У Маруси

 хорошо с головой. Все замечали и она тоже. Редко, а потом всё чаще и чаще. Жизнь у Маруси менялась круто, сначала чуть- чуть, а потом... резко.
Маруся была готова ко всему. Например, Маруся сначала никогда не была красивой, и вдруг как стала красиветь и хоть убей. Была умной способной девочкой потом дурой полной, сама удивлялась. Ей иногда так и говорили: ну ты и умная, Маруся, ужас просто. Часто Маруся умела много чего делать руками, а потом вдруг пришить пуговицу становилось неразрешимой годами проблемой. Из волевой и решительной мадам Маруся становилась размазней, истеричкой и творческой неопределенностью. Не знала какой день недели, когда начинается Уимблдонский турнир и кто её дети. Она была иногда замужем, потом её тошнило и она годами пила виски с содовой и предпочитала спортивные отношения, пока не бросалась в тупую зависимость от притыренного эгоистичного нарцисса.
Маруся иногда училась математике, продавать селедку и музыке. Потом философии, пилить дерево и Linux. Затем состоянию неума, терпению и мыть полы. Еще теннису, политологии в системе общественных наук и метафизике. Знала ли что- нибудь Маруся из этих наук, никому из учителей проверить не довелось.
Маруся иногда садилась тихонько и фиксировала изменения. Она, пока, не умела любить, не умела забить нормально гвоздь и взять ля малой актавы. Но... умела... пока, парковаться задом, размышлять в системе координат и рисовать маслом поля. Жизнь не пропадала почем зря.
Назавтра Маруся просыпалась, не могла ни у кого узнать сколько ей лет и почему она не может купить яхту. Потом вспоминала как красива селедка и жизнь круто менялась. Просто круто менялась и всё тут.