сто 57

«Забавно Вы смотритесь, любезнейший...» - подумалось мне, когда взгляд мой остановился на солидном господине, облаченном во френч дорогого сукна, погрузившем свои ноги в черного блеска ботинки, сдвинувшем непреднамеренно набекрень шляпу модного фасона, украшенным дорогой брошью, в которой несколько блестящих камней окаймляли надпись «Доволен». Господин подремывал в ровно покачивающемся пространстве электрички, и как быстро он, проснувшись, изменил слово на броши, мне узнать было уже не суждено – моя станция, замедляя свой ход, уже продвигалась за окнами.
Стирая устаревшую надпись «Тороплюсь», что до последнего момента была видна на моем жетоне, я заменил её на «Жду», сделал несколько шагов по платформе, сел на огромного размера скамейку, стал, болтая ногами, ждать.
Полинка, как это не удивительно, опоздала всего лишь на полчаса – обычно время, которое она проводила, провалившись в подпространство подготовки к свиданию (макияж, прическа, один костюм, другой костюм, первый костюм), составляло порой до половины дня, а потому ждать её иногда приходилось несколько часов. На новомодном полинкином электронном информаторе, что серебряной цепочкой обнимал её шею, светилась яркая надпись: «Счастлива», и, увидев это, я поспешно стер слово «Жду», написал всего одну букву «Л», молча, не в силах сдержать улыбку, постоял напротив Полинки, притянул её к себе, коснулся её губ своими.
Пригородный поезд, что считал своим долгом громыхать и звенеть на все лады, пытаясь одновременно при поддержке собственного зеленого окраса слиться с окружающим пейзажем, через пару часов выпустил нас, немного уставших от долгой поездки, но нисколько не изменивших свое настроение - мы и не думали менять наши надписи – «Счастлива» и «Л» по-прежнему виднелись у нас на груди.
В краях наших мест красивых, будто наполненных мечтами художника, не так уж и мало, но берег реки, на который мы пришли, казался поистине вершиной живописности – там было покойно, умиротворенно, и взгляд, плавающий средь облаков, полей, узоров леса не только отдыхал, он и наслаждался. Не могу сказать, сколько мы с Полинкой просидели на берегу, молча созерцая бесконечный вид пред нашими глазами, и мне не ведомо, было ли вообще время в тот момент, когда я обнял Полинку, её накидка упала на траву, рядом оказался мой китель...
И где-то средь брошенной одежды затерялись позабытые информаторы, скинутые надписи...