На белом...

 Он и сам не знал, как это получилось. Наверное, это был какой-то внутренний порыв. Неосознанное влияние подсознания.
 Как только он их увидел, эти две смешные тёмно-серые мордочки, сразу понял – если не заберёт их прямо сейчас, будет жалеть об этом ещё долгое время.
 Старушка, которая предлагала ему котят, уловив это его смутное желание, вцепилась в рукав пиджака и стала говорить ему что-то быстро, несвязно и непонятно. Но он и не слушал её, просто смотрел, как котята лежали в своём лукошке, по-простецки обняв друг друга. Он уже пытался уйти, внутренне борясь и побеждая своё внезапное желание, когда оба котёнка, как будто сговорившись, разом открыли глаза и посмотрели на него. Две пары этих глазок, тёмно-сине-серого, какого-то абсолютно непонятного цвета, который присущ только младенцам, казалось, пронзили его насквозь. Эти маленькие глазки, во взгляде которых не было ничего, только отражение его собственного смутного желания заботиться о ком-либо.

 Время остановилось. Он стоял, что-то бессвязно выговаривая одними губами, не шевелясь и не обращая внимания на то, что происходило вокруг него. Придти в себя ему помог несильный толчок локтём в бок проходящей мимо женщины неопределённого возраста. Он повернулся с намерением ответить ей фразой о том, что надо быть повнимательней и так далее, но она уже скрылась в толпе таких же спешащих с работы людей. Именно это обстоятельство заставило его действовать. Не давая себе времени опомниться, он купил котят. Не задавая лишних слов, заплатил какие-то условные деньги и забрал их вместе с корзинкой.
 Он помнил лишь, как всю дорогу от станции метро и до двери своей квартиры его не покидала мысль, что он сделал что-то очень хорошее и важное…

* * *
 У некоторых так бывает в жизни – всё получается совсем не так, как планируешь. Правильнее, наверное, было бы даже сказать – у многих. Ещё точнее – у очень многих.
 Ты вдруг понимаешь в какой-то момент, что и жизнь то уже какая-то не твоя… С этой ли женщиной ты хотел бы провести остаток своих дней? Этому ли делу хотел посвятить всего себя без остатка? Это обычно самое первое, что сразу приходит на ум в такие минуты, когда начинаешь проводить предварительный анализ уже прожитой жизни…
 Скажи ему кто-нибудь лет десять назад, что он будет проявлять симпатию к домашним животным, и в особенности к кошкам, а тем более испытывать к ним непонятную любовь – он никогда бы не поверил.
 Но сегодня, здесь и сейчас, в этот самый момент он сидел на диване, поджав под себя по-турецки ноги, и с улыбкой наблюдал, как эти два серых комочка катаются по ковру, которым был застелен пол гостиной, схватившись друг с другом, изображая при этом игривую ярость, смешно кусая друг друга и рыча.
 И уже буквально через мгновение котята карабкались наперегонки вверх по шторе. Попытка за попыткой. Выше, быстрее, сильнее. Наконец один из них, опередив другого, добрался до верха шторы и спрыгнув на верхушку шкафа, занял оборонительную позицию, успешно отбивая попытки опоздавшего котёнка десантироваться на шкаф.
 Он смотрел на них, и улыбка освещала его лицо.
 Прошло несколько дней. Котята освоились на новой территории. Им нравились условия и обхождение, которые создал для них хозяин. Поэтому они были игривы и веселы, как все дети, которых окружает любовь и забота.
 А он просто был рядом и наслаждался каждой минутой их непосредственности. Это был очередной и новый для него способ уйти от одиночества. После всего того, что он перепробовал за эти последние два года, наверное, один из самых благородных. Он вновь, пусть не в самой полной мере почувствовал, что в его мире есть ещё кто-то кроме него, кто обитает в этой большой квартире. Он снова начинал чувствовать то, что называют жизнью…

* * *
 Он смотрел в её глаза и не мог ответить на постоянно мучивший его вопрос. Какая глупость, думал он, какая мне разница какого цвета у неё глаза. Но всё же, странно, что я до сих пор так и не смог их, как следует рассмотреть, - думал он.
 Он давно был знаком с Ириной, когда-то они проработали вместе больше двух лет в одной компании. И теперь они очень часто должны были видеться по рабочим вопросам. В последнее время он заметил, как они невольно присматриваются друг к другу. Но он не мог сказать, когда это началось и как долго продолжается. Но с каждым следующим днём он всё больше понимал, что они идеально подходят друг к другу.
 Есть всё-таки в нас что-то такое, какой-то внутренний определитель, который даёт нам сигналы для сближения с кем-либо. Как это часто случается – не всегда эти сближения бывают позитивными и приводят к каким-либо положительным результатам, но мы сразу знаем – быть нам с этим человеком или нет…
 Странно, но он в первый раз задал себе подобный вопрос – что же это? Внутренний голос, позволяющий определить совокупность тех качеств в человеке, необходимых для дальнейшего совместного проживания? Или что-то другое? Не бывает в жизни случайных людей, и если кто-то оказался с нами рядом – значит, он нужен нам, так или иначе. Все эти тесты на совместимость, гороскопы и прочие достижения человеческой цивилизации, это всё уже вторичное. Всё из области прикладных дисциплин, или как средство лишний раз подтвердить или опровергнуть свои сомнения. Кому что…
 Она нравилась ему, а он нравился ей. Но не было в этом во всём для него чего-то самого главного, волнующего. Да, он думал о ней каждый день, или почти каждый день. Но он старался думать… А это было всё-таки не то. Каждый раз он думал о ней без трепета, без внутренней дрожи, без радости от того, что обрёл её в этом мире и без жуткого, липкого страха её потерять. Он думал об отношениях с ней, как о чём-то обыденном и практичном. Наверное, говорил он, успокаивая тем самым самого себя, с Ириной происходит то же самое. И поэтому, успокоившись, он не переживал по этому поводу.

 Когда-то, не так давно, он потратил часть своей души на переживания. Когда-то его жизнь в одно мгновение потеряла для него смысл. И только внутреннее знание того, что он не имеет права лишать себя этой жизни, остановило его от попытки покончить с ней. Но окружающий мир потерял для него все свои волнующие краски. Всё, чем жили окружающие его люди, потеряло для него смысл.
 Больше всего его потрясло осознание, как легко в считанные мгновения человек может потерять то, ради чего он жил всю свою жизнь. Именно эта лёгкость убила в нём стремление строить жизнь заново, искать развлечений и строить дальнейшие планы.
 Никто из его окружения так и не догадался о том, что с ним произошло и происходит. Правда никто и не пытался особенно говорить с ним на эту тему, а он был не из тех, кому было необходимо изливать свою душу. Внешне он продолжал жить, как заведённый кем-то биомеханизм, заниматься своим делом, осуществлять новые проекты, зарабатывать деньги. По инерции, как будто отдавая дань установившейся привычке. И окружающие успокоились, решив, что все свои силы, всю свою боль он отдал работе.
 Но, оставаясь вечерами один на один, он воспроизводил по кадрам своё прошлое, то короткое время, когда был счастлив. Он ничего не мог с собой поделать. Он стал бояться одиночества и ненавидеть выходные и праздничные дни, потому что реальность всё равно была сильнее него. И просыпаясь, он с болью в сердце понимал, что прошлого никогда не вернуть. А ведь несколько мгновений назад, в своём прерванном сне он на коленях укачивал сына. И чувствовал, как жена нежно целует его в шею, обняв за талию, и они оба смотрят на своего малыша… несколько мгновений назад.
 С той поры уже прошло почти два года, а он так ясно помнил этот последний день, когда он провожал жену с ребёнком в аэропорту на этот роковой для них рейс. Он помнил этот день, который изменил всю его дальнейшую жизнь и прервал жизни любимых им людей. Он вспоминал, как не хотел, чтоб они улетали. Нет. У него не было никаких предчувствий, было только одно чувство бессильного осознания обречённости…
 Всё остальное, всё то, что было позже, он забыл. Как будто это был негласный договор с самим с собой – всё это было с ним, но в прошлой жизни. В когда-то очень далёкой прошлой жизни…

* * *
- Я должен был сказать тебе об этом давно.
- Нет, мы всё правильно сделали, нам было нельзя торопиться в наших отношениях.
Ему было приятно ощущать её нежное дыханье на своей щеке. Но главным было чувство, что они понимают друг друга с полуслова. Он знал, что это не просто предположения, так оно и было на самом деле. Он взглянул в её глаза.
- Мы не должны никогда врать друг другу, пусть это будет нашим главным правилом.
- Да, - согласилась она.
- Если тебя будет что-то мучить, ты всегда можешь поделиться этим со мной, ты можешь всегда спросить меня обо всём. Не жди удобной минуты и не откладывай разговор на завтра.
- Хорошо, - она прижалась щекой к его груди.
- Сейчас и никогда у меня не будет и не должно быть от тебя никаких тайн. Я хотел сказать - у нас друг от друга. Ведь так?
- Да, - еле слышно шепнула она.
Он прижал её к себе как можно нежнее.
- Можно я попрошу тебя кое о чём?
- Да.
- Я не говорила, но у Сашеньки аллергия на шерсть животных.
- Я понял, - он вздохнул, - Ну что же теперь это и моя проблема.
- Спасибо, они у тебя замечательные. Такие милые и невинные одновременно. Я обзвоню всех своих знакомых, может быть кому-то из них нужны котята.
- Не стоит переживать, я сам найду, куда их устроить. Не волнуйся, я всё сделаю.
Она вздохнула.
Через некоторое время он понял, что она спит, и почувствовал её лёгкое дыхание на своём плече.

* * *
 Вот уже третий час он сидел в машине, хотя был бы не прочь провести эти часы ожидания и на свежем воздухе, но на дворе был не месяц май. Ночью была метель. Да и сейчас дул порывистый, резкий и холодный ветер. Ночью выпал первый снег, ещё такой девственный и белоснежный, не успевший стать одного цвета с воздухом, которым каждый день дышали жители города. Этот первый снег был чертой, невидимой пограничной линией между заплаканной осенью и следовавшей за ней по пятам зимой. Последней точкой в их вечном и негласном противостоянии…
 Наконец, он увидел, то чего так ждал. До этого дня он много раз видел эту женщину, при появлении которой, казалось ниоткуда, появлялись бездомные твари. Словно заключившие негласное перемирие кошки и собаки покорно и терпеливо ждали своей очереди этого благотворительного обеда. Судя по тому, сколько их было и как спокойно и без лишней суеты проходило всё действие, эти обеды были явлением регулярным.
 Он ловил себя на мысли, что совсем недавно не без доли явной брезгливости смотрел, как эта женщина ходит вокруг его дома, подкармливает всех бездомных тварей, и что всегда удивляло его, знает их всех чуть ли не поимённо. Он даже слышал однажды, как один из его подвыпивших соседей, орал на эту женщину благим матом, за то, что якобы та разводит богадельню под самым их носом. Казалось, недалёк был тот день, когда он был солидарен с этим соседом.
 Он вздохнул, сжав руками руль, опустил голову, и шумно выдохнул. Что же, похоже, у него не оставалось никаких вариантов. Он вышел из машины и спокойным шагом направился к женщине.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - она слегка испуганно смотрела на него.
- Хорошие у вас ребята, - начал он нескладно.
Она закивала, всё ещё смотря на него с недоверием. Да и как иначе, не часто к ней подходят мужчины, а если и подходят, то обычно не для обмена любезностями.
- Вы знаете, а ведь я совсем не знаю вашего имени.
- Зоя, - она ответила просто, без всяких эмоций.
- Очень приятно, Сергей, - он снова замялся, кашлянув в кулак, - Зоя, Вы знаете, у меня вот какая проблема, я котят завёл, а у ребёнка оказывается аллергия.
Она кивнула, показывая, чтобы он продолжал.
- Мне деть их некуда, понимаете? – подвёл он итог.
Теперь она смотрела на него уже другими глазами.
- Значит, игрушку решили завести?
- Ну, что же Вы так сразу, Зоя? Это было до того, ну… - он махнул рукой и пошёл прочь.
- Стойте!
Но он продолжал идти.
- Ну, постойте, Серёжа. Извините, - она догнала его, - только не надо их топить… Не надо, я прошу Вас…
Он отрицательно закачал головой, остановив её осуждающим взглядом, не дав ей закончить фразу.
- Как же Вы могли так обо мне?! Я что похож на какого-то садиста?
Она смутилась, отвела глаза и отступила на шаг.
- Я возьму их. Сколько им уже?
- Почти четыре. Четыре месяца…

* * *
 Весь остаток вечера он промучился, тщётно стараясь занять свои мысли чем-то другим. Но ничего другого в голову не шло. Так он и уснул, тяжело проснувшись с утра. Голова болела, как будто с похмелья.
 Он налил в стакан воды и выпил почти одним залпом. Встряхнул головой и подумал, - Ничего, котята как котята. Приживутся!
 Сделав ещё глоток, сказал уже вслух:
- Вот, блин, шаверма…

 Всю первую половину дня ему было не по себе. Осознание того, что он поступил неправильно, не давало ему сосредоточиться на рабочих делах. Звонок мобильного прервал череду его мыслей. Звонила Ирина.
- Привет, я договорилась с заведующей детским садом.
- Ей звонила Елена Михайловна?
- Да, и поэтому никаких проблем, они берут Сашеньку со следующей недели.
- Хорошо.
- Да, Серёж, я договорилась насчёт котят.
Он молчал, сначала он хотел, было сказать, что волноваться не стоит и вопрос уже решён, но он пересилил себя.
- Серёж, ты их ещё никуда не отдал?
- Нет, - он помолчал, собираясь с мыслями, - но ты ведь говорила неделю назад, что обзвонила всех и никто их не берёт.
- Да, но сам знаешь, как бывает, кто-то позвонил кому-то… Вообщем, у одной моей приятельницы знакомая живёт в загородном доме и для неё никаких проблем взять их к себе.
- Хорошо, умница ты моя, я сейчас убегу ненадолго, позвоню тебе, как только буду свободен.
- Ладно, пока.

* * *
 Он торопился, ругая себя за то, что так быстро и так просто решил этот вопрос. Прошла всего одна ночь, думал он про себя, они должны быть там, где я их оставил или около этого места, с ними не должно было ничего случиться.
 Но все его попытки найти их в подвале не принесли никакого результата. Он уже третий час ходил вокруг дома и звал котят, не обращая внимания на косые взгляды своих соседей.
- Дядя.
Он обернулся. Перед ним стояла девочка лет восьми.
- Вы котят ищите?
- Да.
- Я шла из школы…
- Когда, - перебил он её.
- Ну, - она смутилась, - я… недавно совсем, они были там в беседке.
Он пошёл к беседке, улыбнувшись девочке, но, забыв сказать ей спасибо.
В беседке было пусто. Он обреченно сел на скамейку. И тут его взгляд привлекло такое до боли знакомое действие. Два серых клубочка кувыркались на белом снегу.
 Совсем как дети – подумал он и не ожидая от самого себя заплакал…
 

06 октября 2006г. – 25 апреля 2007г.