На грани

Его рука немного подрагивала, в помещении было +5. Привычным движением он поднес помаду к губам, сильно провел ей по верхней, затем по нижней. Пожевал губами и промокнул их салфеткой.
- Верхнюю больше надо, - сказала только что вошедшая воздушная гимнастка Маня.
Она чмокнула меня, потом отца прямо в губы, улыбнулась:
- Вот теперь мне можно не краситься!
И уже у двери рассмеялась:
- Ты после меня идешь! Так что если что не так, то тебе нелегко придется… а меня к себе положишь, все равно, что в морозилку, так у тебя холодно…
Папа посмотрел на захлопнувшуюся дверь, увеличил верхнюю губу, поправил грим на висках и подмигнул мне через зеркало:
- Не грусти, малыш, еще не все потеряно!
- Папа, но ведь в прошлый раз тоже не получилось…
Папа грустно улыбнулся в ответ и пошел на арену.
Папа был клоуном: развлекал детишек. И на его представлениях всегда было полно народу, его почему-то любили. Может быть, потому, что папа клоуном даже в самых маленьких пантомимках проживал большую жизнь…
Вчера Маня осталась ночевать у нас. Я зло хлопнула дверью в свою комнату, и с размаху упала на кровать, чтобы в очередной раз выплакать весь страх перед грядущим… Зашла Маня, присела на край кровати:
- Хочешь, я уйду? Я правда могу уйти. Просто мне немого одиноко, там, у себя, за ареной… Мне все время кажется, что я слышу, как мой канат ниточка за ниточкой рвется в разных местах, выбегаю посмотреть, а там тишина…
- Ты просто не знаешь, что тебя здесь ждет! – крикнула я… но только в мыслях.
- Конечно, оставайся. Просто у меня сегодня настроение неважное, я не пойду к вам, не буду вас расстраивать! – произнесла я вслух.
Совсем скоро Маня переехала к нам, она готовила очаровательные пирожки и всегда за плитой очень мрачно шутила о своей программе.
Сегодня папа решил, что пора: прошло довольно много времени, и вроде бы Маня подходила нам по всем параметрам. Папа ушел на работу пораньше, а Маня все спрашивала, куда же он и почему-то очень сильно волновалась.
- Маня успокойся, - загадочно улыбалась я.
Перед выступлением Маня как всегда забежала к папе, чмокнуть меня и поцеловать его, а заодно и накрасить губы. Мы уже почти подошли к арене, когда услышали всеобщий «ааах!» и глухой стук. Кто-то закричал, но конферансье тут же выбежал к зрителям, успокоил их (бывший гипнотизер, каким-то непостижимым образом он умел это делать) и объявил папу.
За кулисы ввалились укротители, неся тело нашей Мани:
- Куда это?
- Ко мне, - сказал папа и вышел на арену.
Наша мама была воздушной акробаткой: не удержал партнер, так закончилась жизнь втроем. С тех пор мы с папой большую часть времени жили вдвоем. После мамы долго никого не было, а потом понеслась нелегкая: Аделину продырявил метатель ножей на вторую неделю знакомства, Марлен не повезло со львами, кто-то забыл их покормить, у Клариссы был фокусник-алкоголик, еще Альбина, Ванесса, Диана, Закирия… И вот теперь наша Маня, с простым русским именем и необычайно вкусными пирожками…
После выступления мы сидели в отцовской комнате, Маня лежала на столе между нами, а папа… Папа из цветов, предназначенных для предложения руки и сердца, плел венок.
- Может, это рок какой-нибудь? - вдруг спросил папа.
- Да нет, - ответила я, - просто здесь жизнь такая на грани, на очень тонкой грани, и еще у этой грани ниточки день за днем потихоньку стираются. Так что это не рок, - как всегда ответила я папе.
 Поцеловав Маню в щечку, я вышла договариваться с администрацией о деньгах на похороны.