разговор о добре и зле

(На вершине самой высокой горы — 
там, где вечная шапка из снега и льда,
там, где только ветер может построить себе жилище —
стояли Добро и Зло,
они решали кто будет править,
они смотрели на этот мир,
на миллионы сильных и слабых,
два сына одного отца, два близнеца,
и решали, кому из них остаться, а кому уйти...)
Мне некуда уходить — сказало Зло, — и незачем уходить, ведь у меня так много дел там, внизу.
Если ты уйдешь, я стану слабее — вторило  Добро, — только в борьбе с тобой я обретаю свою ценность для людей.
(Они решали кто из них сильнее, кто более любим и кто нужен людям, когда прилетел ветер. Ветер бывает везде, но иногда он хочет вернуться домой, на вершину самой высокой горы.)
О чём спорите вы? — удивился ветер. —  Я бываю везде и скажу вам, что ни ты, Добро, ни ты, Зло, совсем не хозяева на земле, ваш замок на песке смыло волной.  У людей мощная интуиция!  Очень многие люди интуитивно понимают, что такое Добро, в связи с этим, они решили, что этому вопросу не стоит уделять слишком много внимания, есть вопросы  посложнее и поважнее. Когда речь заходит о Добре людей выручает внутренний голос, этот же голос подсказывает, что Зла не бывает вовсе. Сомневаться во внутреннем голосе у людей считается неприличным.
У Бога два лица, но одна тень, догадались люди. Людям больше по нраву сидеть в тени. Ваши тени правят в городах —  обращался ветер к Добру и Злу, — это говорю вам я, всемогущий ветер, живущий на вершине самой высокой горы, строящий своё жильё из обломков истины, разбросанных по всей земле. Мне не из чего больше строить дом, ибо нет больше на земле истины, а есть мнения, и нет больше на земле Добра и Зла, а есть относительность, относительно которой вы, друзья мои, относительны.
Хорошо и плохо —  вот, что осталось у людей от истины.
Что одному хорошо, то другому смерть —  возражают сомневающиеся в адекватности теории относительности. 
Хорошо мне, выгодно мне — вот, что снимает все возражения!  — человек есть мера всех вещей. Теперь на земле такая истина, теперь у людей такой эталон.
(Ветер развёл руками и продолжал...)
Что есть истина? — ехидно вопрошают друг у друга два измерительных прибора при встрече, а если там появляется третий, то может дойти и до драки. Сказано людям — «где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них.» Во имя кого собралась эта честнАя компания?
Богу ставят свечку и стоят в очереди за чудом, к святыням, как раньше стояли в мавзолей; пока стоят, о чём только не поговорят — Что есть истина?
В храмах одни старушки — помирать страшно. Жить ещё страшнее — шутят шутники помоложе, которые стоят в очереди на новый самый дешёвый автомобиль. В каждой шутке есть доля шутки — философствуют философы, которые никуда не стоят, они выше всего этого.
В храмах пусто, за чудесами очереди.
Люди снова стали язычниками — да, что там говорить, люди всегда были язычниками! — то, что непонятно людям, по-прежнему вызывает страх, а то, что выгодно, достойно поклонения. Чтобы не ошибиться, люди поклоняются и тому и другому, причём одновременно.
(Добро замерло.)
Теперь на земле больше нет злых — продолжал ветер, —  спешу сообщить вам, что Добро победило.
(Добро слушало в страхе.)
Всё, что ни совершается, всё от избытка добродетели, но при этом никто из людей не считает, что он безупречен. Все люди мудры!, а самые мудрые из людей рассуждают о единой сущности Добра и Зла — улыбнулся ветер. Самое главное — учат мудрецы — научиться правильно посмотреть на вещи, посмотреть под правильным углом.
Правильно и неправильно, воздаяния и наказания — как они мудры, эти самые мудрые!, они всё разгадали и даже придумали счастливые финалы для своих мистификаций и романов — много-много  счастья, ещё больше надежды. Ну, что же — усмехнулся ветер, — да будет так! Кто из людей знает и лжёт, тот трижды виновен, а кто не знает, тот заблуждается. На земле всё больше лжецов, а заблудившихся там хватало во все времена.
(Ветер уже не усмехался, а скорее ухмылялся...)
С другой стороны, на земле скоро совсем не останется добрых. Назвать себя добрым для человека всё сложнее и сложнее, ведь люди такие мудрецы!, но быть добрым —  легче лёгкого. Быть добрым, значит гладить по головке — так считает множество людей.
Но разве может гладить по головке человек познания? — спрашивают те из них, которые разгадали ещё больше, чем те, которые разгадали всё.  — Человек бьёт молотом, и всё труднее ему сбивать плоды с райского дерева. Сама жизнь бьёт молотом и она не всегда со счастливым концом, особенно если жилец не мудрец, а только видимость.
Вот такая теперь на земле доброта — доброта толпы и доброта молотобойцев.
Всё, что ни совершается —  всё к лучшему, произносят люди хором.
Большинству из людей, в сущности, всё равно — люди плывут по течению времени. Что является «лучшим»  покажет время... По прошествии времени человек признаёт  «лучшим» хотя бы что-нибудь.
Время дружит с истиной, время откроет завесы, залечит раны, расставит по местам — люди продолжают жить с зияющей пустотой внутри, прикрыв её абы чем. «Абы что» и «что-нибудь» — вот такие истины предлагает людям время и они пытаются полюбить их, чтобы не жить зря.
Не всегда получается полюбить навсегда, и поиск продолжается...
Те, кто размахивает молотом, разбивают себе головы в попытках отыскать ответы на все вопросы сразу, остальные смотрят на них и убеждаются в правильности выбранного пути — ничего, кроме хлеба насущного, не искать. «Хлеб насущный», тем временем, чтобы не прослыть «абы чем», научился упаковывать себя во всё более красивые упаковки. Люди набивают карманы «хлебом» и убеждают себя, что у них всё более или менее хорошо.
Те, кто размахивает молотом, глядя на тех, кто размахивает ложкой, распаляются всё больше.  Так уж и быть... — и желудок жующих снисходительно признаёт афоризмы молотобойцев самым лучшим, что случилось с человечеством за всю его историю.
Толпа сладко засыпает, оставляя мудрецам их заснеженные вершины и бескрайние горизонты, оставляя себе уютную жену и сны о доме, сыне и дереве под окном.
Жена варит борщ, сын играет на компьютере, деревья сажают таджики — жизнь удалась.
Не от мира сего — добродушно сообщает толпа о своих якобы мудрецах.
Каждому своё —  изрекает толпа, и единогласно выбирает всей толпе одно и то же, и, естественно, это не аскетизм особенно продвинутых из числа мудрецов.
Мудрецы выбирают получить посмертное признание, а живые предпочитают получить добра!, желательно, побольше, желательно, здесь и сейчас.
Добро побеждает за явным преимуществом! — каждый получает то, о чём мечтал.
Это совсем не «то»... — недоумевают люди, разворачивая фантик, —  меня обманули... или я обманулся?
Меня обманули — решают люди.
(Ветер рассмеялся; ветер смеялся бы до конца времён, если бы ему не было так грустно. У Добра от этой софистики закружилась голова и вместо головы образовался вакуум. А Зло почти торжествовало.  Зло давно продвинулось значительно дальше, чем самая древняя философия, и Злу было доподлинно известно, что всё то, что не Добро —  Зло. Третьего не дано. Третье тоже Зло, как ни крути.)
Очень для многих время закроет завесы — вздохнул ветер, —  люди думают, что время способно превратить одно в другое, что их личный интерес, их ожидания имеют какое-то значение. Время не сделает Зло Добром, но люди придумали выход — можно назвать злое добрым, чёрное белым, выдумку фактом, а всё это безобразие назвать историей. Люди жонглируют историей, но никакого значения не имеют человеческие истории и слова!
(Ветер подул вправо, потом влево, влево-вправо и обратно...)
Вот кто-то позабыл во дворе на лавочке книгу, а в книге история и много-много слов. Я, ветер, играю словами, они служат мне развлечением, как котёнку служит развлечением упавший на землю осенний лист. А потом мы меняемся местами и я играю кленовым листом, а котёнок лапками подбрасывает слова, царапает историю своими коготками. Котёнок во дворе играет с листочками растрёпанной человеческой истории...
(Ветер остановился и больше не дул.)
Что такое история без Бога? История без Бога, это ничто!
Люди пишут истории о том, что наступила осень, что Бог устарел и умер —  Прощай Бог. Люди похоронили Бога, некоторые даже погуляли на похоронах, а на утро Он вернулся.
Разве у Бога два лица?! Совсем нет! Справедливость...
(Добро и Зло вздрогнули, вздрогнула вся Земля, вся Вселенная, а ветер дул сильнее и сильнее...)
Справедливость!!! — вот  та истина, которая носится на моих крыльях по свету, вот она самая высокая гора, на которую доселе не восходил никто, никто, кроме как сам Господь.
У справедливости тоже есть зубы!
Вот с чем дОлжно смириться людям, ведь не сами ли люди говорят, что они слабы и несовершенны. Пусть тот, кто спокойно спит и кто не знает, что такое муки совести, плюнет в моё лицо. Пусть жалкий человечек остережётся плевать против ветра!
Вот чего дОлжно бояться тем, кто тщится ничего не бояться, потому что страх не есть слабость, страх —  это разум. Но Вера выше разума! Верую, ибо абсурдно —  а иначе, в чём же Вера? — и не боюсь ничего и никого, кроме как самого Господа. Но страх этот не убивает свободу, не убивает разум,  и разум не раздавлен Верой, как раздавлены люди там внизу своим неверием.
Справедливо вам, люди, бояться Господа! и не стесняться абсурда, вы сами себя превратили в абсурд мироздания.
Человек — это гениальная догадка Бога о самом себе. Вот оно как!  —  горячо, ещё горячее!
(Ветер ёрзал, как будто его посадили на раскалённую сковородку.)
Людям ли бояться Бога после таких догадок?!
Пускай же те, кто ничего не боится, убоятся своего тщеславия! Бог тщеславен и самолюбив, говорят храбрецы, и их жалкие пинки убили Бога. Бумеранг всегда возвращается.
Справедливость на земле —  это традиция. Но традиции у людей разные и, значит, справедливость у каждого своя. Каждому своё —  повторяют люди, но, сбившись в толпу, они  каждый раз, странным образом, выбирают нечто чужое. Пускай люди внимательно посмотрят на свою же собственную историю, на свой заколдованный круг, в котором водят они вековечный хоровод.
Закон правит, говорят люди, но если хочешь править ты,  придумай новый закон (желательно, чтобы он отвергал старый), новую историю и новые слова.
Ушлые человечки хорошо усвоили урок Вавилона — достойные ученики! — и  плох тот подмастерье, который не мечтает стать мастером. Разделяй и властвуй, князь человеческий!
(Слушайте, слушайте!  — призывал ветер к Добру и Злу...)
Сегодня князь человеческий пошёл ещё дальше!, теперь он носится с объединением всего и вся.  Давайте отменим все границы, соединим все наши знания, всю нашу мудрость и бесчисленные прозрения, и то, что совпало, вот они жемчужины!, вот то, что дано людям свыше, вот  то, что и есть истина — предлагают человеческие мудрецы.
(Ветер топнул ногой, так неприятна была ему эта мудрость. Ветер стал выкрикивать теперь уже свою, не менее мудрую, мысль...)
Давайте соединим всю воду, что льют люди на мельницы, которыми перемололи они остатки своего разума и получим «то, что совпало», получим жемчужину — одну на всех воду! — вместо родниковой воды, и воды из под крана, и той воды, что лакает из лужи бездомный пёс. Какова мудрость!  — совпало слово «вода»! Пускай теперь люди хлебают своими языками без костей такую воду — вот моя мудрость!
(Ветер хлопал в ладоши, так понравилось ему быть мудрым.)
Людям всегда по душе что-то новое, что-то грандиозное, людей влечёт сверхъестественное! Но я не вижу ничего принципиально нового в их безбожной истории — ни в старой, ни в новой, ни в грядущей — ничего грандиозного, кроме вполне естественных споров об этой самой истории.
В спорах рождается истина —  завывал ветер, — как бы не так!, как бы не так!!!  В спорах безбожников рождается истина о том, что приготовить на ужин! —  ничуть не больше. Как различат эти гордые люди где Добро, а где Зло?, как различат они вас, дети мои?! —  вопил ветер, обращаясь к Добру и Злу, и топал ногами, — как различат Добро и Зло без Бога?!, как назовут настоящие имена, как постигнут сущность? Как различат эти умники единственного Бога среди бесчисленных богов и самих себя?! Чего такого сверхъестественного может родиться в спорах слепого с глухим?!
(Ветер кричал, тряс косматой головой в недоумении по поводу происходящего с человечеством, щёки его раздувались на ветру и, приняв величественную позу, он растопырил пальцы, и простёр свои руки-крылья над всея землёй...)
А теперь буду говорить я, штормовой ветер — говорить со всех концов света, говорить к людям — говорить, что нет на Небесах никакого дела до традиций, знаний, истин, дурацких имён и человеческой справедливости!
(Добро и Зло с трудом уворачивались от стремительно несущихся по небу грозовых туч и молний; им стоило больших усилий не свергнуться с вершины горы, а ветер всё не унимался...)
Идите вниз, вниз, возлюбленные дети мои!, и пусть злой будет злым, а добрый добрым! Пусть углы станут острыми, а дороги станут прямыми! Пусть первые станут первыми и сутки утроятся, и жизни утроятся, чтобы могли люди больше сожрать, чтобы могли они сожрать всё, что заработали! Пусть последние отстанут ещё сильнее, чтобы брань и грязь пирующих не достигла их. Пусть дует ледяной ветер!
Справедливо...!!!  —  неслось через всю Вселенную.
(Так говорил ветер к Добру и Злу, так говорил с Неба, ибо на земле говорили так много, что сосед не слышал соседа, а соплеменник не понимал соплеменника.)

***

(На вершине самой высокой горы сидел Бог и беседовал с ветром.
Бог был спокоен
и не было там больше никого:
ни добра,
ни зла,
ни хороших,
ни плохих,
ни алхимиков,
ни других богов.)
Ветер, ветер, какой же ты болтун, ветер — улыбался Бог, улыбались Его глаза, улыбались Его седые усы и борода, — опять ты заигрался в слова и самое главное перепутал. Вера не выше и не ниже разума, она ему нисколько не противоречит, она и есть разум —  у кого есть разум, а не просто видимость ума, тот с Богом, тот со мной.
(Ветру было мучительно стыдно за свою оплошность.)
А вот про страх, это ты хорошо сказал)))  — похвалил Бог, — а ещё точнее будет сказать — робость.
(Ветер радостно улыбнулся, ему было приятно порадовать Бога; ветер запомнил это более точное слово.)
Скажи, ветер, на крыльях которого совершает перелёты Истина, не тяжело тебе таскать на себе Бога?, не схудилось тебе, ветер?  —  морщинки на лице Бога весело наморщились.
(Ветер признался, что он слегка приврал, но не со зла, а для солидности. Ветер пообещал, что такое с ним в последний раз.)
Справедливо говорят на земле: "собака лает — ветер носит" — продолжал Бог, и Его улыбка излучала нечто большее, чем справедливость, —  справедливо отправить тебя собирать плоды в садах, ведь не ты ли сказал, что наступила осень. Вот и отправляйся —  нечего тебе страдать бездельем и разглагольствовать на вершинах гор — собери сладкие яблоки в одну корзинку, а кислые в другую. Научись у людей различать вкус сладкого и кислого —  ещё остались люди, которые разговаривают с ветром, ещё остались люди у которых есть вкус. Научи людей свистеть на свирельке, это у тебя хорошо получается. Научитесь друг у друга.
Отправляйся, ветер, и не забывай, что Бог есть ЛЮБОВЬ  —  этого более чем достаточно и тебе, и даже людям — точнее не скажешь.
(Бог с любовью дал ветру подзатыльник и тот, как нерадивый ученик в понедельник, как старательный разгильдяй, поспешил на этот раз ничего не перепутать. Ветер очень старался —  его стараниями яблоки поднимались на Небо. 
Господь создавал и ремонтировал звёзды, планеты и целые Галактики — Господь не создавал зла. А потом Господь любовался звёздами, любовался планетами, отдыхал и кушал яблоки, по которым Он так скучал последние две тысячи лет.
Господь приготовлял из яблок компот, варенье, повидло. Вы даже не представляете себе — чего только не приготовлял Господь Бог из земных яблок!)

***
 
(Ветер затих за моим окном. Наверное, он полетел сбивать груши, а в моём саду только одна яблонька. Спелые яблоки стали падать теперь уже на землю...  наступала зима... первые заморозки, первый ледок и первый снег... зима будет долгой... 
Я проснулся в своей квартире на семнадцатом этаже, из окна у меня открывается вид на останкинскую телебашню. )

P.S.

(На вершине самой высокой горы живёт Бог.)
Зима будет долгой, но это ничего — произносит Бог, — люди обязательно научатся различать лёд и пламень, добро и зло. Люди обязательно научатся разъединяться, чтобы освободиться, объединиться и отогреться. Эта зима не навсегда.
(На вершине самой высокой горы больше не лежит снег,
там нет времени
и алеет восток,
и солнце всегда в зените,
и молочные реки,
и кисельные берега.)
Господь приходит за нами и протягивает нам руку —
тебе,
мне,
каждому человеку —
Иди за Христом.
ЛЮБВИ хватит на всех — говорит Христос, —
человек даже представить себе не может, что приготовил для него Отец.
(молочные реки...
кисельные берега...
рай...)
Ты даже представить себе не можешь...

***

(Я пытаюсь дотянуться до своей одинокой яблоньки и сорвать яблоко... ничего не получается... и я пытаюсь снова... и не могу... я пытаюсь сам... не получается... и текут слёзы... и яблонька моя одиноко замерзает где-то там, куда не долетает никакой сигнал самой высокой башни.)

Господи, я ничего не могу без тебя. Милостивый Боже, прости меня. Господи, помоги мне грешному, ведь у меня только одна жизнь. Я смертельно болен, Господи. Научи меня верить, научи меня различать добро и зло, научи меня жить, научи любить. Спаси меня и мою яблоньку.