По закону

На город быстро и почти неожиданно, как это бывает поздней осенью, опустилась темнота. Часы показывали не больше половины восьмого вечера, но, оглядевшись, можно было сказать, что уже около полуночи. Отработав полный рабочий день, торопились домой обыватели, выбирались на прогулку компании молодых людей, кто-то спешил в кино или в ночной клуб, некоторые привычно устраивались на лавочках в парках. Выходили на охоту грабители и проститутки. Они подстерегали беспечного или наивного гражданина в тёмных переулках и на освещённых проспектах, во дворах и парках, в подъездах и подворотнях. А на них в свою очередь охотились милиционеры. На оживлённых перекрёстках деловито жестикулировали жезлами и посвистывали в свитки сотрудники ДПС, хмуро прохаживались по улицам патрульные, ища взглядами нарушителей порядка, из автомобилей выискивали интересующих их людей вконец вымотанные работой опера. Серые и тёмно-синие мундиры милиционеров мелькали на людных улицах повсеместно. Зато их почти не встречалось в узких кривых переулках. Потому Андрей выбрал именно эти места для своего маршрута. Нет, он не относился к недоброжелателям правоохранительных органов. Если сказать прямо, он их ненавидел и боялся. И это было не банальное предубеждение, навеянное кинематографом и детскими предрассудками. Андрей Меньшов являлся особо опасным рецидивистом и в данный момент пребывал в федеральном розыске, так как неделю назад совершил побег из ИТК строгого режима. Данная акция была хорошо подготовлена, и теперь беглец имел во внутреннем кармане куртки поддельный паспорт на чужое имя. Одежда его состояла из тёплой кожаной куртки, чёрных джинсов и новых, блестящих туфлей. В боковом кармане рецидивист баюкал выкидной нож. Ему не только помогли бежать из колонии, но и в считанные часы переодели, вручили документ и даже помогли оказаться за три тысячи километров от места побега. Но, оказавшись в чужом городе, надо было куда-то идти, где-то остановиться, как-то добыть средства к существованию. Андрей был рэкетиром, но здесь уже давно всё поделили, да и никто не пригласил его к себе. Уже два дня беглый зэк ночевал в притонах. Но кто-то успел даже за этот промежуток времени донести, кто пожаловал в город. Оперативники пытались взять след, наведываясь на «малины». Совсем недавно, какие-то двадцать минут назад, Андрей чудом спасся: пока опера клали на пол остальных блатных, Меньшов выскользнул в окно другой комнаты и спустился с третьего этажа по водосточной трубе. Разумеется, командовавший операцией офицер выставил под окнами оцепление в лице сержанта. Но Андрей с первой «ходки» имел прозвище Змей. Милиционер даже не успел понять, что же с ним случилось. Просто перестал жить. Убив его, Змей ретировался.
Теперь, с каждым шагом удаляясь от рокового места, Андрей решал важный вопрос: куда теперь идти? «Надо за бугор», - думал он. – «В Казахстан. А там уже придумаю что-нибудь». Но это было невыполнимо, так как у рецидивиста не было за душой ни копейки. До границы было порядка ста километров, но для Меньшова это оказалось непреодолимое расстояние. Уголовник решил податься ещё по паре адресов и попробовать там найти способ выбраться из страны или хотя бы из области. Правда, его вполне могла ждать засада, и Змей жалел, что у убитого им сержанта не оказалось оружия. Однако засада могла поджидать где угодно. Потому преступник продолжал идти, стараясь не думать о возможных неприятностях.
Сверяясь с названиями улиц и номерами домов, Андрей вошёл в нужный ему двор. В вечерней мгле виднелись несколько старых, ржавых гаражей и пара лавочек. Двор пустовал, зато окна пятиэтажного дома пылали огнём лампочек. Увидев этот свет, рецидивист как никогда испытал тоску. У всех был свой дом, квартира или съёмная комната, куда можно придти и отгородиться от мира дверью, оставить проблемы за порогом вместе с темнотой. А вот у Меньшова не было дома и идти ему было некуда. Через улицу жил бывший сокамерник, освободившийся за месяц до последней неприятности. Парень он был деловой и, скорее всего, сумел бы помочь Андрею уйти от преследования. Но это не давало Змею своего дома, да и не нужен он кочующему от пьянки к тюрьме и обратно преступнику. Так что, смахнув тоску, как пыль, уголовник двинулся через двор. Обогнув угол дома, он вышел в переулок. «Странно, в таком дворе «бичам» рай бомжевать», - пожал плечами он. – «В любой гараж лезь да спи. А вот нет никого». Но, спустя секунду, Змей начисто выкинул из головы эти размышления.
Прямо перед домом, выключив двигатель, стоял патрульный «УАЗ». Возле ПА беседовали три милиционера. Судя по голосам, они были молодыми и неопытными. «Вот дела! Либо меня обложили, либо отупели менты в конец. Даже водилу выпустили из тачки. Бухают, небось», - изумился рецидивист. Но едва он шагнул в переулок, как все трое повернулись к нему. Милиционеры были одеты в серые бушлаты. Возглавлял троицу сержант, которому на вид было не больше двадцати пяти лет. Кобура висела на поясе только у него. Остальные стражи порядка ограничивались только дубинками и наручниками. Обернувшись, менты продолжили беседу, обрывки которой теперь доносились до Змея:
- Я честно говорю, крем не подводит…
- Ты на Горнева не смотри, у него свои примочки.
- Я вчера сам намазался и час днём гулял, потом, правда, обгорать начал, - доказывал низкий, плотный прапорщик. Стоящий чуть с боку ефрейтор вновь принялся разубеждать его:
- Да это ерунда. Просто Горнев немного по-другому устроен. Не сравнивай несравнимое.
«Либо они педерасты, либо сошли с ума», - невесело подумал Андрей. – «Крем какой-то… Если от загара, то им пора в дурку. Какой загар в ноябре?». Но надо было пройти мимо компании чокнутых служителей закона, и рецидивист сделал ставку на наглость. Он двинулся мимо милиционеров, наклонив голову вперёд, словно таран. Мол, устал я, никого видеть не хочу, и не надо ко мне цепляться. Но сержант преградил дорогу Змею. Меньшов уставился на него снизу вверх, на его глаза падала тень от края шапки, так что встретиться взглядом с ним патрульный просто не мог. Взгляд Андрея же дохнул такой ненавистью и сознанием собственной силы, что молодой сержант должен был тут же ретироваться. Но мент спокойно произнёс:
- Ваши документы.
Уголовник сунул левую руку за паспортом и подумал: «Напрашивается! Фигура только у него, так что я сделаю этих троих. А со шпалером оборваться из города – пара пустяков». Про себя преступник отметил, как бледен сержант. Казалось, что его долго и упорно натирали мелом. На мраморно белом лице сильно бросалась в глаза двухдневная щетина. Милиционер взял в руки паспорт. В этот миг для Андрея не существовало ничего, кроме маленькой полоски белой кожи над воротом бушлата, но под подбородком. Одного удара сердца хватило Змею для того, чтобы выдернуть из кармана кнопарь, выщёлкивая лезвие. Короткий замах был столь стремителен, что сержант не успел даже понять случившегося. Клинок рассёк его горло в аккурат под кадыком. Рана раскрылась, словно второй рот, рецидивист зажмурился, чтобы струя крови не ослепила его. Параллельно с этим, он левой рукой выдернул из кобуры зарезанного мента табельный «Макаров». Надо было перерезать тренчик, но тут до Меньшова дошло, что кровь из милиционера так и не потекла. Взгляд рецидивиста скользнул по рассечённому горлу противника. Сержант стоял, запрокинув голову, но из жуткой раны ничего не текло. Голова в меховой форменной шапке плавно вернулась на место. Любой человек за эти три-четыре секунды уже свалился бы и заканчивал истекать кровью. А сержант осторожно качнул головой сначала в одну, а потом в другую стороны. Его бледное лицо преобразилось безрадостной усмешкой. При виде его длинных, кривых зубов видавший виды рецидивист обомлел: «Вот это частокол! Это же лошадь, а не человек! Хотя какая лошадь, это овчарка караульная». Так как сержант, явно, не собирался падать замертво, Меньшов без замаха вогнал клинок ножа ему прямо в сердце. От тычка мент отлетел на шаг назад, но всё равно не упал. Зато тренчик опасно натянулся, грозя вырвать пистолет из рук уголовника. Андрей щёлкнул затвором и обернулся к остальным милиционерам. Те не делали попыток вступиться за своего товарища, лишь с грустными ухмылками наблюдали за расправой. «Точно, двинутые», - решил Змей и попытался навести оружие на прапорщика. Но тренчик неожиданно дёрнулся, мешая прицелиться. Меньшов повернулся к зарезанному сержанту. Тот должен был лежать на асфальте в луже собственной крови, но почему-то стоял на своих ногах, хоть и с ножом в груди. Его бледная, как мрамор, рука протянулась к Змею. Тот от удивления сначала впал в прострацию, но вид белой конечности, приближающейся к его плечу, привёл его в себя. Уголовник выстрелил прямо в лицо оппоненту. Физиономия тут же изрядно промялась, на месте носа возникла дыра размером с пятирублёвую монетку, и унтер наконец-то рухнул. Правда, вес его тела вырвал из руки убийцы оружие. Андрей оказался безоружным перед двумя милиционерами, которые перестали ухмыляться и медленно, вразвалочку, двинулись к нему. Тут уже надо было бежать. И Змей побежал. Он мчался изо всех сил, стремясь затеряться в проходных дворах. Дыхание, конечно, оставляло желать лучшего, но всё-таки Меньшов был крепким мужиком и смог развить приличную скорость. Каково же было его удивление, когда сзади его настиг удар такой силы, что рецидивист потерял контакт с землёй. Андрей проделал кувырок в воздухе и покатился по асфальту. Сбив руки и колени, изорвав и испачкав одежду, он обернулся. Оба милиционера стояли перед ним, совершенно не запыхавшись, словно не делали и шага. Почему-то они не спешили схватить Андрея. Тот кое-как встал и, метнувшись в сторону, побежал в открытую дверь подъезда. Из ниоткуда перед беглецом возникло простреленное лицо сержанта. Тот издевательски ухмылялся, хотя представлял собой наглядное пособие для судебной медицинской экспертизы. Его жуткие клыки напугали Змея до паники. Однако он врезал что было сил милиционеру в пах и всё-таки шмыгнул в подъезд. Здесь он взбежал на последний этаж и позвонил в первую попавшуюся квартиру. Раздался старушечий голос:
- Кто там?
- Я, - как можно бодрее ответил беглец. Если в этой квартире кого-то ждут, то откроют незамедлительно. Так оно и вышло. Старая бабка открыла неизвестному гостю и тут же получила хороший удар по голове, которого её череп не выдержал. Прежде чем юркнуть в проём, Андрей оглянулся. Все три мента стояли пролётом ниже и с безумными улыбками наблюдали за ним. Меньшов зашёл в чей-то дом и запер за собой дверь. Затворив все замки, он думал, что делать дальше.
Так и не придумал до утра, когда его взял ОМОН. Рецидивист не сопротивлялся, эта охота у него отпала напрочь.

 *****************************************

Меньшова привели к следователю. Надеяться было не на что. «Ещё за бабку и замоченного мента срок накинут. Глядишь, и постового живучего припаяют. Так до вышки не далеко», - хмуро думал он. Старшина-конвоир открыл дверь следственного кабинета с табличкой «Следователь по особо важным делам П.М. Горнев» и грубо втолкнул в него рецидивиста. Андрей огляделся. Всё как всегда, а вот следователь оказался необычным. Приземистый мужичок со старомодной причёской, который почему-то усердно гримировался. Он накладывал на лицо косметику со сноровкой опытной фотомодели. Вошедшему он кивнул на стул и продолжил своё занятие. «Чего этот педераст в ментовке забыл», - удивился уголовник, но всё же сел. Ещё минут пять милиционер наносил грим, который был совершенно незаметен на его неброском лице. А вот глаза, тёмные, бездонные, словно лесное озеро безлунной ночью, внушали опасения. Казалось, что следак не имеет взгляда. Наконец, он закончил процесс наложения макияжа и поднял глаза на гостя. Тот угрюмо встретил его взор и уже не мог посмотреть на что-нибудь другое. Ничего не было в глазах следователя. Просто пустота. С тем же успехом их можно было нарисовать на заборе: осмысленности это им бы не отбавило и не прибавило.
- Что, сержанта своего мне шить будете? Мокруху, - без интонаций произнёс Змей. Милиционер небрежно махнул рукой:
- Не было убийства. Он в добром здравии. Сейчас, кстати, приглашу его на очную ставку. И ещё двоих ребят.
- Какого хрена, если он жив?
- А такого, что мы есть хотим, - следователь улыбнулся, и Меньшов разглядел, что зубы у него такие же аномальные, как и у зарезанного, застреленного, но всё равно живого сержанта.