Как меня принимали в ударники коммунистического труда

 Похождения редактора

Работала я после университета в одном Научно-исследовательском институте, по-тогдашнему – НИИ. И жизнь, и работа младшего научного сотрудника в те застойные времена были безденежными и бесцветными. И захотелось мне жизнь и работу немного украсить. По своей инициативе и своими силами.
Незадолго до новогоднего праздника я принесла из дома лист ватманской бумаги, цветные карандаши, краски и после работы располагалась за свободным столом, сочиняя «отдельскую» стенгазету. Никаких полномочий от коллектива отдела я не получала, просто захотелось сделать людям и себе – приятное.
Но люди отнеслись к этому очень странно. Одевшись, чтобы идти по окончании работы домой, они нависали над моим столом, разглядывали наброски газеты, и каждый виновато говорил одно и то же, только с разной интонацией: - Ничего у тебя не получится!
К тому времени я уже имела большой опыт в выпуске стенгазет (начиная с семи лет), и пророчества насчет того, что «не получится», от меня отскакивали. К тому же мне помогали дома муж (он придумал отличный заголовок для газеты) и маленький сын Паша (он выбрал из любимой книжки про Винни-пуха стихотворение «Возьмем это самое слово Опять»... Оно очень удачно перефразировалось в название нашего отдела «НИО-пять»). Было еще немало любовно выношенных шуток и наблюдений, полушутливых интервью с коллегами и научного ехидства. И все получилось. Когда уже стало ясно: получилось! – молоденькая секретарша разразилась стихами о нашем отделе:
«Люблю я НИО-5,
Но странною любовью...»
Секретарша сама перепечатала свои стихи на машинке, и мы с ней приклеили их на единственный свободный пятачок поблизости от заглавия газеты.
Мы вывесили стенгазету поздним вечером в коридоре, а наутро наш отдел НИО-5 стал знаменитым. Сначала читать газету сбежались сотрудники со всего этажа, потом слава достигла и других этажей, и к газете было трудно протолкнуться. Мужчины из нашего отдела многозначительно курили, а дамы кривили губы и скромно говорили: - Да разве это газета! Ничего в ней особенного нет!
Но тут творение увидел партком, оживился и объявил конкурс на лучшую новогоднюю стенгазету. Другие отделы, проклиная наш отдел, наскоро понарисовали огромных Дедов Морозов под огромными елками, среди которых затерялись два-три дежурных текста: поздравление с Новым годом, «Кому что снится в новогоднюю ночь», да пара анекдотов из отрывного календаря – стандартный набор самодеятельной печати. В конкурсе победила газета нашего отдела, и отдел был награжден огромным тортом. Торт ели всем отделом в молчании.
Больше газет в нашем отделе не выпускалось. Не хотелось. А тут пошла мода бороться за звание коллектива коммунистического труда. Наш начальник очень хотел, чтобы мы стали таким коллективом. По простоте душевной забыв поинтересоваться, как лучше подготовиться к такой процедуре, он построил нас и привел в партком на комиссию, ведавшую приемом в коллективы коммунистического труда.
Комиссия сидела за столом, покрытым дефицитным красным ситцем (красное сукно давно повывелось) и важно задавала вопросы:
-Ну, расскажите, какой общественной работой вы занимались?
Первая же старшая научная сотрудница, кандидат наук, растерялась и промямлила:
-Участвовала в ленинском субботнике!
-Ну, - рассмеялась комиссия, - в субботнике все обязаны участвовать, попробовали бы не поучаствовать.
-Я работала на подшефной овощной базе, - напряглась сотрудница.
-Все работают на овощной базе! – строго сказала комиссия. – Причем в рабочее время и за зарплату. Это не общественная работа.
Начальник нашего отдела был чернее тучи. Так не хотелось его подводить! И тут старшая научная сотрудница нашлась и просияла:
-Я выпускала стенгазету отдела!
-Ах, газету? – комиссия помнила триумф “нашей газеты” и одобрительно заулыбалась.
Следующие, кого спрашивали, уже знали правильную дорогу и дружно отвечали:
-Мы выпускали стенгазету!
Молоденькая секретарша, которая единственная помогла мне с газетой, уже давно уволилась и поэтому ничего не сказала.
А я сидела в дальнем углу и с веселым любопытством наблюдала за происходящим. Очередь отвечать дошла до меня последней. Но что мне было ответить? Мой стандартный ответ про активное участие в стенгазете уже мог вызвать подозрение. Я потупила глаза и сказала виновато:
-Я пока ничего не сделала. У меня маленький ребенок, и он часто болеет.
Подобревшая комиссия мягко пожурила меня и сказала коллективу:
-Раз уж вы теперь будете коллективом коммунистического труда, вы должны взять шефство над вашей несознательной сотрудницей. Привлеките ее, например, к выпуску стенгазеты. Пусть хотя бы рамочки вокруг статей чертит, раз больше ничего не может. А то в прошлый раз статьи были без рамочек.
Это верно, рамочки я тогда не нарисовала, лишнее это.
Нам всем выдали красные книжечки «Ударник коммунистического труда» и большие аляповатые значки с красными знаменами и дежурными колосьями. Я значок никогда не надевала. Он тяжелый и напоминает о том, как легко и бескорыстно теряли совесть люди перед столом под красным ситцем... Впрочем, не берусь судить, много ли изменилось с тех пор в человеческой природе.
«Мельницы Господа Бога мелют долго-долго, и размалывают все дотла»...

Наталья КОНОПЛЕВА.
5 февраля 2004 года.