Переход

 Переход.

Герман Сергеевич Кастальский курил. Во всём Доме была лишь Пустота, и было совершенно непонятно, куда могли подеваться остальные.

Он чувствовал это: осень. Такое странное время года...А ведь он уже давно научился ничему не удивляться, и не было ни в Одном Из Миров такого, что могло бы показаться странным ему.

Осень...Касталький думал о том, что это непростое время. Мир умирает...И казалось, что-то совершенно неуловимое, что-то невидимое, неразличимое в стылом, как старый чай, воздухе, умирало вместе с ним.

Кастальский понимал, - заканчивался запас его прочности, а значит, ему одна дорога, значит, пришло его время уходить.

Уходить...Странно, подумал он, я ведь уже уходил, и не раз, я уже умирал, но возрождался вновь...Так отчего ж такая тоска на сердце, отчего так тяжело на душе?

С улыбкой он вспомнил "Манифест". Ведь всё верно, я не солгал ни единым словом, подумалось ему.

Он подошёл к компьютеру. Тот чуть слышно гудел, одинокий, заброшённый...И монитор светил своим призрачным светом...

"Мы все призраки в Этом Мире", - подумал Кастальский.

Он навёл указатель мыши на иконку...Вот он, "Манифест"...


"Приветствие.

Озадаченность многих людей такими странными, на их взгляд, нашими поступками, вполне объяснима. Человек, появляясь в этом мире, постоянно узнаёт новое, и неизменно удивляется ему. Наш Уход он не может себе объяснить, поэтому нам приходится объяснять людям этот наш поступок, и нашу природу, хотя мы и не любим этого делать.
Но в последнее время озадаченных становится всё больше. Уход они воспринимают как банальное безумие. Это и смешит, и раздражает нас.
Человеку свойственно придерживаться догм и норм, а всё, что не вписывается в эти нормы и противоречит этим догмам, человек принимает как ненормальное, дикое, как безумство.
Поэтому нам приходится объяснять людям, что их нормы и догмы для нас ничто, в нашем мире они не играют никакой роли. Наш мир слишком отличается от мира людей. Человек - динамическая структура. Рождаясь, он изменяется на протяжении всей своей жизни, взрослея, а потом старея. Человек изменяет своё сознание под влиянием внеших факторов-раздражителей. Человек может менять своё сознание бесконечно, пока оно не станет подобно улью, полному пчёл, не знающих единства.
Мы, в отличие от человека, - статические структуры. На проятжение нашего существования мы остаёмся неизменны. Мы приходим из Великого Ничто такими, какими же и уходим обратно. Мы не рождаемся, подобно людям, нам не отведён определённый срок. Наша сущность есть мысль, как и всё во всех мирах, однако если люди не понимают, что они являются всего лишь мыслью в Нигде, то для нас это данность. Мы бессмертны, потому что мысли не имеют ни рождения, ни смерти. И когда мы Уходим - мы не умираем, просто мы перестаём появляться в мире людей, мы остаёмся в нашем родном мире - в Великом Нигде, и уже навсегда. Но нельзя сказать, что мы "живы" или "мертвы", ибо мы не живём, и не умираем. Мы существуем. И нам всё равно, где существовать, - в мире людей появляясь ли, или не появляясь совсем.
Мы, в отличие от людей, не верим ни в бога, ни в богов. Мы лишь знаем, не верим, но знаем, о существовании Великого Ничто, Предвечной Пустоты, которя была, есть и будет. Мы знаем о существовании Великого Разума, который нам друг и наставник.
Приходя в мир людей, мы вочеловечиваемся, то есть становимся подобными людям. Но это неполное подобие. Мы можем радоваться, горевать, смеяться и плакать, мы можем дружить, но не враждовать, мы очень миролюбивы, и вражде всегда предпочитаем мир. Но мы не умеем обижаться, мы не умеем злиться. Мы почти не чувствуем боль психическую, и совершенно не чувствуем боли физической. У нас нет страха.
Обычно мы можем быть добрыми друзьями или мудрыми наставниками людям, которые ценят то, что мы говорим. Но мы не можем быть врагами или недругами. Мы не умеем ненавидеть. Мы не умеем предавать. Мы не умеем завидовать.
Но мы умеем любить. И если мы кого-нибудь любим, то наша любовь вечная, она уходит вместе с нами.
Мир, в котором живут люди, имеет линейную природу. Наш мир нелинеен, он не имеет центра и периферии, он не имеет ничего, наш мир - Пустота, наш мир - мысль о мире в Пустоте.
Мы уходим, как только понимаем, что не имеет смысла больше появляться в мире людей. Так ушёл Abbath, так ушёл Noman-in-Nowhere.
Мы существуем, но с человеческой точки зрения нас не было и нет. Нас не существует с позиций миропонимания человека. Однако человек даже о своём мире знает столь мало, так много существ, его населяющих, он не видит, и не хочет видеть и "верить" в них. Но они существуют, как и мы.
Поэтому, услышав от одного из нас, что он Ушёл в Ничто, не воспринимайте это как шутку, или бред, просто забудьте о нём. Для вас, людей, проще думать, что нас нет. Вам никогда не понять нашей природы. Возможно когда-нибудь вы сможете понять нас. Но не теперь. Посему мы говорим вам, живите и думайте, как привыкли, но не пытайтесь понять то, что неподвластно вашему уму.
Храни вас Разум.


Герман Кастальский, а также
Рихард Збровски,Вертиго, Алистер, Noman-in-Nowhere, и Abbath.

Аллея Старых Клёнов, Вечность, осень."

...

Сердце защемило от внезапно нахлынувших воспоминаний. И Кастальский нырнул в них с головой, растворяясь в этих словах, когда-то звучавших, как гром небесный, а ныне превратившихся в едва различимый шёпот...

- Ну что, ностальгируешь?

Голос пришёл ниоткуда. Кастальский очнулся.

Перед ним стоял Вертиго, дьявол младший.

- Тьфу ты, ну что, надо было тебе так? Не мог просто подойти?

- Ха. Ты ж знаешь, я сторонник "шоковой терапии", - ухмыльнулся дьявол.

Кастальский откинулся на кресле, промычав нечто нечленораздельное, вроде "Изыди, Сатана".

- Ага. Счас. А ты что, ничего не чувствуешь?

- А...Ну как тебе сказать...Что-то в Этом Мире умирает...Ты не знаешь, что?

- Знаю ли я?? Ты, верно, шутишь. - Вертиго ухмыльнулся, - Ты и умираешь, самым натуральным образом.

- Но мы же не можем умереть, - пробормотал Кастальский протестующе.

- Верно. Но мы Уходим, - это-то ты не станешь отрицать?

- Не...Не стану. Уходим. Как там это было у Есенина? "Мы теперь уходим понемногу..."

- Ага. В последние минуты нас резко потянуло на поэзию, - Вертиго явно издевался.

- Ну зачем ты так? Ты всё не можешь простить мне того, что я обвёл тебя вокруг пальца, как щенка? - насмешливо спросил Кастальский.

Лицо Вертиго побагровело, а кулаки сжались:

- Ты...Ты нахален, я помню. Я всё помню. Я вообще не понимаю, как ты ещё топчешь эту землю. Ты лучше на руку посмотри, - песочек-то в часиках пересыпался!

- Хм...да ладно, Вертиго, ты же меня знаешь...Ну и что теперь?

- Что? Ха, он ещё и спрашивает! Всё! Пора тебе, Герман, по-ра, усёк?

- Ну чтож...Я чувствовал...Пора так пора...Только вот...Ты же знаешь, что природа Миров спиральна, а значит, я снова вернусь.

Вертиго ухмыльнулся:

- Знаешь...Одна секунда в аду перекрывает всю твою Жизнь! Так что не волнуйся, мой сладкий, для тебя там приготовлено самое видное место!

- А как же мнение о том, что ад и рай находятся в самом человеке, в его сознании?

- Но ты-то не человек!!

- Да. Но я, как и ты, впрочем, Дух...И мне твой ад...А впрочем, как знаешь...Я готов...

- Экселенц!! - вскричал Вертиго. В тот же миг Мр вокруг них завертелся бешенным волчком, вспыхнул на прощанье всеми своими радужными цветами, а затем исчез.

...

- Где мы? - спросил Герман Сергеевич.

Вокруг было темно и пусто.

- Мы...Чорт, я так и думал! Мы там же! Ну и что ты хотел добиться, Вертиго? Адом тут и не пахнет. Это мой Мир...Тут я родился, если можно сказать...Это Пустота.

- Ну да, - сказал Вертиго несколько разочарованно. - Чорт, я знал, что остаточная память даст о себе знать! Но я надеялся...

- Исключительно недальновидный дьявол, - резюмировал Кастальский.

- Иронизируй, иронизируй...Философ хренов. - мрачно сказал Вертиго.

- Ладно, я пошёл, - промолвил Кастальский.

- Куда это?

- А ты что, не видишь?

- Э-э...Нет, если честно.

- Странно. Я-то думал, что дьяволы честными не бывают, - рассмеялся Кастальский.

- Ты...А, пошёл ты! Я дал тебе шанс...А ты...Насмехаешься...Скотина, - неожиданно отчётливо вымолвил Вертиго.

Кастальский усмехнулся:

- Когда ты бессилен, - а ты бессилен, - только и остаётся, как оскорблять оппонента. Но признай, - твоя битва проиграна.

- Да какая битва...Так, ерунда...Слушай...Так что же там?

- Радужный Поток...Знакомо тебе это словосочетание?

Вертиго сморщился:

- Ну, блин...Все там будем. Так что, значит, теперь переход на следущую ступень?

- Очевидно. - Кастальский улыбнулся, - Мне даже жаль тебя...Такие грандиозные планы...И такой бесславный конец...

- Да пошёл ты! - Вертиго был в ярости.

- Пошёл, пошёл...

Вертиго, дьявол младший, стоял и смотрел, как фигура того, кого он знал как Германа Кастальского, исчезает, растворяется в Радужном Потоке. И он действительно был бессилен. Ибо здесь, у Источника Всего Сущего, его силы были ничтожны. Здесь он был всего лишь заблудшей душой. Как и Кастальский. Радужный Поток уравнивал всех...

И вот, Кастальский пропал...

Вертиго сплюнул, и исчез. Здесь ему нечего было больше делать.

...

Герман Сергеевич Кастальский очнулся в кресле. Сигарета догорела до фильтра, и пребольно обжигала руку. Но этот жар был лишним свидетельством того, что Кастальский снова существовал.

Он затушил сигарету, - та с шипением умерла в пепельнице, - и встал с кресла.

Небо за окном розовело, - начинался Новый День...