Нас покинул Зоран Питич...

«Сегодня, после тяжёлого и продолжительного летаргического сна, наконец-то скоропостижно и окончательно впал в кому знаменитый естествоиспытатель и путешественник, выдающийся мыслитель и атлет, а также известный меценат, мизантроп и альтруист Зоран Питич. Мир понёс невосполнимую утрату, и мы, в этот серый ничем не примечательный день, скорбим вместе с ним, облачившись в траурные одеяния.
Кем был для нас З. Питич, – в этом нам только предстоит разобраться. Но я, как близкий друг, достаточно хорошо знавший его, могу с уверенностью сказать: З. Питич прожил счастливую жизнь и таким же счастливым образом прекратил её. Вот как он сам говорил о себе в минуты нашей духовной близости, подпитываемой смертельными дозами спиртосодержащих веществ: «Я абсолютно счастливый человек, потому что знаю точные причины своего несчастья».
А его «несчастье», смею вас уверить, заключалось в том, что он всегда делал не то, о чём думал и писал. Так, например, он мечтал изготовить оружие, которое уничтожило бы большую часть человечества, не затронув остальной биосферы, чтобы затем населить её расой разумных сверхсуществ, порождённых его экспрессивным воображением. Вместо этого он поднимал лежащего на улице человека и отводил его в медпункт, в то время как все остальные равнодушно проходили мимо, презрительно отворачиваясь или делая вид, что ничего не происходит.
Он ни во что не ставил так называемое девичье целомудрие, называя женщин «тупыми лицемерными животными». Однако это не помешало ему глубокой ночью, возвращаясь с очередной попойки из увеселительного заведения самого дешёвого пошиба, спасти от насильника совсем молоденькую девушку и проводить её домой, развлекая галантной беседой. Потом он даже жалел несостоявшегося преступника, который был ещё пьяней, чем он; и ставил себя на его место, после чего долго раскаивался в содеянном и мысленно просил у него прощения.
Я мог бы привести ещё сотни примеров несоответствия внутренних убеждений Зорана Питича и его поступков. Бесспорно, это был один из величайших в истории патологической психиатрии внутриличностный конфликт мировосприятия и его воплощения в актуальной бытийности.
Вот вам ещё одна яркая иллюстрация: в последний год своей жизни он основал гимназию для девочек 11-17 лет, и собирался преподавать культурологию и этногеографию, хотя изначальная цель ещё тогда мне была вполне ясна. И только небезызвестные всем события последних месяцев не дали осуществиться этому благородному начинанию…»

На этих словах я всё же решился войти. Мне надоело слушать этот нелепый некролог в дверях кафе, где мои коллеги назначили мне встречу. Доктор Швайнштайгер стоял посредине зала с литровой кружкой в руке, пытаясь привлечь внимание нескольких сонных и чем-то явно утомлённых посетителей. Заметив меня, доктор сделал паузу, а затем подошёл ко мне, обнял за плечо и продолжил:
- Любил ли мизантроп З. Питич человечество?.. Не знаю, пусть об этом судят историки науки и литературы. Но! Любил ли Зоран Питич ЧЕЛОВЕКА?! И здесь, друзья мои, я вынужден констатировать – да, любил!
Швайнштайгер с восхищением посмотрел на меня, и я шепнул ему на ухо:
- В чём дело, доктор?
Но он, как ни в чём не бывало, отошёл на несколько шагов и, повернувшись ко мне спиной, произнёс:
- Я хочу поднять эту кружку траурного чёрного пива и выпить за образец высокой мизантропии, который являл нам собой З. Питич!
- Отличная речь, вы не находите? – обратился ко мне профессор Кубичек, облокотившись одной рукой о пол.
- Чёрт побери, профессор, что всё это значит? – спросил я, помогая Кубичеку подняться.
- Как, вы не знали?!.. Непоправимая трагедия… сегодня… после долгого… скрпстжн… Зоран Питич!!! – только и смог выдавить Петер Кубичек, перед тем как разрыдаться и повиснуть на моей ноге.
Ввиду этих обстоятельств мне снова пришлось призвать к ответу доктора, как раз вовремя допившего своё чёрное траурное пиво:
- Что вы тут устроили, Герхард?
- Ничего особенного. Мне просто захотелось понаблюдать за реакцией людей. Вам ли не знать, что все наши поступки, особенно свадьбы или похороны, только поводы для сплетен. Но посмотрите на всех этих обывателей. Им плевать, что мир понёс невосполнимую утрату. Только взгляните на них, они по инерции дожрут свои бифштексы и колбаски и спокойно разойдутся по домам. У вас есть только один настоящий друг – Петер.
Я внимательно осмотрелся. Действительно, известие о моей кончине будто бы ни на ком отчётливо не поставило печать трагической обречённости. Один лишь профессор Кубичек валялся у стола, не справившись со своим горем.
- Что ж, не знаю, что и сказать, – сказал я, не зная, что сказать, – признаться, я часто думал о смерти, уже с четырёхлетнего возраста. Я даже заказал реквием одному отличному композитору. Правда, я пережил его уже на восемь лет…
- Забавно. А к вам случайно не приходил чёрный антропоид?.. ха-ха. Ладно, давайте забудем эту грустную историю.
- Действительно. Только давайте уберём профессора с прохода, а то об него кто-нибудь споткнётся и расшибёт голову.
Доктор Швайнштайгер приподнял Кубичека за шиворот и оттащил поближе к нашему столу. После чего он сел и глубокомысленно уставился на меня. Мысленно я уже приготовился распутывать неразрешимые апории и отвечать на необъяснимые загадки мироздания.
- Зоран, вы никогда не задумывались, почему люди, обладающие огромным интеллектом, вот так вот запросто передают полученные знания полным идиотам? Понимаете, к чему я клоню?
- Если честно, пока не очень, – соврал я.
- Хорошо, я поясню. Долгое время, работая бок о бок с вами в «Удалённых горизонтах» над кинофильмами, я скептически относился к этим вашим мультикам, а на самом деле, используя мощности Супер-ЭВМ, бился над решениями уравнений Янга-Милса. И в итоге, я был вознаграждён за своё упорство и получил, если можно так выразиться, «теорию всего». Но это только физическая теория, она объясняет «как», «когда», «что» и «почему», однако она не объясняет – «зачем».
Из неё нельзя вывести смысл жизни или практическое обоснование биологического бессмертия. Но скажите, зачем людям бессмертие, если большинство из них не знают, чем занять себя в свободное время? Однако я не об этом… На основе решённых мной уравнений можно будет сделать потрясающие вещи, только нынешние инженерные технологии ещё не столь развиты. Но ведь когда-нибудь они разовьются, причем быстрее, чем мы предполагаем. И тогда межзвёздные путешествия, перемещения во времени и почти неограниченные запасы энергии станут реальностью. Но я не повторю ошибок интеллектуально богатых, умных и образованных людей прошлого, которые на протяжении веков доверяли свои знания болезненным микроцефалам, управлявшим государствами и империями всю человеческую историю, и которые превращали гениальные открытия в отвратительные орудия удовлетворения своих убогих и ущербных фантазий. Это всё равно, что раздать нейтронные гранаты обезьянам из моей исследовательской лаборатории и выпустить их на волю, и то было бы безопаснее. Почему получалось так, что передовые мыслители, носители культуры и нравственности почти никогда не сосредотачивали в своих руках властные полномочия – это в данный момент меня не интересует. Буду лаконичен – я уничтожил все письменные свидетельства с решениями уравнений и мировоззренческими выводами из них, а также стёр все электронные файлы, правда, для этого пришлось напрочь вывести из строя наш старый добрый «Earth Simulator».
А знаете, почему я это сделал, что так повлияло на меня? Ваши фильмы, Зоран. Да, да, не смейтесь – ваш «сборник низкопробной научной фантастики», как писали о нём в прессе, которую мы сами и издавали. Человечество должно сказать вам большое спасибо!..

Я не стал дожидаться изъявления благодарности от всего человечества, и, не дослушав пьяные бредни Швайнштайгера, вышел на улицу. На парковке около кафе стоял огромный красивый катафалк, чёрный, как осязаемый и зримый сгусток тёмной материи, от него невозможно было отвести глаз, и все прохожие оборачивались, проходя по своим делам. Его такой же чёрный водитель апатично курил сигарету, рассматривая особо привлекательных девушек. Мне захотелось перекинуться с ним парой необязательных фраз из простого чувства общности и солидарности, иногда буквально из ничего вдруг возникающего внутри и требующего немедленного выхода.
- Отличная позиция, чтобы наблюдать со стороны, не так ли?
Негр ухмыльнулся, затушил сигарету и в свою очередь спросил:
- И откуда только берутся все эти педерасты и прочие извращенцы, когда по улицам ездят девчонки на роликах и велосипедах? – и я невольно повернул голову в направлении его чистого и доброго взгляда.
- Да я и сам толком не пойму, – признался я, зачарованно улыбаясь вослед.
- Нет, конечно, может у некоторых из них и впрямь что-то не так с клетками, – не унимался добродушный чернокожий парень с глазами философа-эпикурейца, – я слышал, по радио передавали, что в ядрах у них чего-то не хватает. Но у них что, совсем нет глаз, своего ума им мало, причём здесь какие-то ядра в клетках? Ну ладно, однажды я сильно напился на свадьбе моего друга и начал признаваться ему в любви, даже в губы его поцеловал, представляете?!.. Но потом-то я протрезвел, это же совсем другое дело.
Водитель катафалка с надеждой посмотрел на меня, и я без раздумий подтвердил: «Ну да!». Мой ответ произвёл на него благоприятное впечатление, и он снова, чрезвычайно довольный собой, принялся рассматривать улицу.
- Не подвезёте, здесь не далеко до морга? – без излишнего артистизма пошутил я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
- Извините, я жду своего шефа, он сейчас обедает с важными людьми. Лучше пройдитесь пешком, отличная погода, – неожиданно серьёзно предложил шофёр.
- Да, пожалуй, вы правы, погода и впрямь отличная. Ладно, пойду прогуляюсь. А ваш шеф – хозяин похоронного бюро? – уточнил я напоследок.
- Нет, он какая-то большая шишка из академиков, то ли астробиолог, то ли ещё кто… я не разобрал, и фамилия у него немецкая, а может еврейская, на букву Ш, сложно выговорить, Швайнбюргер или вроде того. Я у него первый день работаю, конечно, я тоже поначалу оторопел от этой машины, но что поделать, у академиков своих проблем навалом, как бы потушить разбушевавшийся вулкан или вовремя засечь здоровый булыжник из космоса, чтобы мы на него не налетели со всего размаху. Им некогда рассуждать на каком авто лучше разъезжать по городу, а мне то что, у этой махины тоже четыре колеса, руль и три педали, а потом – на дороге все очень уважительно относятся… А я своё дело знаю, меня хоть за бульдозер посади, хоть за снегоуборочный комбайн…
- Рад за вас! Ну ладно, всего доброго, мне пора!
- И вам того же. Счастливо.

Удаляясь от кафе, из праздного любопытства я перебирал мысли о «Швайнбюргере»: на какой срок (два или три часа) у доктора хватило денег, чтобы арендовать автомобиль с водителем-негром, отличает ли он на самом ли деле машину по перевозке трупов от прочих транспортных средств, например, – от лимузина, и на кого рассчитана эта постановочная акция на сей раз. Перейдя на другую сторону улицы, я обернулся и успел заметить, как Швайнштайгер спешно запихивает пьяного в хлам Кубичека в заднее отделение катафалка, из кафе выбегают два официанта, Швайнштайгер быстро залезает внутрь к полумёртвому и недвижимому профессору, и элегантный чёрный автомобиль с достоинством покидает зону парковки, несмотря на брутальное негодование и выражение крайнего недовольства со стороны бегущих и размахивающих руками официантов.
«Настоящие баловни судьбы», – подумал я. В обычной ситуации сейчас бы их везли на кладбище, а эти двое в блаженном неведении плыли по городу на шикарном лайнере смерти, пусть и не предназначенном для парадных выездов, пока их респектабельный рулевой с переизбытком меланина в коже вежливо не извлечёт сбитые с настроек, зато живые тела из заднего отделения в самом неожиданном месте – на многолюдном бульваре или у кафедрального собора, – когда закончиться срок аренды.
Я и не знал, что прямо подо мной проходил рифтовый разлом. Кажется, это было последнее, о чём я успел подумать, перед тем как провалиться в канализационный люк, видимо, оставленный специально для меня, словно перманентно открытая возможность, мимо которой я не смог пройти неравнодушным.