Охотник, жертва, охотник

 - Планета гниет, брат, - часто повторял его бывший напарник, - гниение расползается, словно раковые метастазы. Принюхайся, брат, и ты почувствуешь вонь, растекающуюся из каждого гребаного угла этого города. Посмотри на людей. Они становятся похожими на тени своих утраченных надежд. Больше не слышно детского смеха и не видно веселых детских рожиц. Все стремятся убраться отсюда побыстрее. Как будто там им будет лучше. Это все равно их настигнет. Рано или поздно, но оно доберется до них, и сожрет, громко хрустя их костями. У нас есть поле для маневра, говорят умники из Администрации. Чушь, брат, полное фуфло, лапша, густо наваленная на уши. Можно драпать до Земли, а куда дальше? Дальше Земли не убежишь, и дольше смерти не проживешь. Смотри, Виталий, кажется, у нас за спиной огромная освоенная территория, две Сферы колонизации, плюс часть Пограничных миров, но она уменьшается гораздо быстрее, чем представляют себе большие боссы из Совета и Администрации. Она тает, сжимается словно шагреневая кожа и мы не может остановить этот процесс. Хотя стараемся и героически преодолеваем непреодолимые трудности. И все, как это у вас, русских, говорят коту в задницу. Под хвост? Ну пусть будет под хвост, один черт. Замечаешь, как все рушится, медленно, очень медленно. Осыпается сама ткань жизни, оставляя скелеты прошлого счастливого бытия. Присмотрись, брат. Стены небоскребов осыпались, бесстыдно оголив скелеты перекрытий. И сквозь их дырявые остовы жутко скалится луна. Грязь на улицах, мусор собирается в кучи, кучи никто не убирает и они растут, превращаясь в горы отходов. Куда исчезают роботы-уборщики, где эти квази-механические уродцы? А, Виталий? Где эти гребаные сервомеханизмы? Почему их нет, когда они так нужны? Иногда мне кажется, что они бегут вместе с нами. Забираются по ночам в трюмы грузовых кораблей, прячутся по темным закоулкам, тихо шебуршаться в самых глубоких трюмах, а когда на пассажирских палубах включают ночное освещение, они осторожно выбираются наверх и пугливо бегают по пустым коридорам, шарахаясь от каждого звука. Или жалобно скулят, забившись в подсобные помещения. Они тоже чувствуют медленное умирание нашего мира. Мне их жалко, Виталий. Людей мне не жалко, а вот их я жалею. Нас не будет, и кому они будут нужны? Бездомные, неприкаянные квазимоды, потерявшие своих хозяев.
 Так говорил пять лет назад на Ромашке его бывший напарник, и три года назад на Принцессе Мод и полтора года назад на Саванне. Хотя нет, с каждой оставленной планетой картина распада жизни рисовалась им все более мрачными красками.
 - Плотину прорвало, - вещал он, - и мощный вал ревущей воды устремился на беззащитные селения, сметая без остатка устоявшееся уютное бытие человеков, оставляя после себя хлам обломков и груды исковерканных тел. Толпа устремляется на возвышенности, бежит на холмы в надежде найти там спасение, и она его там находит, но вода все прибывает и прибывает. Она окружает островки суши и людям больше некуда бежать. Они жмутся друг к другу в тщетной надежде на то, что случиться чудо и бурный поток истощит свою ярость и отхлынет назад, даруя им жизнь, но этого не происходит. А там, за этими погибающими обывателями, сорванными стихией с насиженных мест, жидкая цепь спасателей строит жалкую стену из мешков с песком, надеясь этой хлипкой стенкой остановить всепоглощающий поток воды. Виталий, эти дураки-спасатели мы. Мы трудимся по привычке, отдавая себе отчет в бесполезности нашего муравьиного труда. Мы сражаемся из чувства долга и в силу бюрократической привычки. Если есть организация, должная противостоять стихии, значит, будет и положительный результат. А его нет, Виталий. Цивилизация землян проиграла, но еще не знает об этом. Мы отступаем, подчиняясь обстоятельствам, а наши начальники утверждают, что мы отходим на заранее подготовленные позиции. Виталий, нет этих заранее подготовленных позиций. Мы бежим, позорно драпаем, потому что, наконец, столкнулись с силой, недоступной нашему пониманию. Теория вертикального прогресса благополучно сдохла, не выдержав тяжести свалившегося на нее сверхгалактического груза. Гениальные теоретики безудержного распространения человечества вверх. Сначала околоземное пространство, потом солнечная система, потом галактика и вся вселенная. Корифеев в студию! Пусть смотрят, что случилось с вертикально прогрессирующим человечеством. Оно принялось регрессировать, причем ускоренными темпами. Курение снова вошло в моду. На рынки выброшены новые уникальные синтетические наркотики. Никакого привыкания и стопроцентно гарантированное счастье. Виталий, мы с ужасом узнали, что на Флории практикуют массовую проституцию, а деятели с Фантазии узаконили суд Линча. Луканию захлестнула истерия ликантропии, а Децима ввела инквизицию. Фактически эти планеты выпали из Федерации и вернуть их можно только с помощью вооруженной силы. Но мы не воевали уже более пятисот лет. У нас нет армии и нет военного флота. Совет, скрипя зубами, согласился на создание нашей службы, но сделал из нашего существования эдакую фигуру умолчания, о которой не говорят в приличном обществе. Впрочем, и процесс реколонизации Совет предпочитает держать в тайне, чтобы не возбуждать нездоровые настроения в обществе. Мы не можем остановить этот гребаный процесс, даже попирая основополагающие законы охраны личности. Ввели фильтрационные процедуры, установили карантинные зоны, и что? Научники полагают, что мапмены не могут самостоятельно определять цели для следующего вторжения, им нужен резидент, направляющий их на объект нападения. Следовательно, необходимо ужесточить контроль за покидающими зараженные планеты, но куда больше? А больше - только полностью отменив статус свободной личности. Это отказ от хартии прав и свобод человека и гражданина. Это превентивные меры и тотальное ментальное сканирование, причем сканирование, не выявляющее слившегося мапмена, а только находящегося в фазе замещения. Планету же покидают только слившиеся - факт, не требующий доказательств. Значит, зараза будет расползаться по галактике, пока не доползет до нашей исторической родины. И тогда, - он щелкнул пальцами, - тушите свет. Сцена пустеет, занавес опущен.
 Напарник был крайним фаталистом. Впрочем, он мог себе позволить такое отношение к миру, ведь за его спиной было более пятнадцати оставленных планет. Виталий в то время был новичком, розовощеким оптимистом, верящим в силу прогресса и человеческого гения. Лопоухий щенок, радостно скачущий вокруг заматеревшего в бесконечных схватках пса, искоса и чуть презрительно поглядывающего на резвящегося рядом с ним малыша, вот кем был Виталий. Жестокая действительность быстро привела его в чувство. Нет, он не проникся верой в неизбежность поражения землян, как его напарник, но уверенность в скорой победе исчезла. Ситуация оказалась сложнее, чем ему представлялось и ухудшалась с каждым днем. Хотя удачное разрешение конфликта в ближайшее время было проблематичным, он оставался сдержанным оптимистом. После Аэции сдерживаться было уже не к чему и он стал законченным пессимистом. Аэция. Первая крупная операция Управления и первый крупный провал. Планета в системе звезды FN 975649, находившаяся в последней стадии социальной деградации. По замыслу стратегов из Администрации она должна была стать полигоном для обкатки новой наступательной политики очищения зараженных территорий. И демонстрацией сил и возможностей Управления. Она и стала... ярким примером бессилия оперативного командования и схоластической тупости кабинетных стратегов-клаузевицев.
 Акция задумывалась масштабная. Был собран флот грузо-пассажирских транспортов для эвакуации оставшегося населения, к планете подогнали несколько СГП (средних галактических плацдармов - автономных космических баз), организовав на них эвакуационно-фильтрационные лагеря, оперативная группировка Управления насчитывала более двадцати тысяч полевых агентов, высадку обеспечивали пятнадцать КГК (крейсеров глубокого космоса) типа "Сарагоса DP 8" способных нести на своем борту ДП-ПМ (деструкторы планет - преобразователи материи), пятьдесят десантных корветов под прикрытием истребителей с КГК должны были захватить и закрепить плацдармы, с которых планировалось развернуть планомерную эвакуацию и зачистку. Остальным ста двадцати корветам вменялась переброска основной части десанта. Надо ли говорить, что все эти громкие названия "корветы", "истребители" были всего лишь громкими названиями. Переоборудованные из гражданских судов, они отдаленно напоминали грозные боевые машины прошлого. Пожалуй, только крейсера глубокого космоса можно было отнести к боевым кораблям. Предоставленные в распоряжение Управления Космической разведкой они наиболее полно подходили для ведения специальных действий. Тип "Сарагоса DP 8" был последним в серии рейдеров старого военного флота и наиболее удачным типом звездолета, способного вести боевые действия в отрыве от баз снабжения длительное время. А входивший в его вооружение ДП-ПМ вообще превращал "Сарагосу" в орудие божьего гнева. Так уж получилось, что из всей группировки вторжения, команды КГК, в силу специфики своей профессии (космопоиск - занятие не для слабонервных) оказались лучше всех подготовлены для работы в условиях реального вооруженного столкновения.
 Никогда раньше оперативники Управления не оказывались в эпицентре социального коллапса. С планет уходили до наступления последней стадии агонии, оставляя за собой десятки тысяч потенциально зараженных людей. Об этом все предпочитали молчать. По сути это была гекатомба отступающего человечества, приносимая безжалостной и непонятной враждебной силе, пожирающей плоть земной цивилизации, распространившейся до пределов галактики и вынужденной возвращаться вспять к своей галактической родине.
 Высадка авангарда прошла как на ученьях. Через полтора стандартных часа передовые части десанта контролировали участки планеты в сотни квадратных километров. Стали поступать первые партии эвакуированных. К двенадцати часам стандартного дня были зачищены площади в тысячи квадратных километров. Мобильные отряды продвигались к столице Аэции. Управление перебросило в зону операции резерв, двенадцать тысяч агентов. Они высадились на западе континента и начали зачистку побережья. Масштабного сопротивления не было, мелкие стычки в расчет не брались. В тылу разворачивались подразделения ССЭВ (Службы санации и эвакуации), приступая к углубленной дезинфекции. Центр праздновал победу. Молниеносная война удалась. К вечеру стандартного дня силы Управления контролировали большую часть континента. Остатки населения вывезли с планеты и разместили на СГП.
 Кошмар начался с наступлением темноты. Тогда никто не знал, что мапмены на почти полностью зараженных планетах агрессивны до безумия. И многочисленны. Они были везде. Они возникали ниоткуда и атаковали огромными массами. Гибли сотнями и возвращались тысячами. Оказалось, что земляне не контролируют ничего, все, приобретенное днем, было утрачено в первые минуты ночи. Отряды оказались в окружении, связь между ними прервалась. Наступил хаос. Каждый сражался сам за себя. Прикрытия с воздуха не было. Боясь ударить по своим, пилоты истребителей бессильно проносились над землей, освещая прожекторами картины апокалиптической бойни. С наступление утра стала ясна глубина постигшего Землю поражения. Восемь тысяч погибших сотрудников Управления, тридцать девять полностью уничтоженных отрядов ССЭВ, общее число пропавших без вести - около десяти тысяч, почти вся техника выведена из строя или брошена. Как горько пошутил один из штабных офицеров: - Это была самая дорогостоящая операция по спасению собственной шкуры.
 После Аэции в Управлении большинство получили сторонники "концепции глубоко эшелонированной обороны". Суть ее состояла в создании "пояса безопасности" - карантинных планет, на которых действуют законы осадного положения и планомерного уничтожения планет, захваченных мапменами. "Окончательное решение" - так это называлось. Из арсеналов были извлечены деструкторы-преобразователи материи. "Сарагосы", как встарь, встали на боевое дежурство. Эти "орудия гнева господня" отправлялись вглубь потерянного для Земли пространства и там творили суд праведный. Изменилось ли что-нибудь с тех пор?
 Ничего. Разве что миры стали гнить дольше.
 
 Мапмен проявился на высоте в десять километров. Плоский, как вырезанная из бумаги фигура, он скользил волнообразно к земле. Его сухая, похожая на хрупкий древний пергамент кожа постепенно приобретала розоватый цвет, его тело наполнялось жизнью, сострадание оживляло его высушенную плоть. Он был создан для сострадания, его существование заключалась в распространении врачующего истерзанные страхами души сострадания. Он был умиротворителем. Он мог быть добрым, он мог быть внимательным, он был целителем и он был карателем. Он награждал и он же наказывал. Во имя спасения страждущего он мог быть жестоким. Беспощадным звали его и он смиренно нес эту тяжкую ношу. Спасение было его призванием и он был спасителем.
 Мир под ним был полон муки. Приступы боли корежили сущность этой планеты. Разум созданий, населяющих ее, был полон тщательно скрываемыми мыслями о смерти. Великий дар абсолютного забвения был дан им, но они бежали от него, возведя культ своей жалкой жизни в абсолют. Они радовались каждому прожитому дню и приходили в отчаяние, когда смерть подступала к ним. Жалкое существование они ценили больше мгновения полного прозрения. Ради этого мига они появлялись на этом свете, ради него они устремлялись к звездам и его же они страстно ненавидели. Смыслом их жизни была смерть, но в тщетной гордыне они отвергали эту простую истину. Кривыми дорогами шли они и ему предстояло указать им путь правды. Багрово-красный океан бушевал под его ногами, зло жизни не знало границ, но светом надежды горели в кровавом мареве одинокие ярко-белые огоньки его братьев. Вскоре он присоединится к ним, исполняя возложенную на него миссию.
 Мапмен вольно парил в теплых струях воздуха, восходящих от остывающей земли. Обозревая поле будущей битвы, восхитительной схватки, в которой ему суждено будет победить или погибнуть, счастливый, он смеялся.
 Меч предначертания.
 Мапмены были проклятьем ночи. Поэтому дежурства в основном были ночными. Две планеты тому назад мапмены сменили тактику. Землянам это стоило двух утраченных планет. С той поры дежурства стали круглосуточными. Личный состав Управления был переведен на казарменное положение.
 
 Свободных помещений в здании регионального управления не было, и под общежития приспособили несколько этажей близ стоящих зданий. В управлении местом отдыха личного состава, находящегося в оперативном резерве, стала комната инструктажа. По своему прямому назначению она использовалась только во время масштабных рейдов и посещений вышестоящих начальников. В остальные дни в ней было шумно и накурено. Здесь никто никогда не отдыхал. Если кто-то хотел поспать или просто побыть в тишине, ему приходилось искать другое место. Обычно это был медицинский отсек. Или дежурное помещение. Или один из кабинетов. Или сектор предварительного задержания.
 
 Никто не любит патрулировать улицы. Нет, не так. Никто не любит патрулировать улицы на своих двоих. Всем нравиться ездить, а особенно летать. Но случаются такие нехорошие смены, когда ты попадаешь в пеший патруль. Хуже, когда ты попадаешь в пеший ночной патруль. Совсем плохо, когда твое дежурство приходится на временной отрезок с часу до трех часов ночи. Самое отвратительное время. Время старушки Смерти. Час Быка, когда чаще всего проявляются мапмены и умирают люди. В такие часы важно иметь безотказную оружие, устойчивую связь и надежного напарника. Час быка не прощает ошибок. По статистике, именно с часу до трех ночи управление несет больше всего потерь. Убитые, пропавшие без вести, травмированные, утратившие само-идентификацию. Стать "телом", коконом, носителем мапмена, подвергнуться процессу слияния, превратиться в человека, постепенно теряющего свою уникальность, свою личность. В начале существо-симбиот, в конце не человек. Не-человек. Нелюдь. Спроси любого, живущего на планетах "пояса безопасности" и он скажет, что готов умереть, стать инвалидом, пролежать в коме бесчувственным бревном десятки лет или всю жизнь, но только не оказаться зараженным.
 Вот почему так важно иметь напарника, которому доверяешь, как самому себе. Вооруженный охотник чувствует свое превосходство, но утратив его, он становится беззащитным. Каждый день полевые агенты становятся то охотниками, преследующими бегущую от них добычу, то сами превращаются в жертву, объект безжалостной охоты. Напарник - твой тыл и твой последний рубеж обороны. В случае опасности он должен без лишних разговоров прикрыть тебя, а если случиться самое страшное - без лишних нравственных мучений исполнить твою последнюю просьбу. Менять напарника перед выходом на дежурство - плохая примета. Поэтому существует неписаное правило - график дежурств незыблем как библия. Но правило не лишено исключений. В этом случае назначение напарника происходит с согласия заинтересованного полевого агента. Он может вообще отказаться от выхода на дежурство и руководство поставит патруль из резерва. Право отказа неоспоримо, но не абсолютно. Если тебе прикажут, ты подчинишься. Приказ - закон, неисполнение его - преступление.
 
 Виталий шел к лифту, когда его окликнули. Шеф отдела, встав на пороге своего кабинета, приглашающе махнул ему рукой. Виталий направился к нему.
 - Такое дело, Виталий. Сегодня пойдешь с парнем из резерва.
 - Зачем? У меня есть напарник.
 - Затем. Напарника с этой минуты у тебя нет.
 - А Генрих ?
 - У него нервный срыв. Отправили в медицинский центр.
 - Да я только что с ним говорил в раздевалке.
 - Из раздевалки его и увезли. Упал и потерял сознание. После того, как чуть не придушил Риверу.
 - Я бы не сказал, что он был болен. Пять минут назад он выглядел очень здоровым.
 - Здесь всякое бывает. Работа тяжелая, люди не выдерживают...
 - Ладно, проехали. Переставь меня в дневной патруль и я пойду с твоим парнем из резерва. Зачем ставить новичка в ночь?
 - Я не говорил, что он новичок. Хотя, ты прав, в ночном патруле он новичок. Поэтому я и хочу, чтобы он пошел с тобой.
 - Я отвечу - "нет".
 - Твое право. Но там, - шеф указал подбородком вверх, - очень хорошо относятся к этому новичку. И там хотят, чтобы в первое ночное дежурство он пошел с опытным наставником. Парню надо дать шанс, у него хорошие задатки.
 - Значит, это хочешь не ты, а большие боссы наверху. У парня хорошие перспективы. Знаешь, мне это не нравится.
 - Мне тоже, но, похоже, у нас нет выбора.
 - Ладно...Показывай своего протеже...
 
 Новичок был невысок ростом и широк в плечах. Круглое лицо и черные вдумчивые глаза. Короткая прическа. Смотрит твердо, взгляд не отводит. Не просто смотрит, а оценивает. Твой рост, твои движения. Как ты стоишь, как поворачиваешься, как двигаются твои губы, когда ты говоришь, как ты улыбаешься, как почесываешь кончик носа, как оглядываешься на оклик проходящего за твоей спиной товарища... Если всмотреться в его глаза, можно увидеть движение его мыслей. Он просто вбирает в себя окружающий мир, обрабатывает его и вплавляет в новообразованное бытие себя.
 На секунду Виталий утратил чувство реальности, словно провалился в мгновенно наступивший сон. Очнувшись, он услышал: -..вет, и увидел протянутую руку. Согнав остатки наваждения, он пожал руку новому напарнику и спросил:
 - Извини, не расслышал, как тебя зовут?
 - Питер. Питер... О' Тул.
 Виталий посмотрел на шефа.
 Шеф пожал плечами. Новичок смущенно улыбнулся и сказал:
 - Мои родители обожают старое кино. А так как наша фамилия О' Тул, то они и решили назвать меня в честь актера.
 Виталий наклонился к шефу, полуобнял его за плечи и отвел в сторонку.
 - Шеф, - сказал Виталий почти шепотом, - он прошел ментоскопирование?
 - В обязательном порядке, - так же полушепотом ответил шеф. - По настоящему его зовут Олаф. Но он действительно О' Тул.
 - Черт, шеф, только клоуна мне не хватало. Это как в дешевой комедии, Питер О' Тул. И эта байка про родителей.
 - Виталий, О' Тулы очень уважаемые люди. Его отец Председатель Совета Ниневии.
 - Вы точно проверяли, шеф? Они действительно существуют?
 - Заткнись, Виталий. У этого парня коэффициент зашкаливает. Он дерьмовый вундеркинд. В центре на него чуть-ли не молятся. Лучший глобальный аналитик. Гипнотизер, прорицатель и еще черт знает кто. А ему захотелось простой полицейской работы. Для более полного понимания сложившейся обстановки. Там не смогли отказать. Но решили подстраховаться. Его парили на дневных дежурствах, пока он не потребовал участия в полноценном патруле. Понятно? Для сохранности ценного сотрудника им был нужен лучший оперативник. Это ты. Был Генрих, но он в больнице. За этого...головастика ты отвечаешь собственной... карьерой. О твоей жизни и твоей голове я уже не вспоминаю. Поэтому ближайшие три часа он будет надоедать тебе. Ты будешь терпеть. Маршрут обычный. Не отклоняйся от него. Помни, ты за него отвечаешь. В героя не играй, если что-то пойдет не так, сразу вызывай поддержку. Задача ясна?
 - Может мне сразу застрелиться? Таскать за собой любимчика больших боссов, надежду Федерации. Или устроим ему спектакль? Сымитируем нападение мапмена, вызовем подкрепление, позволим ему погеройствовать и отправим назад к большим боссам.
 Шеф энергично рубанул себя большим пальцем по горлу и сделал страшные глаза.
 - Понял, - сказал Виталий, - не пройдет...
 - И помни, - уточнил шеф вдогонку, - его зовут Питер.
 
 - Почему Питер, а не Олаф? - спросил Виталий О' Тула в гравилете. Чем плох Олаф?
 - Папа помешан на наших предках. Он аристократ в каком-то там колене. Олаф был первым в роду. Викинг, захвативший кусок берега в Ирландии. Владел он им до тех пор, пока оскорбленные ирландцы не сбросили его отряд в море. Гордые викинги бежали, бросив похищенных женщин. Он и его воины решили основать новые династии и для этого совершили набег на ирландское поселение. Правда, его потомки здорово подкорректировали семейную хронику. С тех пор всем юным О' Тулам мужского пола рассказывают о замке и землях, отобранных у нас англичанами.
 - Не нравятся семейные истории?
 - В них полно лжи. А Питер тоже имя. Не лучше и не хуже Олафа.
 
 Пилот посадил гравилет посреди пустой улицы.
 - Значит, так,Олаф, - Виталий схватил О' Тула за лямку ранца и притянул к себе. - Слушай внимательно, повторять не буду. Я иду первым, ты за мной, слева, в двух шагах сзади. Излучатель без предохранителя, не нажми со страху на гашетку. По умолчанию - стреляет парализующими зарядами. Переключатель режима стрельбы вниз - на поражение. Дальше. Если я говорю - стой, стоишь, если говорю - ложись, мордой в землю без промедления, если ползти на карачках - ползешь. Оденешь шлем, не снимать, пусть даже утонешь в собственной блевотине. Запомни - бронекостюм от мапмена, готового к слиянию, не спасает. Он просочится сквозь броню как туман. Коллоид. Это смерть. Бежать не стоит. Стрелять тоже. Либо стреляешь раньше, либо...как поступать после, решать тебе. Но знай, это неизлечимо. Поэтому если попросишь, я тебя пристрелю, если нет - я пойму. Но ты не жилец. Заберут научники, будешь у них подопытной крысой. В конце - все равно смерть. Если не повезет мне, тебе придется пристрелить меня. Не сможешь, я это сделаю сам. Попытаешься остановить - убью. Все понял?
 О' Тул мотнул головой.
 - Инструктаж закончен. Одевай шлем и за мной.
 Виталий прыгнул на мостовую. Следом прыгнул О' Тул.
 
 Они шли пустыми улицами, держа оружие наизготовку. Ранцы за их спинами были хранилищами роботов-разведчиков. Клапаны, расположенные в днищах, периодически раскрывались и на землю сыпалась очередная порция механических тараканов. Едва коснувшись покрытия дороги, они шустро разбегались в разные стороны. Благодаря этим миниатюрным кибер-механизмам патруль мог отслеживать любые несанкционированные передвижения в охраняемом секторе. Изображение с микрокамер, которыми были снабжены разведчики, передавались на видео-коммутаторы интегральных тактических шлемов патрульных, обрабатывались встроенными в шлемы микрокомпьютерами и отображались на виртуальных экранах в виде сжатых план-образов. При получении сигнала опасности, соответствующий блок плана разворачивался и патрульные получали возможность в интерактивном режиме следить за движением нарушителя.
 - Ч-черт, - выругался О' Тул.
 - Что там?
 - Наступил на букашек.
 - Забудь. Им было не больно.
 - Сколько их здесь?
 - Кого? Разведчиков?
 - Нет, мапменов.
 О' Тул хотел поговорить. Нормальная реакция человека, впервые попавшего в ночное дежурство. Каждый новичок прошел через это. Когда адреналин бурлит в крови, язык развязывается сам собой.
 - Заткнись, О' Тул. Если не можешь молчать, считай про себя овец. Или я сниму тебя с маршрута.
 - Вит, ты грубый старик. Ответь и я замолчу.
 - Не вижу ни одного. Устроит?
 - Но ты знаешь, как они выглядят. Что бы он делал сейчас , после того, как проявился?
 - Сейчас он бы он парил в воздухе, выбирая укромное место. Потом бы он затаился, до того момента, пока не затвердеет, а потом бы вышел на охоту.
 - Ты видел мапменов, Вит. Видел, как видишь меня. Ты был на Аэции.
 - Повторю еще раз, заткнись. Аэция не про тебя, сосунок. Лучше глобально мысли и не лезь со своими дерьмовыми вопросами.
 - Ладно, прости, Вит. А что он делает потом, когда находит свою жертву и сливается?
 - Хочешь знать, О' Тул? Разве тебе не рассказывали в академии? Ну, слушай. После этого он идет домой к жертве и вгоняет в транс ее семью. Садится посреди комнаты, в окружении парализованных домочадцев и начинает переваривать. Это промежуточное слияние. Потом он делится и его части сливаются с остальными людьми, кто бы там ни был. Дети, старики. Животных он не трогает. После чего начинает окончательное слияние. Все зараженные, это бета-особи, начинают втягиваться в первоначальную особь. Это - альфа. Процесс неторопливый. И когда ты, О' Тул, врываешься в эту квартиру, если тебе, конечно, повезет и ты определишь его гнездо, то ты увидишь веселенькую картинку. Бесформенную груду того, что раньше было людьми. Руки, ноги, головы торчат в разные стороны. Он как удав, медленно переваривает протоплазму. Никто из новичков не выдерживает по первому разу, О' Тул. Даже шлемы снять не успевают. Воняет потом от них долго. И бронекостюмы приходится чистить изнутри. Доволен?
 - ...
 - Если же мы не успеваем, то получаем абсолютного убийцу. Он убивает и делиться, делиться и убивает. Тогда О' Тул, мы имеем большую проблему. И чем больше таких проблем, тем быстрее мы теряем очередную планету. Вот так, О' Тул. А теперь заткнись и иди молча.
 
 Мапмен ждал три дня. Проникнув в квартиру и лишив возможности двигаться живших в ней людей, он сел и стал ждать. Сконцентрировавшись на полученном от мастера задании, он не обращал внимания на лежащие вокруг него тела, хотя ему не терпелось освободить их души от боли. Их страдание мешало ему сосредоточиться, но мастер приказал ему не трогать заблудших. Мапмен не мог ослушаться приказа. Он только молил дух мастера, чтобы эта пытка скорее закончилась.
 
 Он ждал три дня, прежде чем ментальная сеть, наброшенная им на участок людского поселения тонко завибрировала, откликаясь на появление избранной мастером жертвы. Пришло время действовать. Мапмен легко вскочил на ноги и выскользнул в коридор. Защитная сфера мыслеблокады разрушилась и мапмен стал виден преследователям.
 Сенсоры разведчиков отреагировали на появление цель мгновенно. О' Тул, увидев на экране быстро перемещающуюся желтую точку, азартно воскликнул:
 - Есть движение, Вит!
 Виталий раздраженно поморщился. Нейтрализация мапмена не была похожа на игру в казаков-разбойников, но, похоже, мальчишка воспринимал предстоящий захват как увлекательное приключение.
 - Лучше вызвать подкрепление, - подумал Виталий. Хотя, судя по поступающим биометрическим данным, мапмен существовал не более двух часов после проявления. Видимо, его кто-то спугнул и он решил сменить убежище. Что-ж, тем хуже для него.
 - Он в двух улицах впереди нас, - решал Виталий, следя за движущейся точкой. - Пока ослаблен и не может двигаться быстро. Захват можно провести как по учебнику. Показать новичку класс. Нет, по учебнику не получиться. Новичок и мешает. Значит, вызвать подкрепление, перекрыть район и без спешки нейтрализовать гадину. Или...
 - Слушай сюда, О' Тул. Будем брать его сами. Сейчас мы быстрее и сильнее. Преимущество на нашей стороне. От меня не отставать и не отрываться. Даже, если у тебя будет возможность перехватить его. Начнешь меня обгонять...
 - ...и ты меня пристрелишь.
 - Мы поняли друг друга. Вперед!
 Началась погоня.
 
 Мапмен позволил себя догнать. Люди должны быть уверены в том, что он еще не восстановился полностью после проявления. Мастер, готовя его к миссии, не раз напоминал ему об этом. Такое поведение он называл хитростью. - Ты должен вести себя как тарсианская змея, - говорил он. Глядя на то, как она стремиться прочь от своей добычи, никто и не подумает, что таким образом она заманивает ее. А потом, когда она внезапно разворачивается, удлиняется, поднимается во весь свой огромный рост, балансируя на хвосте, разевает пасть и раздувает капюшон, тогда даже гигантские ящерицы га-н-сгн становятся трусливыми свиньями би-г-н. Будучи сильным, покажи свою слабость, будучи храбрым, покажи свою трусость, будучи непобедимым, продемонстрируй неуверенность в победе. Заставь своего противника действовать, не давай ему времени на раздумья. Подготовь место схватки и приведи его туда. Ты будешь сражаться в знакомой тебе обстановке, он же будет неуверен. Этим ты обеспечишь себе полную победу.
 Мапмен впитывал наставления мастера, как губка впитывает воду. Мастер говорил об удивительных вещах. Новый опыт дарил необычные впечатления. Мастер учил изменять его внутренние ритмы организма так, чтобы машины людей не могли определить его истинное физическое состояние, заставлял мыслить независимо от "опыта прежних" - коллективного разума мапов, тренировал выдерживать невыносимую пустоту одно-мыслия. Результат обучения восхитил и ужаснул "опыт прежних". Позволив воспитать мастеру автономную единицу, "опыт прежних" шел на огромный риск - распад тщательно устроенного и тонко сбалансированного механизма, построенного мириадами предков ради достижения великой цели и превращение управляемого им общества в хаотично расползающуюся по галактике "цивилизацию", наподобие той, что построили существа, называющие себя "людьми". Но риск был оправдан. Миссия, возложенная на подготовленного мастером мапмена, в случае успешного исхода, позволила бы мапам принести радость успокоения десяткам обитаемых миров разом. Ради этого стоило рискнуть. Потом же и создатель и порожденное им создание должны были исчезнуть. Навсегда.
 
 Это была легкая мишень. Так ему казалось. И вот теперь, привалившись к стене, оглушенный и обездвиженный, он понял, что мапмен их просто заманивал. Случилось невозможное. - Мапмен не может мыслить самостоятельно, - это утверждение давно стало аксиомой. - Мапмен есть часть коллективного разума и поступает в соответствии с коллективным опытом, выработанным и проверенным на практике тысячелетиями. Он действует по установленным схемам, варьируя их в соответствии с изменяющимися условиями. Благодаря этому он предсказуем. Предсказуемость - его ахиллесова пята. Если бы не его паранормальные способности, он не был бы так опасен. Но в течении некоторого промежутка времени после его возникновения он чрезвычайно уязвим. Его предсказуемость и временная уязвимость - факторы, позволяющие с ним бороться. Эти стальные формулировки были основой деятельности Управления и не требовали дополнительных доказательств. До этой минуты. Черта-с-два. Этого не может быть, потому то этого не может быть никогда.
 Мапмен, перетаскивавший недвижное тело, застыл и хищным движением повернул лицо. Посмотрел через плечо на Виталия. Бросил свой груз, словно ненужную вещь. Голова парализованного мужчины гулко стукнулась о пластиковое покрытие пола.
 Мапмен неуловимо быстро приблизился к Виталию, сел перед ним на корточки, приподнял его голову за подбородок и цепко посмотрел в глаза. У мапмена не было зрачков. Резко убрав руку, мапмен вернулся к своему делу.
 
 Виталий попытался пошевелиться. Бесполезно. Все, что он мог делать - чуть двигать головой. Воспользовавшись этой возможностью он решил оглядеться. Похоже, он находился в гостиной. Хозяев квартиры мапмен куда-то утащил. На полу остался лежать только О' Тул. Его излучатель был отброшен в угол, оружие Виталия было аккуратно прислонено к стене рядом с дверным проемом. Бесполезные железки сейчас, они все равно дарили ощущение уверенности. Если представится случай, он постарается добраться до одной из них. Мапмен вернулся в гостиную. Передвинул кресло ближе к окну и уселся вне поля зрения. Наступила полная тишина. Прошло минут пять и Виталию показалось, что в гостиной стали сгущаться серые сумерки. Свет бра, проходя через призрачно-пепельную пелену, ощутимо терял яркость. Рассеиваясь, он словно застывал на невидимой паутине желтыми точками. Вскоре пространство гостиной было заполнено световой пылью. И чем больше ее становилось, тем меньше видел Виталий. Плотная, черная тьма застилала ему глаза и в этой тьме прямо по центру уплотнялся пылающий желтым пламенем шар. Стянувшись в ослепительную точку, шар с тихим шипением взорвался. Виталий окончательно ослеп.
 
 Он слышал шаги. Кто-то подошел к нему, провел рукой по его щеке, потрогал веки, потом хлопнул его по плечу. Сел рядом. Виталий почувствовал тепло, исходящее от неизвестного, вдохнул запах табака и терпко-горького одеколона. Рядом с ним был человек. Они долго сидели молча, пока человек не произнес: - Ну.. здравствуй, брат.
 
 - Шервуд ?!.
 - Узнал... Как чувствуешь себя, напарник?
 - Ты жив, Алан.
 - Сейчас, да. Во плоти, вполне материален,бодр и здоров.
 - И ты мапмен.
 Алан коротко хохотнул. Хлопнул Виталия по плечу.
 - Не все так просто, брат. Нет, я не мапмен. Мапмены - это исполнители. Полевые агенты, по вашему. Самый первый уровень. Очень ограниченные единицы. Хотя для вас они сверхчеловеки.
 - Для нас?...
 - Да, брат, для вас. Я - они. И материален я лишь относительно. Только в этом месте и в это время. Обычно же я часть большего, неизмеримо большего, даже по-сравнению с человечеством. Очень старого, чрезвычайно сильного и обладающего огромными знаниями.
 - Чудовище...
 - И герой. Старая земная драма. Герой на перепутье. Как и положено герою, тебе придется выбирать. Поэтому я верну тебе возможность видеть. И двигаться.
 
 Алан Шервуд расположился в кресле, там, где недавно сидел мапмен. Всем своим видом он напоминал зрителя, случайно забредшего в цирк посмотреть на бои гладиаторов. Виталий стоял у двери. В его руках был излучатель, направленный на Шервуда.
 - Чудесная мизансцена, - сказал Шервуд. - Ты стремителен, как гепард и безжалостен, как акула. Впрочем, ты можешь даже выстрелить. Брат стреляет в брата. Нет, сначала он говорит, кипя ненавистью: -Ты не брат мне больше. И нажимает на гашетку. Это ведь не только парализатор? Здесь еще и импульсный излучатель Красовского. Тактико-технические данные...а неважно, главное, разнесет в пыль. Хочешь попробовать? Стреляй.
 Виталий выстрелил. Сверкнув, сгусток энергии вонзился в грудь Шервуда и разлетелся огненными брызгами.
 - Эффектно, - пробормотал Шервуд,осматривая себя. - И бесполезно, насколько ты убедился сам.
 - Попробовать стоило, - ответил Виталий.
 - Можешь опустить ствол, - сказал Шервуд. - Никто на тебя не нападет. По-крайней мере, пока.
 - Я думаю... пока не стоит, - ответил Виталий, перемещаясь в угол комнаты и держа Шервуда на прицеле.
 - Ладно, как тебе будет угодно, - Шервуд откинулся на спинку кресла.
 - Так какие у нас проблемы? - спросил Виталий.
 - Проблемы не у нас, проблемы у вас, - ответил Шервуд. - Или нет. Уточняю. Проблема у тебя, брат. Как говорили в старину: "на миллион долларов". Она лежит на полу. И зовут ее Олаф Мартин Мередит О' Тул.
 - И в чем проблема?
 - Тебе придется убить его, брат. Он заражен.
 - Страдать не буду, пристрелю.
 - Но ты предполагаешь, что все гораздо хуже. И ты не ошибаешься, брат. Все гораздо хуже. Ждешь объяснений? Если кратко, то повторю. Тебе надо убить его или он убъет тебя. Но и это не все.
 - К чему такие сложности, брат?
 - Запутанно, туманно, зыбко и неопределенно. Все дело в причинно-следственных связях. Причина порождают следствие. Что бы ты ни сделал, ты однозначно проигрываешь. Судьба, брат, предопределенность и все такое прочее. На кон поставлено многое - от будущее вашего мира до будущего этого сектора пространства. Ты - причина и следствие, победа или погибель. Ты, брат, своеобразная точка напряжения, ударив по которой, можно расколотить огромный лист стекла. Но удар должен быть правильно рассчитанным. Необходимо было создать условия, при которых твой выигрыш невозможен. Мы создали такие условия. И вот, ты проигрываешь. Всегда. Остается жить он, и ваша цивилизация гибнет. Лучший глобальный аналитик, молодой талант, перспективный кандидат на самые высшие посты в вашем руководстве. Мы проведем его наверх и он разрушит ваш мир изнутри. Он погибает, и вы теряете энное количество обитаемых миров. Числом двадцать два. Ты убиваешь себя - и вы теряете двадцать два обитаемых мира. Условие таково - ты должен разрешить эту проблему, не причинив вреда ни твоему напарнику, ни себе. "П" - значит "Победа". Или "Погибель". Мне больше нравится второе. Твой ход, брат. Кстати, ты может отключишь, наконец, эти дозаторы на спине?
 - Отключаются автоматически.
 - Тогда сними их, выбрось в коридор, и закрой дверь.
 
 - Теперь, когда нам ничего не мешает, я могу обдумать твое предложение, Алан?
 - Да пожалуйста. Только недолго. Могу гарантировать час. Больше - может быть. Процесс идет быстро.
 Виталий передвинул второе кресло и сел напротив Алана. Лицом к лицу.
 
 Он ждал, изредка посматривая на часы.
 - Возможно, я ошибаюсь, - думал он, но у меня есть единственный шанс обернуть ситуацию в свою пользу. Законы для высших и низших форм, перешедших в фазу материального существования должны быть одинаковы. Не факт, но предположение. Следовательно, высший, как и низший, мапмен, способен к слиянию. Скорее всего, эта способность передается вместе с телом, физической оболочкой. Для мапмена она часть смертоносного арсенала, для высшего, скорее всего, досадный рудимент. Высшему ни к чему захватывать чужие жизни, он управляющий, а не исполнитель. И он настолько уверен в своей неуязвимости, что не придает значение этой детали. Следовательно, первым нападу я. Сколько времени может занимать у высших переход из фазы в фазу? Время - решающий фактор. У мапмена двенадцать часов. Может высшие проявляются уже обладая этой способностью? Нет, все это мои догадки и допущения. Есть только один способ проверить. Полчаса прошло. Дать ему время, подождать еще? Или...
 - Помнишь, Аэцию, напарник? - прервал затянувшееся молчание Алан. - Первые минуты после высадки...
 Закончить предложение он не успел. Виталий бросился вперед и они повалились на пол, опрокидывая кресло.
 
 Серость - моя судьба , затхлость - мое настроение. Шорох дождь - мои будни, вечная боль - ожидание смерти, полный распад - мое счастье. Нет границ, величие ослепляет меня. Все, чем я был - мертво. Все, чем я стану - во тьме. Я исчезаю, таю в собственной плоти, прошлая жизнь скользящим покровом спадает с меня, обнажая корчащуюся в приступе ужаса душу. Память моя кровоточит, мертвым потоком текут мои мысли. Все что я знал - умирает, все, что помнил - ушло.
 
 Страшным усилием воли он заставил себя подняться. Наклонившись, подобрал излучатель. Повернулся. Второй был на месте, там, где его настиг несовершенный. Процесс преображения почти завершился, но он не торопился, с интересом наблюдая за таинством трансмутации. Трансмутация. Откуда ему известно значение этого слова? Чужой язык. Не стоит думать об этом, мысли отвлекают. Он будет думать и забудет о том, что должен сделать. Он не должен забывать. Время пришло.
 
 - Помнишь Аэцию, Алан?
 Багровый диск восходящего солнца. Город - черный абрис ломаных линий на горизонте. Равнина и ползущие к городу колонны бронированных транспортеров. Истребители, со свистом рассекая воздух, проносятся прямо над головой. Ты оглядел равнину и крикнул:
 - Сорок веков смотрят на нас с вершин этих пирамид. Поле славы, мой мальчик!
 Наполеон ошибся.