Твою мать Европа или Vou а Lisboa

Мы втроем снимаем квартиру в пригороде Лиссабона. Каждому – по маленькой комнате. На кухне – место встреч. Любимое русское занятие пить-есть-сидеть-говорить. И еще здесь стоит наш старенький «Пентиум». Сегодня в нашем клубе единственный посетитель - я. Лешка с Димкой спят – завтра на работу.

 С недавних пор у нас появилось развлечение – писать девушкам письма. Я пишу опытным и зрелым – самому сорок два. Мои друзья - юным и наивным. Соответственно возрасту.
Каждый день получаем ответы. На стенке, чуть выше компьютера, висит черная пластиковая доска. На ней выписанные мелом итоги турнирной борьбы. Лёха уверенно замыкает таблицу. Cебя называет – программер. Думаю, что у программистов мозги устроены по-особому. Разговаривая с компьютером языком программ, они постепенно меняют изначальную ориентацию на машинно-зависимую. Поэтому у Лёхи в строке «Ответчицы» жалкая цифра: сто семнадцать. Это его немного расстраивает.

Я и Дмитрий поочерёдно лидируем, используя каждый свой метод. Димка – москвич. Состоятельная семья - с глаз долой - отправила непутёвого в Испанию. В центр реабилитации наркоманов. Вольнолюбивая натура бывшего лётчика этому воспротивилась, и он оттуда сбежал. После двух лет наполненной приключениями жизни очутился на пороге этой уютной квартирки, что в старом трёхэтажном доме, в пяти метрах от забора местного кладбища.
 Дим любит всё стильноё. Джинсы «Левис» называет отстоем. Когда я с Лёхой обсуждаю достоинства купленной на распродаже «Сейки», он смотрит на нас, как на маленьких таракашек, катающих хлебную крошку. Марки часов, которые упоминает Дим, для нас из иного блистающего мира: «Патек Филипп», «Радо», «Франк Мюллер».
Свои послания он начинает словами: люблю спортивные автомобили, серфинг, самолёты.
В ответ получает: страсть к лошадиным скачкам, подводному ориентированию, экзотическим путешествиям. Как-то раз откликнулась даже настоящая парашютистка. Лёха ржал: «Ты еще Терешковой напиши».
 
Я использую другой метод. Пишу спокойно и немного грустно: эмиграция, ностальгия, берёзки. Димок возмущается: «Баев, посмотри на свою довольную рожу. Берёзки он пишет... Умора». Я напоминаю, что у моря он был последний раз в прошлом году, а серфинговая доска, что пленила его сердце, по-прежнему стоит в магазине.
Лёха свои письма нам не показывает. Но над ответами ему потешаемся вместе. Респондентки, стремясь попадать в тему, отвечают старательно, но технически безграмотно, путая виндоус с вирусом и называя модем мигающей коробочкой.

Так... Сайт «Жди меня». Погуляем.
Девушка тридцати пяти лет, весёлая, общительная... Танцевать, музыка, читать. На фото, изогнувшаяся пантерой, брюнетка неопределённого возраста. Дальше. Дальше. Дальше. Маша с уралмаша. Гусь-Хрустальный. Есть фотография. Открыть. Ага, жирный пингвин тело прячет… Не в утесы, правда. Весёлая мордашка девушки Маши торчит из каких-то зарослей. Вот ещё. Москвичка. Краткая биография на русском и английском. Чёрно-белая размытая картинка, самой удачной фотографии, сделанной плёночной мыльницей в сумерках.

Все объявления на сайтах знакомств одинаковы как китайцы.
Со временем становится скучно. Единственный стимул – доска, на которой результаты. Мои берёзки притянули 246 ответчиц, серфы Дмитрия -- 289. Лёха из зависти часто стирает в графе слово «ответчицы», заменяя его созвучно неприличным.
 

Иногда переписка выходит за рамки трёх писем. Это было у меня, когда я звался «Мачо», и целый месяц общался с безработной «Снежинкой» из Финляндии.
Каждую неделю «Снежинка» рассказывала о бывших мужьях. Причём выдёргивала их из своей коллекции произвольно. Через месяц переписки она решилась рассказать о последнем – чёрном вьетнамце из Парагвая. С ним она и прожила последние три года в своём холодном Куусамо. К этому времени она меня называла «Милый Мачик», я её - «Снежа». Но когда "Снежинка" решила махнуть ко мне в гости, я замямлил невнятно, что де уезжаю по делам фирмы. Бизнес мол. И моя финская подружка пропала.

Дим за этот месяц оторвался на 56 писем. Я бросился догонять.


Вообще в этом деле самое главное -- количество свободного времени и качество макета письма, при помощи которого каждый из нас привлекал ответчиц. Письмо мы называли "бомбой". Устав от постоянного аутсайдерства и наших шуток по этому поводу, Лёха показал мне свой макет.
Я ужаснулся.
 -- Это у тебя не «бомба», а мешок с дерьмом. Что это за дикая фамилия - Писевич? Ты, что -- еврей? Напиши: Иванов, Сидоров. Свою в конце концов - Николаев.
Не маши у меня перед носом руками. Тебе не нравится собственная фамилия?
Или ты думаешь, что Писевич -- это звучит сексуально? И зеленая борода, сляпанная в фотошопе - это прикольно? Твоя бомба предназначена для дебилок. Не спорю, логика в этом есть. Но своим идиотским текстом ты даже отпугиваешь тех несчастных, кто позарился на этого жалкого Писевича Зелёная Борода. У тебя же хватило ума не писать про свои минус двенадцать? Имя оставим прежнее - Алексей. Оно у тебя приличное.
 Он вздыхает: «Ну, хоть что-то тебе, Баев, нравится»
 -- Фамилия? Ну, скажем... Гордиевский – нейтральная красивая фамилия с легким еврейским привкусом. Многие это любят.
 
 -- Что ты написал? «Не пью, не курю». Блин, мне уже противно стало. Это значит, что ты алкаш или импотент, которому больше похвалиться нечем. Бабам нужно писать сдержанно, мужественно и слегка романтично.
Значит так: «ценю выдержанные вина в изящных хрустальных бокалах». Фигня, конечно полная, но сработает.

Добавляем чуток трагизма для привкуса горечи: «у каждого своё одиночество». Осторожно смешиваем....
 

Лешка смотрит на монитор, а я шлёпаю по клаве:
 -- Профессия... Скрипач. Или пианист. Напишем -- гитарист. Людям это понятнее. Закончим так. Без пошлости, и оригинально: «стремлюсь к стабильности в отношениях».
 И для гармонии добавляем:Бах, Моцарт и Гендель.

-- Сука! Сука! Сука! – восхищается Лёха.

Потом мы долго выбирали фотографию.

 После этого ответчиц у Лёхи заметно прибавилось.
И он перестал писать похабное слово на нашей доске славы.

Через время электронный поток посланий выбросил трогательное письмо Юляшки. Она работала в каком–то Московском офисе и была приезжей. С Астрахани. Дим врубал Розенбаума - «В Афганистане, в черном тюльпане...», и в клубах дыма читал письма. Потом заваривал кружку чая, заводил « Полковнику никто не пишет», курил, и насиловал одним пальцем клаву. Я с Лёхой обсуждал коварство лимитчиц – он вздыхал и говорил, что мы идиоты.
Думаю, Юляшка пробудила в его сознании воспоминания о том времени, когда отец был простым лётчиком, деревья в военном городке были высокими, и воробьи падали с одного выстрела рогатки.
Дим работал в рекламном агентстве. В своей «бомбе» акцентировал – «Работаю в сфере рекламы».
Если, кто просил подробности, писал честно: «закапываю столбики и расклеиваю афиши».
На этом, как правило переписка заканчивалась.
К своей зарплате получал ежемесячные дотации из дома. Все деньги тратил в два дня. В первый – отдавал долги, платил свою часть за квартиру и питание. Приобретал два блока сигарет. Заправлял телефон. Во второй – покупал очки «Porshe design», зажигалку от «Dupont». И до конца месяца жил спокойно.
Переписка, продолжавшаяся месяц – закончилась печально. Юляшка оказалась менеджером с окладом 4000 зеленых и племянницей губернатора одного из крупных российских городов. Дима вычислила по его фамилии, известной в определённых московских кругах.
Дим два дня не ходил на работу. Пил виски и под звуки гитары Розенбаума хоронил трогательный образ Юляшки-лимитчицы.
Оттосковав, начал наверстывать упущенное, через неделю возвратив себе первое место.


Лешка как-то говорит:
-- Вот вы оба умные. Попробуйте эту штучку, - мышкой щелкнул два раза. Дим глянул, почитал с монитора, и на меня стрелки перевёл:
-- Это для Баева. У него голова большая. Пусть он попробует. Но, похоже, дело безнадёжное. Москвичка с понтами.
Я котлеты на сковородке перевернул и предлагаю:
-- Спорим втемную. Клиент не отвечает - с меня пятёрка. Отвечает – с вас. Серия до двадцати писем.
Они и согласились. Под локотки меня к компу проводили.
Присаживаюсь – батюшки святы. Попал, кажется. Сайтик синюшный невесёлый. Читаю: « МГУ, кандидат наук. Журналист, редактор, Член союза писателей России, публицист». Девушка сорока лет. Пишет: «отвечу – равному. Других прошу не беспокоить». Ну и наборчик стандартный: Хемингуэй, Набоков, «Альтист Данилов» Орлова. На фотографии размытой - фигурка манерно изогнулась. Позирует. Достойных приманивает.
Лёха с Димом за спиной хрюкают: «Баев, ты на курсы в МГУ запишись».

Первое письмо – это как начальный абзац в рассказе. Промахнулся -- никто дальше читать не будет. Или первая фраза, когда с девушкой на улице знакомишься. Голос дрогнул, сорвался и все - только запах духов останется... Денег у кого попросишь взаймы, слюну сглотнув не вовремя, не видать тебе кредита.
Два дня думал, что писать.
Наконец родил: «Равным быть не могу. Я – мужчина. За окном дождь. И девятая Бетховена на компе».

Через день я заработал пять евро.