Боровлянка

БОРОВЛЯНКА
В тряском пыльном ПАЗике тепло; сквозь тусклые, промёрзлые и грязные стёкла видно, как с неожиданной радостью пробивают бор утренние лучи весеннего солнышка. У дороги кое-где ещё снежок затаился, спасаясь в кюветах и за мощными стволами сосен, как затравленный зверёк, чуя гибель и безропотно её ожидая.

Пассажиров с утра немного, кто же из Кургана поедет в такую-то рань? Две бабульки подозрительно косятся в нашу сторону, оглядывая амуницию – потёртые джинсы, выцветшие штормовки и рюкзаки, резиновые сапоги да лопатки.
Едем втроём, позёвывая и, наверно, слишком громко обсуждая дела для многих непонятные и поэтому, возможно, опасные.

– Откуда зайдём? – спрашивает Максим – высоченный детина в камуфляжной куртке.
– Да как в прошлый раз – справа, а потом наверх, – говорит Андрей Владимирович, наш преподаватель-геоморфолог.
– Снег в лесу-то, – замечает Максим.
– А мы через плотинку на ту сторону.

У деревни Заборской выходим. Заборская, и правда, за бором, на дороге только железный козырёк автобусной остановки и указатель с надписью.
По карте идём проверять забитые в овражках прошлой весной репера – куски стального прута. Пробегаем пустые участки и по прошлогодним дневникам сверяем рост промоин.
С утра работа спорится. Даже солнце будто подпитывает, как летом, щедро паля на опушках распаренную хвою и жухлую прошлогоднюю траву.

У Заборки точек мало, быстро продвигаемся к маленькому водопадику средь ивняка и кочкарника. С него и начинается Боровлянка – одна из речек, питающих могучий Тобол. Лес, оказывается, уже оттаял, поэтому на плотинку не пошли, идём мимо к следующему реперу. И так – от точки к точке – подбираемся к «водопаду».

Вода, отшумев в апреле, спала, вернулась в узенькое руслице, весело бурля на перекатах. Легко перешагиваем речку и направляемся обратно по правому берегу. С этого берега раньше оттаяло, и вода с удовольствием проела талую землю. Тут, на солнцепёке, весна буйствовала вовсю. Старые овраги разрыла-разворочала, а кое-где по дорогам наметила новые. Летом дожди вдохнут и в них жизнь. Некоторые репера не нашли – смыло, вместо них вбили новые.

Из-за освоившего маленькую боровлянскую долинку осинника в прошлый раз, осенью, вдруг вынырнули, завладев пейзажем, поднявшиеся за одно лето белокаменные коттеджи с сияющими оцинкованными крышами. Тут и был построен новый мост-плотина. Добротный, из бетонных плит поверх огромных железобетонных труб, пропускавших излишки воды. Боровлянка разлилась у этого тихого «заповедника» приличным, довольно живописным прудом. Направляемся к плотине – в самый раз бы перейти. Но что-то недостаёт в пейзаже, хотя и «замки» на месте, и двухметровая стена вокруг.
– А пруд где?! – удивляется Андрей Владимирович.
Спешим за ним. На месте плотины – широкая рана с нелепо торчащим углом бетонной плиты.
– Вот вам и Боровлянка! – радуется чему-то Максим.

А Боровлянка внизу всё так же весело бурлит, игриво перескакивая через другой бетонный угол. А дальше средь ивовых кустов да осин, насколько видать до поворота, растянулись останки плотины – плиты, трубы, битый кирпич вперемешку с глиной. Разнесла-разметала их речка. Хоть и мала, а не стерпела оков, взыграла могучей весенней яростью да и опрокинула в одночасье, не пожелав над собой чужой воли. И «замки» как-то вдруг съёжились, и сияние крыш потускнело.

К остановке пробрались через бор. Записанные в дневники материалы для будущих дипломных работ лежали в рюкзаках – покрытые цифрами тетрадные листы. Говорили, однако, вовсе не о них, а об этом буйстве стихии, этой неукротимой вольной удали. «Эх, так бы по жизни мчать, разбивая преграды, не замечая врагов, вперёд, как эта речка!» – заметил Андрей Владимирович. Нам же, зелёным студентам, оставалось только молчать да думать.

А. Мурзин, апрель 2000