Коме ти чиами?

- Коме ти чиами?

Спросил он, и Джоконда мне подмигнула.
До этого я ни разу не была в Лувре. Да и Париж особо не любила, хотя, по долгу службы, последние полгода мотаюсь туда регулярно. Всё, что привлекает меня в этом городе – вечерний шёпот Сены и плоские улицы Монмартра – я сполна получаю в десятках других, куда более приятных мест.
Но сегодня всё было по-другому. «Коме ти чиами?», - спросил он, заглядывая мне в лицо. Коме ти чиами…
Чёрт, ну почему я не выучила итальянский?
- Простите, не понимаю, - виновато улыбаюсь и устало рассеиваю волны его любопытствующе-дерзких глаз.
 - Так бы сразу и сказали. Я решил, что вы итальянка.
Улыбнулся, засунул руки в карманы.
Я выдерживаю долгий, пожалуй, слишком долгий для первого раза взгляд.
- Нет. Я простой русский парень по имени Педро.
Он грустно ухмыльнулся.
- Люблю трансвеститов. Пойдёмте?

И я принимаю эту игру.
Музей выплёвывает нас из искусственной прохлады в неестественную для французской осени жару, и я послушно иду рядом. В солнечном сплетении рождается знакомое со школы ощущение предстоящей контрольной.
Фонтан, раскаленный булыжник, солнце.
- Кофе?
- Американо с лимоном.
- Дурной тон, леди. Два эспрессо, пожалуйста.
Нехило. Со мной – так!
- Простите, но мне всегда казалось, что желание дамы – закон.
-Дамы не всегда верно истолковывают свои желания. Что уж говорить о законах.
Под его смуглой тонкой кистью стул даже не скрипнул. Меня посадили как на трон.
- Какими судьбами? – прикуриваю, гашу спичку. Не успевает поднести огонь. Минус балл.
- Это не важно для меня самого, а для вас - тем более. Лучше расскажите, что вы делали в Лувре.
- На роликах каталась.
- Мм. А мне казалось, вы ждали там меня.

Без тени иронии. Всерьёз, но осторожно.
Да, я ждала там тебя. Я всю жизнь ищу тебя в тех мужчинах, с которыми ем, сплю, работаю; в тех мужчинах, которым позволяла жить возле своих ног; в тех, кто принял меня как дар или отверг его, испугавшись тяжести ноши. Я терпеливо ждала.
- Привет, - говорю я и кладу руку с сигаретой на стол.
- Здравствуй, - шепчет он.

Всё остальное время, пока готовился кофе, мы молчали и рассматривали друг друга. Он – с лёгкой тенью тоски по несбыточному, я – с тяжёлыми мыслями о предстоящем финале.
- Ваш кофе, господа.
- Спасибо.
Эспрессо в жару – одна из самых больших нелепостей южных широт. Я чувствую, что ещё немного, и моё тело покроется липкой испариной вопреки всем усилиям кондиционера.
Он собран, спокоен и уверен в себе. Глаза Христа и рот Вселенной.
- Знаете, я с удовольствием женюсь на вас. Все пароли к почтовым ящикам и телефонные книжки у нас будут на двоих. Я имею право знать, с кем моя женщина может пойти налево. И у меня достаточно денег и связей, чтобы приковать вас к спинке кровати.
Я засмеялась, когда он это сказал. И не переставала смеяться даже тогда, когда он приковывал меня наручниками к спинке своей гостиничной кровати.
Мы любили друг друга так, как будто до ядерного взрыва осталось пять минут. Мы пролились так, как проливается дождь на Сахару.
За два часа нашей жизни мы стали легче и невесомей, чем космонавты на протяжении всех своих полётов на орбиту. Эспрессо в жару.
Утром я приняла душ, подкрасила ресницы и надела выстиранное, ещё чуть влажное, бельё. Он спал на животе, зарывшись головой в подушку. Зрелый породистый скакун. Жёсткий, великолепный мужчина. Милый глупый мальчик.
Солнце ещё не успело наброситься на город. Сену окутывали остатки ночного тумана. Я зашла в первое попавшееся кафе, взяла чашку американо с лимоном и закурила. С разворота меню мне хитро подмигивала Джоконда.
Как тебя зовут, я так никогда и не узнала.

Коме ти чиами?