Тренировка слога, сюжет случайный 6

 Глубокая тьма, в пустоте которой то и дело зажигались, а затем сиюминутно гасли цветные силуэты, качала меня в своей бесконечности. Двухмерный, розовый, словно рисованный замок появился и канул в лету, лазурная тучка с оскалом дворняги показала пасть и тоже исчезла. Шевелюра блондинки, а рядом, в виде некого одухотворенного эфира, чувственно-нежный аромат духов. Осознал свою правую щёку… Щека и я весь в ней ощутили под собой липкую влагу. Осознал голову, руки кажется… я человек. Приоткрыл веки. На стене дорогие обои, расписанные модным ажурным рисунком. Чувствую себя жёванной каланчой с пудом
 мокрой, тёплой стекловаты в башке. Подо мной мягкая тахта. Кажется липкая мерзость – это слюна на подушке. И судя по тому, что кроме меня здесь никого нет, вопрос о хозяине сей суспензии лишь риторический. Ощутив омерзение, поднимающееся из глубины замутненного лошадиной долей алкоголя сознания, переваливаюсь на другой бок (благо лежанка у меня широкая, позволяет совершать такие манёвры). Тут же пожалел об этом необдуманном жесте. Мозг изнутри словно в раз укололо тысячи мелких иголочек. Резкая боль в глазах, звенящий гул в голове… Зато вторая подушка сухая. Снова опустил веки. Неприятные ощущения стали медленно растворяться. Вновь решился взглянуть на свет божий – на ковре одна из виновниц моего теперешнего состояния – полуразлитая бутылка виски. Под ней – пятно, (хотя больше похоже на кляксу) имеющее тот же состав, что и содержимое бутылки.
 Что было вчера? В голове вертятся обрывки воспоминаний. Я прибыл в ресторан, сел за столик, заказал бренди. Что потом? Официант с кибер-протезом левой руки принял заказ. Так..., дальше… Классическая, считай архаика, «Лунная соната», услаждает слух. С места, где я сижу, виден неширокий проход в вестибюль. В конце узкого коридорчика сверкают, отражая лампы светильников в стиле ретро два массивных, лысых затылка охранников. Из-за широких спин местных блюстителей порядка едва удаётся разглядеть замешкавшуюся блондинку, которая пытается скинуть с себя не по сезону надетую шубку. Нимфа лет на десять моложе меня.
 Официант приблизился к столику, разжал мраморно-чёрные когти кибер-пальцев, поставив откупоренный сосуд рядом со мной. Видимо, на хороший протез с органическим наростом мышц и ткани средств у парня не хватило. Я щёлкнул пальцами и едва заметно кивнул в сторону, потом по-хозяйски глянул на рюмку, давая лакею понять, что дальше обойдусь без его помощи. Блондинка тем временем успела раздеться и теперь двигалась в мою сторону. Короткое, едва граничащие с рамками приличий платье волнующе обтягивало крутые бёдра. Боже, да это же дочка босса!
- Здравствуй, Алан, могу я здесь присесть? – произнесла Вероника со сладким томлением и, не дожидаясь ответа, примостилась на стуле рядом.
 Она что со мной заигрывает?
- Да, конечно, конечно, - отвечаю выдрессированным голосом клерка, бросив на девушку кроткий взгляд. Уж что-что, а с начальством, и даже с его потомством я привык разговаривать исключительно в деловом тоне.
 Воспоминания прервали частые шаги на лестнице. Причём звучали они очень чётко, так словно двери в моей берлоге вовсе не существовало. Всё громче и ближе. Так, Мистер Сайм-с мало того, что вы испортили ковёр дешёвым виски, так ещё и дверь за собой не заперли. Заходите, господа воры, берите что пожелаете, - укоризненно обращаюсь я к себе в третьем лице. Шаги тем временем, казалось, приблизились к порогу моей конуры вплотную.
 Не прошло и десяти секунд как я лежал на полу, дыша испарениями пролитого алкоголя с закрученными назад запястьями, на которых красовались теперь магнитные браслеты. Только и успел увидеть несколько красных костюмов спецназа с эмблемой Объединённого Королевства  на груди, да чёрное дуло M-16 плазменной переборки (хотя от классической M-16 после модификации осталось лишь название).
 Словно дикий зверь смотрел я на присяжных сквозь холодные прутья правосудия. Нет, в помещении было тепло, но от ладоней, обхвативших решётку поднимался к голове, тонкой струйкой пронизывал позвонки и уходил в пятки равнодушный металлический лёд. Равнодушный к моей невиновности, как и вердикт суда:
 - Виновен! Приговор обжалованию не подлежит - сухо и твердо произнёс судья. Раздался жёсткий, не терпящий возражений удар молоточка.
 - Алан Саймс – вы приговариваетесь к пожизненной ссылке в секторе F.
 Сектор F – Организация Объединённых Наций наверняка была бы против существования этого сектора, если бы каким-то чудом сохранилась до сегодняшних дней… Кому-то из активных деятелей видите ли, показалось, что пожизненная изоляция – слишком мягкое наказание для душегубов и политических преступников. А поскольку вера в загробную экзекуцию теперь лишь ореол культуры, сектор F стал живым воплощением атрибутики ада. В самом деле, если казнить преступника, пусть даже медленно, это всё равно не вернёт, взятый им бесправно кредит человеческой жизни. Или пожизненное заключение? Привыкнет ведь, к мытарствам несвободы и будет почивать себе на казённых харчах. А так – катарсис по полной программе. Я читал об этом в учебниках обществознания и права, когда был студентом. Но в самом жутком кошмаре не мог представить, что стану гостем самой бесчеловечной зоны иллюзорного мира.
 Одна фраза, дублируемая сотни раз устами судьи, но каждый раз произносимая им достаточно живо, и удар молотка, звучащий как приказ государя пока ещё невидимой стеной отгородили меня от реальности.
 Нас везли в аэропорт. Пробег из камеры фургона до трапа – последний глоток свободы. Последний раз я вижу этот урбанистический лес высотных зданий, поздний закат, красящий небоскрёбы в цвет красного кирпича. Последний раз могу лицезреть вечернее, жёлто-коричневое небо мегаполиса, в котором догорает как уголёк в печке багровое солнце. Пассажиры бросают на нас настороженно-осуждающие взгляды. Они где-то там, в метрах ста пятидесяти, только что, сойдя с рейса, движутся редким потоком в сторону подсвеченных кварцево-синим стеклянных врат аэровокзала. Это кварцево-синее сияние гармонично дополняет картину заката. « Смотреть перед собой», - конвоир наставительно ткнул прикладом автомата мне в спину. Совсем ещё молодой парень. Его голос звучит по-военному строго, но в интонации слышится некий отзвук сочувствия, выдающий человека в исполнительном механизме закона. Душа конвоира, несмотря на то, что тело выполняет приказ, ещё не обточена до состояния шестерёнки, идеально вписывающейся в государственную машину. Но ничего, годы сделают своё…
 Трап уже совсем близко. Хочется орать. Я не виновен! Почему, почему вы в это не верите?! У меня было всё – любимая работа, высокий доход, несколько любовниц. Ну, зачем, зачем же скажите мне было кого-то убивать? Ещё совсем недавно я сидел в ресторане, будучи добропорядочным гражданином Объединённого Королевства , а сегодня против меня куча неопровержимых улик. Словно весь мир за ночь поменял полюса и двинулся с катушек. Даже адвокат не мог спорить с доказательствами моей причастности к убийству. Он лишь пытался выклянчить для меня у присяжных заключение в секторе D, куда более сносном, чем F. Туда обычно отправляют воров и мелких хакеров, которые не доставили Империи особых хлопот и не посмели посягнуть на чьи-либо здоровье или жизнь