Тюльпаны для диадохов

 Смерть Александра Македонского не положила конец многочисленным завоеваниям, а напротив вылилась в не менее жестокую войну диадохов. Диадохи – «приемники», полководцы великого Александра, вступили в длительную (323 - 301 г. до н.э.) междоусобную войну, с целью разделения созданной им империи.

 I.

 Уверенным шагом, не нарушая строй, армия выходила из тесного ущелья. Успешно закончив ночной переход, она выдвигалась из скалистого жерла на широкую равнину. Выходя на простор педзетеры (пешие спутники царя) медленно и уверенно разворачивались в боевой порядок в самом начале широкого и просторного поля. Высокая, еще сочная весенняя трава скрипела под сандалиями фалангитов, выстраивающихся в «таксисы». Организационное подразделение «таксис» являясь самостоятельным звеном армий македонских царей перестала быть лишь структурной единицей фаланги, и в отличие от классической греческой фаланги могла на поле боя выступать как самостоятельная боевая единица, значительно лучше приспосабливаясь к горной, пересеченной местности.
 Выходя на оперативный простор, одновременно начиналось построение. Строившиеся «таксисы» смыкались, образуя строй глубиной в 16 шеренг. Педзетеры выстраивались довольно близко друг к другу, при этом щит отчасти прикрывал левого соседа, таким образом, на каждого человека по фронту приходилось менее 1 метра. Десятитысячная фаланга растянулась, и представляла впечатляющее зрелище. Полководцу нужно было успеть развернуть войска таким образом, чтобы во время столкновения можно было использовать все преимущества фаланги.
 Обрывком широкой полосы льняной ткани он перетянул левое колено, после чего вновь крепко обжал подбитые войлоком поножи (кнемиды) на левой ноге, закрепив их на голени. Прикрывая коленные суставы можно было надеяться об относительной защите ноющего колена. – И надо было упасть, в самый неподходящий момент, - подумал он. Накануне предстоящего сражения, на учениях, он поскользнулся и упал, ударившись левым коленным суставом о камень. Теперь нога болела и ныла, особенно в этот ночной переход, когда за непродолжительное время пришлось пройти быстрым маршем, и в полном снаряжении довольно большое расстояние. Ему было неудобно перед товарищами, и во время ночного перехода он старался не прихрамывать, не смотря на сильную и жгучую боль. По совету войскового лекаря он сильно перетянув сустав, и боль понемногу стала отступать. Оставшись довольным проделанной работой, он казалось, немного успокоился.
 На нем была кираса (торакс): колоколовидный, расширяющийся к поясу железный панцирь, состоящий из двух частей, скрепленных штифтами. Под панцирем – льняная накидка. Кираса прикрывала грудь, спину, ключицы и верх живота воина. Ниже кирасы, для дополнительной защиты бедер, была надета кожаная юбка. В ножнах, на поясе, висел короткий, около 50 см. длиной, листовидной формы железный меч (ксифос). На голове был «коринфийский», закрывающий всю голову шлем, который имел вырез для глаз, носа и рта; подобный тому, который в течение нескольких веков носили его предки – греческие гоплиты (тяжеловооруженные воины). Шлем был украшен продольным плюмажем красного цвета – гребнем из конского волоса. На ногах – сандалии, поножи. Наручи одеты не были. На левом предплечье, на перевези находился большой, диаметром около 80 см. щит, сделанный из твердой породы дерева, и обшитый несколькими слоями бычьей кожи. Снаружи, для крепости он был укреплен умбоном и бронзовой полосой по внешней кромке щита.
Выстроившаяся в боевое построение фаланга, почти готовая к сражению, стояла глубоким, ровным строем в начале широкого поля. Легкий ветер дул с восточной стороны, разгоняя утренний туман, и раскачивая невысокую траву, которая щекотала, неприкрытые поножами части голеней гоплитов. Кожаные, мокрые от росы, ремни сандалий скрипели при переминании фалангитов. Утреннее щебетание птиц, стрекот кузнечиков, шум травы, отрывистые выкрики младших офицеров – всё отдавалось гулким эхом в голове молодого воина. Поднимающееся на востоке солнце озарило все живое вокруг, согревая теплом начинающегося безоблачного и солнечного дня. В голове болью проносились обрывки мыслей, отдавалось странное, и почти необъяснимое чувство, тревожившее душу молодого гоплита.
 Выполнив маневр, стоя в построении, его «таксис» мог немного отдохнуть. Пропитанная потом льняная накидка сбилась, и кираса успела натереть в нескольких местах, в особенности в выступающих участках грудной клетки. Поправив доспех, он размял ноющие части тела влажной от росы ладонью. Почувствовав некоторое облегчение он снял шлем, и осмотрелся.
 Его лицо выражало смятение, напряжение и тревогу. Смотря перед собой, стоя в пятой шеренге, он видел спины впередистоящих в ровном строю фаланги более опытных и старших товарищей. Стояли тихо. Лишь изредка металлический скрежет оружия говорил о серьёзности предстоящих событий. Почти никто не разговаривал. Иногда педзетеры перебрасывались между собой отдельными фразами. Стоящий перед ним фалангит снял с плечевого ремня шит, поставил его на землю и прислонил к себе. Стянув с головы шлем, он что то сказал стоящему справа воину, на мгновение повернув голову направо. Почти грубые черты его лица выражали сосредоточение и напряженность. Получив утвердительные ответ, гоплит увидел подходящего командира его «таксиса» одетого в воспроизводящую атлетическую мускулатуру «анатомическую» кирасу. На его голове был закрывающий всю голову, «коринфийский» шлем, украшенный характерным для младших офицеров не продольным, а поперечным гребнем. Приблизившись, офицер дал указание появившимся людям, которые быстро соединяли муфтами части принесенных длинных копий. Зайдя на перёд строя они ловкими движениями подавали в 4-5 ряды сариссы. У фалангитов первых рядов были похожие, но более короткие копья. Взяв в руки сариссу молодой гоплит, благодаря противовесу легко выровнял копье, несколько приподняв его над землей, затем вновь опустил, тем самым, дав возможность рукам отдохнуть.
 Придуманная еще Филиппом Македонским - длинное состоящее из кизилового древка, соединенное специальной муфтой копьё - сарисса, представляло пожалуй, основное и грозное оружие фаланги. Им вооружали первые шеренги фаланги. Самые длинные из них были в руках 4 -5 го рядов. Длина их доходила до 6,5 - 7 метров. Более короткие сариссы были в руках солдат ближних рядов. Таким образов фаланга представляла собой густой частокол копий, причем чем гуще их частота, тем больше эффективность фаланги.
 За молодым гоплитом, за 5 шеренгой педзетеров, стоял фалангит, державший в руках простое копье, и одетый в более легкое снаряжении. На голове был «фригийский» шлем, закрывающий большую часть головы имеющий козырек над глазами и ушами. На нем был льняной доспех состоящий из нескольких полос льняных полотен, наложенных друг на друга и склеенных между собой особым составом. Этот панцирь был просто обмотан вокруг туловища. Плечи прикрывала «П» образная накидка. На льняном панцире были нашиты несколько металлических пластинок, а к нижней его части были привешены особые полосы для защиты бедер. Такой панцирь сочетал в себе удобность, легкость, и неплохо защищал от врага. В левой руке у него был шит. На поясе висел короткий, листовидной формы железный меч - ксифос. В правой руке он держал копье, направленное высоко вверх. За спиной торчали два боле коротких метательных копья.
 За пехотой из ущелья показалась тяжелая и «среднетяжелая», конница, которая выстроилась в построении на правом фланге, тем самым прикрывая уязвимое правое крыло фаланги. Последними из узкого горного прохода, в сопровождении погонщиков, показались слоны. Вереницей выйдя из ущелья, они мерным шагом приблизились к армии, и по замыслу полководца, были расположены сразу за конницей. Выстроившись, слоны тут же были окружены многочисленными легковооруженными солдатами. Левым фланг так же прикрывала конница, но в меньшем количестве. Возникло оживление, и скрываемый по началу маневр войск уже не представлял собой тайну.
 Уже расцвело, стало теплее, туман рассеялся, и вдалеке было видно очертание строящихся напротив войск. Расположившись второпях, оно являлось зеркальным отражением строя противника. Слева стояли лучшие всадники, далее - слоны, которые в отличие от противника были расположены не в линейном, а в глубоком построении. В центре находилась пехота и колесницы. Справа – конница.
 Полководцы, выстроив войска, не томили их в длительном ожидании. Легковооруженные пехотинцы с обеих сторон быстро высыпали перед строем. Первыми в бой вступили пращники осыпая друг друга свинцовыми «снарядами». Затем наступил черед лучников, которые, уже с более близкого расстояния пытались поразить врага стрелами.
 Появились адъютанты, передавшие повеление царя. Заиграли флейтисты, раздались громкие приказы офицеров. Фаланга выровнялось, и пришла в движение. Ритмическая мелодия флейт, задавая ритм фаланге, постепенно набирала темп. Поправив войлочный подшлемник, молодой гоплит быстро надел шлем на голову, после чего засунул руку в перевязь, сместив центр тяжести щита на предплечье. Глубоко натянув плечевой ремень, он освободил левую руку. Двумя руками взявшись за сариссу, он вновь приподнял остриё копья, мысленно «прицеливаясь» в шею противника.
 Следуя ритму флейт, его шеренга, сохраняя строй, медленным шагом пошла в наступление. Стараясь идти в ногу, он пристально всматривался вдаль, пытаясь различить силуэты противника. Сближаясь, он только сейчас обратил внимание на цветущую поляну алых тюльпанов, «вдруг» оказавшихся по средине поля, на равном удалении противостоявших войск.
 Сердце сильно билось в груди, отдаваясь пульсирующими ударами в висках. Тревожное чувство охватило его в предчувствии чего-то страшного и непоправимого. Ему стало душно, хотелось сорвать с головы шлем, но понимая невозможность выполнения своего желания, он смирился с окружающей действительностью. Ускоряя темп, еще истошнее засвистели флейты. Подчиняясь ритмическим, «волшебным» звукам, фаланга, набирая темп, шла навстречу победе, славе или смерти.