1. Белое Братство - Гл. 6-7

12 декабря 2005 г.


6.



Ночная прохлада чудесным образом подействовала на разгоряченного демона, приведя его в чувство. Кровожадность пропала, уступив место жестокому похмелью и какой-то детской беспомощности. Беглец с трудом припоминал, что происходило всего минуту назад. Амелия, закусив губу от досады, спешила куда-то, настойчиво тянула его за собой, по-прежнему больно сжимая его руку. Затем странники вместе отвязывали лошадей: в это время в деревеньке уже начиналась паника, кое-где замелькали огни факелов в темноте. Заговоренного и его коварную спутницу явно разыскивали.

Селяне гнались за беглецами, но почти сразу же потеряли их из виду. Однако ни у кого не было сомнений в том, куда те направлялись: путь двух загадочных странников мог лежать только в Волчий лес. А поскольку лишь колдуны да ведьмы ступали туда безбоязненно, то селяне еще больше уверились в том, что чертовка отвела им глаза, чтобы благополучно скрыться. Шайку бандитов, пострадавших от рук заговоренного и его нечистой спутницы, окружили заботой: все-таки их попыталась совратить дьявольская приспешница.

Вести о произошедшем разнеслись по всей округе с поразительной быстротой, обрастая по дороге красочными деталями, так что вскоре жители всех окрестных селений затаились в своих домах, пережидая опасность.


* * *

Конрад спешился вслед за своей спутницей, уже когда всадники оказались на опушке леса. Огни деревни остались далеко позади, найти ночлег было уже невозможно, все пути к отступлению были отрезаны. Серафима, отвернувшись от него, разглядывала темные кроны грозных деревьев-гигантов, возвышавшихся впереди, и дрожала от холода, досады и злости.

- Амелия, как ты можешь обижаться на меня?! Я же спасал тебя от этих скотов! Подумаешь, поранил одного из них: это была всего лишь вилка, не топор!

Она резко развернулась к нему. Вспышка гнева в ее глазах, громкий звук пощечины.

- Самодовольное отродье! Такие, как ты, никогда не меняются!!!

- Да что произошло? Если это из-за вилки…

- При чем тут вилка?! Ты хоть понимаешь, что ты только что натворил? Впрочем, молчи, сама вижу, что не понимаешь…

Конрад нахмурился.

- Так объясни мне, только хватит орать! За что ты на меня так озлилась? Они сами назвали меня заговоренным, я не успел никого из них тронуть, ты же сама все видела!

- Зато они тебя успели! – в тон ему ответила она, приблизилась и, осмотрев его рану, добавила уже более спокойно, - Запомни на будущее, что с такими ранами на глазах у людей не прыгают по столу, а падают замертво. Иначе везде будешь слыть заговоренным, а это может сильно помешать тебе в дальнейшем.

- В дальнейшем я не намерен иметь ничего общего с людьми, - прохрипел он.

Амелия придирчиво осматривала багровую полоску, расползавшуюся под ее пальцами.

- Все вы, демоны, как один, любите покрасоваться! И это всегда заканчивалось плохо! Братец твой из-за этого сидит на цепи у Иллиодора, а что будет с нами – вообще еще неизвестно… Не дергайся, тебя надо вылечить, или хотя бы немого подлатать.

- Еще чего! Если ты об этой царапине, то не переживай: она заживет быстрее, чем мы встретим одного из тех милых волчат, что поджидают нас в лесу.

- Не смешно, - ответила она, нахмурившись.

Конрад повел рукой по еще влажной от крови шее. Рана не была глубокой, но рубец от ножа должен был продержаться еще несколько дней.

 – Ты что, ничего не замечаешь? – спросила Амелия, некоторое время понаблюдав за ним.

- Что еще я должен заметить? – неохотно отозвался отшельник: его знобило и клонило в сон.

- Хотя бы вот это.

Она подошла к нему, Конрад сначала не мог понять, что ей от него было нужно, пока она резким движением не вытащила нож у него из спины. Никак не ожидавший этого демон согнулся пополам и взревел от боли, потом вспомнил, что это может привлечь волков, и, стиснув зубы, изрек:

- Эй, предупреждать надо! Это же больно, черт возьми!..

Ноги его в самом деле подкашивались, он перестал сопротивляться и сел на мокрую темную траву, глубоко вдохнул ночной прохлады.

- Знаю, что больно! Должно быть, когда в тебя его всадили, было еще больнее. Странно, что ты не почувствовал: с тобой все в порядке, Конрад?

- Да, само собой, - рассеянно кивнул он, - Просто со мной иногда такое бывает. Отвыкаешь от боли, когда давно ее не чувствуешь.

- Это плохо. Сейчас мы, по счастью, в надежном месте, а что если тебя так же скрутит по дороге?

- Ничего, привыкну: сегодня ночью, похоже, мне все равно предстоит большая болевая практика.

- А кто в этом виноват? – вскинулась Амелия.

Они молча посмотрели друг на друга в темноте, в глазах у обоих зажегся недобрый огонь, но никто не нарушал молчания. Некоторое время можно было расслышать только тяжелое дыхание раненого.

- Предлагаю закрыть эту тему, - хрипло отозвался он спустя минуту, - Давай лучше подумаем, что нам делать дальше. Ты ведь с самого начала планировала идти через этот лес, на что ты рассчитывала?

- Прежде всего, на то, что мы явимся туда днем.

- И что бы это изменило?

- Они могли бы издалека заметить наше приближение! – нетерпеливо ответила Амелия.

Конрад удивленно уставился на нее и с сомнением покачал головой.

- Никак не пойму, что же в этом хорошего?

- Если они заметят нас на расстоянии, то, может быть, не станут нападать, - пояснила она, теряя терпение, которое у Амелии далеко не всегда было ангельским.

Конрад усмехнулся, видя, что он ее раздражает.

- Неужели? Тогда можно мне задать последний вопрос: а почему это они вообще могут нас пощадить? Разве должно что-то помешать им разделаться с нами, днем или ночью, тем более, на их же территории?

Конрад надеялся, что этот вопрос сильно озадачит серафиму. Но вопреки его ожиданиям, она ответила, почти не задумываясь

- …потому что мы заключили договор: мы не трогаем их, они не трогают нас. Так что тебе не придется драться, мы просто побеседуем.

Конрад не верил своим ушам. В Пандемониуме рассказывали всякое, но за последние две недели своего путешествия он узнал о других кланах гораздо больше, чем за время своей службы Хозяину. И все равно к подобному Конрад готов не был. Конечно, он и раньше слыхал о Договоре, но даже представить себе не мог, что он на самом деле существовал. Чтобы ангелы и оборотни, практически кровные враги, сумели договориться… Должно было случиться нечто невероятное, небо должно было обрушиться, чтобы это произошло. А если аналогичный Договор был заключен еще и с представителями Высшей нежити… нет, это было немыслимо. Конрада немного задело то, что демонам перемирие никто не предлагал: если бы подобный Договор подписал Хозяин, все его приближенные непременно узнали бы. Впрочем, Конрад понимал, почему перемирие с демонами было невозможно: именно потому, что Верховный, смеясь, разорвал бы в клочья любой договор, а заодно и посланцев, доставивших документ к нему в крепость. И в этом Конрад был с ним полностью согласен: Договор был лишь досадной помехой. Если оборотни, с которыми он встретится в ближайшие часы, посмотрят на него не так, он разорвет их, пусть это и будет его последней схваткой.

Медлить было больше ни к чему: ситуация грозила только ухудшиться, если люди все-таки отважатся преследовать их здесь. Волчий лес был единственным убежищем, спасавшим от света факелов, вспыхивавших все ближе. К сожалению, за это убежище странникам суждено было дорого заплатить.

Волчий лес был резиденцией оборотней с давних времен. Конраду уже приходилось бывать здесь однажды, и он многое отдал бы, чтобы больше никогда не возвращаться. Но обстоятельства снова были исключительными. Снова отступать было некуда и некогда. И снова надо было точнее выбрать направление. Впрочем, демон не сомневался, что хозяева леса вскоре найдут их, почуяв запах свежей крови, и подскажут верную дорогу.

Беглец вспоминал все, что ему доводилось слышать об оборотнях. Сейчас эти знания могли ему пригодиться. Волки жили замкнутой и сплоченной общиной, и не особо жаловали тех, кто вторгался в их земли. Кормились они за счет людей, живущих поблизости. Кода в этом возникала необходимость, крестьяне и случайные путники пополняли ряды лесных охотников. Их преследовали, и жизнь в Волчьем лесу с каждым годом становилась все опаснее, однако оборотни не могли покинуть свои угодья. Их племя было привязано к нейтральной полосе; Крылатые могли позволить себе завести портал в другое измерение. К одному из этих порталов сейчас и направлялись странники. Путь по воздуху был им недоступен: Амелия была беспомощна, Конрад, совсем недавно намеревавшийся расправить крылья и обрушиться на посетителей таверны вспомнил теперь, что Иллиодор лишил его возможности летать. Даже демон-ребенок имел больше шансов выбраться из леса живым, подумал Конрад. Им с Амелией оставалось уповать на то, что дело вообще дойдет до переговоров. Потому странники пустили лошадей шагом, ожидая появления стражей леса.

- Конрад, тебе страшно? – вдруг шепотом спросила она. Демон был обижен этим вопросом, неужели он выглядел так, словно испугался?

Конрад нервно усмехнулся.

- Перестань, Амелия! Если эти собаки немного потрепали меня в прошлый раз, то это вовсе не значит, что я должен их бояться! Пусть приходят, псы, я покажу им!

- Тише ты! Они могут подслушивать, и не стоит так о них отзываться!

- Я не собираюсь с ними любезничать: это у тебя с ними договор, а мне на дружескую беседу надеяться нечего!

Они помолчали немного. В ночной тишине был слышен каждый шорох, шелест крыльев ночных птиц, треск сухих веток под копытами гнедых лошадей. Но не было ни звука, свидетельствовавшего о близости оборотней. Нет, они не могли напасть сейчас, они выжидали, пока путники зайдут глубже в чащу, чтобы у них не было возможности выбраться.

Амелия впервые за все время всерьез задумалась: Конрад был прав, предупреждая, что на него не распространялось действие Договора. Странник, внимательно наблюдая за ней, вдруг усмехнулся, и Амелия спросила его, что случилось.

- …а ведь я с самого начала знал, что этим все кончится, понимаешь? Что мы окажемся именно здесь и именно сейчас? И предупредил меня об этом – не поверишь – какой-то чернокнижник!

Он нервно засмеялся, забыв о предосторожности, Амелия, поняв, что никакой возможности его утихомирить уже не было, лишь с досадой заметила, тоже слегка повысив тон.

- Так вот, с кем это ты так разговорился тогда в трактире. Нашел время для беседы! Ты ведь сам говорил, что на дух не переносишь смертных! А ведь я звала тебя! Если бы ты не был так занят умным разговором, то, возможно, у нас сейчас была бы крыша над головой.

- А чем же вам не нравится наше гостеприимство, серафима? – послышался вдруг спокойный вкрадчивый голос, пара желтых глаз сверкнула в темноте, мгновенно исчезнув. Поступь нескольких десятков ног и лап, жуткий оскал, жестокие усмешки; оборотни окружили их незаметно, быстро и ловко. Сердце Конрада сжалось, словно в стальных тисках, словно обладатель голоса сжимал его в своих челюстях все сильнее.

Вскоре силуэты хозяев леса выступили из темноты: их было около двух десятков, более чем достаточно, чтобы разделаться с незваными гостями за пару секунд. Некоторые из них в волчьем обличии уже ожидали приказа порвать гостей в клочья, другие обратились в людей и пристально разглядывали нежданных посетителей. Главарь оборотней медленно выступил вперед, остановился в десяти шагах от них, улыбнулся, глядя исподлобья на свою добычу, и задержал взгляд на демоне... Внутри Конрада что-то оборвалось: жестокая усмешка, мгновенно вспыхнувшая жажда мести в янтарных волчьих глазах, несколько шрамов на щеке, надорванная мочка уха…

Острые когти демона оставили глубокие шрамы на его лице; оборотень мгновенно узнал демона, и Конрад тоже быстро вспомнил его: огромные клыки, острая боль, и несколько дней лихорадки… Хотя прошло уже двадцать лет…

Конрад с самого начала не надеялся на благосклонный прием, но даже он не мог себе представить, что ситуация настолько осложнится. Демон никогда не боялся волков, но все же пожалел о сказанных недавно опрометчивых фразах. Большое расстояние, отделявшее его от охотника, не должно было ввести его в заблуждение: не десять шагов отделяло глотку странника от чудовищных острых зубов хозяина леса, а всего лишь пара прыжков, доли секунды, прежде чем эти чудовищные клыки снова, как и двадцать лет назад, вопьются в его плоть.

Вервольф читал его мысли - они были написаны на лице демона - и продолжал жестоко улыбаться, видя, что Конрад помнил.

- Какая встреча… спустя столько лет, - продолжал он учтиво, но эта учтивость могла в любую секунду обернуться смертельным броском, - Что же привело столь странную пару в наши охотничьи угодья, да еще на ночь глядя?

Амелия закусила губу. Конрад с досадой заметил, что она сильно нервничала, а это могло плохо кончиться, особенно если исход переговоров зависел от нее. Конрад не мог ничего сказать: он не успел окончательно вникнуть в особенности перемирия между ангелами и оборотнями.

- Мы просто хотим пройти, Егерь. Мы – посланники Иллиодора, мы соблюдаем Договор и не причиним никому вреда, - охотник бросил короткий взгляд на демона, и серафима подтвердила, - Да, он тоже. Прошу, отпустите нас, мы очень торопимся.

- …настолько торопитесь, моя милая, что готовы лишиться головы?

Неслышно ступая, он медленно приблизился к ним, взял поводья лошадей, не давая им возможности двинуться с места, и посмотрел на путников снизу вверх так, будто одним взглядом уже рвал их на куски. Охотник снова усмехнулся.

- Мы все читали Договор. Боюсь, вы его нарушаете: вы без видимых причин зашли на нашу территорию, а это запрещено: пункт пятый, глава вторая…

Конрад взглянул на Амелию: та пока еще держалась, хотя ее самообладания вряд ли могло хватить надолго: постоянное грозное рычание, вспышки глаз, сомкнувшееся вокруг них кольцо диких зверей – обстановка не располагала к непринужденному разговору.

- Вы не посмеете, - ответила она, стараясь сохранить спокойствие в голосе, - Ты ведь прекрасно знаешь, кто я такая; Иллиодор не позволит тебе просто так меня убить.

Вервольф покачал головой: как сказать?.. Хотя сама отсрочка смертного приговора уже воспринималась путниками как особая милость.

- Возможно, ты права… Но наказать тебя все же следует.

- Это по какому праву?! – она не выдержала, и ее голос сорвался.

Конрад, с напряжением следивший за исходом разговора, понял, что дела их плохи. Не надо было верить глупой серафиме. Надо было верить сплетням в Пандемониуме: Договор между ангелами и оборотнями был невозможен: даже если они и заключили его для вида, никто не собирался на деле соблюдать его…

- Ты не имеешь права нас задерживать, - повторила она, сумев собрать остатки самообладания. Егерь лишь повел рассеченной бровью.

- Вот как? Согласно Договору, на своей территории мы можем делать все, что нам угодно. Не надо было приходить сюда: ваша неприкосновенность здесь не действует, и вы об этом прекрасно знаете, серафима. И особенно мы не жалуем демонов.

- Я повторяю: мы – гонцы…

- …Гонцы? Что ж, насчет гонцов у нас особое соглашение. Если вы гонцы, и если у вас есть срочное дело, мы обязаны пропустить вас, и мы вас не тронем, но сперва докажите, что вы не лжете?

Амелия посмотрела на него оскорбленно:

- Вы не верите словам воспитанницы Иллиодора?!

Егерь невозмутимо покачал головой.

- Пусть воспитанница сначала покажет грамоту. У тебя ведь есть грамота, правда, Амелия?

Конрад с плохо скрываемым волнением взглянул на свою спутницу. Та, закусив губу, молчала: все ее аргументы, похоже, были исчерпаны, грамоты гонцов, которую так хотел видеть Егерь, у нее не было в помине и, разумеется, быть не могло.

- Так что же? Я жду… Только не говори, что ты ее потеряла, - насмешливо отвечал охотник, потянул поводья настойчивее. Лошади стояли, понурив головы, и не шелохнулись. Краем глаза Конрад увидел, что за это время уже все спутники вервольфа обратились в волков, изготовившись для атаки.

- Или же у тебя просто нет грамоты? – закончил он, понизив голос, словно сомкнул челюсти у путников на шее.

На этом мирные переговоры закончились, дело снова близилось к драке. Кольцо зверей все плотнее стягивалось вокруг них, и Конрад уже рассчитывал свои силы: скольких мог он убить, прежде чем Егерь прикончит его самого? В зверином обличии охотник весил не один центнер, и был совсем не так любезен и учтив, как сейчас. Конрад чувствовал легкую слабость после того, как в таверне ему пустили кровь. Желтые глаза сверкнули, пронизав странника насквозь, и он понял, что не успеет уложить ни одного зверя… Кроме того, страннику внезапно расхотелось умирать.

Звери бесились все сильнее, пока что только их главарь сохранял человеческое обличие, хотя и в его кривой ухмылке уже появилась бессмысленная животная кровожадность. Похоже, он собирался быстрее покончить с этим делом.

- Не торопись, охотник, - вдруг молвил демон, сам не ожидая от себя ничего подобного, и не поверил, что его голос в эту минуту мог звучать так спокойно, - Отзови псов: у меня есть грамота.

Амелия обернулась к нему: в ее округлившихся глазах застыли ужас и удивление. Но Конрад знал, что делал, и с облегчением вздохнул, когда усмешка сползла с преобразившегося полузвериного лица Егеря. Охотник поднял покрывшуюся шерстью когтистую руку: волчары, уже готовые сорваться со своих мест, вновь замерли, выжидая подходящего момента.

- Есть? Тогда покажи, - потребовал он, хотя его голос все еще был похож на грозное рычание.

- Смотри, сколько влезет! – усмехнулся демон, сорвал крест со своей шеи, высоко поднял его над головой. Крест Иллиодора ярко светился в темноте.

Эффект был ошеломляющий. Обезумевшие волки с клочьями белой пены у рта не смели двинуться с места, но все равно смотрели на демона как на добычу, близкую или недоступную, в зависимости от того, что скажет вожак.

Егерь мгновенно обернулся назад в человека; хотя он умело скрывал свои эмоции, было видно, что такого хода со стороны своих жертв он никак не ожидал. Как для демона было трудно поверить в существование Договора, так и для оборотня, должно быть, казалось немыслимым, что Иллиодор мог пожаловать охранную метку самому настоящему демону. Этот знак игнорировать было нельзя: инциденты, связанные с незначительными нарушениями Договора, еще можно было кое-как замять, но личное оскорбление Архангела…
 
Казнь в Белой крепости явно не вписывалась в планы вервольфа на будущее, и он отпустил поводья. Конрад почувствовал, что Амелия вздохнула с облегчением.

- Да будет так, - молвил Егерь с плохо скрываемым разочарованием, - Ступайте, куда вам надо, только не задерживайтесь… пока мы не передумали.

Он подал знак волкам уступить дорогу, те неохотно подчинились, бесследно исчезнув в ночном сумраке. Теперь даже Конрад перевел дух, и посмотрел на оборотня, как победитель. Тот невозмутимо улыбнулся.

- Иди своей дорогой, демон. Мы с тобой еще встретимся, и тогда…

Что будет тогда, он не сказал, но Конрад понял, что ни за что не желает их новой встречи. Нет, ничто больше не заставит его вернуться в этот лес, как только его миссия будет выполнена, он отгородится от неприятных впечатлений, на этот раз – навсегда.




7.



Спустя несколько дней после событий в Волчьем лесу Амелия все еще не могла окончательно прийти в себя. По ночам она дрожала от страха, зато смотрела на Конрада иначе: возможно, с большим уважением, возможно, с благодарностью.

- Я рада, что ты вспомнил о метке, это был знак свыше, - сказала она, - Не у каждого получилось бы предъявить так, чтобы убедить оборотней: они ведь иногда проверяют, понимаешь?.. У тебя прирожденный талант, ты бы многого добился под покровительством Иллиодора.

- Даже не думай об этом, - ответил он. В который раз Амелия начинала этот бесполезный разговор. Конрад хотел сказать ей, что не было никакого знамения, и что какой-то чернокнижник в трактире просто обратил внимание на серебряную безделушку на шее демона, поэтому он и не стал убирать ее далеко, поэтому он и вспомнил о ней в нужный момент. Но Амелия просто не хотела ничего слушать. Она была маленьким настырным ребенком, который все желал сделать по-своему, несмотря на замечания взрослых.

 - Теперь, я полагаю, у нас не должно возникнуть серьезных проблем? – Конрад спрашивал об этом, потому что еще помнил свое первое путешествие. Портал, ведущий в замок серафимов, заставил его тогда сильно понервничать: они с братом с трудом пробились сквозь силовое поле, наделав при этом столько шума, что на выходе их уже поджидали крылатые. – Иллиодор не глуп: думаешь, он еще не догадывается о нашем замысле?

- Иллиодор вечно занят. Думаешь, у него больше нет никаких дел, кроме как наблюдать за нами целыми сутками? Кроме того, мы же не летим, а едем… Если мы будем осторожнее, то он не помешает нам.

- И чем же, интересно знать, занят сейчас Иллиодор? – усмехнулся Конрад.

- Разрабатывает новые поправки к Договору, разумеется. Ты разве не знал, что этот вопрос волнует сейчас многих?

- И против кого они договариваются? – вкрадчиво спросил он, - Не против демонов ли?

- И против них в том числе, - ответила она в тон собеседнику, - но тебе бояться нечего: ты ведь сам сказал, что ты больше не демон, хотя я пока все больше убеждаюсь в обратном.

Конрада почему-то обидели слова девчонки, хотя она не сказала ничего предосудительного. Более того, он вполне был доволен тем, кем он является. Он путешествовал бок о бок с той, которая заклятием была обречена на вечное изменение, сам же он оставался прежним в течение сотен лет. Они были противоположностями, оттого им не суждено было понять друг друга. Конрад впервые за все время путешествия вспомнил о наложенных на его спутницу чарах: Амелия не жаловалась, старухой она пока тоже не становилась, и демон начал уже забывать о лежащих на его спутнице чарах.

- Как ты собираешься избавиться от заклятия? Не думаю, что Дамиан будет в восторге от того, что с тобой происходит. Ты ведь его знаешь: он не любит возиться ни со старухами, ни с малыми детьми.

Амелия кивнула, невесело улыбнувшись. Замечание было справедливым, до следующего испытания было еще около недели пути, и у странников было много времени для размышлений о том, что давно волновало их, но на что у них никогда не было времени.

Кругом, насколько хватало глаз, простирались пшеничные поля. Обходя деревни стороной, легко можно было избегать встреч с людьми, и путники не боялись, что кто-то услышит их разговор.

- Я надеялась, что ты поможешь мне в этом, - не глядя на него, робко ответила странница.

Конрад удивленно поднял брови, улыбнулся.

- Вот как? И что же я, по-твоему, должен буду для этого сделать?.. Может, мне просто как-нибудь подойти к Иллиодору и хорошенько его об этом попросить?!

- Именно так ты и поступишь, когда мы скроемся, - ответила Амелия, демон старался разглядеть хотя бы тень улыбки на ее лице, в ее глазах, но серафима говорила совершенно серьезно. Конраду стало не по себе.

- Мы так не договаривались, - ответил он.

- Знаю, - вздохнула Амелия, - Поэтому я ни к чему тебя не обязываю. Помоги мне пробраться в Крепость и выбраться из нее вместе с твоим братом – больше я ни о чем тебя не прошу. Это ведь было предусмотрено нашим планом?

Конрад, нахмурившись, кивнул. Только теперь он начал понимать, кому он доверил разработку плана. Весь замысел был так же наивен, как и придумавшая его наивная влюбленная девчонка! План трещал по швам! Иллиодор не был настолько глуп, чтобы не оградить себя от возможного вторжения. И от возможной попытки выкрасть Дамиана.

- Прошло уже двадцать лет, и за это время я в любой момент могла бы нанести им свой визит, - попыталась убедить его серафима, - Он не знает, когда это случится, он не может быть бдителен все время!

Да, это было разумно, и все же… Пока что демон ясно видел лишь их конечную цель, но не видел ни одного средства. Это могло стать непростительной ошибкой. Иллиодор не прощал ошибок.

- Что будет, если нас схватят? – спросил он; серафима снова обиделась и начала упрекать его в том, что он потерял веру в успех их замысла. Конрад не хотел ничего слушать, и слезы девчонки больше не трогали его: он с самого начала не верил в благополучный исход и ждал немедленного и однозначного ответа.

Серафима помолчала, раздумывая. Прошло несколько минут.

- Не беспокойся: тебе он точно ничего не сделает, он ведь помнит, какой ты у нас хороший, - с раздражением ответила она, - А мне уже все равно, мне терять нечего, да и твоему брату уже не будет хуже, чем теперь.

Конрад усмехнулся; он тоже почувствовал сильное раздражение. Все, что происходило с ним сейчас, вдруг до смерти надоело ему: и больше всего он ненавидел Амелию, втянувшую его в эту историю.

- Ты любишь его, девочка? И так спокойно заявляешь о том, что можешь причинить ему боль? Пускай не своими руками, пускай это сделает Иллиодор! Разве так поступают с теми, кого любят?

- Замолчи! – вдруг вскричала она. Когда Конрад посмотрел на нее, глаза ее были влажными. – Ты ничего не знаешь об этом, ничего! Если бы ты любил своего брата, разве сидел бы сложа руки целых двадцать лет?! Где ты был все это время? Почему я раньше не могла тебя найти?! Ты прятался от меня! Я прошу тебя о помощи, я молю тебя, а ты насмехаешься надо мной! Убирайся прочь, если не хочешь помочь мне, и будь ты проклят!

Конрад неожиданно для себя самого расхохотался. Проклятие из уст любящей… мир был жесток.

- Значит, проклинаешь… Бросил твоего драгоценного Дамиана… Думаешь, Дамиан чем-то отличается от меня?!

- У него есть душа!

- Неужели?! Если бы ты любила меня, и обратилась бы к нему за помощью, думаешь, от помог бы тебе?

Она всхлипнула и, подстегнув коня, отъехала подальше. Конрад видел, как дрожат ее маленькие хрупкие плечи. Он снова был прав: его аргументы всегда били точно в цель. Что внушила себе эта влюбленная девчонка? Что Дамиан хочет выбраться из своего заточения и сбежать вместе с ней далеко-далеко? Что за наивные бредни! Конрад знал своего братца, и вряд ли тот сильно изменился. Свобода была Дамиану строго противопоказана. Иллиодор не стал бы ограждать его от опасностей, как он оградил Конрада. Дамиан прекрасно понимал, что на свободе его ждет смерть.

Конраду пришлось всерьез задуматься. Ему явно предстоял трудный разговор с Иллиодором, и к этому надо было подготовиться. До сих пор странник вспоминал их первую и последнюю встречу двадцать лет назад, это было испытание посерьезнее битвы со стаей оборотней в ночном лесу…


* * *

По прошествии нескольких дней после резни в лесу жизнь беглецов сделалась значительно более спокойной. Уже через три дня они были готовы завершить свое путешествие, перебравшись через портал на другой стороне нейтральной территории и достигнув конечной цели: перед ними на высоком холме возвышался Белый Замок с высокими башнями, уходившими в небо.

Пробраться незамеченными было невозможно, и Конрад решил не скрываться: рано или поздно им все равно пришлось бы обнаружить себя. Выйдя из-под покровительства рощи, братья направились прямиком к обители ангелов.

Осознание конечной цели пути было неожиданным даже для него самого, а Дамиан, едва завидев Замок, натянул поводья и заявил, что не сдвинется с места до тех пор, пока не получит объяснений. Конрад до сих пор не утруждал себя пояснением своих действий, но теперь ему пришлось это сделать.

- Иллиодор – единственный, кто может нам помочь. Было бы бесполезно заключать союз с лохматыми животными в лесу и тем более с нежитью, заседающей по ночам в склепах. О, да, это было бы бессмысленным риском, в то время как услуга Крылатых может оказаться для нас бесценной.

- Ты, должно быть, с ума сошел: мы не можем пойти прямо туда! Они же прикончат нас, как только увидят!

- Не прикончат, можешь быть в этом уверен.

Они ехали медленно, Конрад высоко поднял ладонь. Он знал: за ними следили с тех самых пор, как два странника выбрались из рощи, и надо было подать наблюдателям знак, что демоны на сей раз желают мира…

Вскоре посланник опустился на землю перед ними, преградив им путь. Конрад знал его: несколько раз им приходилось встречаться на поле боя. И Крылатый неплохо сражался: в Пандемониуме за его голову даже была назначена награда Если бы не исключительные обстоятельства, приведшие Конрада в Обитель, то демон, скорее всего, не упустил бы возможность снести эту дорогостоящую голову с плеч.

- Зачем вы здесь? Разве вам не ясно, что вам здесь не рады?

- Оставь свои любезности, Крылатый. Мы пришли поговорить с Архангелом, и ты нас к нему отведешь.

Белое лицо посланника серафимов осталось холодным и беспристрастным, совсем не таким, каким его привыкли видеть демоны перед тем, как умереть. Должно быть, к визиту гостей здесь были давно готовы. Оглядев странников, Серафим ответил.

- Следуйте за мной. Мы решим, что с вами делать.

Никогда прежде ни один демон не вступал в Обитель, тем более по собственной воле. Место это с самого начала показалось Конраду не слишком приятным, по крайней мере, для посланника тьмы. Узкие стрельчатые окна, высокие башни, зубцы на стенах, шпили Часовни – они указывали вверх, они отрывали их от земли, заставляя их чувствовать себя беспомощно подвешенными между землей и небом. Замок казался выстроенным на земле, на самом же деле он парил в небесах, и все его обитатели – вместе с ним. Слишком белые стены, слишком много светлых лиц и светящихся крыльев, слишком много неба, слишком много тех, кто хотел бы сразить его копьем. Белые стены так и тянули силы из враждебных посланников, снова хотелось на волю, но сперва нужно было завершить все дела.

Ангелы взяли под уздцы их коней и увели прочь. Белые ворота, бесшумно скользя, закрылись позади странников. Стараясь презрением отвечать на пристальные взгляды членов Светлого братства, Конрад шел вперед за своим провожатым, и тащил за собой Дамиана, который снова сопротивлялся. Крылатый проводил их в большую мраморную залу с высоким стеклянным потолком, испускавшим золотистый свет. Но зала была пустой, и Конрад, оглядевшись, повторил, что намерен говорить только с Архангелом.

- Это невозможно, - ответили ему, и через секунду стража обступила гостей со всех сторон.

Дамиан выпустил когти, готовясь зарезать любого, кто приблизится на расстояние броска, но Конрад по-прежнему удерживал его, хотя это становилось все труднее.

Их явно заманили в ловушку: одинаковые фигуры в белых одеждах ровной шеренгой выстроились вдоль стен, загородив все возможные пути к отступлению. Крылатый, кивнув гостям на прощание, молча отошел в сторону, затем фигуры возле одной из стен расступились, и к братьям вышла новая спутница. Серафима смерила их высокомерным взглядом: она с удовольствием избавилась бы от двух демонов, но оружия при себе у нее не было.

Остановившись в двух шагах от незваных гостей, она долго разглядывала братьев, и глаза ее горели недобрым огнем.

Конрад знал эту Серафиму, как, впрочем, знал ее каждый демон. Ее звали Лидия, она была правой рукой Иллиодора Светлого. Если столь высокопоставленная персона пожелала лично взглянуть на них, то призывы странников явно не остались без внимания. Но он в третий раз повторил, что намерен говорить лишь с Архангелом наедине.

Она пренебрежительно усмехнулась и покачала головой.

- Даже не думай об этом, демон. Если у тебя есть, что сказать, то самое время сделать это сейчас. В живых тебя оставлять никто не намерен, и нам не слишком интересны твои слова.

В глазах Дамиана вспыхнула ярость, острыми когтями он обдирал кожу на запястье брата. Тот, не отрываясь, смотрел в серебряные глаза Лидии, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Молчание затягивалось, это не шло на пользу делу, и демон ответил.

- Вы очень сильно пожалеете, если не услышите того, что мы хотим рассказать. Поступайте с нами, как хотите, можете даже убить, но… если Светлый Иллиодор способен гневаться, он будет очень разочарован, что упустил такую возможность разобраться со своим врагом.

Это был блеф, и он не впечатлил Лидию.

- Ты лжешь. Иллиодор не желает видеть таких, как ты. Повторяю: если желаешь еще что-то сказать – говори здесь и сейчас, хотя мне с трудом верится в то, что демон может быть чем-то нам полезен.

Дамиан готов был испепелить ее взглядом, а Серафима не обращала на младшего демона никакого внимания, справедливо полагая, что иметь дело стоило со старшим.

- Пусть говорят, - послышался вдруг чей-то мягкий голос. Братья обернулись: голос принадлежал девушке в белом платье, и длинными русыми косами. Она только что вошла в зал, - Светлый желает их видеть.

* * *

Конрад часто вспоминал Часовню после того, как ему с братом посчастливилось, наконец, выбраться оттуда. Иллиодор ослепил его сразу же после того, как молодая серафима привела их. Стоило ей отпустить руки братьев, как те потеряли полнейшее представление о том, где они, движутся ли они или остаются на месте. Они находились в аду для демонов, чувствуя разрушительное влияние света во всей его мощи. Силы стремительно покидали странников, словно кровь, льющаяся из омерзительной раны.

Конрад почувствовал, что начал задыхаться. Он посмотрел в глаза Светлого, тут же ослеп и раскаялся в том, что захотел его увидеть: минутная беседа должна была стоить ему жизни. Он почувствовал, как рука Дамиана разжалась повисла в его руке, а затем понял, что его брат опустился на колени. Он всегда делал все первым; первым, похоже, он должен был и умереть.

- Вы хотели видеть меня. Что ж, я здесь, - услышал он голос, негромкий, но эхом отдававшийся в самых темных глубинах его души, ровный и монотонный, но вкрадчивый. Этот голос пронизывал гостя насквозь, неприятно щекотал его слух, будоражил самую суть его натуры.– Признаюсь честно, я весьма удивлен вашим появлением. Такие гости, как вы, редко отваживаются приходить сюда по доброй воле. Что же вам нужно?

- Мы хотим сделать тебе предложение, перед которым ты не сможешь устоять, Светлый, - не без усилий выговорил Конрад, - Ты ведь помнишь меня? Мы с тобой недавно встречались, Иллиодор.

Некоторое время в часовне царила тишина, словно, кроме братьев, и не было в ней больше никого. Лишь больно обжигающий, испепеляющий свет не давал им покоя.

- Да, я помню тебя, - молвил Архангел, после паузы. – Я удивлен, что ты еще жив, демон. И еще больше я удивлен тем, что ты, оставшись в живых, сам пожелал прийти сюда. Думаешь, я оценю твой поступок? Что случилось, Конрад?

- Я хочу, чтобы ты отомстил Верховному. Ты разделаешься с ним так же, как до этого разделался со мной! – он замолчал, переводя дух. Приступ удушья мучил его все сильнее. - Можешь убить меня, только сделай то, что я прошу, и я буду тебе благодарен.

И снова невероятно много времени прошло в ожидании ответа.

- Мстить демону ради другого демона? Не шути со мной, Конрад, ты ведь немедленно умрешь, если я узнаю, что Верховный подослал тебя следить за нами.

- Я пришел сам. Я знаю, что могу помочь тебе. Надеюсь, ты не откажешься.


* * *


Сделка с Иллиодором оказалась выгодна им обоим: оба получили то, что хотели, их общий враг получил по заслугам. Оказалось, что даже демоны могли найти с ангелами общий язык, хотя, разумеется, они были слишком разными, чтобы судить друг о друге.

Поначалу жизнь двух братьев в крепости была нелегкой: чтобы добиться позволения остаться в Обители, демоны должны были отказаться от своих крыльев. Конрад согласился на это по доброй воле, хотя и не без сожаления. Дамиана уговорить так и не удалось: в результате Лидия насильно обрезала ему крылья, пока старший брат не давал ему пошевелиться. С тех пор они больше не разговаривали. Дамиан неделями просиживал в отведенном ему углу и не искал ничьей компании. Иногда Амелия заходила к нему справиться о его самочувствии - пожалуй, единственная во всем замке, кто отваживался спрашивать его об этом. Должно быть, именно тогда и началась вся эта история, - вспоминал Конрад.

А еще он часто вспоминал о мести Дамиана. Страннику становилось не по себе, каждый раз, когда он мысленно возвращался к тому злополучному дню двадцать лет назад. Выдумать такое мог только его брат. Через пару недель после того, как ему отрезали крылья, он разыскал Лидию, подвесил ее за ноги на цепь и поджег.

…Ее обнаружили, когда она уже успела обгореть. Дамиан не пытался скрыться и дико хохотал, стоя рядом, пока его жертву снимали и гасили пламя. Иллиодор сумел исцелить ее, лишь серебряные охранительные знаки, до сих пор маской лежавшие вокруг серебряных глаз Серафимы, еще напоминали о вечном благословении Архангела. Но Лидия так и не простила Дамиану того, что он совершил.

С тех пор она неустанно требовала Светлого изгнать бывшего демона из Обители. Она знала: после предательства братьям больше некуда было пойти. Изгнать Дамиана означало обречь его на верную смерть: Иллиодор помнил об оказанной ему услуге и пока не желал этого. Впрочем, преступление Дамиана требовало жестокой кары: молодой демон был опасен и непредсказуем, и нельзя было оставить все, как есть.

Вот тогда-то Иллиодор и принял решение посадить его на цепь, в темнице Дамиан пребывал и по сей день. Старший брат не вступился за него, поддержав решение Светлого. И тогда, и сейчас Конрад был уверен, что поступил правильно: слова Амелии не переубедили его. Дамиан был слишком опасен для этого мира. И этот мир, в свою очередь, был слишком опасен для него.


* * *


Через несколько дней после случившегося Конрад понял, что жизнь в Крепости Серафимов сделалась невыносимой для него. Он почти привык к белым стенам. Он мог смотреть Иллиодору в глаза, не боясь ослепнуть. Он начинал привыкать к его голосу, к его взгляду, холодному, пронизывающему и все же бесконечно благосклонному. Порой ему даже случалось по-дружески пообщаться с Крылатым.

 Но он знал, что никогда не сможет привыкнуть к воплям своего сумасшедшего брата в темнице. А поскольку ничего уже нельзя было изменить, то он решил уйти.

- Ты ведь понимаешь, что уже не сможешь вернуться к своему прежнему повелителю?

- Ни к прежнему, ни к новому. Я сам о себе позабочусь. Прикажи Серафимам открыть ворота: ты отнял у меня крылья, так дай мне уйти пешком.

- От этого тебе не станет легче.

- Ошибаешься, Светлый. Отпусти меня.

Тот смерил его долгим пристальным взглядом. У Иллиодора был совершенно особый взгляд: он чем-то напоминал солнце, холодное, синее зимнее солнце, но все равно ослепительное. Когда светит солнце, это не ты смотришь на него, а оно смотрит на тебя, потому тебе и тяжело, потому ты и прячешь взгляд. Примерно в таком состоянии находился теперь Конрад. Он давно уже устал бороться с вредным влиянием белых стен замка, а потому постоянно чувствовал себя разбитым и подавленным.

- Тебе тяжело здесь, я знаю. Что ж, уходи, если хочешь. Но ты еще вернешься сюда.

- Только если меня приведет к тебе дело.

 
* * *


 Они оба оказались правы. Конрад возвращался туда, куда его звали, но у него была важная миссия. Перед тем, как бывший демон покинул крепость, Иллиодор дал ему серебряный крест, и он до сих пор был у Конрада на шее.


* * *


- Прибереги свой подарок для кого-нибудь другого.
- Он предназначен для тебя. Не забывай: ты больше не демон. У тебя много врагов, так что не будь глупцом…Если придется трудно, вспомни обо мне.


* * *


Прошло уже двадцать лет, но, похоже, Иллиодор все еще заботился о том, чтобы охранительная метка работала исправно. Конрад нечасто прибегал к помощи Светлого. Для него крест скорее был памятью о белом братстве, о Дамиане, брошенном в темницу и том, кем бывший демон так никогда и не являлся.