Про контору

В нашей конторе, как, наверное, и в любой другой, принято развешивать на стенах разные плакаты, календари и прочую хренотень. В кабинете, в котором сейчас работаю я, раньше сидели два корреспондента: старый и молодой.
Молодым – была Юлька (но её два года назад переманила к себе администрация города, и теперь Юлия Николаевна зам.мэра по связям с общественностью), девушка «вумная», продвинутая, любительница крылатых фраз и высказываний «Великих мира сего». За время своей работы в редакции она распечатала и наклеила на стены кабинета невероятную массу информации, от которой при чтении начинала гудеть голова.
Например: «Нервный – это тот, кто кричит на начальника, тот же, кто кричит на подчиненного, совсем другое – это хам». Л.И.Лагин.
И всё остальное примерно в том же духе. Когда не хватало места на стене на уровне глаз – Юлька вставала на стул и клеила выше. Мы радостно потирали ручонками и приходили читать.
Юлька была хороша! Мама-домохозяйка, посвятившая себя дому (жена офицера, промотавшаяся с детьми всю жизнь по гарнизонам, и с удовольствием поставившая крест на своей карьере), обшивала и обвязывала старшую дочку с головы до ног. Юлька изумляла сменой нарядов и амбициями, но была доброй и весёлой.
Вторым корреспондентом был пенсионер Юрий Григорьевич, человек мудрый, побитый жизнью (оба сына погибли один за другим, не справившись с наркотиками), пьющий, перенесший инфаркт с остановкой сердца. Вытащенный врачами из небытия, подлечился, но пить не перестал. По причине всепоглощающей любви к зелёному змию, внешний облик Юрия Г. со временем стал явно алкоголическим: худоба, румяное личико с фиолетовыми жилочками на носу и щеках, красные, слезящиеся по утрам глазки, сбивающий с ног аромат вчерашней водки и свежеискуренной сигареты «Балканская звезда».
Всегда аккуратно выбритый, облачённый в костюмы «а-ля 80–е годы», он, несмотря на свои 65, производил впечатление эдакого распутника. Причём, судя по повадкам было ясно, сколь многих женщин он познал. Но это неважно.
Юлькины плакаты на Юрия Г. не производили никакого впечатления. Он усмехался, поправляя очки на носу, и качал головой: – Эх, молодость, молодость…
Так и сидели они в кабине друг против друга, писали свои статьи. Иногда яростно спорили по поводу того или иного предложения, запятой, абзаца или заголовка, привлекая шумом всю нашу братию. Вообще, коллектив творческих людей, спорящий в маленькой комнате – это угроза взрыва, стихийное бедствие, надвигающийся шторм и сборище клоунов одновременно. Это сильно.
Два года назад редактор одним далеко не прекрасным утром встал не с той ноги, и, примчавшись в контору, бешено велел делать перестановку. Компьютерный отдел (нас) переселил в большой кабинет, где трудился уже один Юрий Г.
А его вместе с его запахом перегара – в закуток к себе поближе, чтоб хоть как-нибудь контролировать процесс распития спиртных напитков в рабочее время. Но Юрий-то Григорьевич – воробей стреляный, ни разу не попался, а к вечеру – всегда исправно пьян. И материал в газету написан, хоть строчки и тянутся по бумаге сикось-накось.
Мы с коллегой по вёрстке, шёпотом матерясь и изрыгая базарные проклятия во время переезда, затащили столы, установили технику, распределили по углам и стенам провода. И... содрали со стен все Юлькины бредни! Техничка вынесла полный мешок рваной бумаги.
Коллега повесил на стену напротив себя огромных размеров календарь и большой цветной портрет любимой жены. На стол, в рамке – портрет ушедшего из жизни отца, бывшего редактора газеты. Я – на стол – снимок смеющейся дочери, на стену сбоку – Ерофейскую Морду (так изредка, когда нашкодит, зовётся любимый кот). На стену напротив – карту Приморского края, купленную когда-то случайно во Владивостоке. На этом новоселье закончилось. Всё и так коротко и ясно. И вот эта любовь к украшательствам кабинетных стен сыграла в последствии мне на пользу.
 На вечеринках по поводу дней рождений и дней печати, когда Юрию Г. безнаказанно в больших количествах попадала в рот «беленькая», он садился на своего болтливого конька. Невзирая на чины, начинал обрисовывать характер попавшегося на глаза человека из коллектива. Остальные присутствующие, открывши рот, и отхлёбывая спиртное из чайных чашек, со сладострастием и неприкрытой радостью слушали. Приятно же, когда соседа по столу разбирают прилюдно на кусочки, пропесочивают, выворачивают, причём очень смешно показывают некоторые нехорошие черты характера.
Однажды дошла очередь до меня. Этого следовало ожидать, так как ещё никто не ушёл от юрьгригорьичева языка.
Выпив изрядно, он долго смотрел на меня. Потом сказал:
– А вот эту женщину я до сих пор не раскусил и поэтому побаиваюсь. Не местная она, не такая, как все. Одним выражением «Вот только не надо ко мне всяко-разно подваливать!» она убила меня наповал, то есть сразу, как только попытался познакомиться с ней поближе.
Все за столом грубо зашумели, застучали вилками по стаканам, некоторые в сердцах пытались кинуть в меня мясной нарезкой. А Юрий Г. продолжил:
– Вы все знаете, что я на флоте служил, море для меня – святое дело. Однажды увидел у этой мадамихи карту Приморья и клещами вытянул из неё, что она не просто так её повесила, для понтов, а потому, что там жила. Да не так, как вы здесь живёте, крысы гражданские, а в приморском военном гарнизоне. Поэтому ничего вам о ней говорить не буду. А то возьмёт, и построит меня, старика…
На этом обсуждение моей персоны во время застолий закончилось раз и навсегда.