Трибунал

Яркое весеннее солнце резко било в глаза из-за занавески. «Доброе утро, последний герой!», - бодро пропел мобильник голосом Цоя.
Митяй с трудом разлепил веки, щурясь, посмотрел на циферблат телефона. 11.50. «Ни хрена себе…» - подумал он. Да, явно пора заканчивать с еженощными бдениями в Сети.
Постель затягивала, не выпускала из своих теплых объятий. Проявив недюжинную силу воли, Митяй рывком поднялся, босиком прошлепал в ванную. Открыл кран, критически взглянул на свое отражение. Из зеркала на него пялился худосочный бледный юнец с двухдневной щетиной и красными, как у кролика, глазами.
- Ба-лин, - зло пробурчал он, умываясь и отфыркиваясь, как лось. С каждым днем ему все меньше нравился собственный внешний вид. Он на глазах превращался в скелета с дряблыми мышцами, ежедневно просиживая за компьютером по 10 – 12 часов. «А ведь когда-то спортом занимался, даже бегал по утрам…», - с ностальгической грустью вспомнил Митяй, вытирая мыльную пену за ушами.
Он щелкнул кнопкой электрочайника и включил телевизор.
- …дня вступили в силу поправки в Уголовный кодекс, - щебетала с экрана симпатичная дикторша. – Теперь публичным оскорблением представителя власти также считаются высказывания в Интернете. Юристы уже предсказывают резкий рост административных и уголовных дел, а правозащитники заявляют о недопустимости возвращения смертной…
- Эх, не ту страну назвали Гондурасом, - хмыкнул Митяй, щелкнул на музыкальный канал и плеснул кипяток в давно немытую чашку. Горячий ароматный напиток приятно защипал нёбо.
Дзынь! Дзыыынь!
От неожиданности Митяй едва не выпустил чашку из рук, выплеснувшийся кофе обжег пальцы ног.
- А-а-а! Твою м-м-мать! – заорал Митяй, скача на одной ноге в ванную. Он судорожно отвернул кран холодной воды и с наслаждением подставил обожженную ступню под мощный ледяной напор.
Дзынь! Дзынь! Дзыыыыыыыынь!
Проклятый дверной звонок не унимался.
- Ну щас, бля, открою! – заорал Митяй, тряся ногой. – Ишь, нетерплячие какие… О-о-о… Как хорошо…
Постояв с минуту, он закрыл кран. Осторожно подошел к двери, заглянул в дверной глазок.
За дверью стояли два крепких неулыбчивых товарища в темных строгих костюмах. У Митяя тревожно екнуло в груди.
- Кто там? – неуверенно спросил он.
- Федеральная служба безопасности. Откройте, - властно сказал один из «товарищей». И привычным жестом поднес к глазку служебное удостоверение.
«Приплыли… Твою мать…» В груди гулко застучало.
Трясущимися пальцами Митяй сдвинул дверную цепочку, отпер оба засова, открыл дверь.
Стоящие на площадке фээсбэшники сверлили его холодными немигающими взглядами.
- Кононенко Дмитрий Васильевич, 1985 года рождения, временно неработающий? – с нажимом спросил более приземистый и широкоплечий сотрудник – видимо, старший.
- Д-да… А что такое? – робко пролепетал Митяй.
- Одевайтесь, поедете с нами, - не терпящим возражений тоном заявил крепыш. – Вам на сборы пять минут.
- А ку-ку-куда поедем? – от волнения Митяй начал заикаться, спина покрылась мерзкой липкой испариной.
- Щас узнаешь, - ласково пообещал стоящий сзади высокий фээсбэшник. – Как гадости про президента писать – так они все герои… А как за слова свои отвечать – так они в штаны сразу кладут. Компьютерные чегевары, мать их…
- Угомонись, Сергей, - жестом руки остановил его старший. – У вас осталось четыре минуты тридцать секунд, - повернулся он к Митяю.
Тот одеревеневшими руками натянул футболку, потертые джинсы, сунул в задний карман паспорт и мобильник, взглянул в покрытое пылью зеркало.
Из зеркала на него смотрел воплощенный ужас.
- Боже, за что мне все это? – тихо простонал он, закрывая дверь комнаты.
Еще до выхода из подъезда Митяй знал, что снаружи их будет ждать черная «волга». Как в шпионских фильмах типа «ТАСС уполномочен заявить…»
У подъезда действительно стояла черная «волга».
Поездку Митяй помнил смутно. Помнил лишь, что куда-то ехал – может, десять минут, может, полчаса, а может и час. Он потерял счет времени. В мозгу судорожно пульсировала лишь одна мысль: «Может все обойдется… Все обойдется, чувачок… Может быть…»
- Вылезай, приехали! – грянуло под ухом.
Выйдя из машины, Митяй узнал серое массивное здание на Литейном, виденное раньше лишь на фото. Здесь, если верить народной молве, размещалось главное управление ФСБ по Петербургу и Ленинградской области.
- Че, уже первую жертву привели? – коротко хохотнул мордатый дежурный за пуленепробиваемым стеклом. – Вы его только эта… сразу не расстреливайте.
- Трибунал разберется, - коротко ответил высокий конвоир, слегка подталкивая Митяя в спину. – Доложи Александру Сергеевичу, что мы уже на месте.
Коридоры – двери – коридоры – лестницы… Бесконечные ряды кабинетов и пустые, уходящие в бесконечность коридоры. У Митяя дрожали, подламывались ноги, но идущие по бокам конвоиры не давали ему упасть.
Через некоторое время они остановились перед огромной двойной дверью.
- Разрешите, Александр Сергеевич? – робко спросил старший, заглянув за дверь. – Заводи! – кивнул он напарнику.
Митяй вошел и замер. Он стоял в огромном светлом зале этажа два в высоту. Мебели не было – лишь массивный стол у большого окна. За столом сидели двое мужчин и женщина. Сидевший посередине отличался солидным возрастом – под шестьдесят лет, утиным носом и плотно сидящими на нем круглыми очками. Над ним возвышался традиционный портрет президента, взирающего на Игоря с почти отцовской укоризной.
- А-а, уже привели… Ну-ка, подведите его, голубчика, поближе, - сказал пожилой мужчина слегка надтреснутым голосом. – Та-а-а-акс, значит, это у нас… это у нас…
- Кононенко Дмитрий Васильевич, - услужливо подсказала сидящая по правую руку женщина неопределенного возраста, с тусклым и серым лицом. – Вот, посмотрите, товарищ председатель, - она положила перед ним лист бумаги.
- Ага… Кононенко… Кононенко… - председатель поднес лист к глазам, поправил сползшие на кончик носа очки. – Ай-пи адрес… Ишь, слово-то какое мудреное – «ай-пи»… Ведет живой журнал на Лайвджорнал.ру с апреля 2007 года под ником Konan_85… Является активным членом ЖЖ - сообществ «No more Putin» и «Putin must die»… За это время неоднократно допускал оскорбительные высказывания в адрес президента России В.В. Путина… Среди наиболее оскорбительных… - тут глаза председателя расширились. – Ого! За что ж вы, батенька, так президента нашего не любите?
- Я? А что я? Я… я ничего… - залепетал Митяй. Перед глазами плыли разноцветные круги. «Это глюк… долбанный глюк… я просто обкурился… сейчас я проснусь!»
- Ну как же…- притворно удивился седовласый председатель, снова поднося листок к глазам. – «Путин –король ворья», «гебешная мразь», «чекистский крысеныш»… Ведь это вы писали, уважаемый?
- Н-ну, ну я… Было дело… Но ведь за это не судят! – почти выкрикнул Митяй.
Председатель развел руками:
- Еще вчера не судили. Сегодня вы уже подпадаете под новый Уголовный кодекс. Статья триста девятнадцать, часть вторая, пункт «б» - публичное оскорбление высшего должностного лица в средствах массовой информации и телекоммуникациях… к тому же совершенное неоднократно и в особо оскорбительных выражениях. Вот вы пишете, что «Путин – король ворья», кхе-кхе. А у вас есть на то доказательства?
- Д-доказательства? – глупо переспросил Митяй.
- Ну да, юридические доказательства, что наш президент является… э-э-э… главой организованной преступной группировки. Так есть?
- Нет, конечно, что за бред?! – выкрикнул Митяй, подавшись к столу. На плечо легла тяжелая рука стоящего сзади фээсбэшника.
- Вот видите, значит, вы еще и клеветник. И подпадаете под сто двадцать девятую – публичная клевета в средствах массовой информации. Верно я говорю, коллеги? - переглянулся председатель с помощниками.
Те молча кивнули, не сводя холодных взглядов с Митяя.
- Но… послушайте… в самом деле, - взмолился Митяй. В горле у него пересохло, язык едва ворочался. – Ведь это… просто средневековье какое-то! Вы не можете вот так меня судить!
- Да ну? – притворно изумился председатель. – А как же мы должны вас, пардон, судить?
- Ну… должны быть судьи, адвокаты, присяжные в конце концов! Ведь на дворе двадцать первый век, а не тридцать седьмой год! – выкрикнул Митяй.
- Увы, вынужден вас огорчить, молодой человек, - печально сказал председатель. – Судить вас будут прямо здесь и сейчас. Так как совершенное вами преступление подрывает государственные устои, а также веру населения в самое святое, что у нас есть. В самого, - и председатель ткнул пальцем вверх, в портрет Верховного Главнокомандующего (который, как показалось Игорю, даже нахмурился). – Итак, что скажете, коллеги?
- Да что тут говорить, Александр Сергеевич, - хмуро сказал насупленный мужчина, сцепив пальцы в замок. – Виновен. Однозначно виновен. Подлежит высшей мере наказания.
Женщина пожала костлявыми плечами, брезгливо скривилась:
- Аналогично.
- Ну… я не стану с вами спорить, хотя жаль… очень жаль, молодой человек, - председатель участливо посмотрел на побледневшего Митяя, в его взгляде неожиданно прорезалась отцовская грустинка. – Эх, молодежь, молодежь… Знаете, а у меня ведь сын вашего возраста. Все время в этом дурацком Интернете просиживает. Потом лекции просыпает, балбес этакий. Учится кое-как… И что вы только в этих компьютерах находите? Нет бы вышли, погуляли, в кино сходили, с девушками встретились… Вот мы в ваше время… - председатель мечтательно закатил глаза к потолку. Сидящий рядом помощник деликатно кашлянул.
- Все, уводите, - театрально махнул рукой председатель. Снял очки и начал протирать их белоснежным платком.
- Нет, нет! Вы не должны так со мной поступать! – испуганно заорал Митяй, ноги его подломились, он плюхнулся на колени. Сзади его подхватили сильные руки и поволокли по лакированному паркету. – Нет, вы не можете! Вы не имеете права! Я буду жаловаться! Вы меня слышите?! Я все равно выберусь! Вы не можете меня так судить! Твари! Сволочи! Упыри! Пустите меня! А-а-а! По-мо-ги-те! Лю-ди!
Отчаянно упирающегося и вырывающегося Митяя выволокли за дверь, протащили по коридору и спустили по узкой винтовой лестнице. В подвале было темно и пахло сыростью. Еще пахло разложившейся человеческой плотью.
«Сейчас… сейчас…»
Где-то сзади сухо щелкнул затвор.
Митяй по-звериному взвыл, ударил ногой во что-то мягкое, вырвался из крепких рук и, не разбирая дороги, бросился прочь. В непроглядную темноту.
И грянул выстрел.

***

- А-а-а! – дико заорал Митяй и… отпрянул от клавиатуры.
Тускло горела настольная лампа. По экрану монитора плавали причудливые разноцветные фигуры, превращаясь то в куб, то в шар.
- Вот это да… - Митяй ощупал помятое, опухшее со сна лицо, очумело потряс головой. – Твою мать… Я жив… Я жив! Да, жив!!!
Он сорвался, метнулся в ванную. Из зеркала на него смотрело небритое бледное лицо с безумными глазами и отпечатком клавиатуры на щеке…
После часового сидения в ванне расшатанные кошмаром нервы немного успокоились. А тщательно растершись полотенцем, Митяй вновь ощутил, что жизнь прекрасна. С чашкой горячего кофе он снова уселся за монитор, щелкнул по иконке «эксплорера». На экране зажегся желтизной «Яндекс». Взгляд остановился на новости дня: «Депутаты объявляют войну блоггерам», - гласил заголовок.
- Ну-ка, ну-ка… - прошептал Митяй, наводя курсор на ссылку.
«Сегодня депутаты Госдумы рассмотрят в первом чтении поправки к Уголовному кодексу. Поправки, в частности, предусматривают введение наказания за оскорбление должностных лиц в Интернете. Предполагается, что за всеми «живыми журналами» и форумами будет установлен жесткий контроль спецслужб, а вычислять нарушителей будут по IP-адресу. Правозащитники уже бьют тревогу и уверены, что принятие поправок повлечет за собой появление цензуры в Рунете…»
- О-хре-неть, - прошептал Митяй онемевшими губами. Он обхватил голову руками и сидел, раскачиваясь, с минуту. Затем зашел на свою страничку в «живом журнале». И начал удалять записи. Одну за другой.
- На фиг, козлы, на фиг, - его губы скривились в злорадной усмешке. – И хрен когда вы меня достанете…

24 апреля 2007г.