Жизнь без прикрас. Гл. 16. 1953 год

16

  В начале октября вернулся в Иркутск и познакомился со своим новым начальником Владимиром Степановичем Дмитриевским, приехавшим из Ташкента вместо Тучина. По темпераменту он был полной противоположностью Тучину. Если Тучин был медлительный, спокойный флегматик, то Дмитриевский являл собой тип подвижного, беспокойного холерика. Я помнил его немного по Московскому Ветеринарному институту, куда он поступил на год позже меня. Тогда он был активистом и комсомольским вожаком. Его жена Наталья Михайловна училась вместе с ним. Несмотря на то, что он был арестован как сын священника в 1937 году и два года сидел в тюрьме, он остался человеком жизнерадостным и не потерял доверия к партии. Я симпатизировал ему, и у нас вскоре установились дружеские отношения.

  В октябре после преддипломной практики из Заярска на пароходе по Ангаре приехал Женя. От него долго не было писем, мы беспокоились и были рады его приезду. Вся семья была в сборе. Однако жизнь в суровой тайге и общение со всякими "урками" не прошли для него бесследно. Как-то вечером он явился домой пьяным, обругал меня, оскорбил мать.
  Однажды накануне праздника к нам пришла Римма, дочь Дмитриевского. Она была симпатичной, несколько излишне полной девушкой лет двадцати. Женя был в ударе, рассказывал интересные эпизоды из своей таежной жизни. Я заметил, что Римме он нравится. Они стали часто встречаться, и мы с Ольгой думали, что Римма станет нашей невесткой. Но сразу после праздников он уехал в Томск, и их отношения, не успев развиться, прекратились.
 
  Моя третья и последняя зима иркутской жизни тянулась довольно скучно и однообразно. Работы в отделе, где мы аккуратно отсиживали свои семь часов, было мало. Зима была холодная, нередко кто-либо из семьи болел. В квартире с замурованными морозом окнами было прохладно. Наши отношения с женой были большей частью натянутыми. Ольга враждовала с соседками по квартире, на кухне шла ожесточенная женская война за розетки, место для кухонного стола, уборку коридора и туалета.

  Наступил 1953 год. Это был переломный год не только в моей жизни, но и в жизни всей нашей страны. В начале февраля Дмитриевский получил от Лекарева из Москвы бумагу, в которой предлагалось ввиду сокращения должности Михайлевича уволить меня в запас и его поставить на мое место. Это мотивировалось тем, что я имею полную выслугу лет для получения пенсии, а Михайлевич такой выслуги не имеет. Дмитриевский не хотел этого делать, Михайлевича он недолюбливал, может быть, и побаивался его, как кандидата на свое место. Вокруг этого назначения развернулась борьба. Михайлевича поддерживал начальник штаба округа генерал Малышев, его приятель по охоте. Дмитриевский и начальник тыла генерал Шевченко стояли за меня. В какой-то степени это зависело и от меня. Михайлевич неоднократно просил меня подать рапорт об увольнении в запас, а я все медлил сделать этот решительный шаг после почти тридцатилетней службы в армии. Но я готовился к нему и написал письма родным в Витебск, брату Петру в Ливны, где он был тогда директором лесозащитной станции, своему фронтовому другу в Ростов. Отовсюду получил ответы, все приглашали приезжать, обещали приютить на первое время. Борьба окончилась поражением Михайлевича, он был выведен за штат и ходил удрученный, ожидая своей участи. Впрочем, для него все кончилось благополучно, после долгих проволочек и терзаний был получен приказ о назначении его заместителем к Тучину, и в начале весны он уехал в Ригу.

  4 марта радио сообщило о тяжелом заболевании Сталина. Было странно слышать, что он еще жив, а главные государственные посты уже поделены его соратниками. На следующий день, 5-го марта он умер от кровоизлияния в мозг. Народ был взбудоражен. На площадях стояли толпы, слушали радио. Многие плакали; но было и много тех, которые вздохнули с облегчением.

 В ту зиму, незадолго до смерти Сталина, среди народа опять стала нарастать тревога. Начали усиленно поговаривать о вредительстве и шпионаже, участились аресты, отшумело так называемое "Ленинградское дело" - арест верхушки ленинградской партийной организации во главе с Кузнецовым, была "разоблачена" и арестована группа видных московских врачей и профессоров, будто бы стремившихся лишить жизни Сталина и других руководителей государства, пышным цветом расцвел антисемитизм и гонение на евреев-космополитов. Видимо, великий кремлевский затворник и безумец готовил новую Варфоломеевскую ночь - повторение 1937-38 годов.
 
  9 марта набальзамированное тело усопшего вождя положили в мавзолей рядом с телом Ленина. Власть перешла в руки ближайших соратников: Председателем Совета Министров стал Маленков, его первыми заместителями - Молотов, Берия, Каганович и Булганин, Председателем Президиума Верховного Совета избрали Клима Ворошилова, а первым секретарем ЦК партии Никиту Хрущева. Но согласия между руководителями не было. Развернулась борьба за власть. Уже в июне Берия готовил военный переворот силами войск МВД, стремясь стать единственным диктатором. Заговор был раскрыт, и Берия с товарищами был осужден и расстрелян.