Письмо в Минск

На столе лежало электронное письмо.



Когда мы познакомились, Она стояла посередине кухни и звонко смеялась в другую от меня сторону.

Уже через два часа Она уже казалась мне Ангелом.
Золото, а не.
То чудо, которого мне так не хватало.

Пойми, я же должен находить какое-то оправдание своей беготне по стране и её окрестностям. Например,- что не нахожу Половинки…; или что там ищут, как считается официально, эти мы - Бродяги?

Её ж.


Кудри, которые я рисовал,…помнишь,….тогда? Все десять лет начала?!
Чудилось мне в тишине, чудилось в шуме…. Во Львове, Твери, и на забытом заподмосковном полустанке.
Какая-то, как правило, такая Она.


И тут, конечно, тоже не исключение.

Наташа.
Красивая.


Я сидел на неудобном, невиданном мною ранее стуле и хотелось плакать.
От чего? – Не от слякоти душевной. От безысходности.
Я же уже знал,… предчувствовал, чем это окончится.

Но, о судьбе – по порядку.



Меня позвали к ним на праздник. Даже, возможно и устроили, предположу, праздник тот, в честь, в связи и отталкиваясь от нашего приезда. Нашего,- это меня с оператором.
Считаю, это честь для любого артиста – играть свою роль не на работе, а для хороших, добрых простых людей.
Не всегда, вот только получается….

Нужно мне найти контакт с ними. Не хотящими зрелища по договорённости зрителями, а спонтанно обрадованными простому человеческому общению людьми. Пониманию. Общности духа или настроенья….


Они классные!
Стул хреновый.

Они смеются и улыбаются, даже когда у нас принято ныть.
Врождённая улыбка, как солнечный загар у Южан, не сходит с глаз и лиц их.


Естественно, сначала…. Да. Сначала было знакомство.
Были и настороженные взгляды; уколы друг друга. Но обаянье этих простых, хороших людей, да ещё в сочетании с гостеприимством,- не знали ни границ, ни преград.

И я впускаю этих людей в душу.
Рассказываю самое сокровенное, интимное и доброе, что есть у меня.
То, которое не выставляется и не признаётся нигде. Для себя самого даже.

А рассказываю-то именно о них. О каждом, как вижу; представляю себе его жизнь, мысли, чувства.


Они смеются до слёз и икот. Верят мне.
Верят, что я придумываю им смешные истории.


Никому бы и никогда не рассказал о себе самого наболевшего в душе того, что, играючи, шутя (для два или три часа знакомых ребят),- под видом странной, грубой, пошловатой; порой, граничащей с ложью Чистой Правды,- выкладываю не задумываясь.

Под чистый хохот.
За улыбку и внимание.

Они смеются над самым печальным и дорогим. Разрывающим мне душу на части.

И мне становится легко и радостно тоже.
И беды уже как бы не считаются.

Потому, что они искренне радуются тому, что такого не может быть.



Я, конечно, люблю их.
Ведь без хороших зрителей нет, и не может быть артиста.
Я тоже хохочу оттого, что всё это не настоящее, пусть даже и являющееся моей биографией.

И, конечно, пою им.
Радую. Очень стараюсь радовать их нескучными переходами тем и жанров.

Ребятам нравится.


Крайне субъективное мнение….


Она сидит в метре от меня.
Это просто трагедия.
А тут ещё этот неудобный стулик….

Она всего лишь в метре от меня справа, но мне не рассмотреть её даже.
И это – новая боль, о которой я завтра же скорее всего смогу рассказывать в прошедшем времени, смеясь от слёз, застрявших в горле….



Жена ушла от меня тогда, январским вечером, видимо именно по этой причине.

Она не могла быть на втором месте у любимого и, главное здесь, любящего человека. На втором - по порядку обращения внимания.

Откуда знаю? Это ведь тяжёлое испытание – быть на втором месте у самого себя…. Корни те же….



А Она - красавица.
Я тянусь к Ней, рвусь из кожи вон, но не могу даже повернуться на дольше, чем четыре секунды.
Понимаешь?

Не могу даже поглядеть на неё.

Моё место на сцене. Которой, кстати, тоже нет.
На острие разговора меня, который не я с ними, которые не они.

…А у неё муж и любовник. И друг. И любимая соседка. И нет времени, ну вот совсем.
А какой цвет ей нравился в детстве? А чувствует она лёгкие запахи? А какие глаза у её друзей, и какая музыка крутится в голове, когда залезет и не отстаёт…?
Заботы. Радости и радости же….



Она, конечно, красавица.



Это не так, но,- голову даю,- она красивее и обаятельнее всех на свете.

…Наверное в голове учёбы, тренировки, свои одноклассники и должники, квартплата или вообще ремонт. Картошка у мамы на даче….

Я что-то рассказываю. О другой своей любви. О ненужных никому мелочах, на которые уходят годы,… но, обращаясь к памяти, беседую только с Ней.
Которую даже не разглядеть ещё.
А, может, и никогда больше.

…Мечты о будущем и воспоминанья о надеждах в прошлом.

И, стоит остановиться, сказать, мол – посидите тут пока пол часика, а мне, понимаете, вот с товарищем,…. – с товарищем вот поговорить нужно,- как рухнет всё.
Она перестанет мгновенно видеть во мне собеседника.
И я ….


И я разговариваю только с ней, хотя она и не знает об этом.
И слушает она истории тоже о себе и для себя, никогда этого в последствии не узнав. Только потому, что я говорю исключительно в сторону.



Мне хочется смеяться и петь. И плакать.
А я не отказываю себе в малом - и смеюсь и гримасничаю.

Живу.
Может, только сейчас и как никогда.
Молодо. Бодро. Как никогда за другими занятиями не хватит у меня веры, сил и настроенья. Не обращая внимания на и напрочь позабыв о.



Нету более радости, чем радовать, да взаимно, любимую женщину интересными, настоящими, полноценными, переполненными вниманием чувствами…
 …фигнёй, в общем.

Она смеётся.
Это самая радостная часть вечера для меня.
Этим я ещё жив.


Месяц я не приду в себя после пяти часов беседы.
Когда один – за четверых. И с пятью. Обо всём, касающемся только нас двоих.


Прости меня та Ты, с которой всё было когда-то не так, как хотелось и моглось.
Я отдам то, чего тогда недонебыло между нами наяву Ей.
Ты не будешь ревновать. Ведь мы уже пять лет не спим не только в одной постели, как со мной, но и в одном городе, как с ней.


Всё, что не получили от меня в своё время любимые родители, бабушки, дедушки, кошки, друзья, дети, любовницы и учителя - я всего этого не забыл. Но сохранил, осознал, приумножил и конечно раздам,…верну… пусть зрителям, слушателям, читателям.
Ей, Наташе.

А вот разговаривать-то я точно буду с Ней.
Чтобы успеть хоть что-то.
Крохи.


Но обращаться – это только ко всем.
Не пропустить ничего. Жеста, движенья, реакции. Слова, просьбы, тем более.

И, пусть всё медленнее и медленнее, но соответствовать ожиданиям.

И они отвечают тем же.
Внимают, спорят, поддерживают, высмеивают, осуждают, любят,…. И вновь искренне любят….
 …со мною.

И с теми, кто растерял при мне всё это в сложностях своих по дороге жизней и любви



Я люблю Её, как сразу всех любимых, дорогих и в прошлом своём, и, наверное, у будущем.



Стол, вино, воды.
Ни одного обнесённого вниманием.
Мясо вина и травы.

Они устроили всё это для Нас, когда благодарить было ещё вообще не за что. В надежде, что Мы не окажемся высокомерными скотами или скучными нытиками. Выпьем за неё!
Надежда, твою.

Да даст Нам Бог всегда отдавать всё, и более даже, чем Мы ещё пока не должны….
-Да на!!!



Наверное, мне не выдержать пять часов публичного признанья в любви. Но не остановлюсь, пока не буду падать.
Живу.
Пока играю артиста.
Из последних сил очень просто живу.

И не будет если даже получаться….



Не будет и получаса для разговора; настоящего разговора.
С Ней.

И хочется выть от этой тоски.
-У-у-у-у-у! – как ветер в горлышке пивной пустой бутылки.


Простите меня муж, любовник, соседи, любимая соседка и кролик Вася! Я ничего против вас не имел.
И не посягну на ваше, что оно у вас, у кого там!

Прости, Таша, я даже не спрошу у тебя разрешенья на протяжении всего вечера признаваться Тебе при всех в своей любви, которая не моя.
Да ещё так, чтобы они умирали от веселья за накрытым в праздник столом.

Но Ты тоже счастлива.


И, значит, я не зря буду неподвижно лежать в своей заваленной, обветшалой комнатушке в Питере; ничего не ожидая более. Перебирать в мыслях события не случившегося романа, и не мечтать.

Не зря….
На полу.
Глядя в серую меловидную, в трещинках, кривую плоскость потолка.

Я люблю тебя вас.
Всех, понимаешь, но скажу тебе. Но не тогда, а сейчас. Только уже я. А не Он….
Мне, наверное, без тебя не жить, если вы не будете более смеяться….




А там…
Утром с вином наравне исчезает, стихая сонно, последний смех.
Я лаконичен. До бормотанья. И до извинений за неточности в текстах и образах.

До убегания на второй троллейбус, тихих поцелуев в пух щёк, так и не узнав НИЧЕГО про сою новую любовь.



Болят тяжёлые лёгкие.
Только открывшееся метро, запуская в свои станции с чваканьем дверей и нудными медленными поездами, немногословной обыденной строгостью своей начинает спасать от того меня, который я уже почти есть.
Настоящего.
Вернувшегося с ужасом в свою память и голову….

…Скоро и рыбаки со своими санками-ящиками и рюкзаками стайками втянутся на площадки метрошных, отсыревших за ночь вагонов. Дабы толкать друг друга, меня и прочих пассажиров лыжами и радостно хмуриться в бороды.
Впрочем, нас уже разделят два дня и тысяча километров металлических кривых подколёсных дуг – рельсов.



Больше я никогда не увижусь с ней.
Но те, кого я полюбил,… и кто вдохнул в меня жизнь с интересом и улыбкой, вспомнят моё недолгое присутствие в их комнате и жизни.

-Дай, Бог, слышь?
-На, а!


«Где-то в мёртвой зоне между всеми этими минутами и километрами я ещё попытаюсь упустить из рук СМС», - заранее догадываясь о его бессмысленности, думал я на верхней, любимой до безумья, полке чистого, светлого поезда.
Было ли это.
Стал ли бы я спрашивать.

У кого.



Она не ответит ещё на шесть СМС. И, конечно, не я сейчас дощёлкаю, допью чаем ночь и усну.


Передай Ей, что я люблю ЕЁ.
Счастья вам.

Гера.