Арчер. Глава 16

- Что нужно женщине? Нежность! Без нежности женщина чахнет. Я понимаю, в чем моя ошибка. Я был недостаточно нежен по отношению к Маше. В принципе я очень нежный человек. природа создала меня таким нежным, что просто дух захватывает. Такой как я должен быть в центре внимания тысяч женщин. Но я согласился с требованиями общества, я встал на путь моногамии. Я сказал ей: "Возьми мою нежность!" Я сказал: "Доверься!" Я сказал: "Живи со мной!" И что получилось? Предательство, обман и крах иллюзий.
- Все наладится. Так уже было. Она уходила, вы ссорились, а потом все становилось по-прежнему.
- Почему так происходит? К чему эти встряски, стрессы и головная боль? Я спросил ее: "Мы надоели друг другу?" Она сказала: "Нет." Я спросил: "У тебя депрессия? Ты больна?" Она сказала: "Нет." Я говорю: "Зачем провоцировать конфликт?" Она ничего не ответила и ушла. Так, как будто я был недостаточно нежен с ней.
Егор раскачивался на табурете и активно слушал. Активное слушание это то, чему его учили в кризисной службе, где он работал волонтером. Один из главных принципов активного слушания - не давать советов. Человек, звонящий по телефону доверия и заявляющий, что готов покончить с собой, не хочет, чтобы кто-то оценивал его жизнь и объяснял ему в чем он не прав. Единственное, что можно сделать, это выслушать человека и подтолкнуть его к самостоятельному решению своих проблем.
Ничто из того, что говорил Крюк, не могло вывести Егора из состояния радостного возбуждения, похожего на опьянение каким-то легким, ненавязчивым наркотиком. В жизни Егора все было хорошо. На чем бы ни останавливалась его мысль, все виделось прекрасным и добрым. Даже в уродстве и страдании Егор, как ему казалось, мог разглядеть хорошее и полезное. Все сплеталось в единый, нерушимо целостный галактический орнамент. Взволнованный Крюк, истерическая Маша, кричащие люди во дворе, солнце на небе и консервный нож на столе - не было ничего, что могло ослабить этот ласковый свет.
Активное слушание означает, что слушающий постоянно подбадривает клиента, дает ему понять, что его слова это нечто очень важное. Говорящий должен быть уверен, что его в данный момент не просто слушают, его любят и ему сострадают. В этом великое искусство слушающих людей.
- Разве это было когда-нибудь для нас проблемой? Разве это тема для спора?
- Какая тема?
- Кто где ночует. Кто как проводит досуг. Кто с кем пьет. Егор, скажи, я произвожу впечатление домашнего тирана? Я монстр?
- Нет. В этих трусах ты напоминаешь мне пеликана.
- Я всегда был против конфликтов. Я никогда не критиковал её, хотя мне есть за что ее критиковать. Если уж мы живем вместе, надо учиться подстраиваться. Почему подстраиваюсь только я один?
- Семейная жизнь это тренинг.
Крюк отмахнулся.
- Не хочу слышать об этом.
В холодильнике было темно. Все расплавилось и растеклось. Куриная нога посинела и прилипла к желтым остаткам сливочного стаканчика. Только бутылка пива не пострадала.
- Не удивлюсь, если это Маша выдрала шнур из розетки.
- Я поехал, у меня сегодня встреча. Дождь будет? Как ты думаешь?
Егор оделся во все чистое, выглаженное и ароматное. Причесался и вышел из дома. Жара опять мучила унылых горожан.
В электричке было еще жарче. Воздуха не хватало, пассажиры млели в знойном обмороке. Егор и Полина пересели на солнечную сторону, чтобы не мешать насмерть пьяному дачнику валяться и мурлыкать.
Полина надела темные очки.
Через полчаса они вышли из поезда. Из трещины в асфальте высунулась тонкая травинка. Прямо под ногами лежали потускневшие копеечки. На перроне было безлюдно.
На протяжении всей поездки Егору очень хотелось пить. Они купили две бутылки воды, но Егор не сделал ни одного глотка, терпел и облизывался.
Пришлось идти по лесу. В поселке о существовании приюта никто не знал. Объясняя, как дойти до нужного места, им говорили: "Там детский сад" или "Это дом отдыха".
В лесу было очень красиво. Егор даже забыл о жаре и жажде, постоянно оглядывался, вертел головой, глубоко вдыхал душистые лесные запахи.
- Вот именно по такой тропинке должны ходить Красные Шапочки.
- А мы не заблудились?
- Не должны, - неуверенно сказала Полина.
Они шли прямо, никуда не сворачивали. Неожиданно тропинка кончилась - оборвалась, тупо воткнувшись в строй толстых черных деревьев. Над головами вспыхивали жгучие солнечные лучи, неслышно летали птицы.
- Здесь Красная Шапочка повстречала волка.
- И съела его.
- Вроде бы правильно шли.
- Может, мы не в ту сторону пошли?
- В какую сторону надо было? Вверх? Или вниз?
Полина пожала плечами. Вокруг топорщились кусты папоротника, с деревьев свисали жутковатые пауки и гусеницы.
Побродив немного по зарослям, Полина с Егором пошли обратно. Обратный путь показался короче. Они вышли на проселочную дорогу.
Жара усиливалась, Полина выпила почти всю воду. Возвращаться в город не хотелось.
Пока Полина расспрашивала местных жителей, Егор загорал, усевшись на забытое ведро. Через пару минут ему показалось, что по лицу расплывается колющий ожог. Страшно зачесался нос.
- Мы не в ту сторону пошли, - Полина вытянула руку в направлении озера, - это совсем не там находится. Не надо было в лес идти.
Ближе к озеру асфальтовая дорога превратилась в песок. Вместо обещанного поворота направо Егор увидел перевернутую лодку с круглой пробоиной, окаймленной жидкими водорослями. Было очень тихо. Только синее-синее небо над головой.
- Опять в лес пойдем?
- Дядька сказал, что у озера надо свернуть направо.
- Вдоль берега?
- Не знаю.
Сворачивать было некуда. Деревья стояли прямо у воды, чтобы пройти вдоль берега пришлось бы перепрыгивать с ветки на ветку. Полина допила воду, и положила пустые бутылки себе в сумку. Через пять молчаливых минут они отправились обратно.
На обочине дороги они остановили рыбака. Тот вдумчиво выслушал Полину, достал блокнот и, не говоря ни слова, нарисовал план местности. Приют, судя по рисунку, находился на окраине поселка, в конце одной из улиц, рядом с высокой старой яблонею. Яблоню рыбак обозначил крестиком. Здесь же он нарисовал еще несколько крестиков. Это означало, что неподалеку находится кладбище.
- С таким ориентиром как кладбище, мы точно не заблудимся, - Егор решил, что если и на третий раз они не найдут то, что ищут, он предложит Полине вернуться и отдохнуть у него дома.
Кладбище оказалось ближе, чем они думали. Практически сразу после того места, где они сначала завернули в лес. Пройдя чуть дальше, Егор увидел яблони, а рядом с садом двухметровый серый забор.
Егор долго жал на кнопку под надписью "Звоните", пока сбоку не открылось треугольное окошко.
- Здравствуйте! - празднично поздоровалась Полина, - Мы от Нила Олеговича. Меня зовут Полина.
- А молодой человек?
- А молодого человека зовут Вася.
Окошко закрылось. Залязгали засовы, дверь отворилась. На Полину с Егором смотрела низкорослая женщина в зеленом жилете.
- Вы к доктору приехали?
- Честно говоря, мы приехали без определенной цели. Нил Олегович сказал, что нам будет полезно посетить это место, - Полина кротко опустила глаза.
- Я вас провожу.
На обширной территории стояло несколько невзрачных одноэтажных домов. Первый был украшен флюгером в виде петушка. На следующем доме была нарисована цифра четыре.
Егор не стал подниматься на крыльцо. На зеленом лугу за домами сидели люди, одетые в просторные белые балахоны. Между ними ходил высокий бородач с книжечкой в руке.
- Егор, пошли! - позвала его Полина.
Все окна в доме были открыты. Стены, выкрашенные в белый цвет, отражали полуденное солнце. Блестел недавно вымытый пол.
Навстречу Егору вышел солидный, широкоплечий человек в белом халате. Егор узнал его, это был Павел Павлович, доктор, которого он встретил на собрании секты.
Полина тоже была знакома с доктором. Она не стала скрывать цель визита и сразу призналась, что они приехали из-за любопытства. Павел Павлович заметно удивился.
- Кто вам рассказал?
- Нил Олегович.
- Странно. О приюте могут знать только посвященные, - Павел Павлович посмотрел на Егора.
- Вася готовится к посвящению.
- Лучше приезжайте сюда после того, как вас примут в общину.
Полина растерянно развела руками. Егор понял, что их сейчас выгонят.
- Нил Олегович велел нам приехать сюда, - сказал Егор, - Он сказал, что перед посвящением нам нужно познакомиться с этой стороной жизни общины. Потом, как он сказал, нам будет поручено заниматься благотворительностью.
Павел Павлович недоверчиво смотрел на них поверх золотых очков. Он был явно насторожен и немного напуган этой встречей.
- Хорошо, - после тяжелой паузы сказал доктор, - подождите здесь.
Через минуту он вернулся. Вместе с ним пришел коротконогий, весь какой-то кургузый юноша с игривым выражением лица. Он был пострижен под ноль, на толстом, похожем на свеклу лице сизыми проплешинами чернела щетина. Еще он постоянно сглатывал и причмокивал.
- Знакомьтесь, это Филипп. Он покажет вам приют.
Филипп пожал руку Егору. И поклонился Полине. Потом хмыкнул и выжидательно посмотрел на доктора.
- Всё кроме четверки, - вполголоса сказал Павел Павлович.
Юноша кивнул и вывел Егора с Полиной в коридор.
Коридор оказался непредсказуемо длинным. На полу были видны мыльные разводы, пахло хлоркой. На стенах висели стенды с цветными рисунками. Егор остановился. На одном из рисунков черный конь с красными глазами взлетал в темно-синее небо. На лбу у коня, между тонких ушей виднелась оранжевая клякса. Слева и справа от коня мелькали черные полосы и голубые крапинки, видимо, символизировавшие звезды.
- Это портрет, - объяснил Филипп, - это не то, что вы думаете.
Он пригласил Егора идти дальше.
- А что ты думаешь? - шепотом поинтересовалась Полина.
- Насчет рисунка? Ничего. Похоже на лошадь.
Филипп открыл дверь в конце коридора.
Первым вошел Егор. В маленькой комнате стояли три кровати. На дальней кровати сидел мальчик лет девяти-десяти в клетчатой фланелевой рубашке. Увидев Егора, мальчик быстро закрыл лицом руками. Больше он не двигался. На второй кровати лежал точно такой же мальчик в такой же клетчатой фланелевой рубашке. Егор решил, что это близнецы. У третьей кровати ползал на четвереньках третий мальчик, ничем не отличавшийся от первых двух. Несмотря на убийственную жару, все трое были одеты в шерстяные штаны.
В комнате было пусто, только три кровати и коврик на полу. Егор с Полиной стояли на пороге и чего-то ждали. Филипп подтолкнул Егора в центр комнаты и, замахав руками как крыльями, подскочил к двери. Прижавшись ухом к дверной ручке он медленно и осторожно, так, как будто в его руках был хрусталь или драгоценный фарфор, закрыл дверь.
Лежавший на средней кровати мальчик, не открывая глаз, встал и подошел к Егору. Егор машинально протянул руку вперед, желая поприветствовать мальчика. Потом он сразу опустил руку. У мальчика не было рук, обрезанные рукава рубашки висели на предплечьях. Егор сделал шаг назад.
Мальчик стоял с закрытыми глазами. Из его ноздрей вытекали бесцветные, тягучие сопли - вся верхняя губа, подбородок и шея были замазаны ими, как клеем. Когда мальчик приоткрыл рот, между губами натянулась пленка из соплей и слюней.
- Он что-то хочет сказать? - за спиной Егора спросила Полина.
Филипп в это время стоял на коленях перед третьим мальчиком и что-то тихо ему говорил. Мальчик оглянулся. Он поднял руку вверх и, не отрывая взгляда от Егора, встал на ноги.
- Вы не бойтесь. Это братья. Вы им понравились, - Филипп сел на кровать и начал с любопытством рассматривать Полину.
- Как их зовут?
- Это братья. Их можно спросить о чем-нибудь.
Егор отошел в сторону. Мальчик, стоявший напротив Егора, громко и сильно кашлянул. Стекающая по его лицу жидкость разлетелась и запачкала Егору майку.
- Простите, - машинально извинился Егор и отступил еще дальше. Мальчик на первой кровати все так же неподвижно сидел, закрыв лицо руками. В окно залетали мухи и бабочки. Покружив немного над подоконником, они улетали обратно.
Мальчик с поднятой рукой приблизился к Полине.
- Спросите его о чем-нибудь, - сказал Филипп.
- О чем?
- О чем хотите. Они ответят.
- Как тебя зовут? - спросила Полина.
Мальчик опустил руку, а потом прижал ее к груди. Егор понял - мальчик копировал Полину, державшуюся за ремень сумки.
- Вы не о том спрашиваете, - нервно закачался Филипп, - Вы спросите что-нибудь важное.
- Егор, спроси ты.
- Почему ты закрыл глаза? - обратился Егор к мальчику в соплях.
Филипп вскочил с кровати и огорченно вздохнул.
- Нет у вас вопросов. Ну, ладно. Пойдемте дальше.
Подтолкнув кончиками пальцев дверь, Филипп вывел Егора с Полиной в коридор. Полина вежливо попрощалась с мальчиками. Те ничего не ответили.
В комнате напротив все было совсем по-другому. Кроватей там не было, на полу лежал матрац, а вокруг него разбросаны книги, тетради, скомканные бумажки и салфетки. На обклеенных полосатыми обоями стенах висели календари всех возможных форматов - крупные с фотографиями пароходов, средние и совсем маленькие отрывные календарики. На одном из календарей было написано: "Шестидесятилетие посёлка Ийский".
В середине комнаты спиной к вошедшим сидел высокий человек в белом халате.
- Гости пришли. От Нила, - крикнул Филипп.
Сидевший подпрыгнул, как ужаленный, и раскидал бумаги по всей комнате.
Он обернулся и пристально посмотрел на Егора. Пара салфеток, исписанных мелкими каракулями, вылетели в окно. Сквозняк перевернул страницу.
Егор увидел перед собой высокого, сухощавого человека с клочком рыжих волос на лысеющем черепе. На лице у него не было живого места - все было занято угрями, прыщами и сыпью. Ссадины покрылись сукровицей, лоб расчесан, вокруг ссадин гноились круглые болячки.
- Это Димочка. Вы ему не понравились, - Филипп сел в углу комнаты.
- Здравствуйте, - хором сказали Полина и Егор.
Димочка скрестил руки на груди и оттопырил губу.
- Димочка, это гости от Нила. Павел Павлович разрешил им посмотреть на то, как мы тут все живем. Если тебе что-то не нравится, они уйдут, - сказал Филипп.
- Как вы себя чувствуете? – спросила Полина.
- А никак, - хрипло прошипел Димочка.
- Вы что-то писали, мы вас отвлекли, извините.
- А ничего.
- Сегодня очень жарко, - ни к тому, ни к сему робко добавил Егор.
- А ну и что.
Прямо под ногами Егора лежала книга с рунами на обложке. Рядом с ней Егор увидел стопку игральных карт.
- Мы, похоже, отвлекли вас... - Полина попятилась к выходу.
- А вот так! - выкрикнул Димочка.
- Извините, мы пойдем, - Егор осмотрелся, чтобы не наступить на книгу.
- А куда! - еще громче закричал Димочка.
- Вот туда, - Егор сделал извилистый жест, указывая на дверь. Филипп уже вышел из комнаты и ждал их в коридоре.
- А кто вообще! - заорал Димочка, отшвырнув ногой кипу бумаг.
- Ляг. Поспи, - спокойным голосом проговорил Филипп и запер дверь.
Они прошли дальше. На стене висели рисунки, но Егор не успевал за Филиппом, потому рассмотреть все стенды с рисунками не удалось. Помимо черного коня, запомнилась только акварель с ползучим стеблем фантастического растения, спускающимся по тонкой черной трубе. Из трубы шел необычный дым. Рисунок завораживал.
В следующей комнате Егор увидел вполне привычную картину. Это была широкая больничная палата с шестью койками. Рядом с каждой кроватью стояла тумбочка. На кроватях лежали люди.
Полина прошлась по палате и со всеми поздоровалась. Никаких странностей Егор не заметил. Лежавшие были в основном преклонного возраста, одни женщины.
- Здесь первая палата, - объяснил Филипп, - Еще есть вторая, третья и пятая. Там все то же самое. Больные в основном лежачие, сами не ходят и вообще ничего сами не делают. Мы все делаем за них. Кормим, моем, убираем. Круглосуточно. Вы, как я понял, тоже будете помогать?
- Может быть, - Полина пожала плечами, - Мы не знаем.
Они вышли в коридор. Во всех помещениях не было ни намека на тот мерзейший больничный запах, который всегда так удручающе действовал на Егора. В приюте было свежо и солнечно.
Филипп вывел Егора с Полиной на крыльцо.
- Как попадают сюда? - спросила Полина.
Филипп отвернулся и долго наблюдал за полетом осы.
- Сюда не попадают. Здесь все свои. С того самого дня. В основном с инвалидностью.
- С какого дня? - поинтересовался Егора.
- С того самого, - спокойно подтвердил Филипп, - с того самого. Живут тут тихонечко, в тепле и уюте. Несколько человек уже на тот свет ушли. Это нормально. Здесь никто этого не боится. Всех к этому готовят.
- Отчего умирают? Рак?
- Нет. Не рак, - Филипп замолчал.
Тень на минуту охладила жаркий лоб. Егор вытер пот с лица и отвернулся. Солнце скрылось за царственно белым облаком. Стало еще красивее. Над полянами жужжал насекомый мирок - божьи коровки, кузнечики, мошки, букашки, жуки, все были заняты своими непостижимыми делами. В небо взлетала пыльца, травинка жалась к травинке, из-под земли ворковал и нашептывал свои лунные песни всевидящий крот. Лето раздувало меха, нагнетало, поджаривало. В эпицентре раскаленной капли пузырился пар, растрескивалась картавыми морщинами земля. Все тихо шумело. На Егора один за другим сыпались солнечные удары. Он отошел от дома. В зелени ему привиделось море, наплывавшее на песчаный пляж бураном прилива. От мановения ветра вздрагивали нити под ногами. Егор присел на корточки. Природа щерилась ядовитыми жальцами всех своих жуков. По руке поползла гусеница. Потом вторая. Потом Егор сам превратился в гусеницу, в бабочку, в бескрылую птицу, в стрелу, в аспида и василиска. День был неумолим - воздух искрился и поднимался все выше и выше. Полина стояла где-то рядом, она пела о чем-то, слова падали в кипяток, превращались в глазастых ящериц. Они все куда-то юркнули.
- Выпей! - Полина поднесла к его губам стакан холодной воды.
- Попроси Филиппа, чтобы он бутылку воды дал. Нам на обратном пути негде купить.
- Он сейчас принесет.
- Мы все посмотрели?
Егор лежал на траве, прикрыв лицо руками. Студеный глоток застыл где-то в желудке, как комок пломбира.
- Они явно не хотят все показывать, - Полина допила воду и поставила стакан рядом с высокой ромашкой.
- Ясно, что здесь содержатся непростые люди. Это не хоспис. Хотя болезнь у них серьезная.
- Смертельная.
- И непонятная.
- Мне показалось, что у них психическое заболевание.
- У Димочки этого лохматого точно не все дома.
Вдали на лугу все так же сидели люди в белом. Кто-то укрылся в тени кустов, кто-то сидел прямо под деревом. Бородач с книжечкой ходил между ними и что-то рассказывал. Время от времени он поднимал палец вверх, потом открывал книжечку и читал вслух.
Вместе с Филиппом пришел старичок с трясущимися руками. Филипп дал Егору канистру с водой.
- Куда нам столько! - воскликнула Полина.
- Я возьму, - Егор взял канистру и запихал в рюкзак.
Старичок расплывчато улыбнулся и заговорил комариным голосочком:
- Мы все очень благодарны вам. Здесь за нами ухаживают, все время общаются, спрашивают о самочувствии. Нас здесь любят. У меня есть друг Миша. Он умер неделю назад. После собрания мы пришли к нему и вместе молились. Он ушел от нас, и никому не было грустно. Те, у кого сильные боли, всегда знают, что кто-то рядом. А те, кто не спит, могут придти к Павлу Павловичу и поговорить с ним. Здесь всегда чисто. Вы в каком корпусе будете помогать?
Полина молчала. Егор понял, что несмотря на то, что они почти всегда говорили правду, обман зашел слишком далеко.
- В четвертом только после посвящения можно, а мне Филипп сказал, что вы еще не прошли посвящение.
Филипп слегка наклонил голову в знак согласия.
- Они посмотреть приехали.
- Да, мы просто хотели узнать, что здесь, - Егор натянул лямки рюкзака на плечи.
- Спасибо вам большое, - старичок стал кланяться, его руки еще сильнее затряслись, - Мы вам очень благодарны. Ведь таким как мы не нужны лекарства, они нам не помогут. Нам нужно всего лишь, чтобы к нам относились по-человечески.
- Все хотят, чтоб к ним относились по-человечески, - хмыкнул Филипп.
- Вы давно здесь? - обратилась к старичку Полина.
Старичок непонимающе посмотрел на Полину, потом на Филиппа.
- Как давно? С того самого дня. Думаю, что уже недолго осталось. Мне Миша часто снится. Думаю, что скоро мы с ним встретимся. Там все будет почти как здесь. Только не будет ничего плохого, боли прекратятся, бессонницы тоже не будет. Мы с Мишей там обязательно встретимся! Я очень этого хочу.
Старичок провел рукой по влажному лбу. Видно было, что он очень страдает от жары. Филипп предложил ему посидеть в тени. Под старым деревом посреди завитков выползшего наружу черного корня стояла узенькая скамейка. Старичок согласился. Сделав два шага в сторону скамейки, он обернулся и обратился к Егору:
- Когда вы всех проводите, я знаю, вам здесь будет немного одиноко. Придется потерпеть. Вам ведь легче. Вы вместе с самого начала, у вас есть учитель. Хорошо, что вы повстречались с ним в молодости, у вас вся жизнь впереди. А мне стыдно вспоминать как мы жили там, в Ийском. Плохо жили. Грешно.
Старичок улыбнулся и помахал рукой.
- Увидимся!
Он уселся на скамейке, достал платок и промокнул глаза. Филипп зевнул.
- Павел Павлович сейчас в процедурной. Он не сможет вас проводить. Лучше в следующий раз предварительно позвоните прежде, чем приходить, - предупредил Филипп. Повинуясь его жестам, Егор и Полина пошли в сторону ворот. Пока Филипп возился с замком, Егор еще раз осмотрел всю территорию. Люди в белом встали и взялись за руки. Через секунду они начали медленно кружиться. Кто-то оступился, все остановились.
- До свидания! - Филипп подмигнул Егору и что-то быстро шепнул Полине.
Они вышли на улицу. Ворота бесшумно захлопнулись. За спиной Егора переливалась вода в канистре.
- Что он тебе сказал?
- Он сказал: "Вы очень хорошая!"
- Я тоже так думаю.
Глядя на серый забор, сложно было представить какие умилительные пейзажи скрывались за ним. Когда забор кончился, Егор почувствовал, что они только что покинули какую-то особенную территорию. В поселке, через который они шли, кружилась пыль и тарахтели мотоциклы. Солнце не торопилось опускаться. К канистре с водой Егор прикладывался раз десять. Под конец пути он окончательно устал.
- Что ты напишешь в курсовой?
- О приюте? Ничего. Я думаю, что про это лучше никому не рассказывать.
- Почему?
- Не знаю. Такое чувство. Вроде бы ничего таинственного, но есть неопределенное чувство... Не знаю, как его назвать.
- Я тоже не все понял. Но я вообще в последнее время многое перестал понимать. Не понимаю практически ничего.
В электричке они молчали, смотрели в окно и поочередно уплывали в зыбучую дремоту. Егор встряхивал головой, чтобы не заснуть. Жара уморила.
- Все равно не зря съездили.
- Да, конечно, не зря! Хотя, по-моему, нас оттуда выгнали, - предположил Егор.
- Доктор был против. Он не хотел, чтобы мы ходили там, как туристы.
- Почему против? Ты можешь мне объяснить? К чему вся эта секретность?
- Я же говорила, это не публичная акция. Это для своих. Для души, так сказать.
В городе Егору стало совсем не по себе от тяжелой ноши за плечами. Он выкинул канистру.
Полина предложила прогуляться. Они дошли до Невы. Усевшись на теплый гранит, легко не заметить наступление вечера.
- Старичок, конечно, классный. Необычный. Трогательный. У него глаза слезились, когда он о друге своем говорил, ты видела это?
- Видела.
- Все как-то чисто, опрятно, по-домашнему, без казенщины. В целом райское местечко.
- Вот видишь! Вспомни, что ты говорил про них раньше. "Изуверы, фанатики, отбросы".
- Ты же понимаешь, что я имел в виду.
- Что ты имел в виду? - Полина серьезно, как строгая классная руководительница посмотрела на Егора. Он без промедления поцеловал её. Прошло сорок пять минут.
Рядом стоял художник и рисовал зимний пейзаж, серое небо над ростральными колоннами, люди на льду, вереница машин на мосту и синий троллейбус.
- Понимаешь, все дело в том, что есть люди с закрытыми глазами, и я один из них.
- А сейчас? Сейчас у тебя закрыты глаза? Что ты видишь закрытыми глазами?
Слишком много льда, решил художник. Ему хотелось передать то, что он не видел, но очень хорошо помнил и любил - зимнее спокойствие, одноцветную гармонию и снегопад, который утешает. Ничего не получалось. Лето смешало краски и искривило пропорции. Он собрал мольберт и ушел.
- В данный момент я вижу только тебя.