Робот

…Чем больше я смотрю на них, тем больше мне кажется, что они живые. Совсем как мы, как люди. Вот появился один и сразу же пробивает себе дорогу. Вперёд, вперёд, и всё. Иссяк. И сразу же на освободившееся место спешит новый, ему повезло, он идёт проталиной дорожкой и, конечно же, ему намного легче остальных, он пройдёт дальше. Пока тоже не исчезнет. Превратится из мощной большой капли в неровную кляксу, ни туда и ни сюда. А вот этому повезло меньше, его понесло в сторону, ещё чуть-чуть и от него не будет и воспоминаний. Да. Так и есть. Ничего, ни следа после. Совсем как мы, или быть может…
- Вы меня слышите, Ким?
Может это мы…
- Ким?!
- А-Алекс! Какого чёрта тебе надо?!
- Но… - Алекс замялся, - все уже в сборе. Не хорошо…
Дьявол! Часы показывали пять минут одиннадцатого. Ненавижу опаздывать.
- И Лидинин здесь? – Алекс кивнул.
Старая кочерыжка. Сделал таки одолжение.
- Ладно, иду. Иди в зал я сейчас.
Алекс ушел, хлопнув дверью. Обиделся что ли. Вообще странный он какой-то стал в последнее время. Ну да впрочем, не моё дело.
Может это мы… мы похожи… Чёрт! Проклятый Алекс! Ещё минуту назад это была блестящая картина. В ней было всё. Жизнь. Смерть. Боль и радость. Это была картина мира. Моего мира. А теперь это кусок грязного стекла, о которое бьются и разбиваются, соединяются и устремляются дальше холодные капли дождя. И вот так всегда. Чувствуешь, что ещё немножко, только протяни руку и бери. Как вдруг потянет мерзкий ветерок, закружит, схватит и понесёт за собой твой ещё секунду назад непреступный замок. И-и, бац! Пусто! Ни замка, ни ветра, ни воспоминаний. Мол, а замок то был из бумаги…
- Ким!? Ну сколько можно ждать?
- Иду, иду.
Почти десять минут. Ну ничего подождут, я помнится и больше ждал, было дело. А тут всего каких-то десять минут…
Чёрт! Десять минут, десять. И Лидинин пришёл. Надо было ему сегодня явиться! Стервятник.
Ну всё! Побежал. Двадцать метров по коридору, направо и дверь с табличкой: «КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ №2». А за ней около тридцати зубров во главе с Лидинином, которые только и ждут удобного момента, чтобы всадить мне нож в спину. Кстати, странно, почему именно КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ №2, ведь в нашем институте их больше нет. Почему тогда не номер три или скажем сто сорок один…
- Ким! Ни пуха!
Знакомый голос. Я оглянулся, но никого… К чёрту!
А вот и дверь. КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛ №2. Стой. Отдышаться, поправить костюм. Глубоко вдохнуть. Досчитать до пяти и вперёд. Один… Подумаешь, десять минут. Два… А Лидинина я не боюсь. Три… Старый хрен. Четыре… Всем покажу. Пять…

Как и всегда в это время клуб был заполнен посетителями до отказа. Поэтому Боро с Рихтером я отыскал не сразу. Ребята сидели за небольшим угловым столиком и с улыбками, отчаянно жестикулируя, привлекали моё внимание. Я улыбнулся в ответ.
- Опаздываешь Ким! Опаздывать нехорошо. – Съязвил Боро. На, что Рихтер чуть не подавился. Он, как и всегда что-то жевал. Сейчас я даже вспоминаю, что никогда ещё не видел Рихтера с пустым ртом.
- А ну вас! – Я снял куртку и сел за стол.
- Три пива, пожалуйста. – Громко сказал Боро, обращаясь к суетившейся вокруг стойки официантке.
- Ну как всё прошло? – В один голос спросили ребята.
- А вы не знаете? По-моему уже все знают.
- Ладно. Не сердись, - сказал Рихтер, - говорят, Старик рубил и заколачивал.
Принесли пиво. Девушка аккуратно поставила массивные кружки, не расплескав при этом ни капли. Улыбнулась Боро, (он, особенно не стесняясь, пожирал её глазами) и ловко протиснувшись между кучкой шумевших посетителей, ушла за другим заказом. Не забыв при этом обернуться и подарить, как мне показалось, нам троим свою не забываемую улыбку.
Боро промычал нечто неопределённое, громко вздохнул и покачал головой. А Рихтер опять чуть не подавился. Ей богу он когда ни будь подавится так, что… Но лучше об этом не думать.
- Ну так, что Лидинин?
- Да что Лидинин. Ты будто Лидинина не знаешь. Полный разнос! Разбил мой доклад в дым. Это, говорит, не доказуемо, мол, ненаучно. Вы, говорит, Ким, занимаетесь профанацией, три года работы и никаких результатов, вы, говорит, позорите звание учёного, вам не место в институте.
- А ты что?
- А что я! Я ему говорю вот факты, вот таблицы, вот результаты. А он своё – вы шарлатан, это не доказуемо. Старый хрен…
- Ай, Ким, не бери в голову, Старик сам не знает, что говорит. Покажешь результаты Визэ и Лидинин уже ничего не сможет. Так то! Не бери в голову.
- Да-а…
Если бы всё было так просто, как говорит Боро. Боюсь, и Визэ не станет меня слушать, а вот Старика будет. Паршивый кандидат никому не нужных наук и глава комиссии перспективных открытий, профессор, лауреат и чёрт знает, что там ещё. Представляю. Хотя всякое бывает. Посмотрим…
- Слава Богу! - Весело произнёс Рихтер, и показал головой в сторону входа.
Боро обернулся посмотреть, нашёл что искал, крякнул и также отчаянно, как и мне замахал рукой. В дверях стояли промокшие до нитки Кати и Фьолла, похоже, дождь и не собирался переставать. Они отряхнулись, поправили промокшие волосы и направились к нашему столику.
Фьолла со всего размаху плюхнулась в подставленное Рихтером кресло и с недовольным личиком принялась жаловаться на погоду. Я не так давно знаю Фьоллу, но могу точно сказать, она всегда чем-то недовольна. Сегодня дождь, завтра солнце, вчера Рихтер. Но, похоже, Рихтер этого не замечает. Счастливый.
Кати же напротив, что бы ни случилось, всегда не обращает на то внимания. Иногда она не обращает внимания и на самого Боро, на что он сильно обижается. Тогда Кати не обращает внимания и на эти обиды. А потом Боро просто не звонит ей неделю и Кати, конечно же, рада бы не заметить и этого, но не может. Боро тоже счастливый.
Но сегодня у них всё в полном порядке. Кати подошла к Боро со спины обняла за шею и поцеловала за ухом. Боро так и замлел…
Удивительно, как они меняются, как горят их глаза. Даже лица меняются. Их почти не узнать. Боро! Тебя я знаю всю жизнь, почти с самого рождения, но ты ли это. А Рихтер, тебя я знаю ещё со школы, уже лет пятнадцать, только это не ты. Таким я тебя не знаю, или быть может, это я себя не знаю ТАКИМ.
- Ким! Ты что, заснул?
- Что?
Кати рассмеялась.
- Я говорю – где твоя Мила? Почему один?
- А-а-а. Да у неё, что-то случилось, точнее у подруги. Какие то дела. Занята она, в общем, сегодня.
Принесли ещё пива. Всё та же очаровательная официантка бесшумно поставила на стол пять кружек и схватила опустошённые. Она снова всем кокетливо улыбнулась, но на этот раз Боро и Рихтер даже не взглянули на неё. Похоже, они даже не заметили, что кто-то приходил. Чудаки.
И всё же поразительно как они изменились. Рихтер даже перестал жевать, а если так то произошло действительно нечто из ряда вон. По крайней мере, при мне он жуёт постоянно. О чём-то шушукаются. Смеются. Вон как Фьолла покраснела. И ведь, что самое обидное, я точно знаю, что это не любовь. Да и Рихтер мне сам говорил об этом. Правда, без особой охоты. Как же это он… А! точно… «Ким, я с ней просто горю, это невероятно, никогда не думал, что такое вообще возможно… Что ты говоришь?» И тут он сильно и громко смеётся. «Какая любовь, ты что? Я уверен это не так!» Он уверен. И, тем не менее, горит.
А я так не могу. Порой мне кажется, я просто не умею чувствовать. Я встречаюсь с красивой, умной и обаятельной женщиной. Мне хорошо с ней. Но всё какое-то суконное, не настоящее что ли. Словно овсянку съел на завтрак. И ладно бы её пересолили или перцем заправили по ошибке. Нет. На вкус как газетная бумага (и это в лучшем случае).
Вон Боро, глядит на Кати как мотылёк на пламя. А она даже и не смотрит на него, всё озирается по сторонам, будто ищет кого-то.
Я где-то слышал, что любовь это большая выдумка, ну, например как Дед Мороз. Только для взрослых. Все в неё верят, но никто не видел. Правда причём здесь любовь, ведь каждый сам определяет для себя, что это такое. Каждый сам решает, кому и когда сказать это слово. Может раз, может два или даже три, бывает и такое, а может и не разу. Я говорю об искре. Чтобы как обухом по голове. А такого нет. Будто всё происходит не со мной, будто меня это и не касается. Будто во мне души нет, словно я робот…
Взять хотя бы мою работу. Три года, целых три года упорной, выматывающей работы. Казалось она всё для меня. Я всецело отдал ей самого себя. И что?! Сегодня, когда я вдруг узнал, что дело всей моей жизни никому не нужно, я не почувствовал ровным счётом ничего. НИ-ЧЕ-ГО. Будто дело касается только лишь моей тени… И чёрт возьми! Даже теперь, когда всё для меня так ясно и резко, словно гвоздь в стол. Я продолжаю жевать свою овсянку с ярким привкусом вчерашних газет…
- Ребята. Пойду я, пожалуй. Устал.
Рихтер не понятно зачем огляделся и молча взглянул мне в глаза.
- Куда ты? Подожди. Посиди ещё не много. – Медленно заговорил Боро. – Времени ещё…
- Ты в порядке? – С озабоченным видом спросил Рихтер.
Я кивнул, словно извиняясь, и вероятно с очень глупым видом повторил, что устал.
- Как знаешь. – Произнёс Боро обращаясь будто не ко мне. Для него я уже ушёл.
Рихтер встал, что-то сказал, (я не обратил внимания) мы пожали руки и я, забыв попрощаться с девушками, пошёл прочь.
На улице было совсем темно и сыро. Тяжёлые дождевые снаряды уже уступили место более мелким капелькам, больше похожим на бусинки, и на землю тихо и медленно, то тут, то там, ложились липкие дождевые покрывала. Я поднял воротник, спрятался в нём насколько смог и пошёл по булыжной мостовой. Я люблю дождь и ещё больше люблю мокнуть под ним. Так чтобы насквозь. Поэтому, пройдя первые метры, у меня возникло желание прогуляться. Благо дождь всегда действовал на меня заживляюще.
Не помню как долго и где я бродил, но вскоре мне это осточертело и я решил возвращаться домой. Свернув в соседний переулок, я прошёл под небольшой аркой, где пахло более чем мерзко, и вышел на центральную улицу. В нашем небольшом городке без преувеличения все улочки, переулочки и прочие проезды ведут к центральной, самой большой и пёстро блестящей витринами магазинов улице. Так что заблудиться у меня не получилось.
Мимо спешили припозднившиеся прохожие, редкие машины неспешно катили по лужам, откуда-то лилась негромкая и очень приятная музыка. Такой долгий и такой неприятный во всех отношениях день подходил к концу. Я был благодарен ему за это. Теперь домой, выпить стакан горячего вина и спать…
Однако день не хотел отпустить меня так просто, видимо ему казалось, что сегодняшний вечер должен окончиться как-то особенно. Ну что же ничего не поделаешь. Надо так надо…
Светофор горел красным. Я подошёл к переходу присоединяясь к толпе ожидающих зелёного сигнала. И тут, будто с крепкого морозного утра я ввалился в сильно натопленную комнату. Моё лицо вспыхнуло. Всего на расстоянии четырёх шагов стояла она. Мои любимые её чёрные брюки, распущенные волосы, светлая куртка и красная роза, которую она держала бутоном вниз. А ведь я никогда не дарил ей цветов, и теперь я знал точно, что никогда и никому больше их не подарю… Её обнимал совершенно не знакомый мне человек.
Загорелся зелёный свет и люди двинулись на встречу друг другу переходя дорогу. Вместе с остальными, неспешной походкой блуждающих влюблённых стали переходить дорогу и они. Я сделал шаг затем начал медлить, сделал ещё шаг и остановился окончательно. Люди обходили или скорее обтекали меня как лёгкий ручеёк охватывает упавшую с дерева ветку. Кто-то с размаху налетел на моё плечо и грязно выругался. Но мне было плевать, я лишь стоял и смотрел им вслед, не в силах, что-либо сделать. Мимо меня пробежал последний пешеход и снова зажёгся красный свет. Они уже были на другой стороне.
Странно. Впереди идёт дорогой моему сердцу (теперь я зная – мёртвому; но всё же!) человек, идёт не со мной, с другим! Ведь, по сути, это обман, настоящее оскорбление. Такое невозможно простить. От тебя отрезают лучшие куски, а ты не против. Режьте!.. Но нет! Хватит!
Шальной собакой я бросился вперёд, вдогонку. Визг тормозов, ругань водителей были уже не для меня. Я видел лишь свою новую душу, своё заполненное до краёв богатое сердце. Вперёд! Вот оно, хватай! Научись любить!
И как свежий майский ветер врывается в распахнутое настежь окно, точно так и очень неуклюже я врезался в спину незнакомца. От сильного и неожиданного удара он грянулся оземь, ударившись головой о мокрый асфальт. Единственное желание владевшее мною в эту секунду – это добить, растерзать. А главное не смотреть на Милу, которая похоже тоже ударилась, но намного легче, она даже не взвизгнула. Не смотреть на неё, простить себя и не смотреть…
- Ким… - С непонятной сдавленной интонацией проговорил, как мне показалось, совершенно не знакомый голос. – Не надо Ким…
Конечно я хотел развернуться, посмотреть в её красивые глаза. Может извиниться, может упасть на колени и умолять простить себя. Или залепить пощёчину. Такую звонкую, чтобы со всего размаху, чтобы больно и чтобы слёзы, непременно слёзы. Вот только я вдруг понял, что не могу, рад бы, но не могу…
И как в пьяном бреду с кружащей и громко ухающей в голове этой мыслью, шатаясь и едва не падая, я побрёл прочь. Кто-то кричал, кто-то бежал, кто-то схватил меня за плечо. Или быть может, мне это только показалось. Или вообще мне всё это показалось. Может, это тень моя пошла вперёд, а сам я стою и не шелохнусь, ещё там, на той стороне дороги. Но тогда скорее, я и есть тень, тень которая только и может, что жевать изо дня в день свою овсянку с ярким привкусом вчерашних газет…