключ был. Взял дед ключ и к родителям в комнату пошёл. Рубанул зятя, спящего шашкой, ничего внутри нет. Рубанул дочь свою, спящую, упала на пол шкатулка. Открыл шкатулку ключом, а в шкатулке письмо, от пионеров пятидесятых годов к пионерам двухтысячных, и столько в этом письме тёплых слов, что не выдержал дед, сел на кровать и расплакался. Потом взял себя в руки, какие на *** пионеры, Союз давно развалился и пионеров больше нет. Заглянул снова в шкатулку, а там мозг лежит и улыбается каждой своей извилиной, и говорит ему человеческим голосом: «Вставь меня». Вставил дед мозг, и всё понял, понял и в туже секунду умер с досады окончательно.