Пророчество. Предисловие. гл 1

 Предисловие
Эльфы, орки, гоблины, троли, гномы… сколько еще их бродит по свету? Люди окончательно теряются в пестрой толпе. Теперь они становятся не более, чем мифом и красивой сказкой. Тиски вокруг немногих сжимаются с пугающей быстротой, грозя уничтожить память о некогда великом и могучем государстве.
Увы, минули времена древних королей и властителей. Где же грозные воители, что, освободившись из южного гномьего царства, бросив горные пещеры и ходы, ушли искать счастья на север. То было славное время. Да, нынешнее королевство людей может похвастаться прошлым, полным славных сражений и блистательных побед, но едва ли есть надежда на будущее. Мало кто вспоминает день, когда сапоги людских панцырников бодро шагали по трупам пустынных огров, сметая все на своем пути. По колено в песке, не имея запасов воды и пищи, окруженные со всех сторон врагами они уверенно шли к победе. Ныне благословенная некогда земля превратилась в проклятие для ее обитателей и яблоко раздора для великих мира сего.
Юное государство, не успев насладиться плодами побед, обречено на исчезновение. Соседство с гномами на юге, что так и не простили «рабам» бегства, бесконечные набеги диких огров, так и не смирившихся с прошлыми поражениями, нашествие с востока гоблинов, несущихся, подобно саранче… Едва ли это полный список тех, кто пускает слюни и тянет жадные руки к лакомому куску. Веками расы грызутся друг с другом, сменяются целые поколения, за которые край людей постепенно превращается в пустыню.
Вчера в деревне стоял гарнизон низкорослых подгорных воителей, сегодня, деловито обирая каждую хату, топает отряд гоблинов, а завтра от деревушки и пепла не останется, после того, как похозяйничают какие ни будь троли или огры.
Некие люди, в преклонных летах, носящие нищенские одежды, ходя по городам и селам возвещают, что бедствие нынешних времен ни что иное, как кара некоего древнего Божества, давно забытого и не помнящего ни молитв, ни предсмертного вскрика жертвенного животного. Вот только народ не верит более никому. Ему противны слова старцев, стремящихся возродить древний культ. У них вянут уши от льстивых посулов магов и заклинателей, что обещают золотые горы. Даже Ричард III, бледная тень королей древности, не может заслужить доверие народа. Народ голоден, он запуган слухами о войне, он боится завтрашнего дня.
Нынешний король, Ричард III, получил в наследство худшее, что мог дать отец сыну – корону людей. Ричард II окончил жизнь печально. Гоблинский союз, после апогея могущества пал, но лишь для того, что бы уступить место новой расе – оркам. Народ этот, безжалостный и беспощадный, двигается дальше на запад, ненасытно поглощая новые земли и народы. Полуразрушенное королевство людей, без надежды на сопротивление, попадает в вассальную зависимость от орчьих властителей. Болг, их неистовый предводитель, обложив Ричарда II непомерной данью, прихватив богатый выкуп и заложников из знатных семей, удаляется в свою столицу.
В те годы, отец нынешнего короля связался с Гроганом Великим, царем гномов и, заручившись поддержкой, отказался платить дань. Вот только гномы не слишком спешили помогать новым союзникам. Армия Болга не замедлила явиться перед столицей людей Салемом, и дерзкая попытка Ричарда умерла в зародыше. Единственное, что он мог сделать – спасти народ от резни и открыть ворота Болгу. Орки пощадили город и жителей и даже сохранили жизнь молодому королевичу – ценой жизни самого короля.
Сына Ричарда II поставили королем над нищими. Теперь Болг мог диктовать побежденным любые условия. Он оставил город, но обложил нового короля такой данью, что рабство в гномьих шахтах было блеклой тенью той пародии на свободу, дали орки людям.
В эти дни старцы выходят на улицы Салема. Они увещают народ, говорят о каре древнего Божества, проповедают Его Имя среди людей. Пророки говорят, что не нужно сопротивляться орчьему игу, но необходимо лишь раскаяться в заблуждениях и вернутся к истинному Богу. Если раньше над ними просто смеялись, то теперь летят камни, кое-где сверкают обнаженные кинжалы. Проповедников возненавидели, кто-то поговаривает, что сами орки их и прислали. Да и старцы, не скрывая себя, прямо говорят, что люди должны подчиниться Болгу и не бунтовать. Таких оскорблений народ стерпеть не может: старцев закидывают камнями, бьют, угрожают, некоторых бросают в тюрьмы.
Не успели отойти войска Болга от столицы, как Салем снова гудит и волнуется. Голос пророков, взывающих к покорности новой власти, тонет в гомоне нарастающего гнева. Все чаще и чаще в толпе кричат призыв: «к оружию!» и «долой орков!». Угроза новой кровопролитной войны нависает над Салемом.

Глава 1
 Ночь медленно, но уверенно сковывает Салем. Сверкающий щит бога огня Лаава опустился за горизонт и на темном небе сверкнул ятаган другого божества – Холома, великого ночного воителя и покровителя всех, кто бродит в ночи. Мелкие воришки и именитые воры, ночные убийцы и прочий отброс общества неустанно режет на алтарях лучших животных и Холом никогда не забудет жертвователей. Кто знает, когда понадобится помощь любителя кровавых оргий. Бывает, сидишь в помойной яме, а милиция пройдет мимо и словно нет тебя. Инной готов высыпать под черные, залитые кровью ноги бога, все награбленное, лишь бы задобрить «патрона».
Лаав и Холом – божества Салема, два брата-бога, верховные правители царства богов. Жрецы и маги, волхователи и заклинатели говорят, что братья поочередно выходят на стражу, словно бдительные часовые, охраняя покой и сон Салема день и ночь. В святилищах братьев ежедневно заклаются десятки самых лучших и откормленных животных, сотни лбов долбятся о пол, взывая грозных богов о милости.
Тем временем на улицах города раздаются шаркающие шаги. Еще мгновение и в свете фонарей появляется сутулая фигура, закутанная в плащ, украшенный грязными пятнами и наспех пришитыми залатками. Ни дать ни взять очередной бродяга, коих за последнее время поразвилось столько, что местная милиция просто махнула на них рукой. Внезапно он останавливается и обращает взор к небу, словно собака тянет носом воздух. Из-под капюшона мелькает исхудавшее лицо, с впалыми щеками, длинными волнистыми волосами, из-за недостатка мытья превратившимися в свисающие сосульки. Завершает поистине бродяжнический образ щетинистая физиономия с выражением явно человека, особой трезвостью не отличающегося.
Мануил с улыбкой обращает взор на сверкающий ятаган, которым, согласно священным текстам, Холом разит врагов. В последнее время юноша как-то не сильно увлекается подобными россказнями. Он, конечно, носит на шее покрытое позолотой изображение оружия божества и ежедневно опускает звенящие монетки на дно хромовой сокровищницы, ровно, как и пользуется магией «ночного брата». Однако обычаи обычаями, но он видит то, что происходит в народе, делая из этого соответствующие выводы.
Жрецам более никто не верит. Да и сами последователи братьев-богов и прочих мелких богов и полубогов, не сильно страдают религиозностью. Если бы не Ричард III, скорее всего богослужение в святилищах вообще прекратилось. В народе же над королем откровенно посмеиваются, и его ревность вызывает ничего более, чем гомерический смех.
Тем ни менее следует признать, что магия этих божеств самая настоящая. Мануил сам владеет ею, выучившись у одного жреца-отшельника. Все, что у него есть – крохи, но и это в решающий момент может спасти жизнь. Однако сами маги внушают еще меньшее доверие, чем король. Их побаиваются, презирают, но отнюдь не уважают и уж тем более не любят.
Маги были некогда аристократической верхушкой королевства. Понтифик культа братьев, верховный жрец, всегда выбирается из их рядов. Магам принадлежали богатые поместья, даже целые замки, в их руках находились лучшие кварталы Салема. Вот только нашествия гномов, гоблинов и последующее орчье пленение коснулось и магического культа. Магам поставили жестокое условие: сдача большинства магических свитков и артефактов, сокращение числа адептов до минимума, контроль над школами. Теперь даже маги представляют собой тень былой славы.
Нынче в Салеме все напоминает о прошлом. Мануил шагает по главной улице столицы и как раз проходит мимо ободранного и во многих местах обвалившегося столба, высотой с доброе трехэтажное здание. Тут некогда висело золотое и серебряное оружие поверженных армий. В былые времена. Проходивший мимо столба славы путник мог полюбоваться, как весело пускают блики на солнце золотые секиры и чеканы гномов, чьи рукояти щедро усыпаны самоцветами, богато украшенные драгоценными металами и гравировкой копья и короткие мечи гоблинов, грубые палицы, топоры и бердыши огров. Вершиной столбу служил череп убитого некогда первым королем людей троля.
А вот и резиденция королей Салемских. Дворец этот когда-то назывался Золотым, воздвиг его в незапамятные времена тот король, что убил в поединке пустынного троля. Ныне жилище нынешнего Ричарда III не более, чем груда полу развалившихся камней.
Улицы Салема, шедевр младшего сына Дивада, унаследовавшего корону, из предмета роскоши превратились в сущее проклятие. Никем не ремонтируемые мощеные улицы во многих местах потрескались, так что проезжавшие груженые телеги то и дело норовят сломаться или настолько трясутся, что рассыпают большую часть товара.
Да, таков ныне Салем. А ведь некогда это был один из великолепнейших городов мира. Со всех концов к нему стекались купцы. При сыне Дивада Номолосе тут располагались даже отдельные кварталы для заморских гостей – загадочных лесных эльфов. Теперь город обнищал и обеднел. Постоянно сменявшие друг друга войны превратили столицу в одну огромную свалку. Ни Ричард III, ни его многострадальный отец ничего поделать не могли. Нашествие Болга и непомерная дань лишает народ последнего куска хлеба. Средств едва хватает на выплату ежегодных орчьих поборов и, что б хоть как-то прокормить голодающее население.
Мануил продолжает путь, унылой походкой, едва волоча ноги мимо позорного столба, как ловко переименовали столб славы и резиденции Ричарда, которую Золотым дворцом, ну хоть убей, язык назвать не поворачивается. Молодой человек невольно косится на башни, стоящие подле дворца – единственные строения, сохранившие хоть, сколько ни будь сносный вид. Это обиталище магов, резиденция понтифика, возглавлявшего как культ богов, так и магический орден, формально служивших богам и народу, а, по сути, самим себе.
В эту ночь Салем пуст. Немногочисленные жители, укутавшись в теплые одеяла, мирно посапывают в кроватках. В такую пору можно встретить только уныло шагавшую стражу, на которую жалко смотреть. Выглядят они так, что сразу не разберешь блюститель ли это порядка, либо заправский вор. Оледеневшие руки судорожно сжимают древко копья, тискают эфес меча, ручная гаковница лежит на плече, как куль муки. Стражник постоянно озирается, словно вор уходящий от погоню, нос противно шмыгает, дыхание вообще больше похоже на пыхтение.
«Да, - сумрачно подумал молодой человек, провожая взглядом, отряд милиции, промчавшиеся по улице, словно они не на службе, а спешат поскорее с подружками встретится. – И эти люди охраняют сон горожан. С такой армией я скоро разжирею».
Собственно армии у Ричарда не имеется. Болг почти полностью разоружил Салем, оставив лишь небольшие подразделения милиции для борьбы с местным разбоем. По сути, от появления милиции разбоя увеличилось ровно столько, сколькими милиционерами располагает король.
Армии у Ричарда нет, зато имеется орчий гарнизон, под командованием коменданта, алчного на наживу, преисполненного тщеславия орка по имени Шаграт. Орк этот, пользующийся неограниченной властью, следит, словно сторожевой пес, за поддержанием власти Болга в королевстве, являясь его глазами и ушами. Ричард боится без сумасшедшего коменданта и шагу ступить – все равно на следующий же день все будет изложено в письменном виде Болгу и поднесено на золотом блюде. Раньше орки вели себя так, словно люди их слуги. Многие забывали, что носивший корону Ричард их правитель. Но недовольство в народе росло и Шаграт, со временем, присмирел, держа ухо востро и лишний раз не высовываясь.
Мануил идет дальше, неумолимо приближаясь к цели. Сейчас лучшее время для охоты. Ни помогут, ни самая бдительная стража, ни хитроумные гномьи замки и засовы, ни сторожевые псы или ягуары. Все это хорошая охрана, если к вам вознамерился забраться вор или убийца, но если след берет ассасин – все предостережения тщетны.
Подходя к дому сенатора Гектора, Мануил еще раз повторяет про себя установку: незаметно пробраться в дом, побеседовать с хозяином, не пролить ни капли крови и также незаметно уйти восвояси.
Молодой ассасин всегда считается специалистом именно по таким «бескровным» заданиям. Его излюбленный прием – положить на горло спящей цели кинжал и записку от заказчика. На следующий день, проснувшись утром, он обнаружит, что дверные замки не сломаны, магические ловушки на месте, а стража всю ночь бодрствовала и не видела и не слышала ничего. Разумеется, первым делом он подумает, что эту слепоту и глухоту поддержал блеск золотых кругляшек, а затем. Успокоившись, сделает правильные выводы. Как правило, они понимают, что если в их дом проникли раз, то проделают это и во второй. Обычно инстинкт самосохранения делает свое дело и цель, между скупостью и желанием жить, долго не колеблется.
Что же за общество – ассасины? Ночные воины, убийцы и шпионы ассасины один из многих явлений упадка королевства. В былые времена Дивада и Номолоса никто и думать о создании подобных обществ не мог. Сейчас же Ричард клацает зубами, но в нынешнем положении никак не может обеспечить безопасность гражданам. В последнее время ассасины чувствуют себя более, чем свободно, словно хозяева города. Синедрион Салема пробовал писать жалобные письма Болгу, но Болг бездействует. Кто знает, быть может существование этого общества им выгодно.
Вскоре здание Гекторового поместья попадает в поле зрения Мануила. Прежде чем выходить на задание ассасин тщательно наводил справки о сенаторе и то, что нашел сильно удивило его. Сенатор Гектор, член Синедриона, один из богатейших людей Салема и, как бы глупо это не звучало, самый честный. Конечно, о себе он не забывает: поместье, состоящее из двухэтажного дома, сада, виноградников, содержится в идеальном порядке. За всем следит прорва слуг, жилище Гектора охраняет наемная стража. Все это так, но вместе с тем, за счет сенатора кормится львиная доля бедноты, на части доходов стоит шатающаяся экономика страны. И уж совершенно очевидно, что без Гекторовой помощи, едва ли у Ричарда хватает средств на выплату ежегодной дани.
Чем и кому мог помешать абсолютно чистый человек, Мануил не знает. Впрочем, это не его забота. Сейчас главное качественно выполнить работу. А остальное. Дело руководства… Сами ассасины не контактируют, как правило, с заказчиками и редко когда знают, о чем идет речь. Им дают четкие указания, и они идут, выполняя работу. Им все равно кому вставляли палки в колеса эти люди, какую сумму денег задолжали. Для ассасина существует лишь цель и задание.
А вот и поместье Гектора – время пришло! Шатающийся из стороны в сторону бродяга вмиг куда-то исчезает. Движения молодого человека становятся плавными, словно у вышедшей на охоту кошки, в глазах блестит огонь, он собран и сосредоточен. Щетинистое лицо скрывается под маской, так что остается лишь прорезь для глаз, в складках плаща мелькает ранее незамеченное оружие. Лишнего с собой не носит: за спиной кривой короткий меч, в сумке духовая трубка с отравленными стрелами, в рукаве кассеты с метательными звездочками и ножами, на боку ритуальный нож, на случай, если что-то пойдет не так. Арсенал внушительный, но если до него дошло дело, то верный знак неопытности – оружие ассасину не для наступательного боя, а для прикрытия отхода.
Практически без толчка Мануил аккуратно перепрыгивает через забор, эффектно при этом выгнув спину. Так же эффектно он приземляется на землю, мгновенно скрывшись в густом кустарнике. Ни один лишний звук или шорох не привлек внимание многочисленной охраны. Не упал ни один лист, не хрустнула ни единая ветка, убийца, словно вошел в темноту ночи и слился с ней.
Стража как на ладони: двое солдатиков с алебардами, аки гвардия короля при Диваде, у парадных дверей, территорию меряют шагами еще несколько молодцов. Эти парни ни чета городским блюстителям закона. С укромного места Мануил хорошо видит их напряженные лица, руки, сжимающие древко алебард не дрожат и не судорожно впиваются в оружие. Уж кто-кто, а они дело знают, и пускай не за совесть, а за звонкие золотые кругляшки, его делают добросовестно.
Но все это видимо лишь невооруженным взглядом. А вот взгляд ассасина рисует, куда более полную картину: у окон-бойниц в постоянном бодрствовании наемные арбалетчики, этих отморозков Мануил знает – чуть, что не так лупят во все, что движется или не движется – изрешетят болтами каждый сантиметр. Внутри тоже стража, там же по коридорам бродят специально обученные для охраны дома тигры.
Мануил жадно облизывает пересохшие губы. В голове тотчас всплывает заманчивая картина, как с мечем на голо, бросается на стражу и прорубает дорожку из груды окровавленных тел. И дело не в том, что он не может. Уж кто-кто, а ассасин как раз может, да еще и как! Мануил, едва начав обучение, именно так род деятельности и представлял. На деле оказалось на оборот. Хороший ассасин тот, кто оставляет только один труп или, если это требует задание, истекающее потом, пускающее слюни и молящее о пощаде, стоя на коленях, существо, готовое на любые условия.
Достаточно выждав, убийца двигается дальше, перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву. Жестокая выучка школы дает о себя знать – ассасин двигается настолько бесшумно, что даже бдительные арбалетчики, наиболее вероятно напичканных амулетами, ничего не учуяли.
Проникнуть внутрь не составляет труда. Нет, не нужно до крови сдирать кожу, карабкаясь по крышам, спускаться в дымоход или пробираться через окна. В обход канонам жанра ассасин бодрой походкой двигается прямиком к двум стражникам. Те продолжают стоять как вкопанные, словно и, не замечая человека в маске.
- Никаких убийств и никакой крови, - улыбнувшись под маской, сказал Мануил. – Ладно, ребятки, проявите-ка гостеприимство – отворите гостю дверки…
Один из стражников со стеклянными, смотрящими в пустоту глазами медленно достает ключ и поспешно отворяет двери. Мануил шутливым поклоном благодарит «швейцара» и входит внутрь, помахивая, как дама при танце плащом.
Нет-нет, никакой магии! Магия – крайнее средство. Любой магический всплеск, пускай самый безобидный, за одно мгновение будет инспектирован городскими магами. Толи баба мужика захочет приворожить, а то и менее квалифицированный убийца, обладающий хоть толикой магического таланта – все одинаково. Вот только магическая оборона пасует против методики ассасинов. Любой толковый воин братства может вот так пройти в дом, выйти из него. Никто ничего не будет помнить и даже не увидит его. Не удивительно, что ассасины напустили страх на всю округу. Попробуй не боятся тех, против кого бессильны современные методы охраны.
Внутри помещения тем временем происходит нечто до смеху странное. С такой легкостью проникший убийца внезапно останавливается, как вкопанный, хлопая удивленно глазами и вертя головой, словно ошибся адресом.
Владеющий азами магии ассасин может с уверенностью сказать – в доме ни капли магии. И есть чему удивиться! Гектор зажиточный человек и отнюдь не глупец. Должен же он понимать, что в ряде случаев магия гораздо эффективнее самых обученных мускулистых парней с железными игрушками.
На удивления времени нет. Словно кошка на мягких лапах, Мануил скользит, не идет. Облаченная в черное фигура сливается с тенями, стеной. В доме Гектора, как у себя. Знает, что это за комната и сколько в ней человек, знает, куда ведет вот та лестница или куда заведет поворот. Мануил крадется в спальню, подобно взявшему след гончему псу. Выходит из прихожей, дальше по длинному коридору, вверх оп лестнице, снова длинный коридор… За все время никто не преграждает ассасину дорогу. Стража мирно отдыхает в караулке, прислуга, в столь позднее время видит десятый сон, а по хозяйски расхаживающие тигры, ведут себя подобно миниатюрным сородичам из семейства кошачьих. Не удержавшись, Мануил останавливается возле одного и чешет за ухом. Тигр в экстазе катается у его ног на спине, блаженно мурча.
Осторожно раздвигая шелковые занавесы, на которых вышиты странные существа, изображенные в виде человеческой головы и шестью крыльями вверху, внизу и по бокам, ассасин входит в спальню. Хозяина он намеривается застать спящим. Мануил предвкушает, как Гектор проснется рано утром и обнаружит на горле кинжал, а на столе записку. То-то крику поднимет!
Кровать оказывается пуста и не застелена. По следам не трудно предположить, что хозяин разбужен посреди ночи. Не успевает ассасин принять решение, как именно э этот момент из соседней комнаты раздаются голоса. Один баритон явно принадлежит Гектору, хозяину поместья, а вот второй, хриплый и старческий…
- Я не знаю, сколько еще смогу сдерживать короля, учитель, - печально и чуть виновато проговорил Гектор. – Но уверен, что у Ричарда все готово.
- Мы не можем этого допустить, - заговорил незнакомый Мануилу старик.
«О Холлом, - с живым интересом подумал он, - кто же разговаривает с самым влиятельным человеком Салема, как строгий учитель с нашкодившим пацаном.»
 - Скорее всего, - продолжил старик, - я вынужден лично встретиться с Ричардом. Попытаюсь уговорить его.
Ассасину становиться интересно. Дворцовые заговоры и интриги – для ордена хлеб насущный. Можно использовать для влияния, а то и продать тем, кому опять же выгодно для ордена.
- Учитель, я молю вас, - в голосе чувствуется отчаяние. – Ни Ричард, ни Синедрион вас не послушают.
- Ричард не должен пойти по стопам отца, - упорствовал старик. – Орки в зените могущества. Салему не устоять, сейчас это очевидно. Если Ричард решиться на это, то погубит всех.
- Он вступит с союз с…, - начал, было, сенатор.
- Союз с гномами лишь оскорбит Безначального. Неужто племя людей забыло, что такое гномьи шахты. Думаю, что подземная вонь должна впитаться в нас не на одно тысячелетие. После всего этот мальчишка еще смеет допустить саму мысль о союзе с этим нечестивым народом. Или соскучились по лопатам и киркам? Хотите вновь забыть свет сотворенного Безначальным солнца?
«Что за Безначальный? – удивляется Мануил. – Как мог он сотворить щит Лаава, если сам Лаав выковал его из чистого небесного золота?»
Безначальный…Одно лишь слово заставляет юношу съежиться и почувствовать себя песчинкой перед вселенной бескрайностью.
- Пока нам ясно одно, - продолжил старец, по звукам поднимаясь с кресла, -мы не должны допустить катастрофы. Ты сенатор, поговори с Ричардом, создай круг единомышленников. Король должен чувствовать, что и в Синидреоне ему дадут отпор.
Старец умолкает и на некоторое время воцаряется молчание. Раздаются приближающиеся шаги, простившегося с гостем хозяина. В ожидании, незваный посетитель в черном, тихо садится в темном углу, положив ногу за ногу.
Гектор не зажигает свечей и потому не замечает сидевшего в двух метрах. Уставший и взъерошенный он расстегивает камзол и падает на кровать. Немного обескураженный такой беспечностью Мануил слегка кашляет.
Ну что за народ пошел! Ни здрасте, ни до свидание – сразу за железки хватается. Благо асассин преждевременно убрал всякие колюще, рубище, режущие штуковины от греха подальше. Обнаружив пропажу висевшего на ковре меча, Гектор останавливается, как вкопанный. Толи, ожидая кинжал в сердце, толи просто растерявшись.
- Свет зажги, - после не большей паузы сказал Мануил.
Гектор молча подчиняется. Когда тусклый свет свечи развеивает темноту асассин, наконец, воочию видит знаменитого сенатора. Гектор не молод, но сохранил и красоту, и здоровье. Крепко сложен, короткая бородка искусно ухожена, на плечи волнами падают волосы. Одежда состоит из плотного кожаного камзола, штанов и длинных до колен сапогов.
- Асассин, - догадался Гектор, изображая улыбку.
- Ага, значит, вступление с угрозами и запугиванием можно пропустить, - позлорадствовал Мануил. - будешь вести себя хорошо, уйду также тихо, как и пришел.
Член Синедриона складывает руки на груди и покорно ждет. По крайней мере понимает, что убивать и калечить никто никого не станет.
- Мне велено передать, что ты знаешь, почему я тут.
Губы Гектора кривятся в презрительной усмешке.
- Что ж, - картинно поборов приступ смеха сказал он, - передай, что они знают, знают, что я отвечу. И можешь не напоминать мне, головорез, что, прейдя один раз, прейдешь и второй. Ступай и передай хозяевам мой ответ.
Вскинув гордо подбородок, сенатор резко поворачивается спиной, ясно выражая нежелание оскверняться общение с такой гнусной личностью, как асассин. Ну не спорить же с ним! Не найдя что ответить, Мануил покидает уютное кресло и гостеприимное поместье. Уходя, он смотрит на окна Гекторовой спальни, где все еще горит свет.
- Что-то мне подсказывает, - пробубнил он себе под нос, что сегодняшние похождения на этом не заканчиваются.
 Асассин не подозревает, насколько оказывается прав.