Лиловые свечи на рисовой бумаге

По горной тропинке легкой походкой шел монах в желтой одежде. По буддийской традиции его волосы были полностью сбриты. В руках он держал четки. Они были очень старыми и так отполированы пальцами монаха, что казались стеклянными. Да и сам монах был уже немолод, четки были немногим старше своего хозяина. Смеркалось, и путник решил остановиться на ночлег в одном из домов небольшого селения, расположившегося возле горной речушки. На берегу реки молодая девушка набирала воду, монах обратился к ней на местном диалекте. Девушка повернулась, увидев ее, монах удивился – не часто встретишь голубоглазых людей в высокогорьях Тибета. Она тоже с удивлением посмотрела на буддийского монаха – он был европеец. Девушка предложила свой дом, считается, что в доме, где провел ночь монах, будет радость. На пороге их встретила красивая китаянка средних лет – темные густые волосы заплетены в косу, в миндалевидных глазах, как в зеркале отражалось небо, на полных губах играла легкая улыбка… Монах замер от неожиданности, но на его лице не дрогнул ни один мускул, только пальцы быстрее стали перебирать четки.– Я нашла свою «тихую гавань» в этих горах, – ласково сказала женщина по-французски, не удивляясь его реакции, и добавила, – почти двадцать лет здесь живу.
– Здравствуй, Мо, – ответил ей монах на том же языке, – примерно столько мы с тобой и не виделись. Он вопросительно посмотрел на девушку. Мо утвердительно кивнула головой. – Она выросла здесь, я дала ей имя Бай Сюе. – - Белоснежка, – уже по-русски произнес монах…

«Пить, пить, воды!» – эта мысль, словно молния, вспыхивала в мозгу Капитана. Он был на крошечной шлюпке один в открытом море. Время как будто остановилось, дни слились в одно кошмарное мгновение. После взрыва судно быстро пошло ко дну. В живых из команды не осталось никого. Скорее всего, налетели на мину – после войны их очень много в этих водах.
Команда, как всегда напилась. Капитан перебирал в памяти все, что произошло. Он так не хотел работать на этого китайца. Так и знал, что все закончится плохо. Судно – дырявая жестянка, команда – полный сброд. Одни бродяги и уголовники, даже был живой камикадзе. Маленький щуплый японец, он как-то уцелел, возвратиться домой он не мог, а умирать не хотелось. От него исходил резкий запах страха.
Да, китаец умел найти подходящих людей! Да и само дело было не из лучших – перевозили «мыло», таким кодовым словом называли опиум. Время после войны было смутное. Германия капитулировала, на Японию сбросили бомбу, в Китае – строительство «светлого будущего». Вот под шумок, пользуясь неприкосновенностью, «партийцы» вели торговлю опиумом.
Был полный штиль. Ни ветерка. В этих широтах солнце палит нестерпимо. Капитан бредил. Он вспомнил, что мама называла его Лейетином. Вкус парного молока, только что надоенного теткой Лизкой. А еще мягкий голос священника в их маленькой церквушке, там пахло ладаном и тайной. Картины детства мелькали, словно в кино.
В бреду Капитан улыбался пересохшими губами. Он увидел комнату, в которой китаянка по имени Мо пришивала пуговицу на его тужурку. Капитан называл китаянку: «Моя Удивительная женщина!», а ее комнату «тихая гавань». Потянулся к ней рукой – вокруг только море, силы окончательно оставили его…
Семья жила в небольшом поместье в Рязанской губернии. Отец Лейетина заботился о своих крестьянах – построил школу и выписывал раз в месяц из города доктора. Ленивых и пьяниц выгонял, а их жен и детей брал к себе в поместье.
Маленький Валик любил бегать в небольшую церквушку к отцу Сергию. Местные поговаривали, что святой отец в прошлом был большим вельможей, но как-то в порыве ревности на дуэли смертельно ранил обидчика. Скандал, конечно, замяли, однако сам вельможа после этого раздал богатство бедным и ушел в пустошь. Служить в этот приход его пригласил отец Лейетина. Священник учил Валика послушанию и смирению, говорил, что все суета сует, прежде всего – надо любить Бога. Малыш тогда с трудом понимал эти слова, отец Сергий был таким добрым, а в церкви всегда было тихо и таинственно – это и манило Лейетина.
Неожиданно пришли те, кто был изгнан из села. Они сожгли дом, убили отца. Священник помог матери и малышу уехать во Францию к его родственникам. Сначала было все хорошо. Когда кончились фамильные драгоценности, от родственников пришлось переехать. Поселись в Марселе. Жили в нищете. Потом мама стала уходить по ночам, и на столе снова появились фрукты. Однажды в дом пришли две женщины, мамины подруги, и забрали Валика с собой, сказав, что мама уехала и приедет не скоро… тогда ему было 12…
Женщины жили в борделе. Они любили ребенка и заботились о нем, как о своем собственном – это помогало им не пасть окончательно. Валик часто бегал на пристань, его знали многие моряки и с удовольствием приглашали на свои суда. В шутку мальчика называли Капитаном. А когда Лейетину исполнилось 14 лет, море стало его домом…
«Попутным ветром» Лейетина занесло в Бангкок. В этих южных водах он и приобрел славу «Морского волка». Никто, кроме Капитана, не знал, как лучше провести судно незамеченным «под носом» у береговой охраны. Он стал лучшим контрабандистом Южных морей.
Китаец знал, на что можно было поймать Капитана. Это были женщины. Специально для него китаец привез Мо из Шанхая. Ее готовили в наложницы ко двору императора. Мо еще знала поэзию, играла на музыкальных инструментах, могла поддерживать беседу на любые темы, и была обучена искусству врачевания.
Капитана пригласили в ресторан. Все женщины мира перестали существовать для него, когда в зал вошла Мо. Он вдруг преобразился, дворянское происхождение дало себя знать – отдав поклон, поцеловал ей руку. Как в сказке про Белоснежку поцелуй разбудил в ней Женщину. Китаец внимательно наблюдал за происходящим. Через два дня он поставил Капитану ультиматум – или работать на него, или Мо исчезнет.
Так Капитан стал слугой своих чувств, а китаец – хозяином. «Морской волк» оказался на привязи. В рейсе он только и думал, как бы с Мо что-то не случилось. Она была для Капитана горной рекой, питавшей его засохшие корни. Для Мо он стал опорой и ключом от врат Безмятежности. Она верила в Богов и часто рассказывала Капитану легенды своей родины. В комнате стояла статуэтка Будды, и курились благовония. Это напоминало Капитану церквушку его губернии и слова отца Сергия. Их смысл стал понятен Лейетину. «Суета сует!»
Однажды, это было почти перед последним рейсом, Мо заговорила о разлуке.
– Если с тобой что-то произойдет, я поднимусь на самую высокую гору Тибета и сброшусь вниз, в тебе вся моя жизнь! – Женщина сказала об этом просто, без слез и рыданий. Он видел в ее глазах свое отражение. – Мы встретимся в следующей жизни, – добавила она.
Мо верила в то, что жизней много и смерть всего лишь переход из одной в другую.
Ночь принесла прохладу. Капитан вздохнул с облегчением. Долгое время море было для него домом, но сейчас оно могло стать могилой. На миг ему стало страшно. Чего же он боялся? Ни имени, ни дома, ни судьбы – ничего нет. Кого любил, кем дорожил, за кого нес ответственность? Пустота – только наложница по имени Мо. Нет прошлого, нет настоящего – только море шумит за бортом утлой лодочки. Вдруг звериный вой наполнил воздух. Не было сил посмотреть, откуда он доносится. «Откуда здесь волки?», – мелькнула мысль, и понял, так выл старый «морской волк» по имени Капитан. Силы постепенно оставляли его. В последний момент в памяти всплыли слова отца Сергия:
« Возлюби Бога, всем сердцем своим…»
С улыбкой на лице Лейетин впал в беспамятство.