Слабости и привычки

Я уже не молода, ну то есть, мне уже не 18 лет, но ещё и не пенсионный возраст. Скажем даже, что не предпенсионный, хотя в разных странах на пенсию уходят в разном возрасте. Вот, например, в суровой России женщины уходят на пенсию в 55 лет, а мужчины – в 60, хотя всем известно, что мужчины живут меньше женщин, так почему бы не сделать наоборот, чтобы они от жизни хоть что-то получили. Ведь как говорится, жизнь, она начинается, когда человек уходит на пенсию. Вот тут уж даешь волю своей фантазии, снова и снова оглядываешься назад, вспоминаешь о своих мечтах, которые так и не воплотил в жизнь, и думаешь, что когда ещё, как не сейчас. Ну а в благополучной, социально-ориентированной, т.е. все для человека, если перевести на нормальный язык, Германии, женщины уходят на пенсию в 63 года, а мужчины в 65 лет, а с некоторого времени будет на 2 года позже. Вот и задаешься вопросом, где же отношение к человеку более социально ориентированное.

Заведя разговор о своем возрасте, я хотела сказать, что у меня уже накопился некоторый опыт межличностных отношений, трений, скандалов, привязанностей и всего того, что получается, когда два человека долгое время живут вместе. Два раза я официально говорила «да» своему избраннику в ЗАГСе, что не помешало мне оба раза забрать это «да» назад. Помимо официально зарегистрированных отношений у меня было ещё две более-менее длительные связи, а в третьей я нахожусь в настоящее время. И чем старше я становлюсь, чем больше приобретаю так называемый опыт, с каждым разом обрастая им все больше и больше, тем больше понимаю, что это совершенно не помогает мне в дальнейшей жизни, более того, отягощает отношения, накладывая на них оттенок недоверия, предоссудительности и худших ожиданий. Самое неприятное, что приобретаешь в процессе жизни и что становится твоим неотъемлемым и постоянно сопровождающим тебя багажом – это твои привычки, что составляет большую часть твоей личности. К пенсионному возрасту, как мне кажется, все на 100% состоят только из привычек. Причем свои собственные привычки человек позволяет себе называть милыми слабостями, а привычки другого – дурацкими привычками. Хотя в период влюбленности привычки партнера тоже являются милыми слабостями. В категорию же «дурацких привычек» они переходят в процессе притирания друг к другу.

Вспоминая свой первый брак, куда меня втянула ханжеская мораль советского общества, не разрешающая совместную жизнь без освящения ЗАГСом, я не могу вспомнить, чтобы я и мой муж обладали какими-то своими, каждому присущими стойкими привычками. Привычки мы приобретали в процессе совместной жизни, и это были наши совместные или совместно нажитые привычки, которые устраивали нас обоих. Исключение составляло только то, что он очень много курил, с чем я с переменным успехом сначала боролась, а потом плюнула, переместив центр тяжести своих усилий в другое русло. Я не могу вспомнить, чтобы меня в моем муже что-либо раздражало, с чем мне приходилось мириться, хотя безумной любви к нему не испытывала. Просто все шло так, как должно было быть. Познакомились, решили пожить вместе, поэтому поженились. Как бы получилась любовь. Ах да, набившие оскомину носки, которые носились целую неделю, а потом могли стоять рядом с ботинками, и также вопрос личной гигиены, когда считалось, что принятие ванны один раз в неделю являет собой образец чистоплотности. Носки я так и не победила, время от времени улавливая носом их свежесть и требуя сменить пару. Вопрос гигиены решался таким образом, что доступ к телу был запрещен до проведения водных процедур. Вот так вместе мы пожили 10 лет, все больше и больше удаляясь друг от друга. Закончилось все тем, что я просто ушла от него, оставив его в нашей совместной квартире. Сподвигнуло меня на этот решительный поступок внезапно вспыхнувшая любовь к молодому человеку, который был на 8 лет моложе меня. Так вот ради него я решилась бросить мужа, устроенную и более-менее благополучную жизнь, квартиру, и стала жить с милым не в шалаше, а в съемной квартире, стоявшей приличные деньги.

Вот тогда мне пришлось столкнуться с таким понятием, как привычки и слабости. Несмотря на свой юный возраст, а было ему тогда 20 лет, он вел здоровый образ жизни. Может, это нормально, когда здоровый образ начинают вести в самом начале сознательной жизни, но у меня почему-то укоренился в сознании образ насквозь прокуренного человека неопределенного возраста и пола, злоупотребляющего алкоголем, страдающего гастритом, колитом, бронхитом и кучей всяких других хронических гадостей, говорящего себе в один прекрасный день: «Все, пора начинать новую жизнь!» Нет, мой милый не пил и нет курил. Более того, он не употреблял в пищу соль и не ел мяса. Подобная стойкость характера и сила воли поразили меня, курившую с 16-ти лет и часто посещающую всякие вечеринки, с которых я с трудом добиралась домой, ну а что касается питания, то елось все, что можно было достать, благодаря некоторым связям в торговой сети. Ах да, напоминаю, что мой первый брак пришелся как раз на последний год застоя и первые годы перестройки, когда в конце 80-х годов на прилавках всегда можно было найти соль. Все остальное, если и появлялось, то очень быстро исчезало, и надо было обладать воистину редкой пронырливостью и выносливостью для стояния в очередях, а также неплохим обонянием и слухом, дабы вовремя распознать, что и куда завезли. Наличие и количество знакомых, работающих в торговой сети разного профиля, определяло вес и место в социальной иерархии отдельно взятого хомо сапиенса советского образца. Дык вот! – как говорила одна преподавательница детской педагогики в пединституте, где я училась, будя подобным выкликом всю аудиторию.... Дык вот, весьма впечатленная стойкостью духа моего возлюбленного, я тоже отказалась от сигарет, алкоголя, соли и мяса. Организм стал налаживаться, в теле почувствовалась необыкновенная легкость, гибкость, а на всех своих знакомых, страдающих моими бывшими слабостями, я стала посматривать свысока, чувствуя себя чуть ли не сверхчеловеком с нечеловеческой силой воли. Освободившееся от курения, пития и чревоугодия время мы проводили в сексе, чтении психологической литературы вслух с последующим ее обсуждением, а также в просмотре становившихся тогда популярными видеофильмов. Но на этом искоренение моих дурных или дурацких привычек и прочих слабостей и совершенствование меня как человека будущего не остановилось. Порывшись в новой со всевозможнейшими частными объявлениями и очень популярной газете «Из рук в руки», мой милый нашел мне учительницу походки и стиля. Да, именно так. Явившееся по телефонному звонку видение оказалось совершенно очаровательной молоденькой женщиной, стройной, изящной, и обладающей осанкой балерины. Яна учила меня ходить, высоко подняв голову, грудь вперед, втянув живот, подобрав зад и покачивая бедрами. Мне приходилось часами тренироваться с шестом на плечах или каким-нибудь предметом на голове, все время представляя перед глазами образ некоей африканки или латиноамериканки, у которых подобная кошачья грация просто в крови. Был перерыт весь мой гардероб и сформированы подходящие туалеты, а также проведен курс нанесения макияжа и ухода за собой.

Вот так почему-то получилось, что, оказывается, у меня накопилось ужасное количество вредных привычек и слабостей, о наличии которых я, может быть, и подозревала, но никогда не задумывалась. Мой же милый был просто совершенен. Я не могу припомнить ни одной слабости или дурацкой привычки. Носки он менял регулярно, душ принимал два раза в день, брился, чистил зубы, приводил себя в порядок с такой тщательностью и остервенением, что порождал во мне комплекс неполноценности и чувство вины за свое несовершенство. Но я стойко продолжала бороться со своими недостатками.

Постепенно мы выявили ещё один мой недостаток – это наличие неподходящего моему уровню круга знакомых. Таким образом, мое общение с моими друзьями постепенно сводилось на нет, и мой милый изо всех сил старался заменить его своим, а также кругом своих друзей, которые тоже были совершенны.

К сожалению, спустя некоторое время природа взяла свое. От подобной стерильной атмосферы я постепенно стала задыхаться наподобие тому, как один раз, погуляв минут 40 с моей подругой по окрестному лесочку, мы почувствовали дикую головную боль от перенасыщения кислородом и рванули в центр Москвы глотнуть выхлопных газов, что сразу помогло. Вот так и я, бывая по делам одна в городе, курила украдкой сигарету, с опаской оглядываясь по сторонам, и покупала на рынке вкусные, жирные чебуреки с мясом. А один раз Яна, решив отпраздновать окончание наших курсов по походке, приволокла бутылку шампанского, чем, с одной стороны, повергла меня в ужас, а с другой, ужасно обрадовала после более чем полугодичного трезвого образа жизни. Выпив один бокал шампанского, я сразу захмелела вконец и поведала ей свою безрадостную историю существования без привычек и слабостей. С этого момента и началось мое освобождение из плена совершенной жизни.

Все закончилось благополучно, хоть и непросто. Мой милый оказался просто обыкновенным психопатом, постепенно прибрав меня к рукам и наслаждаясь своей властью. Я же, обладая последней и неискоренимой привычкой русской женщины к жертвенности и самоотдаче, забыла самое себя. Расставание запомнилось попыткой или скорее угрозой меня задушить, причем перед этим актом он предложил мне выкурить последнюю сигарету. В процессе курения я размышляла над тем, в какое же г... я влипла, а также судорожно искала выход из создавшейся ситуации. Милый не выдержал напряжения момента, расплакался как ребенок и пал на колени, моля пощады. На колени он падал ещё раз в самом центре Москвы в скверике перед Большим театром, где раньше все время собирались голубые. По этому поводу существовал даже анекдот. Подходит к группе мужиков один высокий и плечистый и басом говорит: «Где тут проходит прослушивание басов?», а ему отвечают: «Не баси, дурашка, здесь все свои.» Не смешно? Его надо правильно рассказывать, с интонацией. А скверика там больше нет.

С тех пор я стала очень болезненно относиться к попыткам меня переделать или улучшить и стала свято отстаивать свое право на привычки и слабости. Самое главное, чтобы мои привычки не мешали моему партнеру, а его – не нервировали меня. Вот именно здесь и пролегает та невидимая грань между милыми слабостями и дурацкими привычками.

Спустя некоторое время у меня завязался нежный роман с представителем Туманного Альбиона. Длился он не много не мало 5 лет, в течение которых не было ни одного дня, чтобы мы не говорили по телефону. Мой англичанин был посредником в торговле лесом и свою жизнь проводил по большей части в поездах, самолетах, машинах и гостиницах. Будучи в Москве, он жил, естественно, у меня, что случалось 2-3 раза в месяц большей частью по выходным. Дома, т.е. в туманном Альбионе у него была жена и двое прелестных ребятишек. Через года полтора я стала подавать голос, что пора бы и честь знать – на двух стульях сидеть. Как говорила одна из моих подруг из неподходящего круга знакомств: «На двух конях поедешь – попу порвешь». Именно это я пыталась втолковать своему возлюбленному, но он пытался казаться глухим и непонятливым, благо что не говорил по-русски, а английский у меня был ещё не самый совершенный. Ну что ж, человек сам кузнец своего счастья! И с этим девизом я рьяно взялась за поиски иностранного мужа, зачитывая до дыр все выпуски «Из рук в руки» и рассылая письма в англоговорящие страны. Дело в том, что именно в начале- середине 90-х годов всколыхнулась очень большая волна браков с иностранцами, так как разваливающаяся на куски Россия, управляемая непредсказуемым и вечно пьяным но веселым Ельциным, раздираемая на части бандитскими группировками и представлящая собой помойную яму для всего остального развитого человечества, судя по ассортименту и качеству товаров, заваливших и заполонивших все прилавки, киоски, палатки, базары и станции метро, перестала представлять собой то самое место, где можно было бы свить уютное семейное гнездышко. Более того, вить гнездышко было, по сути говоря, практически, не с кем. Советско-российский мужчина времен перестройки – это очень большая и сложная тема, которой мне бы не хотелось здесь предаваться, рискуя совсем уйти от нити сего повествования.

Надо сказать, что мои отношения с иностранцами с самой моей ранней юности получили, так сказать, благословение не кого иного, а моего дорогого папы. Сам того не ведая, он как бы явился провидцем всей моей будущей жизни в свете отношений с противоположным полом. Когда в 18 лет я огорошила своих родителей тем, что выхожу замуж не за кого иного, а за испанца (мой первый муж был чистокровным испанцем, родившимся, правда, в Москве), то бедный папа, не долго думая, написал мне грозное письмо, читая которое, мне становится немного не по себе и по сию пору. Цитирую: «Совсем недавно ты ещё клялась в вечной любви к славному сыну Болгарии, на Новый Год тебя застали в обществе отпрыска богатого арабского шейха, и спустя пару месяцев ты заявляешь нам, что выходишь замуж за отважного тореадора...» Папа умел писать.... Ну разве я виновата в том, что общежитие Гнесинского училища и института было населено всякими иностранцами, а мой неродной дядя, то есть муж моей тети, был самым настоящим чистокровным иранцем. Дальше папа писал: «Мы послали тебя учиться в одно из самых достойных учебных заведений Советского Союза, но ты, видимо, решила, что у тебя другая стезя. Я уверен, что на конкурсе «Интерсекс-82» ты заняла бы первое место.» На этом месте от ужаса у меня встали дыбом волосы и кровь отлила не только от лица, но от всех жизненноважных органов, но я выжила, а папино пророчество сбылось. Не в том плане, конечно, что я стала занимать места на каких-то конкурсах «Интерсекс», а в том, что кроме этого молодого юноши, у меня больше не было мужчин-соотечественников.

Мои усилия не прошли даром, и у меня, наконец, завязался контакт с одним немцем, живущим в Англии. Чувствуя, что я вот-вот выскользну из рук, мой англичанин с отчаяния объявил жене о разводе и поклялся мне в вечной любви, пообещав жениться. Оставшиеся три года наших отношений он перебегал то на одну, то на другую сторону, возвращаясь то ко мне, то к жене, разрываясь между привязанностью к детям и любовью ко мне. Да, это тоже была такая любовь. Все мои знакомые всегда заявляли нам, что мы идеальная пара, чем мы и были на самом деле. Мы оба обладали только лишь милыми слабостями, которые так и не успели перерасти в дурацкие привычки, так как мы не успевали надоедать друг другу. Я прощала своему англичанину раскиданные по моей квартире носки, белье, деловые бумаги, так как знала, что через пару дней все это исчезнет, а в моей квартире снова воцарится мой порядок. Он прощал мне то, что при наших встречах, которые всегда были как праздник, я иногда выпивала лишнюю рюмку и пела русские романсы под гитару до самого утра. Более того, он восхищался моим пением, а также влюбленно смотрел и слушал, как я играю на пианино.

Но однажды его дела пошли совсем плохо и он пропал. Бизнес был для него все, вся его жизнь, а я стояла на втором месте. В российских лесах был похоронен доверенный ему миллион одного инвестора, и ему пришлось скрываться и от разъяренного инвестора и от Интерпола. Один раз и мне пришлось побывать в местном отделение Интерпола, так как меня допрашивали по этому делу как свидетеля, но все ограничилось лишь одной двухчасовой беседой и основательно расшатанными нервами. У меня сердце остановилось, когда я нашла в своем почтовом ящике повестку из этого уважаемого учреждения. Забегая вперед, скажу, что мой англичанин каким-то образом выкрутился из всей этой ситуации и вспыл как-то в Швейцарии. Теперь он уже не мой, женился на моей копии (по словам очевидцев) и живет в Финляндии. Время от времени мы дружески переписываемся.

Немного погоревав, я снова вспомнила, что на свете существует ещё куча достойных и одиноких иностранцев и начала писать письма. Результат не заставил себя ждать, и вот я оказалась в Германии, выйдя замуж за одного чистокровного и типичного бюргера. Эйфория длилась недолго, но так как все мосты были сожжены, пришлось сжать зубы и помалкивать, пока мне не выдали постоянку. Я не буду долго углубляться в наши отношения, так как это тоже одна большая тема, а вернее, совершенно классный сюжет для психотриллера под название «Психо-2». В моем муже меня не раздражало абсолютно ничего - ни то, что он ходил в рваной и грязной одежде, ни то, что он начинал пить пиво в 12 часов дня, ни то, что он патологически не переносил никакого шума, что впрочем, является отличительной чертой многих немцев, ни то, что он до 3-х ночи смотрел телевизор, отделенный от нашей спальни одной лишь занавеской, ни то, что он поносил меня, моих родителей и моего сына, ни то, что он становился чернее тучи, когда слышал хорошие отзывы обо мне от других людей, ни то, что раз в неделю на него нападали приступы депрессии и он устраивал мне настоящие допросы, пытаясь докопаться до моей души. Я была страшно рада, что среди всего этого кошмара иногда были проблески в виде наших редких и коротких отпусков, когда в нем внезапно вспыхивала любовь и нежность ко мне, когда он внезапно становился щедрым, как бы стараясь искупить другие черные дни, выпавшие на мою долю. Он пил пиво и рыдал на моем плече, всхлипывая о том, что его родители 10 лет провели в советском плену, что у него не было детства, его использовали как рабочую силу, а потом они рано умерли, оставив его одного одинешенька. Его жена внезапно ушла от него, забрав троих детей, а потом заставив его мыкаться по судам ещё 5 лет в попытках отвоевать право видеть своих девочек. Я молча старалась его кое-как успокоить, что только подливало масла в огонь, так как мне доставалось за то, что у меня есть родители, сын и куча родственников.

Свои же личные привычки, пристрастия и слабости мне пришлось оставить в России. Такая любимая мною вечерняя ванна была отменена, распорядок дня был другой, как и время принятия пищи и пища вообще. Висение на телефоне, шутки, смех, фитнес-студия, мое пианино, пение под гитару, гости, вечеринки – все осталось в прошлом.

Но все было не так уж плохо, так как я тоже очень много приобрела. Я выучила немецкий, хоть и вопреки желанию мужа, научилась водить машину, хотя он всегда говорил, что я никогда не смогу водить машину, через год уже работала в хорошей должности в приличной фирме вопреки его словам, что я никогда не найду себе здесь приличную работу и никогда не буду зарабатывать столько, сколько немцы. Но самое мое большое приобретение, за что я уже потом была бесконечно благодарна своему мужу, это ощущение того, что просто нормальная жизнь со всей ее рутиной, буднями, маленькими радостями прекрасна. Я помню первый вечер в своей новой квартире, которую я сама нашла и сняла, когда мы с моей прежней соседкой, помогавшей мне с переездом и перевозом моих нехитрых пожиток, сидели на полу большой пустой комнаты на матрасе и пили в сумерках красное вино. Лампочек в квартире не было, а настольная лампа была все ещё в какой-то коробке. Дверь на огромную лоджию была открыта, стоял теплый августовский вечер, с улицы слышался смех и возня ребятишек, недалеко проходила оживленная улица, и весь этот шум ласкал слух. Все было по другому, и это все принадлежало мне, и я могла делать со всем этим все, что моей душе пожелается. Я могла смеяться и плакать, когда захочу, могла есть то, что мне нравится и не есть совсем, могла петь, плясать, приглашать гостей, трепаться по телефону, в общем все абсолютно нормальные житейские вещи, которые мне в тот момент казались даром Богов. Ещё очень долгое время меня не покидало чувство эйфории, когда проснувшись утром и снова ощущая, что я свободна и одна, меня охватывала волна необыкновенного и необъяснимого счастья, когда хотелось всех любить, целовать, смеяться до упаду, когда все было по плечу и такое понятие, как страх, просто перестало для меня существовать.

Почти три года жизни одной сделали свое дело – я обросла кучей всяких вредных и не очень привычек, слабостей и пристрастий, и не могла себе представить жизнь без них, так как они являлись тождеством почти полной и абсолютной свободы. Я могла ковырять в носу, когда мне вздумается, грызть ногти, если я нервничала, болтать по телефону сколько и когда вздумается, смотреть интересные мне программы по телевизору, засыпать когда под Моцарта, когда под латиноамериканские ритмы, когда за книгой, пить пиво по вечерам, сидеть в чате почти до рассвета, спать по выходным до обеда, курить в комнате или на терассе, делать смешную гимнастику «бодифлекс», не опасаясь, что кто-то, глядя на меня, будет все время крутить пальцем у виска, есть то, что полезно, а не то что вкусно, а иногда устраивать себе праздник желудка, вечером вместо калорийного ужина бегать по полям за домом – все, абсолютно все, я решала единолично, без оглядки и опаски, что это кому-нибудь не понравится или кто-то начнет трепать мне нервы. То, что со мной в квартире жил мой взрослый сын, совсем не мешало мне быть свободной, так как мы уважали свободу и свободный выбор друг друга. Правда, я иногда вмешивалась в его жизнь, распорядок дня и привычки, пытаясь наверстать упущенный мною воспитательный процесс в течение последних 8-ти лет, когда он жил у моих родителей.

Развесив, как игрушки на рождественской елке, объявления на быстро расплодившихся сайтах знакомств, завела не одну дюжину поклонников, путая по телефону имена и биографии и флиртуя напропалую. За эти три года мне удалось посетить почти все рестораны и кафе города и огромное количество городов, городков, исторических мест в радиусе 100 км. Пару раз меня заносило и дальше, если поклонник оплачивал билет на самолет. В общем, жизнь была прекрасна и удивительна, но где-то в глубине души грызлась тоска по нормальной семье, любящему мужу, а может быть, и детям. Воображение всегда охотно рисовало идиллическую картину бюргерского благополучия и благоденствия, симпатичный домик, плетеную мебель в садике с цветочками, красивого мужественного спутника жизни и прелестного малыша, забавно ползающего на пузе.

Человек сам кузнец своего счастья. И вот у меня есть благородный спутник жизни, дом с садиком, а также прелестный малыш, забавно ползающий на четвереньках, как маленький проворный таракан. Но.... как всегда, за все в жизни надо платить. И вот уже не погрызть ногти, так как Лапусенчика сразу бросает в дрожь, если я толко начинаю осматривать свои ногти, пытаясь найти, за что бы зацепиться, «бодифлекс» я боюсь начинать, так как высмеивая сторонников Nordic Walking , он просто упадет от моих упражнений, а по утрам мы завтракаем вредными булочками с ветчиной и сыром, и я каждый раз даю себе слово, что это в последний раз. Как и все мужчины, он сидит по утрам по полчаса в туалете, обложившись стопкой газет и журналов, а я все время безуспешно пытаюсь найти ответ на вопрос, ну почему мужчины делают из туалета библиотеку; сидя перед телевизором, он не выпускает из рук пульт дистанционного управления, держась за него как за жизнеобеспечивающий аппарат; ежедневно он съедает плитку шоколада, хуже того, он все время подкармливает им меня, и вот уже и я ощущаю вечером какую-то пустоту в душе, не поев на ночь сладенького. Когда мы выходим в город на шопинг, то то, что меня приводит в восторг, бросает его в дрожь, и наоборот. Он предпочитает какие-то тинэйджеровские балахоны серо-буро-малинового цвета, а я люблю романтический стиль с кружевами, воланами и нежными расцветками, на что он говорит, что это для женщин пенсионного возраста. Он считает, что глажка не мужское занятие и возьмет в руки утюг только в целях самозащиты, он не может представить себя, моющим полы, но в то же время когда засорились трубы, то и с этим он справиться не смог. Ненавязчиво и как бы между прочим, я объяснила ему, как это делается, купив бутыль специального порошка и эту штуковину с присоской на конце. Решив кардинально покончить с проблемой, Лапусенчик высыпал всю эту бутыль порошка в раковину, в результате чего труба забилась окончательно. Странно, что она не лопнула. Пришлось отвинчивать снизу это колено и вычищать забивший все и вся рязмякший порошок, превратившийся в непробиваемую массу. После этого я его попросила больше к трубам не подходить.

Жизнь вдвоем полна удивительных открытий и неожиданностей, в ней есть свои взлеты и падения, белые и черные полосы, смех и слезы, ну а иногда и смех со слезами. У Лапусенчика есть привычка вставать ночью в туалет. Причем делает он это как лунатик, не включая света и бредя с полузакрытыми глазами в нужном направлении. Будучи беременной, и я зачастила туда по ночам. И вот однажды мы с ним и столкнулись в коридоре – он в туалет, я из туалета. «А-а-а-а-а!» - громко вскрикнул он, взмахнув руками и подавшись назад. «А-а-а-а-а!» - эхом откликнулась я, жутко напуганная его реакцией. Он и не заметил, что меня в постели нет, и не ожидая встретить меня в другом месте. Мы хохотали в постели чуть не до утра. Через некоторое время сцена была повторно исполнена на «бис». Сидя ночью на толчке в белой ночной рубашке, я заслышала медленную поступь полуспящего Лапусенчика. Задыхаясь от беззвучного хохота, я с вожделением предвкушала скорую развязку. Дверь распахнулась... «А-а-а-а-а!» - с криком подался он назад, чуть не загремев вниз по лестнице, ухватившись в последнюю минуту за перила. В темноте он только и увидел большую белую фигуру, задумчиво восседающую на толчке. П ривидение! – подумал он.

Жизнь вдвоем прекрасна. И вот уже милые слабости успели перерасти в дурацкие привычки и как это не удивительно, но произошло чудо, и дурацкие привычки снова становятся милыми слабостями. Прошло время, и мы терпимее относимся к друг другу, ценя то, что мы небезразличны друг другу, что ему интересно то, что делаю я, а я интересуюсь его делами, что мы можем поведать друг другу свои обиды, поражения, поделиться радостью и успехом, и постепенно приходит ощущение того, что его успех – это мой успех, а моя печаль – это его печаль, что мы две стороны одной медали, и я уже не так часто хватаюсь паковать чемоданы, заявляя, что ухожу раз и навсегда, а он все чаще помогает мне по дому и с нашим малышом, не забывая проявить, как мне кажется, неподдельный интерес к моим нехитрым рассказам о прошедшем дне про уборку, стирку, готовку и возню с малышом, а также уговаривает меня записаться в какой-нибудь клуб и ходить куда-нибудь раз в неделю. Возможно, придет время, и я снова займусь «бодифлексом», а грызть ногти – это, действительно, дурацкая привычка. Наверно, это – любовь...

- Сокровище, ну сколько раз я тебя просил, чтобы ты не заставляла стол на кухне! У нас достаточно шкафов, чтобы все это убрать со стола.
- А я тебе уже не раз говорила, что это мое рабочее место, и мне так удобнее. Я не в состоянии по сто раз на дню все это туда-сюда вынимать!

Ну вот, опять началось! Сейчас снова сцепимся....

Осень 2006