Театр лжи

Мокрые после дождя стены потемневших от времени и сырости каменных домов угрожающе нависали над узкой улочкой, закрывая солнце своими темными обветшалыми кровлями. В проулок смотрели маленькие окна, закрытые тяжелыми дубовыми ставнями или просто плотно занавешенные грязной тканью. Каменная кладка проулка, залитая помоями, тускло мерцала в редких лучах полуденного солнца, что пробирались сквозь темные кровли домов. Запах гнили, всепроникающий и ужасающей своей невероятной силой, распространялся по улице - всего лишь одной из многочисленных улиц большого города, укрытого крепкими крепостными стенами, потрескавшимися и отсыревшими настолько, что служить для защиты города уже были неспособны. Но на починку стен денег не было, деньги пропали в бездонных карманах богатых вельмож, нажившихся на страданиях своих подчиненных. Разжиревшие вельможи прятались от обветшалого города за стенами огромной крепости, что высилась над крышам домов, величественная и грозная, устремлявшаяся своими острыми шпилями к небесам.
По направлению к замку по грязной улице ехала деревянная телега, запряженная тощей, уставшей лошадью. Задние колеса скрипели и грозили в любой миг отвалиться. Закутанный в черную мантию человек правил лошадью, иногда подгоняя уставшее животное осипшим голосом. Иногда он оборачивался, чтобы посмотреть на свернувшуюся калачиком молодую девушку, безмятежно дремавшую, с нежностью и заботой поправлял кусок грязной ткани, что служил ей одеялом.
Со скрежетом и лязгом поднялась поржавевшая решетка, перекрывающая проезд в замок. Мрачные стражи проводили гостей безразличными взглядами, и решетка с таким же лязгом опустилась, отчего девушка вздрогнула и проснулась.
-Приехали? – тихо спросила она, приподнимаясь.
-Почти.
Лошадь устало перебирала ногами, скрип телеги гулко отдавался среди каменного двора. Впереди показался небольшой изящный сквер, в центре которого находился фонтан в виде ангела с чашей, из которой струилась вода, сверкая солнечными бликами. У ангела было печальное лицо, мраморные глаза обращены к небу.
-А что будет потом? – девушка отвернулась, чтобы не видеть печального лица статуи, напоминавшее ей что-то.
-Потом? – спросил ее спутник, слегка обернувшись.
-Ну да, потом. Ведь когда-нибудь это закончиться.
-Мы обещали, - слегка обиженно сказал темноволосый парень, снимая капюшон мантии и щурясь на солнце.
-Это было давно, тогда мы были молоды.
-Мы и сейчас молоды.
-Молоды душой! – воскликнула девушка, но тут же в испуге приглушила голос. – Разве ты не видишь? Мы хотели сделать мир лучше, но мир слеп! В этом нет больше смысла!
Юноша не ответил, плотно сжав губы и нахмурившись.
-Прошу тебя, - взмолилась его спутница, - Давай бросим эту затею, давай уедем, построим себе дом, и будем жить как все; у нас будут двое прекрасных детей, мы будем работать, как обычные крестьяне, и каждую весну, когда станет сходить снег, гулять по окрестностям вместе, вспоминая все происходящее как шутку молодости.
Ответом ей было все то же холодное молчание. По щекам девушки потекли слезы, но спутник ее их не увидел.
Замок медленно заслонял своей громадой внезапно посеревшее небо. Солнце уже клонилось к закату, так и не нагрев своим теплом каменных стен крепости. Когда солнце ушло, свет в городе потух. Не было слышно голосов праздно шатающихся горожан, ни один огонек не горел в окнах, город был будто мертв. Возможно, так оно и было, если увидеть его душу, потемневшую от жестокости. А в замке горели огни. Там праздновали день рождения одного из вельмож. Вельможа восседал во главе огромного стола, ломившегося от яств, его лоснящееся лицо было освещено снисходительной улыбкой, на каждом пальце его руки было надето по огромному золотому кольцу со сверкающим камнем. Вельможа встал, сделав рукой небрежный жест и голоса смолкли. Тощие лица советников, такие же лоснящиеся лица таких же вельмож, полные жеманности и освещенные театральными улыбками лица дам - обратились к нему. Вельможа поднял тяжелый серебряный кубок и сказал длинную и неразборчивую речь. И хотя большинство гостей не разобрали и двух слов, они кивали мудро и одобряюще.
-Дорогие гости, - провозгласил тощий советник, хлопнув в ладоши, - В честь дня рождения вашего высочества приезжие актеры разыграют небольшую сценку.
Советник поспешно отбежал в сторону. Двери огромного, праздно украшенного зала, отворились. У гостей вырвался невольный смешок: в зал торжественно и медленно вошли двое оборванцев в изодранных грязных одеждах. Молодой темноволосый юноша смотрел в пол, положив руку на эфес меча и, гордо выпрямившись, шел впереди; за ним так же торжественно шла девушка, лицо которой было бы довольно красиво, если бы не портившие его острые соколиные черты, насмешливая улыбка и дьявольски горящие глаза.
Актеры остановились подле вельможи, несколько смущенного их развязанным поведением.
-Приветствую вас, господин сего мирозданья, - низко поклонился юноша.
-Приветствую вас, господин людских душ, - вторила ему девушка, делая реверанс.
Вельможа небрежно махнул рукой, велев начать представление и стараясь не показать своего смущения.
-Господин, вы желаете, чтобы мы играли? – спросила с наигранным удивлением девушка.
Брови господина взлетели вверх, он вновь кивнул.
-Господин, неужели вы хотите слышать и видеть ложь? Ведь вы же мудрый и рассудительный, господин, вы знаете ложь в лицо и она вам ненавистна!
Вельможа совсем растерялся и развел руками.
Юноша внезапно сделал несколько шагов назад, трагически закрыв глаза рукой. Зал напряженно следил за ним. Актер резко убрал ладонь от лица и пробежал вдоль стола, указывая на каждого из гостей пальцем.
-А вы видели ложь? Вы видели ее прекрасный лик, ее добродушную улыбку, ее стройный стан…и черные крылья за спиной, а кинжал, что она прячет в правой руке, и волчьи клыки, когда она улыбается?
Гости в испуге смотрели на неистово метающегося по залу актера. Иногда его голос стихал, иногда же звенел от ярости.
-Не лгите мне, вы слепы, я же одарен зрением с рожденья. Я вижу отраженье прекрасной лжи в ваших глазах. Да..вы видели Ложь. Каждый из вас…вы поклоняетесь этой черной богине, вы почитаете ее и приносите ей в жертву свои души! Да…утром, когда вы просыпаетесь вы начинаете день со лжи…вы лжете своей жене, своим детям, вы лжете своим друзьям и, прежде всего, тем, кто имеет власть над вашими жизнями. Вы слепы…ложь живет в ваших сердцах и плетет сеть, будто огромный мерзкий паук. В конце концов, вы запутаетесь в собственной сети интриг и погибнете, задохнувшись во лжи…
Юноша остановился, тяжело дыша, посмотрел на гостей глазами, полными тоски и упал на колени, закрыв лицо руками. Девушка подошла к нему и мягко положила руку ему на плечо, смотря на людей горящим ненавистью и презрением взглядом.
-Каждое утро вы начинаете со лжи, - продолжила она речь юноши, медленно обходя зал и смотря в лицо каждого своим дьявольским взглядом, которого никто не мог выдержать. Голос ее был холоден и жесток. – Вы, миледи, зовете слуг, чтобы они стянули вашу талию жестким корсетом и надели десятки прекрасных юбок из самых дорогих тканей; вы красите себе лица, чтобы скрыть свою старость и придать иллюзию красоты, вы выливаете на себя флаконы духов...
 Глупые смертные…вы любите золото, вы любите скрывать свою немощность и смертность за роскошью, за красотой, но вы забываете про то, что все вы будете гнить в могилах, все ваше золото разворуют таки же жадные и мелочные смертные как вы, и память о вас останется лишь на надгробных камнях, которые сотрет время. Глупые сметные, вы слепы! Вы не видите того, что скрывается за маской утонченности и фальшивых улыбок…
Девушка подала руку юноше, помогая ему подняться с колен. Теперь они стояли в центре зала, держась за руки и вызывающе смотря на онемевших гостей.
-Проснитесь, откройте глаза! – воскликнул юноша в полной тишине.
-Откройте глаза, смертные! Ибо смерть придет за вами, и вы попадете в ад, если останетесь слепы! – вторила девушка.
-Хватит лжи, хватит глупостей, мир и так слишком глуп!
-Ваши сердца еще не до конца сгнили во лжи, очнитесь, слепцы!
Актеры поклонились публике и торжественно двинулись в сторону выхода. Но вельможа очнулся раньше, чем они вышли – дорогу преградили молчаливые стражи, скрестив копья перед ними. Актеры переглянулись и посмотрели с печалью на стражей, лишь крепче сжимая руки друг друга.

* * *

Сквозь решетку пробивался слабый серый луч света, запутавшись в паутине, солнечный блик рассеивался и слабым отсветом добирался до черной, покрытой каплями воды, стены тюрьмы. Невыносимая вонь и холод, пробиравший до костей, сводил с ума узников куда быстрее, чем их срок пребывания в тюрьме заканчивался. Но большинство были осуждены на пожизненное прозябание среди этих черных стен, поэтому тем, кто сходил с ума, часто завидовали – сумасшедшие куда счастливее тех, у кого еще остается разум.
Сквозь поржавевшую, но тем не менее крепкую решетку, на кусок голубого неба, что просвечивал сквозь прутья, безнадежными и застывшими глазами взирал тот, кто всего лишь час назад так смело говорил лжи. Теперь ее лик виделся ему всюду, в отражении солнца от черных капель на стенах, в глазах стражей, что прошествовали мимо его камеры с равнодушным видом, голос лжи он слышал в криках заключенных, сошедших с ума от одиночества и безнадежности. Ужас сковывал сердце юноши, вцепившись в него ледяными когтями, прижав волю гордеца к земле и не давая ей расправить крылья. Только узнав, что такое настоящее отчаяние он понял, как же сильно заблуждался. Зачем пытался пробудить в сердцах людей истину, зачем говорил эти речи о лжи? Нет…не только добрые побуждения двигали им: ему нравилось чувствовать, как от его слов замирают их лживые сердца, как они теряются, чувствуют себя беззащитными. Юноша закрыл лицо руками, и на глазах выступили слезы. И теперь по его вине страдает человек, который был единственным светлым лучом в никчемной жизни гордеца.
-Мы оба виноваты, не стоит винить лишь одного себя, не отчаивайся, все образумиться, - сквозь решетку соседней камеры на него грустно смотрела та, что недавно с такой же ненавистью, как и он говорила о лжи.
-Мы могли бы уехать, я не послушал тебя, глупец! Я сам запутался во лжи себе! – в сердцах воскликнул актер.
-Мы такие же смертные, как и все, не старайся быть идеальным. Лучше гнить в тюрьме, чем жить как они! Только представь себе, - усмехнулась девушка, - что я стану жеманной, буду смеяться в ответ на глупые шутки кавалеров и надевать на себя горы жемчуга и бриллиантов…
Юноша усмехнулся печально, взглянув на горящие иронией глаза подруги. Она не угомонилась даже тогда, когда ее заперли в клетку, будто зверя.
За дверью раздались шаги стража, внезапно дверь со скрежетом распахнулась, в камеру юноши вошли двое человек. Схватив актера за плечо, один из стражей поволок его к выходу, второй вышел, закрыв дверь. Вслед им понесся полный отчаяния и ярости крик.
Страж выволок актера на улицу и с силой швырнул на раскисшую от дождей землю. Юноша вскочил на ноги и в самый последний миг увернулся от проехавшей мимо кареты. Кучер размахнулся и с силой ударил бывшего узника по спине кнутом, актер упал на землю, экипаж укатил прочь, из его кабинки доносился звонкий женский смех. Страж ударил актера ногой и тоже захохотал. Актер скорчился в грязи, перед глазами поплыли черные пятна. Когда он поднялся на ноги, поблизости не было ни стражей, ни экипажа.
На актера накатила волна ужаса при мысли о том, что его подруга осталась в темнице. Он стал ломиться в двери тюрьмы, но через несколько мгновений без сил сполз по стене, взгляд его опустел, из горла вырвался звериный вой. Ему показалось, что небо становится алым, а солнце чернеет и смотрит на него, ухмыляясь, прячась среди кровель домов. Мир заволакивало кровавой пеленой…
Дверь темницы отворилась. До боли знакомая рука взъерошила его волосы. Актер поднял глаза, увидев лицо с острыми чертами и по-прежнему горящими огнем глазами, кровавая пелена исчезла. Лицо девушки было очень печально и искажено яростью. В руках она держала окровавленный кинжал, по щекам текли слезы.
-Мне пришлось, - выдавила она. – Если бы я не сделала этого…
-Неважно, пойдем.
-Мы свободны, подписан приказ о нашем освобождении. Но…если бы я не…то они…
Актриса разрыдалась, уронив кинжал.
-Предел человеческой жестокости и невежественности кроется в этих стенах, - голос актера задрожал и сорвался от той ненависти, что он вложил в эти слова.
Юноша отвел подругу подальше от здания тюрьмы, в душе закипала ярость при виде слез на ее лице, никогда прежде он не видел слез на лице актрисы, и теперь в сердце закипала жажда мести.
-Жди меня здесь.
-Куда ты?
Актер не ответил, решительным шагом отправляясь обратно к зданию тюрьмы.
Когда солнце скрылось за серыми стенами, и город погрузился во тьму и мертвое молчание, языки пламени взвились к небу. Пылало здание городской тюрьмы. Впервые за много ночей город оглашали крики людей, но это были крики боли. Пламя перекинулось на соседние здания, и город запылал.
Усталая тощая лошадь тащила телегу, скрипевшую и грозившую развалиться. На горизонте вставало солнце. Что там, за горизонтом? Главное, что там нет лжи.

* * *

Огонь захватил половину города, пожирая ветхие крыши домов. Ночь поблекла, люди торопились спасти свои немногие вещи, устремляясь в сторону замка – единственного теперь безопасного места в городе. Пламя лизало каменные стены, ограждавшие замок, но отступало, не в силах притронуться к отсыревшим камням, шипя и беснуясь, накидываясь вновь и вновь отступая. Сотни людей столпились у площади возле решетки, заграждавшей путь в замок. Стражи по-прежнему равнодушно взирали на все, зная, что за стенами замка они в безопасности. Люди молили стражей открыть ворота, спасти их детей от огня, но взгляды стражей оставались равнодушными и холодными.
В замке горели огни, там продолжался бал. Жеманные дамы в пышных платьях вальсировали со своими кавалерами под звуки великолепного оркестра. Нежная музыка перекрывала рев горящего голоса и мольбы горожан, протягивающих тощие бледные руки сквозь прутья решетки. Гости не видели этого, продолжая наслаждаться дивной музыкой и изысканными яствами.
Лишь один человек стоял у окна, не принимая участие в празднике. Глаза молодого графа наполняла ненависть и страдание; он единственный видел отсветы пламени на стенах величественного замка, слышал крики детей, слышал рев пламени, пожиравшего город. В висках пульсировала кровь, в сознании проносилась пламенная речь двух актеров, произнесенная прошлой ночью празднества. Через несколько мгновений он вышел из зала, не в силах больше равнодушно взирать на страдания горожан. В одно мгновение оказавшись около стражей, он отдал приказание. Решетка медленно, с невыносимым скрежетом, поднялась, пропуская во двор замка огромную черную массу, разрывающую воздух звериным воем. Пылающая смерть осталась снаружи, языки пламени бессильно лизали прутья решетки и каменные стены.
Толпа, воя и беснуясь, рассыпалась по скверу, стала ломиться в замок, стремясь укрыться от дыма и жара. Молодой граф с безумным ужасом взирал на дело своих рук, не в силах уже ничего изменить.
Когда наступило утро, пламя оставило город в покое. Над узкими улочками поднимался дым к небесам, ветер уносил его прочь. Замок молчаливо взирал на сгоревший город пустыми бойницами. Из узкого окна темницы, что находилась в подвалах замка, взирал на черные клубы дыма, одетый в отрепья вельможа. Государь мирозданья вздохнул и отвернулся от света, закутавшись в рваный плащ, и погрузился в беспокойный сон, увидел в нем красивую девушку с волчьими клыками, оплетавшую его сетью липкой паутины.
У фонтана с печальным ангелом бегали дети, затеяв игру. На них с улыбкой взирал молодой граф из окна замка. Над горизонтом поднималось солнце, освещая руины города. Над замком возникла радуга, благодаря прошедшему дождю, прижавшему к земле пепел пожара.