Приступ

Надя шла по коридорам института, пробиралась мимо куч строительного мусора, переходила с лестницы на лестницу. В одном месте, спустившись на нижний этаж, обнаружила, что конец лестницы упирается в стену. Пришлось возвращаться и искать другой проход в нужное крыло. Она не осознавала цели, куда её несет, но упрямо двигалась, потому что не хотела здесь находиться – в этом таком неблагоустроенном месте. И ещё её снедала тревога, что-то очень мешало, отвлекало, тормозило это упорное хождение. Наконец тревога сгустилась в подвздошной области в участок тупой боли, и Надя проснулась. Прислушалась к себе – да, опять та же история. Тупая, глухо расширяющаяся и усиливающаяся боль под желудком.
Старясь не разбудить мужа, она поднялась, нашарила досадливо тапочки (один, конечно, задвинут под кровать) и вышла на кухню…
…Через полчаса, уже постанывая, она выпила вторую таблетку ношпы и снова уселась на стул, вперившись глазами в книгу. А ещё минут через пять – обильная слюна, и в туалете обе ношпы были извергнуты…
- «Скорая» слушает, - раздалось в трубке. Вызвав помощь, Надежда разбудила мужа. «У-у! – после спросонных торопливых возгласов, запричитал тот. - А как же я завтра с этим ремонтом?..» Надя уже привыкла к мужниному равнодушию к заболеваниям близких. Маленькая дочка ещё трогала его сердце, он начинал бестолково требовать вызвать врача и вообще что-то делать, пока его не выпроваживали под любым предлогом из квартиры. Но к взрослым он относился философски – всё пройдет само собой. И своими болячками тоже не особенно загружал: с температурой уходил на работу, а если уж припекало, то исчезал из дому тихо, так, что потом приходилось разыскивать его по больницам.
«Скорая» приехала минут через пятнадцать. Надя сама открыла двери, уже почти пристанывая. (Мужа она отправила спать в маленькую комнату: «Иди, кто знает, когда они приедут. Я сама справлюсь»). Её осмотрели, сделали внутривенный укол ношпы, подождали минут семь: «Ну, не утихло? Тогда собирайтесь. Повезем в больницу, там вас обследуют, может, нужна операция. А нет, так отпустят».
Надя засуетилась, собираясь. Муж опять вышел, помог уложить пакет с умывальными принадлежностями, тапочками. «Ну, ты потом позвони, или я сам позвоню». Санитарка, выходя из квартиры, уточнила: «Вы полюс и паспорт не забыли? –«Нет!» - «А деньги на дорогу?» Надя зашарила в сумке – есть.
На улице бушевала первая майская гроза. «Скорая» осторожно выбралась на главную улицу и рванула по ночным дорогам. Чуть слышно охая, Надя время от времени бросала взгляд в окно, совершенно не узнавая улиц. Было впечатление чужого незнакомого города, и это её даже забавляло. Санитарка пыталась подремать, положив голову на выступ за кабиной водителя. Ей это не удавалось, и она меняла позу. «Бедная девочка!» - подумалось Наде.
Больница, куда её привезли, находилась в другом районе города. Автомобиль долго осторожно плутал между корпусами, переваливаясь в многочисленных, не заделанных с зимы, асфальтовых провалах. Вот и крыльцо, над которым скупая табличка «ПРИЕМНЫЙ ПОКОЙ». Санитарка провела Надю до этого самого «покоя», Надя её и поблагодарить не успела.
В комнате было убого до смирения. Четыре железные тахты, обитые коричневым дерматином, голое окно, металлическая вешалка в углу да умывальная раковина, над которой в конвульсиях склонилась молодая тощая женщина. На тахте, что у окна, лежала старуха в растоптанных войлочных сапогах, под головой у неё были какие-то толстые вещи – куртка ли, мешок… А в головах – большая клеёнчатая сумка, больше приличиствующая челночнице. Вероятно, весь «домашний» скарб был у этой женщины тут, в этой сумке. Старуха сладко спала, как видно – её ничего не беспокоило, даже яркий свет от трех плафонов дневного света, заливающий комнату.
Ещё одна женщина бледно-зеленого вида рылась в сумке и подвинулась, давая место Надежде. Та села, тоскливо оглядывая это место, где ей, похоже, предстояло провести не меньше часа.
В коридоре громко продолжала возмущаться какая-то женщина: «Я до Горздрава дойду, я до Министерства здравоохранения дойду. Оборзели все! И это называется больница! Коновалы!..» Ей никто не отвечал. Сновали девушки и юноши в зеленоватых курточках с какими-то приборами и пробирками, время от времени в комнату входили новые люди, как позже догадалась Надя, прошедшие очередное обследование. Они усаживались на тахту и тупо сидели, уставившись в противоположную стену. Болевой синдром был снят, и сейчас они просто хотели спать, но лечь было некуда, и люди смиренно ждали, что будет дальше.
Зашел полный доктор: «Русанова? Лягте, где болит?..» Попальпировал, пораспрашивал… «Пойдемте со мною». Повел её в процедурный. Молоденькая сестра долго рассматривала локтевой сгиб, ища вену. Надя положила другую руку. «А! Да, тут лучше».
Вернувшись в «покой», Надя почувствовала, что боль отступила. Она распрямилась, огляделась. Напротив женщина в светлой замшевой курточке разговаривала по телефону: «Ой, нет, тут такой бомжатник, я тут не останусь. Я тебе позвоню, заберешь меня… Нет, нет! Ты бы посмотрел!..» («Да, действительно, похоже», - подумалось Наде. В коридоре она разглядела ещё двух худющих мужчин, спящих на таких же дерматиновых тахтах, стоящих вдоль стен. По одежде и обуви на них было видно, что привезли их (если привезли, а не сами попросились на ночь) не из ухоженных квартир, а прямо из теплотрасс).
В «покой» тяжело вошла очень пожилая женщина, седые волосы торчали над ушами, женщина стонала. За нею следом вошел, видно, муж – со скорбным лицом, в курточке, фуражке, он старался держать жену под руку, но её габариты и теснота прохода не давали ему стать рядом, поэтому было впечатление, что он за нею волочится, протянув руку, как ребенок к няньке. Женщина сняла с себя пальто и оказалась в халате, из-под которого выглядывали черные брюки. «Второпях не колготы, а брюки натянула – ноги чем-то прикрыть», - догадалась Надя. Стоная, женщина легла. Потом приподняла голову: «Там, в кармане, возьми…» Муж начал рыться в пальто, хлопотливо его обстукивая. Женщина бессильно откинулась на тахту. Тощая, которая сидела около раковины, опять забилась в желудочных спазмах. Мужчина торопливо вышел в коридор. Надя повернулась к новоприбывшей. Её голова лежала прямо на тахте, низко. «Вам подложить пальто под голову?» - тихо спросила она. Женщина простонала что-то, потом приподнялась: «Куда же он ушел?» Надя свернула пальто и подсунула ей под шею. Зашла медсестра со шприцом: «Русанова, я вам ревалгин должна…» - «Да меня отпустило, вообще-то». – «Нет, мне доктор…» - «Ну, давайте, раз доктор», - Надя задрала подол халата. Потом у неё взяли анализ крови из пальца, заставили помочиться и повезли на третий этаж на УЗИ. Пошедший к лифту вместе с нею молодой мужчина вез тощего старичка в кресле на колесиках, их сопровождал молодой санитар. «Интересно, это студент или альтернативщик?», - спрашивала себя Надя, пока они перемещались по длинным коридорам.
В кабинете УЗИ никак не закрывались двери. Надя стеснялась той пары, что ждала её в коридоре – старика в кресле и его сопровождающего. «Что же у вас дверь такая?» - с упреком сказала она, ложась на голую кушетку, предварительно разбросав по ней полы халата. «А! Она давно такая», - ответил сидящий у аппарата врач. «Нет на вас моего Паши, он бы тут давно все оборудовал – и дверь бы закрывалась, и всё, что надо»- подумалось ей. Молодой санитар встал к девери, прижав её спиной.
Обмазали гелем: «Наберите воздуха и не дышите, сколько можете…» Обследование закончилось. «Одевайтесь!» - «Так я же вся в геле, ни простыни, ничего. Дайте какую-нибудь салфетку что ли!» - «Откуда же я вам её возьму? Нам салфетки не положены, а простыни – вас тут за сутки до сотни проходит, каждому простыню, где ж наберешься, кто их нам даст?» - «Интересно, где же раньше их брали?» - «Когда это – раньше?» - «Ну, лет 20 назад». Врач отвернулся, не желая препираться дальше. Санитар протянул Наде какую-то лежащую на стуле цветную тряпку. Надя, подавив брезгливость, обтерлась. «Сколько уже ею сегодня вот так же…» - подумала она.
Спустились снова вниз. «Подождите, вам сейчас выпишут заключение», - сказал ей кто-то. Она уже всех перепутала и отличала лишь полного врача, время от времени появляющегося то в коридоре, то в «покое».
Вернулась на свое место. В «покое» лежала, покряхтывая, только пожилая женщина и спала старуха. Надя выключила свет и прилегла тоже. Минут на пятнадцать всё затихло. Боль отступила окончательно, и Надя почти блаженствовала. Ещё бы уснуть – и больше ничего не надо.
Дверь открылась, зашла сестра с тонометром в руке и прошла к больной. За окном – предутренние сумерки. Надя поднялась и включила свет. Сестра оглянулась: «А! Спасибо». Вошла ещё одна больная, прибывшая, уже когда Надя здесь освоилась. Заметный животик округлился под брючками. Её пришел осматривать врач. «Интересно, почему-то одни женщины, - подумалось Наде. – Или у них для мужчин – другая комната? Вот старика в коляске я не видела, и сейчас его тоже куда-то дели».
Ей принесли справку, снова зашел врач, к которому Надя уже испытывала некую симпатию – именно после его осмотра прошли боли, да и разговаривал он очень доверительно. «Ну, вот, значит, вам нужно обратиться к вашему участковому. Советую делать плановую операции. По анализам у вас пока воспаления нет, показаний к срочной я не вижу. Но удалять этот ваш пузырь надо, иначе будете маяться вот так же, как теперь». – «Часто?» - спросила Надя. Тот развел с готовностью руками: «Это уж… У вас он камнями забит. Чуть какой до выхода дошел – а там проток-то – миллиметра два-три - он и застрял, вот вам и приступ. Только операция, это я вам категорически говорю. Ну, всего вам доброго, не болейте!»
Надя вышла на улицу. У крыльца дежурило такси. «Сколько до Рассветной возьмете?» - «150 рублей». Надя опешила: «А чего так дорого?» Водитель отвернулся, пожал плечами, вроде говоря: «Твое дело!» Надя вернулась в здание: «Можно от вас позвонить, такси вызвать?» - «А что, тот уехал?» Надя не ответила. «Ну, позвоните». Такси приехало быстро, и через пятнадцать минут она открывала двери квартиры. Вышел заспанный Павел: «О! А я уже думал звонить сегодня бригаде, чтобы не приезжали. Чего это ты?» - «Сняли боль, анализы сделали – срочная операция не показана, надо плановую». – «А! Ну, ладно, хорошо. И что ты теперь?» - «Ну, что, закончим ремонт, да пойду в поликлинику». – «Ну, смотри!»
Надя скрылась в ванной – надо было смыть больничный гель, и спа-а-ать.