Казус

Я всегда с большим уважением относился и отношусь к государственным наградам и их обладателям.
Мой отец прошел всю Великую Отечественную войну от первого до последнего дня и закончил ее в Берлине, расписавшись на Рейхстаге. Не единожды был ранен, горел в танке… За свое личное мужество и героизм он был награжден тремя орденами и тремя медалями (я не считаю медали «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и даже «За победу над Германией»).
По его рассказам я хорошо знаю, какою ценой они доставались. Поэтому каждый раз, когда я встречаю человека, на чьей груди я вижу боевые ордена и медали, я, как говорится, снимаю перед ним шляпу.
Сам я, прослужив тридцать три календарных года в Военно-Морском Флоте, такой чести не удостоился ни разу. И хотя вся моя грудь тоже увешана медалями так, что парадную тужурку даже тяжело надевать, а жена и дети, когда я ее надеваю, сравнивают меня с «поющим-звенящим деревцем», среди них нет ни одной действительно боевой.
Ну, во-первых, служил я на подводных лодках, которые непосредственно в боевых действиях участия не принимали.
Нет, были, конечно, различные конфликты с участием наших кораблей. Так, когда я был заместителем начальника политотдела соединения, входившая в состав этого соединения плавбаза (плавучая база подводных лодок) во время известных Йеменских событий оказалась в самом их эпицентре и под огнем эвакуировала оттуда сотрудников нашей дипломатической миссии и членов их семей, получила даже несколько пробоин, на борту были раненые, и многие члены экипажа за проявленные при выполнении этого задания находчивость, решительность, стойкость, мужество и героизм были удостоены высоких правительственных наград. Но меня на этой плавбазе не было, и, так сказать, проявить себя не пришлось.
Но это про конкретные боевые действия. В выполнении же других важных, сложных и ответственных задач мне, конечно, приходилось участвовать, но, если продолжать начатый счет, то, во-вторых, награды как-то проходили мимо меня.
В 1978 году подводная лодка, на которой я служил заместителем командира по политической части, находилась на боевой службе. Плавание проходило в «высоких широтах»* в тяжелой ледовой обстановке, среди айсбергов. Нам не один раз приходилось уходить под паковые льды и выполнять массу других важных, сложных и ответственных задач.
Если еще сказать, что это была дизельная лодка, нахождение которой под водой, а соответственно, и подо льдами, строго ограничено по времени, то рассказы о риске и опасностях, с которыми мы встречались на каждом шагу, просто окажутся лишними.
Все поставленные перед нами задачи мы выполнили с высоким качеством и благополучно вернулись в родную базу. За это по указанию из штаба флота многие члены нашего экипажа были представлены к правительственным наградам, в том числе мы со старпомом были представлены к орденам Красной Звезды.
Командир представлен не был, так как не далее чем за восемь месяцев до этого он уже был награжден именно орденом Красной Звезды по итогам предыдущей боевой службы (причем из всего экипажа был награжден только он один). А в ту пору существовало негласное правило: чаще, чем раз в два года, к награждению не представлять (это не относилось, конечно, к участникам непосредственных боевых
____________________
* полярные широты, выше 78 северной широты

действий, но в то время наша страна официально боевых действий нигде, тем более на море, не вела).
Представление ушло, и как-то все затихло. Потом, через некоторое, достаточно продолжительное, время, пришел запрос, почему не представлен командир. Из соединения отправили пояснение, что командир недавно награжден орденом. Прошло еще некоторое время, но никаких движений не наблюдалось.
И лишь месяцев через пять-шесть, уже на запрос командования соединения пришел ответ, что, раз не представлен командир, то и замполит со старпомом не могут быть награждены. В итоге не наградили вообще никого!
Когда я был заместителем начальника политотдела соединения, меня еще раз представляли к награждению орденом, только в этот раз орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах».
Вообще этим орденом награждали по общим показателям. Нужно было прослужить в занимаемой должности не менее двух лет, иметь высокие показатели по всем видам подготовки, высокий уровень воинской дисциплины в руководимом подразделении, части, корабле, соединении, и чтобы эта часть длительное время была лучшей среди таких же, как она.
Я в должности был уже почти три года, а мой начальник политотдела – около двух. Но его никто представлять не собирался - ни в соединении, ни на флоте его не любили.
С его назначением было не все гладко, - его назначили по протекции, обойдя не только командование флота, которое предлагало на эту должность мою кандидатуру, но и даже начальника политуправления Военно-Морского Флота. Но знаний, опыта и некоторых других качеств ему не хватало, в результате чего по службе он все время попадал в неприятные ситуации, где с другим бы ничего не произошло.
Если во время очередной проверки меня по какой-либо причине не было на месте (был в море, в отпуске…, хотя такое случалось крайне редко), он получал кучу замечаний там, где их практически не могло быть. Если я был на месте, то он «подставлял» под проверку меня, сам всячески скрываясь от проверяющих и встречаясь с ними уже только на подведении итогов.
Однажды как-то во время одной из таких проверок, когда я был в отпуске, Первый заместитель начальника политуправления флота контр-адмирал Георгий Акимович Поливанов, очень хорошо относившийся ко мне, не выдержав, в сердцах сказал моему пропагандисту (пропагандистом политотдела был капитан 2 ранга Саша Подкапаев, однокашник Георгия Акимовича по училищу – так уж сложилась жизнь, что один стал адмиралом, Первым заместителем начальника политуправления флота, а другой был всего лишь капитаном 2 ранга, да и то на должности капитана 3 ранга – пропагандиста политотдела бригады):
- А этот твой замначпо тоже хорош! Он же ведь грамотный и опытный, так что же он своего начпо не учит?!
- Жора, - воскликнул Подкапаев, недоуменно глядя на адмирала (у них сохранялись приятельские отношения, и наедине они порой разговаривали довольно фамильярно), - ты вообще-то в своем уме? Как же он будет учить своего начальника? И зачем вы неопытного и неграмотного назначили начальником, а опытного и грамотного оставили замом?!
Тем не менее, амбиций у Володи Бугрова (а именно так звали моего начальника) хватало, и он, со своей стороны, всячески воспротивился моему представлению к награждению, - как же так: меня представляют, а его нет?!
Короче говоря, где-то через месяц-полтора пришел ответ примерно в тех же выражениях, которые при возмущении употреблял Володя: «Не может быть награжден зам, если не награжден начальник!».
В третий, а может быть, и в четвертый, - не помню, - раз меня «прокатили», когда я уже был заместителем командира соединения.
Одна из подводных лодок бригады, старшим на борту которой был я, участвовала во флотских учениях. Лодка была старая – сразу же послевоенной постройки, - механизмы, несмотря на неоднократные ремонты, тоже уже дышали на ладан, но во всех мероприятиях она участвовала, боевые службы и боевые дежурства несла и все задачи выполняла.
В ходе учения ситуация складывалась так, что мы по ряду объективных показателей никак не могли скрыться от противолодочных сил, нас все время обнаруживали, и, естественно, выполнение поставленной задачи было на грани срыва. Благодаря своему предшествующему опыту службы на атомных подводных лодках, я предложил использовать один тактический прием, широко применяемый на атомоходах, но для выполнения которого на этой лодке специальных механизмов и устройств, наличествующих на атомных, не было.
Сначала мое предложение было воспринято в штыки, чуть ли даже не с насмешкой, но потом, просчитав возможности выполнения приема «вручную» и расценив, что все равно другого пути нет, было решено попробовать.
В итоге мы выполнили боевую задачу и за учение получили отличную оценку.
За это меня представили к награждению медалью «За боевые заслуги». Но медаль я так и не получил, так как наверху решили, что не мог политработник «учить» профессиональных командиров-флотоводцев тактике использования подводных лодок, поскольку это нонсенс, противоестественно и ни в какие рамки не укладывается.

…Как-то мы с друзьями собрались у моего старинного приятеля Саши Макарова, два года прослужившего в Афганистане, - поздравить его с очередной годовщиной вывода наших войск из этой страны.
Все мы были людьми в прошлом военными, в основном моряками, поэтому чай по-капитански у нас пользовался достаточным уважением и любовью. По мере употребления этого чудодейственного напитка, разговоры становились все более непринужденными и откровенными.
В какой-то момент разговор переметнулся на награды. Я рассказал свои истории. Все дружно посмеялись, сказав, что подобных историй хватает у каждого, кто не один год прослужил, и что, если бы мы получили все награды, к которым нас представляли, то наши тужурки можно было бы возить только на тележке. Поэтому, видимо, мудрое начальство, находившееся поближе к тому ящику, из которого доставали награды, своевременно позаботилось о нашем здоровье, чтобы на старости лет было не так тяжело надевать форму.
Тут Саша Макаров как-то приуныл. Нам сделалось даже неудобно, что мы пришли поздравлять человека, единственного из нас воевавшего, а о нем чуть ли не забыли и увлеклись разговорами и рассказами о себе.
Выпив еще по стопочке капитанского чая, мы решили уговорить Сашу рассказать, как и за что он получил свой орден, поскольку наш самый боевой товарищ эту тему всегда старательно обходил и ни на какие уговоры не поддавался. Но, видимо, эксклюзивный напиток все-таки возымел свое действие, и Саша сдался.
- Ладно, слушайте, - сказал он и начал свой рассказ.
Саша был не строевым офицером, а технарем и в Афганистан попал служить на должности заместителя командира батальона по технической части или, как таких как он называли, «зампотех».
По роду своей службы непосредственно в боевых действиях (в боевых столкновениях и операциях) ему участвовать не приходилось.
- Подожди, а как же орден? – спросили мы.
- Не перебивайте, а то вообще ничего рассказывать не буду. Вы и так первые и единственные, кому я решился это поведать.
Мы притихли, ожидая услышать страшную, душераздирающую историю, а Саша, приняв для храбрости еще стопочку, продолжил.
Как я уже сказал, непосредственно в боевых действиях он не участвовал, но все, что находилось в его ведении – техника, оружие, оборудование, материально-техническое снабжение, - было в безукоризненном состоянии, не раз выручало ребят в трудных ситуациях и спасло жизни не одному солдату и офицеру.
Когда до окончания срока пребывания в Афганистане Макарову оставалось несколько месяцев, он как-то подошел к командиру батальона и по-свойски (у них были достаточно близкие, дружеские отношения) сказал:
- Слушай, комбат. Как-то нездорово получается: я тут столько времени проторчал, а вернуться домой даже неудобно, никто и не поверит, что я в Афгане был. Детям и внукам ни рассказать, ни, тем более, показать будет нечего. Ты бы меня хоть к какой-нибудь медали что ли представил, - разве я не заслужил, обеспечивая безотказную работу техники, ее своевременный ремонт и материально-техническое снабжение батальона?!
Комбат посмотрел на него и сказал:
- А чего ты раньше-то молчал? Я в запале о тебе просто забыл. Тебе каждый боец жизнью обязан, так что нет вопросов!
После очередной боевой операции, представляя всех ее участников к правительственным наградам, комбат вписал в список и Макарова, расписав, как положено, его личные заслуги.
Прошло некоторое время. На всех представленных награды пришли, кроме Макарова.
Примерно через месяц, после очередной боевой операции он опять подошел к комбату и снова повторил ему свою просьбу, несколько даже попеняв, что тот, дескать, видимо, плохо расписал его заслуги, раз его ничем так и не наградили.
Посетовав на бюрократизм вышестоящих начальников, комбат снова включил Макарова в списки представленных к правительственным наградам, расписав его заслуги еще больше.
Когда на представленных пришли награды, для Саши там опять ничего не оказалось. Не было и никаких пояснений. В батальоне поползли слухи, что у него есть какие-то высокопоставленные недоброжелатели, что он вообще невезучий, что с ним лучше рядом не находиться и еще много разной ерунды. И смотреть на него практически все стали, как на прокаженного.
Саша запил горькую и почти неделю «не просыхал». Благо, батальон находился на переформировании. Комбату с большим трудом удавалось сделать так, чтобы он не попадался на глаза вышестоящим начальникам и не вернулся на Родину не только без наград, но и без погон.
Лишь за сутки до очередной операции ему каким-то чудом удалось привести своего зампотеха в чувства и заставить выполнить свои обязанности по подготовке техники и всего остального.
В день проведения операции с Макаровым чуть не случилась истерика – он рвался в бой, причем был готов порвать на мелкие кусочки всех душманов голыми руками. Но комбат его, естественно, не пустил, доходчиво объяснив, что он ему нужнее на том месте, где и должен быть, и что если по его вине (из-за его загула) что-нибудь подведет, он, комбат, его самолично пристрелит, - к душманам ходить не надо будет.
Бой был тяжелым. Полегло немало ребят. Сам комбат тоже был ранен, правда, довольно легко. Но вся техника отработала как часы.
Составляя списки для награждения, комбат вновь включил в них Макарова, расписав его личные заслуги так, что смело можно было бы присваивать звание Героя Советского Союза. Саша же к этому представлению уже отнесся безразлично, считая, что ему все равно ничего «не дадут».
Примерно за неделю до отбытия Макарова в Союз пришли награды, и оказалось, что Макарову пришло… ТРИ ОРДЕНА КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ!!!
- Подожди, но ведь мы у тебя всегда видели только один, - воскликнули мы.
Саша молча достал шкатулку, открыл ее и извлек бережно завернутые в бархат еще два ордена Красной Звезды с орденскими книжками на его имя.
- На встречи с однополчанами я надеваю только один, - его действительно заслужил. А эти я надевал только один раз, когда поступал в академию, чтобы там не сильно придирались, - конкурс был большой даже среди тех, кто имел награды…
Не думаю, что Саша не заслужил и эти награды, просто хотелось бы, чтобы тем, кто их фактически заслужил, их давали и давали своевременно!




28.11.05.