Арчер. Глава 18

- И что?
- Они были компаньонами! Тебе не кажется это странным?
- Не знаю. Не верится.
Полина попросила подождать секунду и отошла.
- Я здесь. Я к другому телефону перебралась. Там родители на кухне.
- Здесь день рождения у соседки.
- Да? Веселитесь?
- Нет. Стены ломаем.
- Слишком большой праздничный торт?
- Торта вообще не было.
- Я люблю торты.
Они замолчали. В таком молчании некоторые люди могут просидеть несколько часов подряд. Это совсем не значит, что им нечего сказать. Наоборот, им хочется сказать так много, что слова становятся бесполезными и слишком тяжеловесными.
Егор рассказал о своей договоренности с Эльфандом.
- Они приедут и заберут его сына.
- Он уже взрослый парень, сам может решать.
- В том-то и дело, что он уже не парень.
Кастрацию Егор описал примерно также как Саша излагал сюжеты своих фильмов. В рассказе Егора было очень много крови и крупных планов.
- Меня сейчас стошнит, - спокойно сообщила Полина.
- Меня сейчас стошнит, - прохныкала Маша и закрылась в туалете.
В газете Нил Олегович был назван Нилом Олеговичем Потаповым. Точной информации о нем и его компаньоне в статье было немного. Егор все пересказал Полине. Она задумалась.
- Интересно получается. Получается, что они когда-то были вместе, делали одно дело. Тебе Эльфанд говорил, что он знает Потапова?
- Нет. Он сказал, что очень переживает из-за сына. Ему нужно сына вернуть.
- Как будто он не знал, куда его сын ушел. Дети олигархов это не иголки.
- В стоге сена, - закончил фразу Егор.
Они болтали об Эльфанде, Ниле и поселке Ийском около часа. Чем дольше Егор размышлял об этом, тем больше подробностей ему хотелось знать.
Он чувствовал, что Эльфанд обманул его. Информацию о секте использовали в какой-то темной игре. Эльфанд все знал о Ниле и без него, ему нужно было только выяснить точное место собраний сектантов.
- Только не думай, что ты детектив. Здесь, похоже, все страшнее, чем мы думали.
- Что значит, не думать, что я детектив? - шутливо возмутился Егор.
- Ну, какой из тебя детектив. Ты романтик, - ответила Полина.
Егор обиделся.
- Ты ошибаешься.
- Ты не романтик?
- Я романтик. Но я детектив.
- Ну, хорошо. Детектив, - согласилась Полина.
- Не надо смеяться. Я поеду и все выясню.
- Что ты выяснишь, дурачок? Куда ты поедешь?
- Поеду в приют. Расспрошу там всех.
- О чем будешь спрашивать?
- О сути явлений.
Через пару часов Крюк позвал пить чай. Маша с пятнистым лицом села у окна. Рядом уселся Крюк. Джош прислонился к стенке. На столе появился пирог с курицей. Крюк положил на стол пакет с печеньем и насыпал конфеты в тарелку. Потом разлил чай по чашкам.
В полном молчании все взяли по куску пирога. Маша отказалась есть. Она только попробовала печенье, надкусила и сразу положила на стол.
Саша брал из пакета одно печенье за другим. Облизнувшись он отрезал себе еще один кусок пирога. Егор рассыпал сахар. Джош дремал.
- Где же мы спать будем?
- Сейчас все обратно занесем.
- Сил нет никаких. На полу придется, - Маша огорченно вздохнула. Все стыдливо опустили глаза.
Егор помог Крюку затащить в комнату матрац, подушки и тумбочку. Потом все долго искали антикомариный фумигатор. Маша чуть не разрыдалась, когда увидела сколько в их опустевшую комнату залетело комаров.
- Может, про комаров фильм снять? - спросил Саша, - Про комаров-людоедов.
- Комары-людоеды против женщин-писькорубов.
- Это неплохая идея, - серьезно сказал насупившийся Саша.
Нужно было выспаться, или поспать хотя бы четыре часа, чтобы не заснуть в пути. Егор задумал посетить приют ранним утром. Он хотел уехать из города на первой электричке, тайком пробраться на территорию приюта, а там, действуя по обстановке, выведать тайну. Какую тайну, Егор не знал сам.
Не дожидаясь пока Саша с Джошем со всеми попрощаются, Егор заперся в своей комнате, расстелил постель и лег.
Сон пришел сразу же. Снились свастики и квадраты.
Когда прозвенел будильник, Егор удивился, ему казалось, что он только что положил голову на подушку. Оказалось, прошло почти пять часов.
В электричке Егор все-таки задремал. Под стук колес подкрадывалось злое сновидение, похожее на бешеного дикобраза. После праздников такое бывает.
К счастью он проснулся как раз перед нужной станцией.
Из пустого поезда вышел только он и еще два человека, вооруженные удочками и алюминиевыми ведрами. Пройдясь немного вместе с Егором, рыбаки свернули к озеру. Егор в одиночку дошел до забора, окружавшего приют.
Было совсем не жарко. Яблони приветливо встречали свежий ветер. Повсюду пели птицы. Спокойствие.
Перелезая через забор люди обычно боятся двух вещей - упасть и порвать штаны. Редко, очень редко люди осознают опасность застрять на вершине забора в положении "ни туда и не сюда". В таком положении можно оказаться, протискиваясь сквозь дырку или щель. Бывало, что люди застревали в узком туннеле мусоропровода. О таких случаях время от времени сообщает пресса. Пресса нужна, чтобы быть в курсе.
Егор застрял, когда одна его нога, как ему казалось, левая, была уже по ту сторону забора, а вторая, как он считал, правая, на ту сторону еще не перебралась. Он пригнулся и понял, что застрял. Ноги перепутались, одна из них зацепилась за гвоздь, другую свело судорогой. Егор смотрел вниз и решал в какую сторону падать. Разобравшись с ногами, он стал медленно сползать. Где-то очень громко, просто-таки фантастически громко мяукнула кошка. Свалившись прямо в душистый куст с колючками, Егор понял, что мяукнула не кошка. Мяукнуло у него в животе. "Стресс", - подумал он, отряхнулся и побежал по направлению к знакомому строению с широким крыльцом.
В лучах утреннего солнца флюгер на крыше выглядел как огромная деревянная снежинка. Добежав до двери, Егор остановился и спросил себя, что он, собственно, собирается делать.
Летнее утро незаметно разгоралось, раскалялось и краснело на пути к безжалостному полуденному зною. Егор не знал, как поступить. Он уже чувствовал приближение жгучей топки влажной жары, чувствовал грядущие приступы жажды, заранее страдал от духоты и солнцепёка. От волнения его затрясло.
Дверь была не заперта. Егор вошел.
- Стоять!
От ужаса Егор внезапно проглотил собственное сердце. Прямо перед ним стоял Павел Павлович в одних трусах с клетчатым полотенцем на плече.
- Тише, тише, Павел Павлович, что же вы так кричите, - вкрадчивым голосом заговорил парализованный Егор.
Вероятно, когда-то давно Егор видел похожую сцену в кино. Секретный агент встречается лицом к лицу с врагом, ни оружия, ни шанса сбежать у секретного агента нет. Есть только непоколебимая уверенность в себе. Отсюда строгий голос, твердые жесты, повелительная интонация. Свернувшись внутри себя калачиком, Егор принялся копировать роль киногероя и произносить слова из чужого текста.
- Что вы здесь делаете?
- Я пришел узнать, что вы здесь делаете, - Егор мысленно сверкнул золотой запонкой, достал виртуальный портсигар и прикурил толстую сигару. Коленки тряслись чаще, чем билось сердце.
Павел Павлович отступил назад.
- Не вздумайте звать кого-либо, - приподняв бровь, предупредил Джеймс Бонд, - лучше пройдемте в ваш кабинет, доктор.
Егор чуть не сказал "Лучше пройдемте в ваш кабинет, доктор Зло".
Казалось, Павел Павлович тоже был ошарашен кинематографическим сюжетом происходящего. Они вошли в кабинет. Доктор встал посредине комнаты, выжидательно разглядывая Егора.
- Вы садитесь, садитесь, - по-хозяйски распорядился Егор.
- Я постою.
Егор заметил про себя, что если ему удастся выдержать заданный темп и мизансцену не разрушит внешнее вмешательство, все пройдет не так уж плохо. Быть может, он даже выберется отсюда живым.
- Хорошо. Тогда с вашего позволения я присяду, - Егор с колоссальным облегчением уселся за стол Павла Павловича.
- Что вам надо?
- Не волнуйтесь так, - Егор точно знал, что в прологе не нужно гнать лошадей, лучше помедлить, потянуть паузу, прикинуться добреньким. В оригинальной версии у врага секретного агента всегда спрятан револьвер. Секретный супергерой должен засечь ловкое движение рук за спиной и метким выстрелом выбить револьвер из рук врага. Или, увернувшись от выстрела, наброситься на врага, придушить его и обезоружить. Потом нужно сказать крутую фразу "Только без шуток!" и, вытирая пот с покрасневшего лба, продолжить допрос.
Павел Павлович встрепенулся:
- Вот что, молодой человек, покиньте помещение. Сейчас охранник проводит вас до выхода.
- Павел Павлович! Ну, что вы, в самом деле, как ребенок. Я к вам с серьезным разговором, а вы охранников зовете.
Здесь произошла так называемая склейка, один план сменил другой. Спасаясь от нестерпимого ужаса и паники, Егор перевоплотился из Джеймса Бонда в следователя уголовного розыска. Виртуальная сигара трансформировалась в виртуальные усищи под круглым носом.
- Какой разговор? Вы здесь уже были. Причем вы солгали. Нил Олегович не разрешал вам приходить сюда. Я звонил ему вчера.
- И что он вам сказал?
- Я понял одно. Вы жулик. Я не знаю, что вам от меня надо и что вы ищете в нашей общине. По какой-то нелепой случайности вы были допущены в наш круг. Потом вы пришли сюда, обманув меня. А теперь вы врываетесь ни свет, ни заря ко мне в кабинет, садитесь на мое место и разговариваете со мной так, как будто я вам что-то должен.
- Я поясню, что вы мне должны, - Егор постепенно успокаивался.
- Хотелось бы знать, - доктор присел на стул.
- Я хочу знать, кто те люди, которых вы держите в этом приюте.
- Это больные люди. Вам знакомо слово патронаж? Наша община занимается благотворительностью. Этот приют мы создали ради помощи больным людям.
- Чем они больны?
- Какая разница? Им нужен уход, свежий воздух, хорошее питание. Наши братья и сестры обеспечивают им все то, чего они были бы лишены в обычной больнице.
- Значит, они все больны? Чем больны те люди, которых нам показал Филипп?
- Я не знаю, кого он вам показывал.
- Трех мальчиков. Димочку. Еще палату с женщинами.
- У них разные диагнозы.
- Например? Я хочу, чтобы вы просто назвали диагноз Димочки.
- Это врачебная тайна. Как вы можете требовать что-либо? Вы кто?
Егор провел потной ладонью по лицу. Усов не было. Он сам не знал, кто он. В принципе самый обычный человек. Только очень любопытный. К тому же пообещавший девушке разузнать какую-то тайну. Тайну золотого ключика. Да. Наверное, он Буратино.
- Тайна? Какая тайна?
- Врачебная! Я не собираюсь раскрывать вам истории болезни своих пациентов.
- Итак, - совершенно абсурдно подытожил Егор, - вы скрываете от меня тайну.
- Да кто вы вообще такой? - доктор встал и крикнул в сторону двери, - Филипп!
- Я же сказал, не надо шуметь! - сымитировал жесть в голосе Егор.
- Кто вы такой, чтобы указывать мне, что мне делать в моем кабинете?
"Я Буратино", - хотел признаться Егор. Но не решился.
- Вот об этой тайне мы и поговорим с вами. Ради этой тайны я и пришел. Славно, что вы сами заговорили об этой тайне.
Павел Павлович изумленно посмотрел на Егора.
- Вы сумасшедший?
- Отнюдь. А вот вы, кто вы?
- Я врач. Мое служение - помогать больным людям.
- Чем же они больны?
- Я же ответил, я не буду с первым встречным обсуждать диагнозы своих пациентов. Это врачебная тайна.
- Тайна. Вот значит, о тайне мы и поговорим.
- Господи.
- И об этом тоже поговорим.
Егор встал, заложил руки за спину и прошелся вдоль стола. Он сделал полтора шага вперед и полтора шага назад. Опять сел.
- Филипп! - еще раз крикнул Павел Павлович.
- Перестаньте орать, как беременная каракатица! - прикрикнул Егор.
- Кто? - оторопел доктор.
- Не прикидывайтесь идиотиком, Павел Павлович! Вам придется все рассказать. Не расскажите мне сейчас, придется рассказать другим людям в другом месте. Ну, а там, уж поверьте мне, из вас все тайны выбьют.
- Что за угрозы, Вася?
"Я не Вася. Я говорящее полено", - опять чуть не признался Егор.
- Это не угрозы. Это предупреждение.
- Я еще раз повторяю, диагнозы наших больных я вам не скажу. Зачем вам это нужно знать?
- Вы знаете, - Егор увлекся ходом собственных мыслей, - а ведь это и не больные вовсе. Это обычные люди. Вы отлавливаете их на улице, привозите сюда, в деревню, прячете за забором и мучаете их, как вам захочется. Вы не доктор, Павел Павлович, вы садист. Вы купили у бомжей трех мальчиков, сделали им лоботомию и держите их здесь, чтобы продолжать свои циничные эксперименты. Ни одного больного человека здесь нет. Здесь томятся жертвы вашего главаря, опасного маньяка по кличке Нил...
- Прекратите! Что за чушь вы несете! Вы либо сумасшедший, либо вы пьяны! Уходите! - доктор подскочил к столу, за которым сидел Егор, и решительно указал пальцем на дверь.
- Хорошо. Все, что я сказал, это не так. Все, что я только что сказал, это моя фантазия. И я уйду. Но скажите мне всего лишь одну вещь. И я сразу уйду.
"Какую вещь?" - задал себя вопрос Егор. Страсть лицедея иссякла. Егор сник. Он понял, что потерпел поражение, и сейчас его или побьют, или - что не так уж невероятно - кастрируют.
- Скажите мне, что происходит в корпусе номер четыре. В том самом с цифрой четыре на стене, - Егор выпалил случайно возникший вопрос и приготовился убегать.
Павел Павлович развернулся и опять сел на стул. В дверь постучали.
- Павел Павлович! Вы звали? - раздался голос Филиппа.
- Нет, Филипп. Я еще сплю.
Доктор подошел к двери кабинета и защелкнул замок.
- Что вы знаете о четвертом корпусе? - тихим голосом спросил он.
- Я хочу услышать от вас все.
- То есть вы ничего не знаете?
Егор понял, что игра продолжается и он уже не выглядит таким уж бесперспективным идиотом, как в начале разговора. "Все-таки я детектив", - подумал Егор.
- Я не понимаю, кто вы такой? Откуда вы появились? Как давно вы знакомы с Полиной? Для кого вы собираете информацию?
- Вы затягиваете нашу беседу. Чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем быстрее я уйду.
- А если я не буду отвечать на ваши вопросы?
- Вы явно чем-то обеспокоены, Павел Павлович. Вам есть что скрывать.
- Мне нечего скрывать. Я чист перед Богом.
- Рад за вас.
Наступила тишина. Егор понял, что доктору действительно нечего рассказать. Все силы и нервы были потрачены впустую. Перед ним сидел тихий, интеллигентный человек в очках, не понимающий с какой целью его превратили в жертву допроса.
- Я прошу вас уйти.
- Хорошо, - Егор решал, стоит ли выбираться с территории приюта, чинно прошагав к выходу, или же пуститься наутек, добежать до забора, перелезть, вновь упасть, а там - свобода, люди, яблони, синее русское небо и прочие радости для некастрированных людей.
Напоследок обязательно нужно было кинуть в лицо жертве что-нибудь многозначительное. Вставая Егор сказал:
- И вот еще что. Дмитрий Сергеевич Эльфанд, - при этих словах доктор замер, - будет очень недоволен, когда узнает, что именно вы отрезали яйца его сыну, Жене Эльфанду. Из членов вашей секты никто не станет сообщать такие сведения, а вот я это видел. Вы будете смеяться, но я сидел на дереве и смотрел в окно.
Егор обошел застывшего Павла Павловича и взялся за дверную ручку. Дверь была заперта. Егор чертыхнулся и принялся дергать рычажки дверного замка.
- Стойте.
- Сложный у вас замок, - не поворачиваясь, отозвался Егор.
- Подождите.
- Да уж. Помогите открыть.
Павел Павлович не поднимался с места.
- Я расскажу вам.
- Лучше покажите, - согнувшись в три погибели, Егор дергал рычажок во все стороны, пытаясь отворить дверь.
- Димочка это главный инженер. Мальчики, которых вы видели, это его дети. Жена Димочки живет в четвертом корпусе. Но туда я вас не пущу. Ни за что.
Егор обернулся. Доктор был похож на раненого кролика. Поежившись он одел на голое тело врачебный халат.
- Главный инженер? Что это значит?
- Вы шантажируете меня. Вы плохой.
- Я не шантажирую, - Егор вернулся и сел за стол, - я просто хочу знать. Хочу знать. Что и где происходит.
Доктор снял очки. Как и все близорукие люди без очков он выглядел жалким и беспомощным.
- Прошу вас не говорите обо мне Эльфанду. Я боюсь этого человека.
- Вы его знаете?
- Да.
- Откуда? Давно?
- Очень давно.
- Мне нужны подробности. Как связаны Эльфанд и Потапов?
- Нил Потапов и Дмитрий Эльфанд были компаньонами. Они вместе учились, потом вместе начали заниматься коммерцией. Потапов очень умный человек, благодаря нему их бизнес очень быстро пошел в гору. У Эльфанда были связи. Ум Потапова и связи Эльфанда - из этого сложился их успех. Не знаю, что было важнее. Если бы не Эльфанд и его хватка, они бы не стали владельцами тех предприятий, которые получили в ходе приватизации. Что-то оказалось совсем убыточным, что-то сразу стало приносить деньги. В первую очередь нефть. Идея Потапова была в том, чтобы не просто торговать нефтью, а построить поближе к месторождениям химический комбинат и перерабатывать там нефть. Строить ничего не пришлось, они нашли подобное производство и вложили деньги в его модернизацию. Оба хотели получить прибыль как можно раньше. Ждать пока все это окупится никто не хотел. Когда комбинат заработал, выяснилось, что он не отвечает практически всем требованиям экологической безопасности. Это изначально была химическая бомба. Эльфанд умело раздал взятки кому надо и комбинат продолжал работать. Через несколько лет случилось то, чего и следовало ожидать.
Павел Павлович замолчал.
Было слышно, как по коридору ходят люди, открываются и закрываются двери, бряцает ведром уборщица, падает в раковину мыльница, льется вода, свистит чайник. Егор, не моргая, смотрел на скорчившегося, сгорбившегося и раза в три уменьшившегося доктора. Вся его солидность куда-то улетучилась. Не поднимая глаз, он монотонно озвучивал слова, фразы, пару раз кашлянул, иногда вздыхал, останавливался, а потом опять продолжал свой рассказ.
- Произошла авария. Что именно случилось, вам мог бы рассказать главный инженер. Комбинат располагался в маленьком поселке Ийский. В поселке никто кроме работников комбината и членов их семей не жил. В тот самый день стояла безветренная погода и ядовитые газы, вырвавшиеся с территории комбината, практически не распространились за пределы поселка. Даже если бы они улетели куда-нибудь дальше, все равно, других населенных пунктов поблизости не было. Сотни километров пустоты. Все химикаты осели в поселке. Абсолютно все жители Ийского получили свою дозу. Кто-то умер в течение нескольких дней. О катастрофе сразу сообщили Эльфанду. Он сделал все для того, чтобы о произошедшем никто не узнал. Это был бы конец его карьеры. Потапов к тому времени свою карьеру уже закончил.
- В каком смысле?
- За год до аварии он бросил бизнес, бросил жену, бросил все свое имущество, бросил всё и всех. Все-таки они были очень разными людьми. Эльфанд делец и воротила, хотя и совсем не умный человек. Нил Потапов человек иного склада. Он, в отличие от Эльфанда, не фарцовал в студенческий годы, не тратил деньги на роскошные машины и вообще вел себя довольно скромно. Он очень скромный человек.
- Я заметил.
- И вот в один день он просто взял и всё бросил. Всё, что составляло его жизнь, его окружение - всё бросил, от всего отказался. Нельзя сказать, что Нил Олегович изменил свою жизнь - фактически он закончил одну жизнь и начал вторую. Этой перемены никто не понял. Родные решили, что он сошел с ума. Жена испугалась и убежала заграницу с его деньгами. Только один человек отнесся к этой революции очень серьезно. Это был Эльфанд. Когда Потапов пришел к нему и стал объяснять причины своего поступка, Эльфанд очень внимательно выслушал его. Он с самого начала решил, что Нил ведет с ним нечестную игру. Когда Нил говорил о том, что в жизни человека должен быт высший смысл, Эльфанд кивал и поддакивал. Когда Нил объяснял ему, что он не может больше жить только ради того, чтобы зарабатывать деньги, потом правильно инвестировать полученные доходы, потом опять зарабатывать, опять инвестировать и так до смерти - Эльфанд кивал головой и поддакивал. Потапов говорил о том, что жизнь человеческая слишком мала, чтобы тратить её на устранение конкурентов. Еще он говорил о том, что смерть это высшая мера, с помощью которой проверяются все земные ценности. Еще говорил о том, что он хочет посвятить всю свою жизнь бессмертной душе, а не тленному телу. Эльфанд ни разу его не перебил, все выслушал и сделал вывод - Нил хочет его обмануть.
- Откуда вы все это знаете?
- Мне рассказывал об этом лично Дмитрий Сергеевич. Эльфанд испугался, что партнер бросит его. И не просто выйдет из бизнеса, а станет его главным соперником. Когда Нил безвозмездно передал ему свою долю в их общем бизнесе, Эльфанд окончательно укрепился во мнении, что Нил никакой не сумасшедший и, что духовные поиски это всего лишь ширма и игра. Он не стал спорить с Потаповым. Единственное, что Потапов оставил себе, это внушительный процент акций одного нефтедобывающего предприятия, не самого прибыльного в их совместном бизнесе, но довольно перспективного. После этого шага Нила, Эльфанд стал готовиться к худшему. Он каждый день ждал, что его бывший друг, соратник и партнер начнет войну. Но этого не происходило. Нил надолго пропал. Об этой истории я слышал уже со слов Потапова. Он жил в монастыре, путешествовал, много читал. О том, во что вылились его духовные поиски, вы сами знаете. Он вам должен был рассказывать. По крайней мере, основную идею он вам точно должен был поведать.
- Он знал про аварию?
- К тому времени у Нила Олеговича уже была община последователей. Совсем небольшая, но все-таки была. Где они находились, я точно не скажу. Где-то в Сибири. О ранней истории своей общины Нил всегда рассказывал неохотно. Я знаю только, что он всегда оберегал общину от людей извне. Он мог воспользоваться своими старыми связями и знакомствами в спецслужбах для того чтобы поглубже и подальше спрятать себя самого и своих учеников. Как и что он для этого делал, мне неизвестно. Когда произошла авария в Ийском, Эльфанд, как я уже сказал, потратил все свои силы на то, чтобы замолчать случившееся. Сколько было дано взяток, я не знаю. Думаю, миллионы. Он купил всех - и чиновников, и прессу. В принципе до прессы ничего и не дошло. Ийский очень удобно расположен, он изолирован от большой земли и этим хотел воспользоваться Эльфанд. Его план заключался в том, чтобы уничтожить всех свидетелей аварии. Физически. В число свидетелей входили все те, кто не погиб в первые же дни после выброса ядовитых веществ. О причинах своего состояния мало, кто догадывался. Симптомы у всех были разные. Кто-то думал, что простудился. У кого-то начиналась чесотка. Кто-то мирно засыпал и умирал во сне. Да и само происшедшее с технической точки зрения мог бы объяснить только главный инженер. Выхлоп газа был почти мгновенным. Но этого хватило для того, чтобы отравить все население поселка. Людей там жило немного. Всего две с половиной тысячи человек. Эльфанд хотел сделать так, чтобы никто никогда не узнал об аварии. Все равно рано или поздно о трагедии узнали бы. Он был очень напуган в те дни. Предлагал какие-то совершено безумные идеи, вроде того, чтобы сжечь весь комбинат, а потом заявить, что это был террористический акт.
- Вы так и не сказали, откуда вы все это знаете.
- Я уже сказал, я знаю все это со слов Эльфанда.
- Вы были с ним близко знакомы?
- Дело в том, что я врач психиатр. Психиатр и психотерапевт. В психиатрической клинике я давно уже не работаю. Я помогаю людям как психотерапевт. Эльфанд был одним из моих клиентов. Он очень доверял мне, рассказывал все о себе, о своей семье и бизнесе. Я помогал ему в течении нескольких лет. Мы вместе анализировали его прошлое, причины его проблем, искали пути их решения. Обычная работа в общем-то. Тем более платил он по-царски.
- Он рассказывал вам о своих планах?
- Нет. Если мы и касались темы его карьеры, то лишь тогда, когда я хотел обсудить с ним его отношение к работе. О трагедии в Ийском он рассказал сам, по собственной инициативе. Я его об этом не спрашивал.
Кабинет Павла Павловича наполнился теплым светом. Начался один из последних жарких дней в году. Впереди чуть меньше месяца умеренно теплой погоды, а потом бесконечная, зябкая змея сырых и темных дней.
В эпицентре испепеляющей жары тупик осени и склеп зимы кажутся всего лишь альтернативой для астматического лета на болоте.
Жить надо на Юге.
Егор не мог оторваться от рассказа доктора. Краешком сознания он понимал, что надо бы встать и открыть окно, впустить в кабинет воздух, приманить случайные остатки утреннего ветра - но он сидел как прикованный, не сводя глаз с усталого, постаревшего Павла Павловича.
- Дальше произошло необъяснимое. Все люди исчезли из поселка. Эльфанд был готов к чему угодно, даже к тому, что у него отнимут его бизнес. Доказать его вину в происшествии было не легко. Он был владельцем предприятия, но это не означало, что он должен был лично следить за техникой безопасности. В действительности, любая проверка показала бы, что комбинат работал вопреки всем существующим нормам экологической безопасности. Там все было устроено так, чтобы при минимальных затратах получать максимальную прибыль. На чем можно было сэкономить, Эльфанд приказал экономить. Он прекрасно понимал, что утечка ядовитых веществ произошла по его вине. Если бы не гонка за прибылью, такого бы не произошло. Но для таких как Эльфанд существует только одна мера вещей - деньги. Когда ему сообщили, что Ийский пуст, он сразу понял, что всех жителей и работников кто-то вывез. Все, с кем он советовался, не понимали, что происходит. Все думали, что поселок превратится в обычное никому не нужное, всеми забытое гетто для жертв экологической катастрофы. Таких много на территории бывшего Советского Союза. Ийский должны был стать одним из них.
- Кажется, я догадываюсь, - сказал Егор, - кажется, я начинаю понимать. Этот приют создан для них? Для жителей того поселка?
- Да.
- Кто же их сюда привез? И зачем?
- Эльфанд сразу нашел ответы на эти вопросы. Единственное, что ему так и не удалось установить, это местонахождение приюта.
- Разве это так сложно?
- Мы не всегда находились здесь. Община кочует, а вместе с ней и приют.
- Послушайте, - встрепенулся Егор, - а вы сами-то как здесь оказались?
Павел Павлович вытер со лба испарину, и устало посмотрел на Егора.
- Есть такое слово - покаяние. Вы, к сожалению, далеки от этого.
В середине паузы раздался звук воды, под сильным напором выливающейся их крана и бьющейся о дно железного ведра. Егору захотелось извиниться за заданный вопрос. Есть вопросы, которые принято сопровождать извинениями - не ритуальной вежливостью "извините, вы не подскажите", а приглушенной серьезностью "простите, что спрашиваю". В основном, как говорил жизненный опыт Егора, речь в таких случаях идет о предметах, связанных с религией или семейными отношениями. Еще болезни и зарплата - вот, пожалуй, основные темы, всегда интригующие людей своей интимностью. Про такое говорят - "щекотливые вопросы".
- Значит, людей из Ийского вывез Нил Олегович Потапов?
- Верно, - кивнул доктор, - Как он это сделал, я не знаю. Никто не знает. Лично я верю, что это было чудо. Ведь он спас их от смерти. Во-первых, неизвестно, что предпринял бы Эльфанд для того чтобы замести следы. Я знаю этого человека очень хорошо. И я знаю, что он очень жестокий человек, сам не представляющий глубину и силу своей жестокости. Во-вторых, они находят в приюте то, что они не получили бы ни оставшись на месте, в зараженном поселке, ни оказавшись в любом государственном приюте для неизлечимо больных людей. Нил Олегович спас не только их тела, но и души.
- Ясно. Ну, а зачем же он выкрал сына Эльфанда?
- Что значит выкрал? - Павел Павлович возмущенно посмотрел на Егора, - Женя добровольно пришел к нам в общину. Он знал Потапова с детства, всегда любил его, прислушивался к нему. По большому счету Потапов всегда оказывал на него более сильное влияние, чем его родной отец. В основе поступка Жени лежал ответственный выбор вполне зрелого человека. И потом вы слабо представляете то между чем и чем Женя делал выбор. У Жени очень тонкая натура. Он был создан для того, чтобы быть или монахом или поэтом. Он весь воздушный.
- И вы сделали его совсем воздушным.
- Вы о посвящении? Он сам просил, чтобы его оскопили. Так ему будет легче.
Доктор отвернулся. Как только речь зашла о Жене, в его голосе отчетливо проявились нотки родительского сочувствия, он взбодрился и стал произносить слова более мягким, человечным тоном. Но стоило Егору напомнить ему о той операции, которую он произвел над Женей, и все изменилось, Павел Павлович опять перевоплотился - на этот раз в обиженную жертву злорадствующего палача.
- Откуда вам знать, что происходит в душе человека?
- Я не говорю, что знаю, - сказал Егор.
- Женя бежал из ада. Он нашел укрытие от зла, которое он видел в своем доме. С раннего детства они постоянно ссорились с отцом. Его мать умерла от рака, когда он был совсем маленьким. Эльфанд не любил своего сына. И сейчас он совсем не из-за любви к сыну затеял эту охоту на нас. На Женю ему чихать. Он капиталист. Ему нужен Потапов. Ему нужно, чтобы Потапов передал ему в собственность то предприятие, которое у него осталось после ухода из бизнеса. Предприятие оказалось не то чтобы очень прибыльным, совсем даже нет. Сейчас Эльфанду срочно нужно чем-то защититься от правительства. Он и так слишком много себя позволил. Теперь ему нужно что-то, чем он сможет откупиться. Ну и потом, он до сих пор боится призраков. Я имею в виду жителей Ийского. Он верит в то, что Потапов спрятал несколько десятков семей только для того чтобы шантажировать его. Ведь о катастрофе в Ийском до сих пор никто не знает.
Павел Павлович достал из кармана платочек, протер очки, надел их и строго посмотрел на Егора.
- Что касается Жени... Женя давно убежал из дома. Отец его не искал, даже и не думал об этом. В день, когда Женя навсегда покинул свой дом, он узнал кое-какие пикантные стороны предпринимательской деятельности своего отца. Это стало последней каплей. Он не смог больше находится в одном доме с Эльфандом и убежал.
- Пикантные подробности? Вы говорите о коррупции?
- Вы смеетесь. Женя, конечно, молодой человек с уникальной душевной организацией, но он не умственно отсталый и не психопат, чтобы так реагировать на эту сторону бизнеса. Нет. Я о другом. Дело в том, что Эльфанд еще в начале девяностых начал торговать порнографией. Сначала через знакомых фарцовщиков наладил сбыт иностранных фильмов. Потом стал заниматься отечественной продукцией. Наступил момент, когда это стало слишком мелким для него. Но он не бросил. Это его хобби. Когда Женя узнал о том, что его отец кроме всего прочего финансирует студии, снимающие фильмы для взрослых, он разорвал с ним все отношения.
- Какой чувствительный.
- Вам не понять.
Стекла очков доктора распустили по комнате солнечных зайчиков. К Павлу Павловичу вернулась прежняя стать и серьезность. Рассказав все, что он рассказал, доктор выпрямился, встал и решительно подошел к двери.
- Я рассказал вам все. Эльфанд ничего не должен знать обо мне. Тем более о том, что вы видели в тот день...
- Подождите, - Егор вышел из-за стола, - А как лично вы оказались здесь?
- Будете смеяться, но я уверовал.
Казалось, что Павел Павлович под сильным испугом прятал обиду - обиду на Егора, на Эльфанда, Потапова, да и на самого себя.
- Нет. Смеяться не буду. Вы только самого главного не сказали.
- Что именно? - Павел Павлович приоткрыл дверь.
- Вы не сказали, зачем вы их держите здесь и чем же они все-таки больны. Димочка, например. Или те мальчики, которые, если вам верить, его сыновья. Что вы с ними здесь делаете?
Доктор высунулся в коридор и позвал Филиппа. Тот, вероятно, находился совсем рядом с дверью и быстро подбежал к доктору.
- Филипп, проводи нашего гостя.
Егор понял, что наступил момент прощания. Бить и убивать его не будет, просто проводят до ворот.
- Значит, я так и уйду без ответа.
- Знайте одно - если бы не Нил Олегович, если бы не забота братьев и сестер, этим несчастным было бы еще хуже. Намного хуже.
За спиной Егора захлопнулась дверь в кабинет, который он на некоторое время из кабинета врача превратил в кабинет следователя. Потом закрылась входная дверь. В сопровождении молчаливого Филиппа он вышел из ворот.
В тягучем воздухе плавали спящие мошки.
- Прощайте! - услышал Егор.
Ворота закрылись. Он остался один.
На станции к нему подошел нищий с табличкой на груди. На табличке был накарябан жуткий, пессимистический текст, весь испещренный орфографическими ошибками, сделанными, скорее всего, специально, для пущей жалобности. Егор непонимающе смотрел на коричневое от уличного загара лицо нищего, копался в кармане в поиске мелочи, кружился на одном месте, в итоге отмахнулся от бродяги и ушел.
В вагоне было пусто.
Егор сидел, не двигаясь и ничего не рассматривая. Когда пришло время, встал и вышел. В городе было еще жарче.