Ельцин Диагноз как фигура умолчания

(Хинтштейн А. Ельцин. Кремль. История болезни. — М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2006. — 576 с., ил.)

Помнится, году этак в 99-м я ехал в метро и держал в руках «МК» с очередной статьей А. Хинштейна. И с гордостью думал: время мерзкое, но зато какая ж все-таки у нас теперь гласность! Разоблачения Хинштейна (беспробудное пьянство Президента, всесилье Березовского, теремное всевластье Танюшника-тогда-Дьяченко и т. п.) били в точку и даже немного ниже… Было жутковато, ибо понималось: всё, очевидно, правда и если даже ТАКАЯ правда не пугает власть предержащих, то или они всевластны, или их нету в реале вовсе.

Российский гражданин не мог не чувствовать себя при таком наплювизме властей к себе и к своему о них мнению несколько… сиротой. Икался мне мой совковый атавизм, что все мы как бы одна семья, связанная единой судьбой страны, что Семья президента живет все же не в параллельном пространстве…

Сейчас это все кажется милым, наивным чудачеством, как пляжные хиты середины 90-х. И разрекламированная книжка Хинштейна о первом президенте РФ звучит для нас почти ностальгически.

Ибо прозвучать политически у нее, мне кажется, все же не получилось.

Около шестисот страниц неудобного мелкого шрифта, стенограммы и графики, фотографии и таблицы… Налицо нечто капитальное. И боюсь, массовый читатель особенно поведется на врезки под вывеской «Медицинская справка». Хотя именно они, наряду с общим авторским тоном, мне кажется, и придают этой монографии неистребимый оттеночек желтизны.

Во-первых, прямо ли, косвенно ль Хинштейн приписывает Ельцину целый букет психопатологий, от шизофрении до маниакально-депрессивного психоза. Настойчивое педалирование этих всех «психизмов» и перманентного алкогольного отравления героя повествования заставляет читателя перейти к глухой внутренней обороне. И не потому, что он, читатель, — неистребимый ельцинист. Борис Николаич успел, мне кажется, исправить любого веровавшего в него. Однако прием Хинштейна столь же однообразен, сколь и малоубедителен. Да полноте: алкаш с крышей в пути, истый клинический «пограничник» — неужели смог бы ТАК упорно и стремительно двигаться вверх?! Например, стать первым секретарем важнейшего Свердловского обкома — и стать через несколько месяцев после прихода в обком вообще!?.. Слишком головокружительная карьера для сонных, спокойных, осторожно выверенных лет позднего застоя (1976 год). Поэтому читатель (против собственной воли, кстати) больше прислушивается к свидетельствам будущих врагов Б. Н., поражавшихся его памяти, способности к нестандартным решениям, воле и т. п., — в лучшие ельцинские годы, конечно.

Во-вторых, сразу беря тон разоблаченья, выволочки и приговора-диагноза, — тон истинно чекистский, 37-го года чеканки (впрочем, автор коллекционирует нквдшные значки), — короче, беря такой тон, он не учитывает, что русский человек всегда жалеет поротого, ибо сие диктует ему глас его задубелой от опыта многих веков задницы. А кроме того, подобный тон возможен, если общество пребывает в поле какой-то мощной идеологии, претендующей на владение истиной. Этого сказать о нынешнем российском обществе ну никак нельзя. Вот почему приговорно-расстрельный стиль Хинштейна стреляет, увы, не в Ельцина.

Не срабатывает и то, что так украшало статьи Хинштейна конца 90-х: гражданская смелость и свежесть подробностей. Ничего особо нового и неожиданного читатель для себя в книге не обнаружит. Скорее, он удивится и по-хорошему позавидует: как это Ельцин сумел после всего этого восстать и омолодиться. Нам бы этак с женой…

И все-таки я не пожалел времени, потраченного на книгу Хинштейна. Она рождает вопросы в читателе, — и некоторые помимо воли автора, между прочим.

Сами факты заставляют читателя даже и при очевидной неприязни к герою, а) признать его все же Героем, личностью весьма незаурядной; и б) попытаться реконструировать после Хинштейнова взрыва правду из уцелевших фрагментов.

Бесспорным, мне кажется, лишь Хинштейнов (или какое светило он там цитирует безо всякой ссылки?) диагноз: Борис Николаич — выраженный истероид, то есть экстравертированный аутист, которому, как воздух, как сцена актеру, потребна конфликтная ситуация. Все поступки бывшего президента показывают это нагляднейшим образом, в этом — и разгадка порой совершенно иррациональной необдуманности многих его шагов.

Однако какая же страшная сила противоборства корежила волю Ельцина, если даже его нервная система и физика не выдерживали родной для них стихии конфликта! Говорят, благодаря Ельцину мы обошлись без гражданской войны. Нет, латентная, она бушевала, — и одной из ее жертв стал сам президент…

Увы, Александр Хинштейн почти полностью выводит за рамки повествования силы и мощные механизмы, которые ПРИВЕЛИ Ельцина к власти. Нашему современнику вовсе не так уж и важно знать, с какого моста уронил себя Ельцин по пьяной лавочке на пути (возможно) к любимой женщине. Гораздо любопытнее было б узнать, почему Ельцин вопреки всем речкам, любовницам и мостам оказался непотопляемым, — и это в стране, где никакая поддержка народа (в конце 80-х, во всяком случае) не смогла бы спасти его от заурядно организованной бюрократической опалы-отставки-изгнанья!..

Об этом до сих пор не принято сильно распространяться. Гавриил Попов еще может тихо промурлыкать в интервью фрондирующей радиостанции: дескать, приватизация у нас могла оказаться только номенклатурной, ибо номенклатура была единственно сплоченной (политически, социально, экономически) силой в разваливавшемся «Союзе нерушимом». Почему и все гримасы дикого капитализма — вовсе не роковая неизбежность, к слову сказать, а просто — ну выгоднее нужным людЯм именно так!

(Или они, дурни и неумехи, полагают, что выгоднее…)

В любом случае, именно выбор номенклатуры, а не народа или «интеллектуалов» из межрегиональной группы депутатов привел Ельцина к власти и удерживал его в ней столько времени.

Думаю, этот «момент истины» как-то все время улетучивается из поля зрения хулителей «ельцинизма».

Между тем, сам-то Ельцин прекрасно понимал, на чьих крыльях он реет. Мотивируя отставку Примакова, он заявил: «Вы не нашли общего языка с аппаратом…»

Вот так, господа: ни авторитет у народа, ни очевидные успехи ничего не решают в нашенской жизни… Решает все тот же «круг», элита.

Зато Хинштейн немало говорит о силах, поддерживавших Ельцина за границей. Подробно рассказано о долларовых потоках, которыми Запад поддержал его в избирательной компании 1996 года…

Таким образом, степень обобщения материала у А. Хинштейна весьма «флюсовата»…

И едва ли не самое любопытное в книге — уже не раз печатавшиеся стенограммы переговоров Татьяны Дьяченко с Березовским, Малашенко и другими кузнецами первобытного нашего капитализма. Вот где не потребовалось никакой чекистской ретуши-акцентировки! Атмосфера событий и характеры участников — как на ладони:

«И. МАЛАШЕНКО: Тань, ну вам же Борис Абрамович как раз говорит, что довольно серьезная ситуация.
Т. ДЬЯЧЕНКО (виновато): Я понимаю…
И. МАЛАШЕНКО: Ну. Так в чем вопрос?
Т. ДЬЯЧЕНКО (ученически): Что вот специально толкают на такие действия.
И. МАЛАШЕНКО: Тань, ну, наверное, толкают… Вот арестован Лисовский. Чего мы еще должны дождаться?
Т. ДЬЯЧЕНКО: Может, это еще неправда?
И. МАЛАШЕНКО: Ну, может быть, конечно… (Березовскому): На, поговори, я уже не могу» (с. 387).
 
А вообще, листая книгу Хинштейна, начинаешь вдруг соглашаться с ним: да, болезнь! Ельцин — это болезнь России. И дело не в том, насколько здрав президент. Дело в том, насколько здорова страна, переболевшая «ельцинизмом».

Будем все-таки оптимистами!

© — Copyright Валерий Бондаренко

Все очерки см.:
http://www.library.ru/2/liki/

 


Рецензии
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.