Пейсатель Б. нопесал росказц

Семья Писателей ( с большой буквы Пы) скучала.
Писатель Б сдал очередную книгу в издательство
и мог спокойно откушать бутылочку «Камю» краснодарского розлива.
Его супруга Флора ваяла на кухне крокодилье рагу под литературным соусом.
Смеркалось.

Внезапно в аську, зарегенную на супругу писателя, постучали.

- Какого муд… реца черт принес?
(Классик Б. хорошо владел изящной словесностью).
Аська хрипло застонала, пронзительно взывала и прокашлялась:

--- Оооо! Ааааа! Караул!!! Кгхм!

После третьей рюмки «Камю» писателю Б сия какофония показалось знамением свыше.

- А постебуська-ка я, пока крокодил входит в сок, - благодушно отреагировал Сеятель Земли Русской
(далее, - СЗР)
- Девушка, ооооо! – возопил электронный чудо-ящик - самогуд.*


- Муррр! – царапнул по экрану Б, сплевывая окурок и почесывая бороду.
Мужик, вломившийся на писательскую аську, явно чего-то хотел.
- Как тебя зовут, милая? – вкрадчиво надрывался собеседник.
- Мою жену хочет, сцуко! – догадался писатель, накарябав имя в окошке:
- Флора!
- А меня Варфоломей Иванович! – брякнули в ответ.- Можно просто – Ослярик Дурдомедович!
- Ща про виртуальный секс начнет, - приготовился к худшему письменник.
А фиг вам!
НЕ ТУТ ТО БЫЛО!

Смеркалось.


Следующие полгода каждый вечер, пока жена стряпала крокодилье рагу,
«Флора» выходил на связь и лениво крапал что-то на экране.
Ослярика же несло неподеццки!

- Я бежал по подворотням, не зная, сколько осталось патронов. Один или два. До трех я считать не умел. У меня с математикой всегда плохо было. И не только с ней.
Плохо у меня было с ботаникой, орфографией, зоологией, правописанием, Уголовным Кодексом и с учительницей Марьванной.
Ох уж эти проклятые Питерские дворы, которые, хотя и спасли мне жизнь, поскольку все как один, включая даже мелкие подворотенки, работали в МЧС, но надавали пинков, сломали ногу, вывихнули руку, пнули под зад, выщипали остатки волос на черепе и выругались нецензурно, никогда не забуду ощущение того ужаса, когда за каждой следующей аркой ожидал встретить глухую, старую, подслеповатую и кариозную стенку двора-колодца, и тогда нужно поворачивать назад, или налево, - ведь с географией у меня тоже не заладилось, - и идти навстречу своей смерти в лучшем случае с двумя, а в худшем с одним – впрочем, до двух я считать тоже не умел, - патроном в обойме.
…
У писателя Б захватило дух от количества невыученных Осляриком уроков!
Детская колония для начинающих филологов, три привода в аспирантуру и пять ходок в докторантуру – это вам не кот насрал! И это не считая трех сломанных о лоб дневников и пулевого ранения в третьем классе церковно-приходской школы!
О такой прухе Писатель Б мог только мечтать!
Памятуя о читательницах, Б не позабыл полюбопытствовать и на предмет личной жизни героя филологических бригад.
Ослярик отозвался с большой охотцей:
- Все было бы хорошо, кроме компа, единственного костюма, трусов и носового платка в котором я по-моему и спал, я обладал еще чьей-то – не помню точно чьей- женой Наташкой, причем иногда раз по семь за ночь , а этот фактор оказался решающим в уже нашей общей судьбе.
Ничего особенного в ней я не заметил, я ее вообще едва заметил тогда. Первый раз явившись в хрущевку на Приморском эдаким черным ангелом или если хотите посланцем с черной меткой как в острове сокровищ Стивенсона. …
… Дурмедонтовича явно повело не в ту сторону. Сейчас начнет рассказывать, как он съел Кука, и был повешен на рее английской Королевой. …

- Милый, ты ближе к делу давай, - Писатель Б перебил хвастливый пафос балагура.
- Ага, ну так значит, проще говоря, кокнуть мне их надо было. Замочить!!! Обоих!!! В сортире!!! И черной меткой протереть окровавленные полы! Как у Пушкина! Дантес, понимаешь ли, Мартынов, Достоевский Пафнутий Львович! Хэм, Фоулз, «Муму»….
- И что, замочил? – Остановил словесный поток СЗР
- Нет, мы сначала о литературе поговорили и решили кофейка попить. Дело то серьезно, не простит спешки! Ее же потом расчленять придется!!! Вот я и разглядывал фактуру: худенькая, это хорошо, легче нести труп, раскосые глаза спрятаны за линзы очков, очки, нет, очки нам не нужны, лишняя улика, как и рыжие волосы до плеч – типичный вещдок. Будущяя жена арестанта или изгнанника - это в лучшем случае. А в худшем – два трупа придется в ванной расчленять!
- Не знаете сколько людей пропадает в России? - Подозрительно уточнил Дурмедонтович. - Я давно хотел пересчитать, сколько мы их накромсали, но считать умею, как вы помните, до двух. Или до трех?
Аська зависла. Пауза длилась минуты две.

- Ну и как, расчленили?

- А то! Она пришла ко мне в первую же ночь, умостившись ловко на диване, мерцая своими зелеными как днепровские лягушки глазами, неподвижная как сломанный китайский болванчик, который конечно же должен раскачиваться, но хрен его знает, почему неподвижен, сцуко! … лишь изредка судорожно, вздрагивая всем телом. Или не всем? Нет всем, и даже подергивая ушами!!!. Рыжими. Видно, у нее и до меня была эпилепсия. А тут такое дело, тушку расчленять надо…. Одно хорошо – сорок пять ее кило на мои сто – напрягаться не придется.

- И дальше, дальше то что было? – Писателя охватил неподдельный интерес.

- И я понял, что влип в очередную историю, которых надо сказать у меня было немало, тысячи две или три, но я ведь считать не умею, так что будем считать, что две, и вовсе не от любвеобильности, или сексапильности, и не от любви к расчлененке, и даже не от диареи - никогда не страдал этим, а лишь из-за моего, как я думаю, доставшегося от какого-то далекого пращура слегка заржавевшего автоматического флирта с самонаводящимся прицелом и прибором ночного видения.

- Ну так вы ее убили?

- Ну, да, пока я выполнял это задание - здесь мы можем опять посмеяться – .. аська заржала диким
гоготом и комп едва не сгорел… - роль телохранителя-сексопатолога и личного ангела-моркушинка, могущественного владельца пятифирменного ларька или как в то время такие пивные павильоны назывались, она все раскачивалась как китайский болванчик, мерцая фосфорисцирующитми фарами зеленых как доллары
глаз.


Смеркалось.

Изложив всю свою нехитрую биографию трижды,
Ослярик сдал так же и всех своих подельников, семью, родственников , братву и сокамерников по киносъемкам, в количестве ста семнадцати человек и трех фраеров, одного режиссера-гинеколога, номера счетов русской мафии в «Bank of America » и номер паспорта Билла Гейтса!
Писатель Б едва успевал копировать шняги.


К осени книга была готова.
Смекалось.

- Милый, я выхожу замуж, - заливаясь слезами от табачного дыма, разъедавшего глаза, набрал СЗР.
…
Прошло два месяца.
Смеркалось.

Писатель Б обмывал договор в издательстве. Хорошо вымытый договор пропах коньячком «Камю» и теперь уже сам лениво порыгивал коньячным перегаром.

Книга «Бригада Филологов на разборке, или Флора в волосатых лапах русской мафии» очень понравилась редактору.
Но что такое миллионный тираж по сравнению с прозой ру! Мелочь! «Фуфло», по выражению Дурмедонтовича.

На прозе ру народ зачитывал «Флору» до дыр в экране. До сгоревших компов и разводов в семье!
Бился головой о клаву и стучал рецки.
Семнадцать тысяч авторов послали писателя Б нах! Тринадцать тысяч написали «Сцуко, ЖЖОТ нипадеццки!»
Это был успех!!!
Пять тысяч домохозяек признались, что родились на свет с единственной целью – прочитать «Флору» и умереть, и что не могут больше жить, требуя секса от писателя Б. Три человека и один С*раскин, переживая за судьбу Флоры, покончили с собой.
После чего страницу забанили, и еще двадцать две тысячи прозарушников неделю колотились головой в экраны, протестуя против бана борца на свободу на прозе ру - писателя Б, посылая друг друга нах, пока модератору не надоела вся эта филармония и он не открыл страницу означенного письменника. За это время число читателей Гения Русской Словесности (Далее, ГРС) выросло еще на десять тысяч триста восемь человек, и воскресшего С*раскина.
Смеркалось.

Внезапно на своей странице на прозе ру писатель Б обнаружил рецку от клона «Флора кхы-кхы».
Чахоточный клон кинул подметную ссылку, подписав ее трогательно и небанально: « с теплом». Писатель Б тюкнул заветное и увидел незатейливо спародированную «Флору» . Как это было мило!!!
На странице клона весело плясали шкелетики, очень похожие на небритого Ослярика, и было масса всего другого - весьма познавательного. Писатель прочитал про себя то, что даже не знала о нем его жена и налоговая полиция.

Ему приписывали
1. пропитую в одиночку премию Буккера,
2. недоплату за горячую воду и свет;
3. убийство Николая Первого;
4. трех внебрачных детей от Ослярика и четырех внуков лейтенанта Шмидта.
После первого выпуска туберкулезного клончика тираж бестселлера вырос до трех миллионов.

Окончательно смеркалось.

Экзальтированные дамы пяти континентов рвали книгу на части в надежде заполучить хоть отрывок.

Когда в Интернете появилось еще десяток клонов: «Флора ой», Флора, ау!» «Крокодилье рагу по-флорски», Писателю Б позвонил пришедший в неописуемый восторг издатель.

- Вася, готовь продолжение. Книга идет нарасхват!!! – Орал он в трубу. – Сегодня звонили из Вашингтона, Пентагон заказал полтора миллиона экземпляров! И еще одну – ФБР! Говорят, кто-то вчера грохнул «Bank of America»!


Через пару месяцев, также неожиданно, как они и возникли, флористые клоны исчезли из Интернета.
И хотя к этому времени тираж книги уже перевалил за миллиард, Писатель Б (с большой буковки Пы, как вы помните) почувствовал легкое беспокойство.
Он кинулся в аську и стал искать Ослешу.

Никто не отзывался.
Жена Ослярика, создав семнадцатый клон «Флора поперечно-полосатая», и изрядно устав перечитывать про его прошлую жизнь, убила мужа третьим выпуском «Флоры» по голове.
- Надо же, - подумал труп Ослярика, - попала прямо в темечко!
Впрочем, поскольку кроме математики и чистописания, он не знал также анатомии, за темечко он принял правую ягодицу. Что его и спасло. Позевывая от боли, он достал свежий флирт седьмого калибра и обрушил его на супругу.
Трупы – свой и благоверной, он скорбно отнес к речке Тахежу, и удивленные аборигены еще неделю наблюдали, как обнявшись, плывут по реке два трупа среди разбросанных беленьких листочков, выдернутых из романа «Флора незабвенная-2».

Писатель Б, попивая кокосовое молочко и покуривая гашиш в собственном особняке на Канарах, обмывал контракт на сценарий Голливуду. Контракт против мытья ничего не возражал. Флора готовила крокодильчиков в кинодраматургическом соку.

Смеркнулось окончательно и бесповоротно


Виолетта Баша