Убивая самое нежное...

Я возвращался домой поздно. На улице не светил ни один фонарь, было темно и очень тихо; только два молодых человека в кепках шли по дороге напротив с крупными собаками на поводках и что-то обсуждали. Они говорили вежливо, медленно и спокойно, их голоса звучали умиротворяюще в ночной тишине. Наверное, было странно видеть в столь поздний час этих абсолютно трезвых людей, но думать об этом было некогда, - я торопился. Приближаясь к своему подъезду бодрым шагом и набирая цифровой код, я думал о том, что вот наконец и узнал по себе, что значит 'ориентироваться по звёздам'. Дверь щёлкнула, я быстро поднялся на второй этаж и уже собирался открыть дверь квартиры, как вдруг моё внимание привлекло нечто, чего я не мог не заметить. На недавно прибранной лестничной площадке лежало что-то странное, большое, но в то же время очень хрупкое. Какой-то загадочный свёрток. С виду он был похож на сухой осенний листок очень крупных размеров, или огромную куколку бабочки. Но мне казалось, что стоит подойти поближе и заглянуть, что так бережно укрывает внутри себя таинственная оболочка, и я увижу обычного человеческого младенца. Не знаю, как долго подобные размышления занимали меня в безмолвной неподвижности и созерцании, но в какой-то момент я отогнал их и, окончательно внушив себе, что передо мной обычный осенний листок, как подумалось прежде, я наступил на загадочного подкидыша ногой.

Раздался хруст. Сладкий хруст сухого осеннего листа, ласкающий слух и создающий впечатление необъяснимого уюта. Я оказался прав. Это был всего лишь обычный листок, и не так важно, каким ветром его сюда занесло или почему он был так огромен. Так или иначе, через пару секунд я уже сожалел о содеянном. С лестничной площадки между вторым и третьим этажом, чуть выше меня, раздался детский голос. Он радостно напевал весёлую песенку, и я понял, что мальчик услышал меня в тот самый момент, когда я раздавил листок. Я знал этого мальчика, он был сыном моих соседей с четвёртого этажа. Родители уделяли ему мало времени, и он целыми днями (и ночами) ходил по квартирам, звонил в двери и просил с ним погулять с такой невинной детской физиономией, что становилось не по себе, даже мурашки бежали по коже. Я не имел ни малейшего желания сталкиваться с ним, хотя и понимал, что было слишком поздно. Выругавшись шёпотом и бросив взгляд на красный воздушный шарик и край кофточки в бежево-зелёную полоску, - мальчик уже спускался вниз, - я бесшумно открыл ключом дверь и нырнул внутрь. Проскользнул в квартиру тихо как мышь, но чёртов ключ застрял в замке, а дверь пришлось захлопывать дважды (что произвело немало шума). Когда я выглянул в глазок, мальчик обзванивал соседние квартиры. Я ждал момента, когда он позвонит в мою дверь, и едва его палец коснулся кнопки звонка, я широко распахнул дверь и раздражённо рявкнул ему в лицо - "Я ЗАНЯТ!". Я не стал слушать его лепет, - он весело говорил мне о чём-то, как будто просто не видел столь бурной реакции с моей стороны, и даже не думал обижаться; он никогда не обижался, этот тип, даже когда я в сотый раз захлопывал дверь прямо перед его рожицей. "Кто там?" - спросил женский голос за спиной.. "Да всё этот.." - ответил я, обернувшись. "И за что ты его так ненавидишь?" - последовал ещё один вопрос, произнесённый с доброй снисходительной улыбкой. "И в самом деле, за что.." - задумчиво пробормотал я, снова выглядывая в глазок. В свете жёлтого фонаря, освещавшего подъезд, он приобретал необъяснимое очарование. Нижняя часть стен, окрашенная в зелёный цвет, и белая верхняя, преображались; это место казалось совершенно нереальным, как будто ночью подъезд становился частью какого-то совсем иного пространства. Отсюда он казался как минимум каютой космического корабля. И я бы совсем не удивился, если, выйдя на улицу спустя какую-нибудь пару минут, я обнаружил бы там не привычный двор, а чёрную пустоту безмолвия посреди россыпи холодных звёзд..

..dance there, upon the shore..

посвящается Fiamma