Пятое время года

ПЯТОЕ ВРЕМЯ ГОДА.

- Лето. Настоящее, знойное, жаркое, лето. Когда солнечные лучи не ласкают твою кожу а обжигают, когда от раскаленного воздуха ни где не скрыться. Когда, полу оголенные, вызывающие, тела девушек по всюду, и ты смотришь на них стараясь не сломать себе шею. Я говорю о том лете, когда нет никаких забот, с тебя льет пот, но ты счастлив что именно сейчас лето и у тебя нет ничего в голове кроме этого времени года. Ты забыл как выглядят твои родители, ты забыл как зовут твоих брата или сестру. Ты принадлежишь только себе. Ты гуляешь с друзьями в центре города, идя по залитому солнцем тротуару, любуясь, и радуясь всем что окружает тебя, ты полностью отрешен от всего остального, от всех проблем: работа, школа, институт, не имеют ни какого значения, ты не знаешь значения этих слов. Не болит голова о несданной сессии, потому что в этот момент твоя миссия, возложенная на тебя самим господом богом, общаться с девушками, и посасывать не спеша ледяное, обжигающее пузырьками твою глотку, пиво. Три месяца беззаботной, полной шального угара и распутства, жизни, трата всех денег которые ты копил еще с зимы дабы оторваться на полную катушку. Убить организм алкоголем вот твоя молитва. Прожигание небольшого кусочка своей жизни: вот твой закон. Переспать с каждой девчонкой которую ты встретишь на своем пути: вот твоя мораль. Лето, лето, лето, лето, и все. Голова кружится, оттого, что сделано за это время, и еще больше оттого, что тебе предстоит сделать. Столько планов, и ты, во что бы то ни стало, обязан выполнить их. Солнце, и женские тела вот твои идолы. Солнце, тела, и пиво, пиво тела и солнце, солнце, солнце, солнце. И эти вещи движутся в твоей жизни по замкнутому кольцу. Ты понимаешь меня? Движутся, движутся, движутся, и… вдруг ты с удивлением для себя, осознаешь что тебе начинает это надоедать. От всего, что ты считал своими божествами неделю назад, тебя начинает ворочать. Это как мороженное, ты можешь съесть одно и тебе нравится его холодящий, сладкий, вкус, и вот ты покупаешь еще одно, ванильный рожок к примеру, и тебе опять приятно его есть, и ты ешь еще один, и еще, и вот приходит момент когда ты обжираешься этого поганого мороженного до такой степени что тебя выворачивает, и ты блюешь. Казалось бы десять минут назад это было очень вкусное мороженное, а теперь оно выходит желтым молоком, из твоей обмороженной глотки вместе с кусками ход дога который ты ел не задолго до этого. Рвота течет из рта, из носа, кажется что эта жижа вот, вот, польется из ушей, а она течет и течет. А ты знаешь? Ты знаешь почему ты блюешь этим ванильным мороженым? Ответь Дима, ты знаешь?
- Нет.- захлебываясь в своих слезах ответил Дима. – Я не знаю почему! Я не знаю!
- Дима ты плачешь? – говорю я. - Не плачь Дима. Ты плачешь потому что ты не знаешь ответа на мой вопрос? Так это же не беда, я поясню… или может тебя пугает пистолет приставленный к твоему гребанному затылку? Или может ты плачешь потому что рядом лежит твоя подруга с размозженной головой, и гниющая под палящим солнцем, глупая монахиня?!!!! Хотя я не думаю что из-за этого. Скорее из-за вопроса, ведь из-за вопроса ты плачешь Дима?! Из-за него?! ГОВОРИ!
- Да из-за него! – в истерике отвечает Дима.
- Я так и думал. Так вот: Ты блюешь этим гадким мороженным потому что твоему организму оно надоело, в твоем желудке его слишком много, ты его наелся. Тоже самое и с Летом. Мы его наелись. В наших желудках его слишком много, нас тошнит от лета! Ведь вас тошнит от него ребята? – кинул я своим «друзьям».
- Да, - ответили они хором.
- Вот видишь Дима? Их тошнит от лета, меня тошнит… тошнит от замкнутого круга жизни, одно да потому, одно да потому, год за годом, весна, лето, осень, зима, четыре время года, нам их мало, - говорю я, - Ты понимаешь меня Дима? Ответь мне. Отвечай мне тварь! – долбанув, его дулом пистолета по макушке, ору я.
- Понимаю! – завопил он, все так же захлебываясь слезами.
- Я рад что ты меня понимаешь, - улыбнулся я, - Так может быть ты, Дима, знаешь что мы хотим от тебя? Может ты знаешь почему ты стоишь с раскинутыми в стороны руками, с пистолетом у затылка, рядом с гниющим трупом твоей девушки, у часовни, на Покровской горе, под этим чертовым палящим солнцем? Может быть ты догадываешься что мы от тебя хотим, Дима?! Что могут хотеть трое молодых людей от тебя?
- Я не знаю! – отвечает Дима.
- Что ж, это не беда… у нас с тобой много времени для того, что бы я мог тебе объяснить…мы могли объяснить тебе, для чего ты нам понадобился. Знаешь, ты хороший парень, мне приятно твое присутствие, и я расскажу тебе все с самого начала. Для того что бы ты все понял. Так что Дима, ты будешь меня слушать? Будешь?
- Буду, - успокоившись простонал он.
- Молодец. Но можно я перед началом рассказа попью водички? Ты мне разрешаешь?
- Разрешаю,- отвечает мне Дима.
Я протягиваю руку к девушке стоящей рядом, с бутылкой минеральной воды. Та молча протягивает мне ее. Отпив половину, не спуская пистолет с Диминого затылка, я продолжаю.
- Так вот Дима слушай, слушай и вникай. Я начинаю, и не дай бог, Дима, тебе не понять смысл этой истории, не дай бог.



Набережная. Наверное это лучшее место где можно прочувствовать все то о чем я тебе говорил. Полуголые бабы снуют то с права то слева. Маленькие дети жуют сладкую вату, влюбленные пары засунув руки в задний карман друг другу о чем то болтают. Волосатые придурки в штанах на размера три больше, катаются на скейтбордах, велосипедах, и прочей хрени. И у всех этих людей на лице написано что они счастливы, искренне, по настоящему, счастливы. А я сижу на лавке и наблюдаю все это гребаное «великолепие».
- Твою мать, где этот кретин.
Я посмотрел на часы. Время: пятнадцать минут первого. Уже пятнадцать минут а его все еще нет. Может что то случилось? Может его загрызли собаки, в какой-нибудь подворотни, растащив его куски мяса по всему городу? Его могла переехать какая-нибудь машина. Он мог провалится в канализацию и сварится там заживо. И все равно какого черта он так долго!
Подождав еще пару минут я увидел высокого, широкого в плечах парня спускающегося по многочисленным ступеням.
- Здорова Вася. Что так долго?
- Здорово Леха, - сказал он присаживаясь рядом, - не мог найти, отец спрятал его, еле нашел.
- Куда спрятал? – заинтересовался я.
- Не поверишь…
На его лице появилась улыбка. Подняв футболку на спине, он вытащил из штанов сверток и протянул его мне.
- На дне коробки с игрушками сестры. Придумал куда спрятать.
Я, аккуратно отогнул уголки свертка, в открытой промежности показалась рукоять пистолета Макарова.
- Придурок не гони. Потом посмотришь.
- Да всем насрать. Пока я не начну палить в прохожих, никто и внимания не обратит. – говорю я, - я могу бегать с ним по набережной как угорелый и людям будет по хрену что за дрянь у меня в руках…а патроны?
- Полная обойма, и еще три пули с собой. Больше не смог. – ответил Вася.
- Этого хватит. Сколько еще должно подойти?
- Толстый, и Светка. Они вот-вот подойдут. Не волнуйся, - успокаивает меня Вася.
Я улыбнулся.
- Главное что ты со мной дружище, на остальных плевать. Надеюсь не передумал? Очко не играет? – скалясь спросил я.
- Обижаешь. Все будет как говорили. – ответил Вася.
- Точно. Ты пойми просто другого выхода нет Васек. Ни у тебя ни у меня, ни у Светки, даже у Толстого. Мы выродки цивилизации. Выбора нет вообще ни у кого. Просто кто то будет с этим мирится, вечно боясь за свою жизнь, а кто то не побоится и усовершенствует ее. Мы ни делаем ни чего плохого, мы просто производим обгрейд нашего сознания, нашего духа, и тела. Я не боюсь это сделать.
- Я с тобой Леха. – улыбнулся Вася.
- Я рад братишка. Я знаю тебя еще с детского сада. Ты мне как брат, и я рад что ты понимаешь меня. – положив свою руку ему на плечо сказал я.
- Ты тоже мне как брат… Сделаем нашу жизнь лучше…
-Точно! – поддержал я.
- Вперед к самосовершенствованию, - почти крича, выдает Вася.
- Правильно! - кричу я.
В друг мы увидели как по аллее со стороны моста в нашу сторону идет Толстый. Богатый мерзкий, замороченный интеллектуал. Человек с непонятным миропониманием. Мы с ним познакомились в Интернете, в каком то чате. Его ник был «Пятикрылый шестихуй», Я и Вася не могли удержаться что бы не пообщаться с ним. С тех пор мы постоянно встречались и узнавали много интересно и жуткого из его, если честно, ублюдочной жизни. Он младше нас на три года, но в свои семнадцать он повидал столько что ему насрать на любого выскочку лечащего за жизнь. Разновидность наркоты которой он ширялся заставляла проникнутся к нему уважением. К своим семнадцати он перепробовал все что можно было достать в нашем городе. Как и многие он начинал с обычной травы, сейчас крепко осел на кокаине. Этого человека можно только призирать и никак иначе.
- Здорова пацаны, - сказал толстый, улыбающийся наивной детской улыбкой.
- Здорова Жека, - поприветствовал я.
- Здорово, - Сказал Вася, - ты ширялся?
- Представь себе нет! И меня ломает от такой хрени!
- Не забудь, ты обещал, -сказал я, -никакой наркоты.
- Задрал уже! Я помню! И не хрен мне об этом напоминать! Понятно?! – заорал Женя.
- И х*ли этот осел орет? – раздался голос из за наших спин.
Мы разом повернулись. Перед нашими глазами предстала Света. Она учится на филологическом. Исключительная лесбиянка, в том смысле что к мужскому полу равнодушна но в тоже время ненавидит свою сексуальную ориентацию всем сердцем. И поэтому ее постоянный спутник фалоимитатор, с которым она не расстается не на секунду. Можно сказать это единственное что она любит.
- Кого ты ослом назвала? Сука!
- Тебя! Осел!
- Заткнитесь оба! – не выдержал Вася, - мы не орать друг на друга пришли. Или ****ь, вы забыли на кой мы здесь?!
- Он прав, - подхватил я.
- Да я просто нервничаю, - улыбнулся Толстый.
- Пистолет достали? – спросила Света у Васи.
- Да. Он у Лехи. Не передумала? – улыбнувшись спросил он.
- Шутишь? – усмехнулась света, - назад я не отступлю.
Неожиданно Вася соскочил с лавки..
- Ладно, хватит. Нужно выдвигаться, покончим с этим.
Спрятав пистолет под футболку, я встал.
- Все готовы? – с серьезным видом лица спросил я.
- Да. – в голос ответили все.
- Я тоже…пойдем.
И вот, мы, четверо «друзей», идем по залитым солнечным светом, улицам города. Казалось бы сейчас упасть в свежую прохладу воды, взять пива, цепануть какую ни будь девчонку, просидеть с ней в кафехе до первого озноба, напросится к ней домой, ссылаясь на позднее время, и завалить ее. Ну как это обычно происходит, но в тоже время в том и проблема, что все как обычно! И вместо этого мы идем с пистолетом за поясом к познанию совершенства, умиротворенности чувств, вечности.
Мы идем медленным размеренным шагом, мы не торопимся, нам некуда торопится. Мы просто идем. Поглощенные своими мыслями, страхами о предстоящем, но мы идем. Почему то люди идут в совершенно противоположную сторону, будто бегут от того места куда мы направляемся.
Неожиданно первым подал голос Вася.
- Вы когда-нибудь совершали необдуманные поступки?
- Ты имеешь ввиду когда тебе хватит два колеса а вместо этого ты глотаешь четыре? Были. Такие отходники потом…- ответил Женя.
- Толстый я не про то! – разозлился Вася, - Я говорю про те вещи, которые бы вы никогда не сделали еще каких ни будь недели три назад.
- Думаю такие вещи есть, - сказала Света, - я бы хотела подойти к своей матери и прямо в лицо сказать ей, что она сука. Что я ее не на вижу, всем, всем, всем сердцем. А ненавижу за то что она никогда не беспокоилась обо мне… ну конечно беспокоилась, но не так как должна была, не так как мне бы этого хотелось. Она уходила рано, приходила поздно. Самое счастливое время человека это его детство, а у меня ни хрена не так! Я спать то ложилась всегда сама, без всяких там сюсюканий и прочего дерьма. А мне бы хотелось, мне нужно было это дерьмо! Я хочу что бы меня накрывали одеялом, целовали в щечку, рассказывали какую-нибудь глупую историю придуманную на ходу, а вместо этого всё это делала я, своей вечно пьяной матери. Сука, вот кто она, и это то что я не могла бы сказать ей пару недель назад, а сейчас мне все равно.
Ее глаза стали влажными, но она не подавая виду шла, смотря куда-то в даль. Будь ее мать сейчас рядом, она бы обязательно высказала все что думала.
- Не думаю что у меня есть то что бы я хотел сделать и не делал это, - улыбнулся я.
- А банк ограбить? Была мысль? – подхватил Женя.
- Идиот. Что ты мог бы сейчас ограбить банк?
- Да хотя бы магазин, - влез Вася, - без проблем. Дело не в деньгах, сейчас в них смысла я не вижу, важен сам факт, факт того что ты это сделал.
- Ты хочешь грабануть, хренов магазин? – с недоумение сказала Света.
Оглядываясь по сторонам, Вася остановился. Мы тут же остановились не понимая что он делает. Его взгляд упал на магазинную вывеску «Красный ЯР».
- Дай Леха пистолет, - протягивая мне свою руку сказал он.
- Не гоня придурок, не забудь зачем мы здесь собрались! – выходя из себя, сказал я.
- Дай ты этот *****й пистолет! – заорал он.
Проходящие люди тут же обратили внимание на нас. Я вытащил пистолет из штанов.
- На! – Не обращая внимания на прохожих, заорал я.
Схватив его он быстрым шагом ринулся к магазину, и мы все втроем, за ним.
- Заголовки газет: Ограблен магазин, деньги не взяты, есть жертвы, - орет он идя с пистолетом к магазину.
Услышав это, Света залилась смехом. Вдруг, почему-то мне с Толстым это тоже показалось забавным, и мы все вчетвером начали ржать.
Не сбавляя шаг, Вася держа пистолет открыл ногой дверь, продавщица торговавшая в этом павильоне, девушка лет сорока, оказалась прямо напротив дула оружия.
Все как в кино, красиво и замедленно.
Сцена, - Ее рука тянется под стол.
Сцена, - Курок. Пуля выходит из дула пистолета Макарова.
Сцена, - Рука тянется к чему-то скрытому от наших глаз.
Сцена,- Пуля летит…она быстрее.
Снаряд врезается в кожу, разорвав к чертовой матери продавщице плечо. Та с дикой резкостью отлетает, врезаясь в полки со спиртным. Бутылки посыпались, разбиваясь ей о голову, рассекая кожу на голове. Она лежит на полу павильона, из головы хлещет кровь.
Все произошло так быстро что мы не успели понять что произошло.
Она кричит, кричит диким, пронзительным, истошным криком. Корчаясь от боли и страха в огонии.
- Да заткнись ты сука! - заорала Света.
- Заткнись ****ь! Заткнись *****! Заткнись *****! Заткнись *****! Заткнись *****! – стоя в оцепенении кричит Вася.
- Да не орите вы оба! - ору я.
- А-ааааа, - закрыв уши взревел Женя.
Вдруг Света перепрыгнув через прилавок, схватила бутылку лежавшую рядом с женщиной и начала лупить ею продавщице по голове. Тупой удар. Крик. Удар, бутылка бьется. Стон. Новая бутылка. Еще удар. Тишина. Такой тишины я еще никогда не слышал.
Я огляделся. Толстый стоит, зажав уши ладонями. Вася тупо смотрит на свету. Я перевожу взгляд на нее. Ее лицо, окропленное тысячами капель крови, улыбается. Неожиданно ее грудная клетка начинает трястись от беззвучного смеха. Через секунду она смеется в голос с каким-то страшным но радостным выражением лица. Очнувшись, Вася быстро подошел к кассе. Он вытащил деньги из кассы, сотни, тысячи, десятки, полтинники, мелочь, и не считая скомкав засунул в карман. Мы переглянулись. Нужно бежать.
Сцена: Мы несемся не замечая никого вокруг. Налетая на идущих на нас людей, роняя их на пыльный асфальт. Мы бежим, бежим от обыденности жизни, от серости дней. Мы бежим и у каждого в голове то что только что произошло. Нам не жалко эту женщину, мы сделали первый шаг, хода назад не будет, мы не короли, мы пешки, фигуры которые хотят вырваться за пределы шахматной доски и ходить так как нужно нам.
Вспотевшие, красные от прилившей в голову крови, с трясущимися руками от адреналина, переполненные эмоциями мы уселись под мостом.
- Мы только что лиши человека жизни, - еле справляясь с отдышкой сказала света , истерично улыбаясь.,- только что мы отобрали у кого то любимого человека. Мы изменили чью то жизнь раз и навсегда.
- Она могла, направляясь домой, переходить дорогу и какой-нибудь бешенный водитель мог переехать ее. Может быть она пришла бы домой и обнаружила бы на полу своих мертвых детей, лежавших с перерезанными глотками на красном от крови ковре. Я про то что никто не может изменить жизнь другого человека если это не решено где то на небе. Мы были посланы избавить ее от мучений. – вдохновенно сказал Женя.
- Я убил человека, просто взял и убил…
- Не ты а я, - запротестовала Света, - ты просто поспособствовал этому.
Вася вытащил из карманов мятые купюры взятые в кассе и бросил их в реку. Вода тут же подхватила бумажки и унесла куда-то в даль. Мы все вчетвером смотрим как они уплывают.
- Еще бы неделю назад я бы не за что не позволил выбросить тебе эти деньги,- усмехнулся Толстый, - А сейчас…
- …А сейчас они просто не нужны, - улыбаясь, продолжила Света.
- Это точно, - смотря на уплывающие деньги, засмеялся я.
- Ненужность денег, мы осознаем только сейчас, это еще один шаг к нашей цели, - подхватил мой смех Вася, - Хватит, нужно идти, осталось немного.
И вот мы снова идем. Солнце по прежнему греет наши головы, из прохожих счастье так и лезет. Так и охота подойти и разнести какому ни будь недомерку голову. Просто так без всякой причины, что б не радовался.
Неожиданно для себя я обратился к Жени.
- Толстый дай дряни. – резко сказал я.
Толстый остановился.
- У меня нет.
- Кому ты гонишь? По любому есть, дай. – сказал я.
- Хорошо, Давай зайдем куда ни будь,- улыбнулся Толстый.
- Леша ты что?... – удивилась Света.
- Леха мы же договорились, ни какой дряни, - добавил Вася.
- Да ладно вам…, Я хочу попробовать! Кто мне запретит? Вы? Они? Кто? Меня достали эти запреты. Всю жизнь только и слышу нельзя, нельзя, нельзя. Можно! – крикнул я, - Доставай Толстый.
- Так здесь же люди? – поразился Женя.
- Я вижу что здесь люди, доставай…
 Мы остановились по середине улицы и встали в кучу. Мешкаясь он достал небольшой пузырек с кокаином. Я подставил тыльную сторону ладони. Толстый насыпал.
- Нюхай, - улыбаясь сказал он.
Я разровнял дорожку и вдохнул порошок. Следом за мной поспешил и сам Толстый. А люди смотрят, не понимая что происходит.
- Насыпь мне, - не выдержала Света.
- Мне тоже, - сказал Вася.
Толстый тут же насыпал им…
И вот четверо обдолбаных кокаином придурков идут по улице с заряженным пистолетом под футболкой. Мы идем до крайности отрекшиеся от жизни, нарушив все заповеди Христа, обиженные на жизнь. Мы идем к высшей точки самопознания, нас некому остановить, потому что народ это тупая бесформенная клоака, движущаяся по направлению к пище, мы не хотим быть частью этой толпы, мы не они а они не мы. Хочется раздавить каждого кто не понимает, что жизнь не сводится к набиванию своего желудка, мы готовы отстрелить каждому яйца кто думает что смысл жизни траханье до утра.
На самом деле в мире есть куда глобальнее причина жить,… но она еще не найдена.
Мы сошли с центральной дороги, к старым, почерневшим от времени, грязным халупам, называемые домами.
- Вы только посмотрите на это, - улыбаясь, обратился я к друзьям, - вот она действительная реальность, на поверхности все красиво, как в центре, а зайдешь чуть глубже и вот оно.
Вдруг я остановился…
- Что случилось? – спросила света.
Я указал на человека вышедшего из полуразваленного дома. Грязный, заросший, слепой, без руки, он на ощуп идет к туалету стоящему во дворе.
- Отрубите мне руку, -сказал я.
Света, Вася и женя повернулись ко мне с непонимающим взглядом.
- Я серьезно, - смотря на слепого человека сказал я, - отрубите мне руку.
- Зачем?, - монотонно, без эмоций спросил Толстый, будто зная ответ на сой же вопрос.
- Я хочу узнать как это… я хочу почувствовать какого это, быть немощным, быть тем кого не любят и унижают. Я хочу сгнобить себя в глазах общества, что бы возвысится в своих. Посмотрите на него, ему плевать что скажем про него мы, или кто то другой. Он сам для себя. Ему неважна нынешняя мода, ему неважна политическая обстановка в мире, у него нет на это времени и средств, его волнует сама жизнь. Здесь и сейчас. Он не живет заранее, его смысл жизни здесь и сейчас. Я хочу приблизится к нему, я хочу чувствовать боль а не думать о ней… Нужно взять у него топор.
Никто ни слова не сказал, всем и так ясно чего я хочу.
Посмотрев на всех я спустился по склону к разваливающемуся дому. Я подошел к старику.
- Я хочу взять у вас топор, - сухо сказал я.
Слепой не поворачивая на меня головы указал на деревянные чурки рядом с которыми валялся топор.
Я тут же взял его.
- Спасибо, сказал я, посмотрев на старика в последний раз.
Неожиданно мне стало жалко его, жалко до такой степени что я был готов сделать все что бы избавить его от страданий. Еще с минуту я смотрел на него, сидящего на куске дерева, немощного старика.
Я вытащил пистолет. Направив на него дуло я целюсь в голову. Выстрел. Пуля летит. И опять все как в фильме… Но вдруг летевшая пуля в голову сносит Слепому челюсть. Он падает, дергаясь в конвульсиях, на осколки своей челюсти, с того места где она была, свисает язык, кровь сочится с жуткой силой. Я в панике стреляю снова, и снова, а он дергается, я бросил оружие на землю, и схватив топор начал молотить его по голове. Осколки его костей бьют меня в лицо, кровь убитого заливает мне глаза. А я в агонии продолжаю долбить его по голове топором.
Через минуту, остыв, я подошел к Васе, протянув ему топор.
- Я избавил его от мучений, - со слезами на глазах сказал я, - отруби мне руку.
Я положил руку на землю. Все трое тупо смотрят на меня.
- Руби, терять уже нечего, ни мне не вам, - обреченно сказал я.
- Думаешь ты сможешь дойти? – спросил Вася.
- Я дойду, - улыбнулся я, такой улыбкой будто выбора уже нет, - Руби.
К моим глазам подкатили слезы, и я заревел.
- Руби, твою мать! - плача ору я.
Сцена, - замах…удар… я кричу…темно.
Я открываю глаза. Мое тело прижимает к земле Толстый… Я ничего не чувствую. Света обвязывает мою кровоточащую пульпу Васиной футболкой, кисть в десяти сантиметрах от меня.
- Понюхай, станет легче, - сказал толстый, протягивая мне наркотик.
Не замедлив, я принял дозу. Боль притупилась, впрочем как и сознание. Вася помог мне сесть. Я посмотрел на окровавленный обрубок, на кисть валяющуюся под палящим солнцем.
- Я устал,… давайте закончим что начали, вставая сказал я.
- А что с рукой делать? - Спросил Вася.
- Не знаю, - тихо ответил я, - пусть лежит здесь, теперь мне нет до нее дела, это уже не часть моего тела.
Вася поднял кисть и зашвырнул на метров пятнадцать. Я в последний раз взглянул на мою руку, лежащую в пыли.
 Мы поднимаемся в гору, к часовни, еще немного и все закончится, весь наш путь придет к своему логическому завершению. Мне все хуже и хуже, но я должен дойти, во что бы то ни стало. Толстый пичкает меня кокаином, единственным, что позволяет мне идти.
- Я не хочу, - вдруг сказал Толстый, - я передумал.
- Уже все решено, - улыбнулся я.
- Я не хочу, я еще столько должен сделать, я не готов, - оправдывался Женя.
- Назад то дороги нет! Как ты не можешь вбить в свою тупую голову? – сказал Вася.
- Я не могу! – заорал Толстый, - Я не готов! Я не такой как вы. Вы… шизанутые ублюдки!
- Заткнись! – закричал Вася.
- Я ухожу! – поворачиваясь к нам спиной сказал Женя.
Повернувшись он побежал прочь, поднимая клубы пыли.
- Стой! – Доставая пистолет, орет Вася.
- Я не такой… - донеслось до нас.
Прицелившись Вася выстрелил. Пуля пробила Толстому ногу, он упал. Быстрым шагом Вася подошел к корчующемуся от боли Толстому.
- Не надо, - умолял он.
Не внимая его мольбам Василий выстрелил ему в голову, потом еще, еще, еще, пока Жекина голова не превратилась в месиво из мозгов и крови. Постояв над бездыханным телом еще минуту он подошел к нам.
- Четыре патрона осталось… один Толстого, - сказал он.
Он вытащил обойму и вставил три патрона лежавшие у него в кармане…
- Вот и все, - сказал Вася.
Мы поднялись на гору. Здесь красиво, красивый вид на город, красивая часовня, все так мило и безмятежно, что от этого блевать охота.
- Постойте сказал я, - я должен кое что сделать, - дай мне пистолет, - сказал я Васе.
- Там три патрона… ответил он, протягивая мне ствол.
- Я не буду стрелять, - сказал я и направился в часовню.
Зайдя вовнутрь я увидел монашку чистящую какой-то поднос чистящим средством. Я встал перед иконой распятого Христа. Монахиня продолжала свой ритуал с поносом не обращая на меня внимания.
- Вы и вправду верите в бога, - не отрывая взгляда от образа на иконе спросил я.
- Конечно, - посмотрев на меня ответила она, -
- Откуда вы знаете что он существует? – Продолжая, говорю я. – покажите мне его.
- Его нельзя видеть. Нужно верить, все должны верить, то что вы спрашиваете, это неправильно, - продолжает она.
Я засмеялся.
- Вы сами то верите в него?! - Закричал я, - или это способ просто выжить?! Способ спрятаться от мира, чистя эти вонючие подносы!
- Уйдите! - закричала она.
- Может это вымысел безумных фанатиков ищущих себе причину существовать?! – Продолжаю я.
- Уйдите!, - вопит монахиня.
- Я схватил нож лежавший рядом с подносом которым она соскабливала грязь и всадил его ей в шею. Кровь хлынула струйкой заливая пол, свечи, иконы.
Схватив мертвое тело монахини за ворот, я вытащил его на улицу.
- Она не видела бога, - сказал я.
- И… вдруг появляешься ты Дима со своей подругой… Понимаешь она слишком громко вопила увидев труп. Я же ей сказал « все хорошо, не волнуйся», но нет же, она продолжала кричать. Мне пришлось выстрелить. Понимаешь? Я этого не хотел.
Из глаз Димы снова покатились слезы
- Не плачь, не надо. Теперь я надеюсь ты понял что я хочу от тебя?
- Понял, - рыдая ответил Дима.
- Молодец, - похвалил я его, - нам нужно что бы ты убил нас. Прекрати наши мучения, покончи с тремя недоразумениями бога, подари нам пятое время года, помоги нам возвысится до состояния нирваны. Умоляем тебя.
Я повернул его за плечи к себе. Наконец я увидел его голубые глаза, залитые слезами. Я протянул ему пистолет и отошел к своим «друзьям».
- Стреляй Дима, начни с кого угодно, прояви фантазию.
Мы все трое уставились на пистолет с умиротворенными лицами. Еще секунда и все. Дима, дрожащими руками, направил пистолет на меня.
- Давай же Дима, стреляй, - раскинув руки в стороны сказал я.
Он мешкает, обливаясь слезами.
- Стреляй! – делая шаг вперед, заорал Вася.
И снова все как в кино. Сцена: Выстрел. Сцена: пуля вырвалась из дула оружия вонзаясь в Васин череп... С сумасшедшей резкостью, выкинув ноги из под себя он падает на землю.
- Молодец! - Брызгая слюной, ору я, - Стреляй!
Увидев Василия, с мозгами отделенными от черепной коробки, Света попятилась назад.
Дима перевел пистолет на нее.
Сцена: Выстрел. Сцена: Ее кровь оросила мое лицо.
- ХА! ОТЛИЧНО! – в невменяемом состоянии, смеясь, снова выкрикнул я, - ай да красавчик! Теперь моя очередь! Сделай это!
Дима остановился, смотря на меня глазами полной ненависти.
- Стреляй, не тени, - смеюсь я, - ты должен…
Он стоит.
- Стреляй Дима, я готов. Подари мне пятое время года!...Давай же!
Он не стреляет.
- Сука! Я убил твою гребаную шлюху. Убей меня! Снеси мне голову!…
По его щекам текут слезы.
- Стреляй!!! – Заорал я истошным криком.
Резко он перевел пистолет себе в рот… Сцена…
Я заорал, я закричал диким криком животного.
- ****ь! Нет! НЕТ!, - плачу я, - поганый ублюдок! Зачем!? ЗАЧЕМ?!
Мое тело погрузилось на асфальт. Я лег в пыль раскинув руки.
- Нет! Поганый ублюдок!,- захлебываясь в слезах кричу я, - это моя пуля! Моя!
В глазах темнеет, сильнее, сильнее, сильнее…


- Не знаю сколько я был в отключке но очнулся я в месте от куда я выйду не скоро. Они думают, что я сумасшедший. Больной… ха! Идиоты. Я сижу на этой долбанной койке уже…
- К тебе пришли, - открыв дверь моей палаты сказал санитар.
- Иду, - тихо сказал я.
Трое санитаров проводили меня в комнату для посетителей, из мебели в которой, стол и два стула. Я сел. В помещение зашел мой гость.
- Здравствуй, - улыбнулся я, как дела?... Хе. Глупый наверное вопрос? Ха! Как дела. Молчишь. И правильно. Не говори ничего. Твой голос, последние, что мне хотелось бы слышать, - снова улыбнулся я. Знаешь я и не думал что ты придешь, правда не думал. Но все равно я представлял, что сказал бы тебе, если бы ты пришел… и ты пришел… Ты пришел посмотреть мне в глаза? В глаза убийцы твоей девушки и многих других? Хочешь увидеть раскаяние? Думаешь, я сожалею? Знаешь, что я скажу?...Я не сожалею ни на секунду что сделал. Мне не жалко ни тебя, ни ее, ни даже ту монашку. И знаешь,… ты не послушал меня, я же просил, «убей меня, убей» а ты не убил. Но наверное это к лучшему. Здесь я не чувствую лета, - улыбаюсь я. Здесь я вообще ни чувствую. Я в другом мире, в своем мире Я не умер, и к лучшему. Если быть честным с тобой,… ты подарил мне пятое время года. Спасибо тебе. Но я уверен, что скоро оно мне наскучит. Так что жди… я приду за шестым.